На самом ли деле доиндустриальные общества по своей сути

 не подходят для конкурентной политики?

86 Отношения между конкурентной политикой и доиндустриальными обществами парадоксальны. В XVIII в. в определенных доиндустриальных обществах процветала конкурентная политика, а в некоторых случаях — даже полиархия. США, Австралия, Новая Зеландия, Канада, Норвегия, Швеция —- вот только несколько примеров. Но в современном мире лишь в нескольких странах, на­ходящихся на доиндустриальном уровне, утвердилась полиархия.

86 Фактически с большей вероятностью там бу­дет гегемонистский или авторитарный режим.

87 Решение данного парадокса кроется в том факте, что в XIX в. (естественно, мы говорим не об Афинах времен Перикла) европейские и англоговорящие до- индустриальные и аграрные общества во многих отношениях серьезно отличались от нынешних доинду- стриальных обществ.

87 Самым резким был бы контраст Америки XIX в., бесспорно находившейся на доиндустриальном этапе, и современных доиндустриальных обществ, как правило, отличающихся высоким уровнем неграмотности, ограниченных традицией, бесписьменной, донаучной культурой, слабыми или фрагментарными системами коммуникации, значительным неравенством граждан в благосостоянии, об­ладании статусом и властью, крошечным или вообще отсутствующим независимым средним классом и ча­сто — традицией автократического или авторитарного управления.

87 Достаточно почитать Токвиля, чтобы по­нять, как разительно отличается по каждому из этих критериев Америка, которую ему довелось увидеть10.

10 Даже сделав соответствующую скидку на преувеличения Токвиля. очевидно, что ни один наш современник не будет описывать нынешние доиндустриальные общества в подоб­ных терминах: «Общественный строй англо-американцев в высшей степени демократичен. Такой характер он приоб­рел с момента основания колоний: в настоящее же время он стал еще более демократичным... В (Новой Англии) никогда не чувствовалось ни малейшего влияния аристократии... Однако состояния обращаются в этой стране с невероятной быстротой, а опыт свидетельствует о том. насколько редко случается, чтобы два поколения подряд пользовались при­вилегией быть богатыми... Я не думаю, что где-либо в мире существуют государства, где пропорционально численно­сти населения встречалось бы столь мало полных невежд и столь же мало ученых, как на Североамериканском конти­ненте... Начальное образование в этой стране доступно всем и каждому. Высшее образование не доступно практически никому... Однако в Америке мало богатых людей... В Аме­рике большинство ныне богатых людей были когда-то бед­ными... В Америке аристократическая элита (была) весьма слабой уже в момент своего зарождения... вряд ли можно говорить о каком-либо ее влиянии на развитие событий в стране...

89 Ни в одной стране мира и никогда на протяжении

88 веков, память о которых хранит история человечества, не существовало людей, более равных между собой по своему имущественному положению и уровню интеллектуального развития, другими словами — более твердо стоящих на этой земле». Токвиль А. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 2000. С. 55-60.

88 Часто к этим структурным отличиям добавляется важнейшее различие в роли государства в социально- экономическом развитии.

88 Разумеется, никогда, ни в XIX, ни в XX в., государство не было малозначитель­ной силой в комплексном процессе преобразования аграрного общества в урбанистическое индустриаль­ное: даже в США правительство, как правило, играло ключевую роль. Однако обычно эта роль не была доминирующей; экономическое развитие было скорее «автономным», чем «вызванным извне».11

11 Hoselitz B.F. Sociological Aspects of Economic Growth. Glen- coe: The Free Press. 1960. P. 74.97 ff.

88 Напротив, сегодня во многих доиндустриальных странах политические лидеры склонны использовать все мето­ды мотивации и принуждения, доступные на уровне государства, с целью преобразования или смещения традиционных и часто упорно сопротивляющихся ин­ститутов старого общества.

88 Таким образом, в любом доиндустриальном обще­стве XIX в. с высоким уровнем конкурентной политики политические лидеры, по существу, придерживались стратегии, которая отдавала связанную с развитием инициативу на откуп неправительственным группам.

88 Лидеры сегодняшних доиндустриальных обществ в большей степени нацелены на стратегию дирижиз­ма. Первая перспектива способствовала созданию значительной меры автономии и децентрализации общественного устройства. С позиций сегодняшнего дня автономия и децентрализация только укрепляют традиционное общество и препятствуют изменениям, необходимым для экономического роста.

88  Следова­тельно, стратегии развития, используемые лидерами современных доиндустриальных обществ, в большей

89 мере сфокусированы на обоснованной необходимо­сти централизации и гегемонии.

89 В то время как в XX в. случаи отступления от нормы с предельной ясностью демонстрируют, что индустри­ализация и урбанизация не являются достаточными условиями конкурентной политики (например, СССР и Германия 1930-х гг.), подобные же случаи из истории показывают, что индустриализация и урбанизация не являются даже и необходимым ее условием12.

12 Думаю, что игнорирование важных с исторической точки зрения девиантных случаев, когда конкурентная политика развивалась в доиндустриальных условиях, приводит к пре­увеличению роли процесса урбанизации в развитии демо­кратических систем. См.. напр.: McCrone D.J., Cnudde C.F. To­wards A Theory of Democratic Political Development: A Causal Model // American Political Science Review. 1967. Vol. 61. P. 72-79.

89 По своей сути, доиндустриальные, сельские, аграрные общества не являются по определению неподходящими для кон­курентной политики или даже полиархии. Ввиду того что некоторые доиндустриальные, сельские, аграрные общества имели конкурентную политическую систе­му, подчас они действительно создавали превосходное основание для полиархии включенности.

89 Если в современном мире доиндустриальное об­щество является неподходящим местом для конку­рентной политики или полиархии, то это, безуслов­но, — следствие социальных особенностей, таких как неграмотность, бедность, слабый средний класс, а так­же авторитарная политическая культура. Сегодня эти черты ассоциируются с шатким индустриальным и урбанистическим основанием.

89 Но они не являются — или по крайней мере не являлись — неотъемлемыми чертами доиндустриальных обществ.

 

ОБЪЯСНЕНИЕ ВЗАИМОСВЯЗИ

89 А теперь предположим, что существует связь между публичным оспариванием (и полиархией) и уровнем

90 социально-экономического развития, что есть важ­нейшие исключения из этого правила, а также что существуют пороговые величины, до или после до­стижения которых шансы полиархии или публичного оспаривания существенно не меняются. Как нам все это учесть?

90 Думаю, что самая общая гипотеза поможет нам уста­новить связь между политической системой и уровнем социально-экономического развития.

90 Шансы на возникновение и сохранение в стране конкурентного политического режима (и даже более того — полиархии) зависят от того, насколько обще­ство и экономика страны:

а) обеспечивают грамотность, образование и сред­ства коммуникации;

б) создают плюралистическое общественное уст­ройство, а не общественное устройство с централизо­ванным господством;

в) предупреждают появление крайних форм нера­венства среди политически значимых слоев общества.

90 В этой главе я рассмотрю первые два условия. Тре­тьему условию по причине его важности и сложности будет полностью посвящена следующая глава.

Грамотность, образование и средства коммуникации

90 Безусловно, нет нужды доказывать, что всякий раз, когда численность граждан велика, шансы на участие в политике и высокую степень публичного оспарива­ния во многом зависят от распространенности чтения, письма, грамотности, образования, а также газет или их эквивалентов. Я не предлагаю исследовать природу этой зависимости и различные способы компенсации неграмотности, как в Индии или Турции. Важно то, что пространство, создаваемое грамотностью, образовани­ем, газетами и другими формами коммуникации, свя­зано — как мы видели ранее — с процессами урбаниза­ции и индустриализации.

90 Развитие городов, торговли.

91 промышленности и профессий не только требует, но и само способствует этим простейшим требованиям.

91 Однако среднеобразованному человеку, имеюще­му возможность читать газеты (а сегодня — доступ к радио и телевидению), не нужно общество с высоким уровнем индустриализации и урбанизации.

91 В кон­це концов, как отметил Токвиль, большинство белых американцев в начале XIX в. имело образование: воз­можности для получения скромного образования были достаточно широкими (хотя, возможно, Токвиль несколько преувеличил их), газеты были, как правило, доступны, политическая коммуникация была сравни­тельно действенной, несмотря на огромную террито­рию страны. В других странах широко распространен­ная грамотность и образование также предшествовали повсеместной индустриализации, росту городов и средним показателям дохода на душу населения: так было в Новой Зеландии, Австралии, Канаде, Норве­гии, Исландии и Финляндии. Затраты на обеспечение всеобщего доступа к образованию и средствам инфор­мации не настолько высоки, чтобы быть не под силу достаточно процветающим аграрным обществам.

91 Значит, было бы разумно сделать следующие выводы.

91 * Гипотетический нижний порог конкурентной по­литики частично можно объяснить теми трудностями, которые страна, достигая данного этапа, испытывает при мобилизации ресурсов, необходимых для широ­кого распространения грамотности, образования и средств информации.

* Тем не менее, достигнув этого нижнего порога, страны способны удовлетворять таким минимальным требованиям конкурентной политики и в частности полиархии, даже если эти страны являются преиму­щественно аграрными, сельскими и неиндустриализированными.

* Таким образом, необходимость удовлетворения этих минимальных требований помогает объяснить нижнюю пороговую величину, но не объясняет общую взаимосвязь.

 

92 Плюралистическое общественное устройство

92 А теперь рассмотрим, какие возможности открыва­ет относительно «развитая экономика» благодаря са­мому своему функционированию и что требуется для этого функционирования. Развитая экономика не про­сто может позволить себе, но и нуждается в ликвида­ции неграмотности, всеобщем образовании, широких возможностях для получения высшего образования и распространения средств коммуникации. Она не про­сто может производить квалифицированную рабочую силу, но и нуждается в таковой: рабочие, умеющие чи­тать и писать, понимать чертежи и отвечать на пись­менные инструкции, инженеры, технические специа­листы, ученые, бухгалтеры, юристы, менеджеры всех мастей. Развитая экономика не просто создает, но и не может существовать без быстрых и надежных систем связи, включая системы, передающие огромные объ­емы общественной и квазиобщественной информа­ции. Она не просто делает возможными, но в то же время требует надежных специализированных орга­низаций, управляемых штатом служащих с сильной мотивацией, которые были бы лояльны к целям этой организации: будь то банк, магазин, школа, универ­ситет, больница, общественный транспорт и тысячи других структур.

92 Вследствие своих внутренних потребностей раз­витая экономика и поддерживающие ее социальные структуры автоматически распределяют политические ресурсы и навыки среди многообразия личностей, групп, организаций. К этим навыкам и ресурсам от­носятся знание, доход, статус, уважение определенных групп, организационные и коммуникационные навыки, доступ к организациям, экспертам, элитам. Эти навыки и ресурсы могут быть использованы с целью достижения преимущества — своего личного, груп­пы или организации. Группы и организации делают упор на автономию, корпоративную лояльность, ком­плексные модели сплоченности и расщепления.

92 Когда

93 возникает конфликт, а это происходит неминуемо, до­ступ к политическим ресурсам помогает индивидам и группам предотвратить его насильственное урегу­лирование, вступая вместо этого на путь переговоров и соглашений — явно, неявно, законно, нелегально, внелегально.

93 Так, системы соглашений и переговоров развиваются в рамках, параллельно или вопреки ие­рархическим мерам; они стимулируют политическую субкультуру нормами, которые узаконивают перего­воры, соглашения, взаимную поддержку и услуги, а также достижение согласия как способ противодей­ствия односторонней власти или насилию.

93 Даже лидеры внешне иерархических организаций знают, что принуждение и насилие часто наносят удар по системе мотивации. В развитой экономике долго­срочная деятельность в условиях угроз или принуж­дения на всех уровнях является менее продуктивной, чем деятельность, основанная на добровольном со­гласии. Таким образом, боязнь наказания за плохое исполнение не просто дополняется, но во многих от­ношениях заменяется ожиданием вознаграждения за успешно выполненную работу. Точно так же, как рабский труд в общем случае менее эффективен, чем труд свободный, так и труд плохо оплачиваемых, не­удовлетворенных рабочих будет менее продуктивен в долгосрочной перспективе, чем труд их высокооплачи­ваемых довольных коллег. В отношении технических специалистов, управленцев, ученых и интеллектуалов необходимость в добровольном исполнении своих обязанностей, основанная на их «согласии», даже еще более велика. А значительная доля автономии и свобо­ды действий также приводит к лучшим результатам, чем жесткий, сверхцентрализованный контроль.

93 Таким образом, развитая экономика автоматиче­ски порождает множество условий, необходимых для плюралистического общественного устройства.

93 И как только такой порядок начинает развиваться, по край­ней мере в своих первичных формах, некоторые его

94 члены предъявляют требования к участию в процессе принятия решений, причем такими способами, кото­рые больше присущи конкурентной, нежели гегемонистской политической системе.

94 Если мы используем символ «В» и стрелку, чтобы показать направление причинной связи, то аргумент можно представить следующим образом:

Развитая экономика — В à Плюралистическое

общественное устройство — В à Требования перехода

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: