Когда что-то в душе умирает

Алкоголь, наркотики, секс и самоубийства

М

эри сидела в палате, и ее сотрясали судорожные рыдания. «Боже мой, что же я наделала?» — простонала она. Мэри сидела, склонившись к коленям и обхватив руками живот, вся подобравшись в комок. Ее лицо было залито слезами, и она с не­доумением смотрела на других девушек, сидевших с журналами в руках, словно в очереди в салоне красоты. «Как они могут так спокойно к этому относиться?» — с удивлением думала она.

Коробка с бумажными носовыми платками, стоявшая на сто­лике рядом с ней, была пуста, поэтому она вытерла нос рукавом своей джинсовой куртки и попыталась сдержать пробиравшую ее дрожь. «Надо взять себя в руки!» — сказала она самой себе. Собравшись с силами, она глубоко вздохнула, пытаясь справить­ся с подступающими слезами, чувством горя и головной болью.

Когда она пришла домой, ей навстречу вышел ее друг. Он приготовил особый ужин — жареное мясо и крабов, бутылку шампанского, — чтобы отпраздновать ее отважный поступок — только что сделанный аборт. Понятно, что сама Мэри не чув­ствовала гордости от своего «достижения». Напротив, атмосфера праздника заставила ее почувствовать себя еще более неуютно и глупо. Когда друг предложил ей бокал шампанского, она вы­пила его залпом. Обрадовавшись обезболивающему действию шампанского, она быстро осушила еще один бокал, затем тре­тий и четвертый. Вскоре она напилась до такого состояния, что молодому человеку пришлось на руках отнести ее в кровать.

На следующее утро она проснулась с сухостью во рту и силь­ной головной болью, которая охватила ее голову свинцовым об­ручем, на какое-то время затуманивая воспоминания о случив­шемся накануне. Мэри зарылась головой в подушку и попросила своего друга прикрыть занавески на окнах. Через некоторое вре­мя она почувствовала, что у нее между ног лежит пропитанная кровью прокладка — зловещее напоминание о происшедшем. Друг заботливо погладил ее по плечу, почувствовав, что она ис­пытывает боль. «Я принесу тебе чего-нибудь выпить», — предло­жил он, желая помочь ей избавиться от надвигающейся тоски.

Мэри кивнула и медленно побрела в ванную, где с ужасом увидела, сколько крови вышло из нее после аборта. Когда она приняла душ, молодой человек предложил ей «кровавую Мэри».

 «Как раз то, что надо!» — пробормотала она, подавляя истерич­ный смешок. Она знала, что если начнет думать о случившемся, слезы захлестнут ее. «Пей до дна!» — сказала она со вздохом и зал­пом выпила все содержимое стакана. Молодой человек последо­вал ее примеру. Вот так вместо ребенка родился ритуал возлия­ний, которому Мэри посвятила почти десять лет своей жизни.

Опьянение чувствами

Разум человека обладает невероятной способностью подавлять нежелательные эмоции и перенаправлять их в более приемле­мое русло. Когда мы не можем осознанно справиться с травма­тическим опытом, эту задачу берет на себя наше подсознание. Попытки победить призраки прошлого, отравляющие наше су­ществование, могут привести к развитию алкогольной или нар­котической зависимости и переходу к образу жизни, направ­ленному на саморазрушение. И в конце концов воспоминания о первоначальном травматическом опыте окажутся погребены под другими многочисленными проблемами.

Мне часто приходилось выслушивать грустные истории жен­щин, не сумевших распознать и выразить свое горе. Алкоголь и наркотики стали для многих из них нормой жизни — подоб­но пище и воздуху. Они превратились в завсегдатаев сборищ и вечеринок, наполняя жизнь весельем и смехом, чтобы избе­жать слез, которые приходили к ним в одиночестве и тишине. Надежды и мечты юности подавлялись направленным на само­разрушение образом жизни, за которым они пытались спрятать свое горе. Моника поделилась со мной своей историей, так по­хожей на истории других женщин:

Мне было 18 лет, когда я сделала первый аборт, и послед­ствия этого решения преследовали меня в течение всей остав­ шейся жизни. Мне кажется, что алкогольная и наркотическая зависимость должны возглавить список этих последствий, однако помимо этого меня преследовали кошмары, некон­тролируемое чувство страха, граничащее с паническим рас­стройством, и глубокое чувство грусти, источник которого я не могла определить и понять. Я часто задумывалась о са­моубийстве. Нередко я испытывала чувство гнева и ярости, у меня были сексуальные проблемы, я страдала от низкой са­мооценки, ненависти к себе и внезапных приступов депрессии. Однако сильнее всего меня преследовало чувство горя, подобное голодному хищнику, ожидающему возможности окончательно разрушить мою жизнь. Алкоголь и наркотики позволяли мне как-то справляться с этими состояниями.

Ученые, занимающиеся исследованием различных видов наркотической зависимости и токсикомании, давно пришли к выводу, что женщины чаще могут связать начало алкогольной или наркотической зависимости с каким-то особенно тяжелым для них событием или «определенной жизненной ситуацией»¹. Поэтому неудивительно, что результаты более десятка исследо­ваний свидетельствуют о том, что между прерыванием беремен­ности и наркотической зависимостью существует связь². Одно из этих исследований проводилось среди женщин, которые ранее не страдали от наркотической зависимости или токси­комании. Результаты его показали, что женщины, сделавшие аборт во время первой беременности, в 4,5 раза чаще начинают употреблять алкоголь и наркотики, чем женщины, сохранив­шие первую беременность³. Если рассчитать среднестатистиче­ские показатели для женской части населения, исходя из самой консервативной оценки результатов этого исследования, то по­лучается, что каждый год около 150 тысяч женщин начинает употреблять алкоголь и/или наркотики для того, чтобы спра­виться с постабортным стрессовым расстройством⁴. Одной из этих женщин стала Дженнифер:

Когда я вспоминаю свои проблемы, связанные с алкоголиз­ мом, я понимаю, что никогда не считала их чем-то из ряда вон выходящим. Я выросла в 70-е годы и думала, что все вокруг пъют и колются. Я думала, что я нормальная, такая же, как и все остальные. Теперь я понимаю, что никогда не делала ни­чего подобного до аборта. Конечно, пили все, но я пила намно­ го больше, чем окружающие. Потом я стала спать с каждым встречным. Это было настоящее сумасшествие. Я пыталась залить алкоголем чувство горя. Я продолжала пить, пыта­ ясь заполнить внутреннюю пустоту, которая не давала мне жить. Поэтому я начала ходить по вечеринкам. Приходила са­ мая первая, уходила последняя. Я угощала выпивкой окружаю­ щих и надеялась, что они посидят со мной, не позволят мне остаться наедине с собой, ведь я стала сама себе ненавистна. Алкоголь позволял мне забыться, а пока я была под градусом, все было нормально.

После аборта Аманда сразу пошла в ближайший бар, чтобы выпить рома с колой и залить свою боль. Она поведала свою исто­рию жалостливому бармену, который из искреннего сочувствия помог ей напиться в тот вечер. Позже Аманда стала воспроизво­дить этот вечер, напиваясь и рассказывая о своем аборте любому человеку, оказавшемуся с ней рядом. Личность собутыльника ее не интересовала — им мог стать любой незнакомец. Каждый раз, рассказывая о своей судьбе, Аманда переживала боль и горе так живо, как и в день аборта. Алкоголь изменял ее сознание, по­зволял ей говорить о своих чувствах и выставлять напоказ боль. Алкоголь помогал снять внутреннюю защиту и открыто гово­рить о своем горе. Но облегчение длилось только до тех пор, пока она была пьяна. На следующее утро Аманда редко могла вспомнить признания, сделанные в пьяном угаре. В трезвом со­стоянии она отрицала, что аборт мог иметь какие-либо послед­ствия, и утверждала, что он для нее совсем ничего не значил.

Потеря контроля

Хоть и ненадолго, но наркотики и алкоголь способны изме­нить эмоциональное состояние человека. Под действием ин­токсикации можно почувствовать себя совершенно другим человеком и оторваться от своего прошлого. Для Мэри, как и для многих других женщин, бегство от прошлого с помощью наркотиков одновременно подразумевало разрыв отношений с окружающими.

После аборта я прекратила общаться с бывшими друзьями и завела много новых знакомств. Я пристрастилась к нарко­тикам и алкоголю. Чтобы не думать о случившемся, я стре­милась постоянно оставаться под кайфом или напивалась до потери сознания.

Другие, например Хайди, запретили себе заниматься тем, что раньше приносило им удовольствие.

Я начала пить, чтобы забыться и спастись от боли. До аборта я занималась гимнастикой и вела здоровый образ жиз­ ни. А потом я начала испытывать чувство вины, утратила уважение к себе и стала подумывать о самоубийстве. Ничто больше меня не занимало.

После прерывания беременности личность женщины мо­жет претерпеть существенные изменения. Нередко женщины связывают эти изменения с тем, что во время аборта «потеряли часть себя». Потом они начинают вести неполноценное суще­ствование, перестают общаться со старыми друзьями, втайне усыпляют боль алкоголем, наркотиками, неразборчивыми свя­зями, ведут образ жизни, направленный на саморазрушение. Ниже я приведу семь отрывков, в которых женщины описывают печальные последствия аборта, и вы увидите, как перекликают­ся в них одни и те же взаимосвязанные мотивы:

Я стала много пить и употреблять наркотики, чтобы забыть о происшедшем. Я бросила работу в банке. До абор­ та я была верной женой, теперь стала заводить любовников одного за другим. В конце концов я намеренно приняла боль­шую дозу валиума.

***

После аборта я просто возненавидела себя и пошла по пу­ти саморазрушения. Я даже думала о самоубийстве, но очень боялась попасть в ад. Поэтому я начала курить, пить, упо­треблять наркотики и спать со всеми подряд.

***

Сразу после аборта я почувствовала себя настоящей шлю­ хой и начала вести себя соответственно. Я чувствовала себя никчемной, начала спать со всеми подряд, потому что счи­ тала себя ни на что негодной. Я пыталась забыться, употре­ бляя наркотики и алкоголь, но от этого стало только хуже. Сколько раз я пыталась покончить с собой за эти восемь лет? Сейчас даже сосчитать не смогу.

***

После первого аборта я сильно подсела на наркотики и на­ чала спать с первыми встречными. В конце концов я начала употреблять кокаин и отдаваться за дозу.

***

В течение многих лет в день аборта меня охватывало чув­ство тоски. Я бросила своего молодого человека и стала спать со всеми подряд. Как только я чувствовала, что мужчина на­чинает ко мне серьезно относиться, я разрывала отношения. Я была одинока, страдала от депрессии. Я стала употреблять кокаин и перевела на него огромное количество денег.

***

Я стала шлюхой. Спала с кем попало, где попало. Каждый месяц, обнаружив, что я не беременна, я впадала в депрессию. В такие дни меня успокаивали только алкоголь и глубокий сон. Я нарушала все правила. Я хотела, чтобы родители видели, в кого я превратилась. Я бросила университет. Я хотела со­вершить самоубийство, но мне не хватило духу порезать вены или пустить пулю в лоб. Рецепт на сильнодействующее снот­ворное получить не удавалось, поэтому я покупала все, что продают без рецепта, и прибегала к выпивке.

***

Я задалась целью покончить с собой. После аборта я спала с кем попало, регулярно напивалась до потери памяти, а ког­да ехала домой по аллее, окаймленной столетними дубами, все время думала, как хорошо было бы въехать в одно из таких де­ревьев, чтобы уже наверняка...

Уже в 1972 году исследователи обнаружили, что у молодых женщин, сделавших аборт, развивается склонность к случайным половым связям⁵. Согласно результатам исследования, прове­денного Институтом Эллиота, 43 % опрошенных женщин стали после аборта вести неразборчивую половую жизнь. Склонность к случайным половым связям зачастую сочетается со злоупотре­блением алкоголем и наркотиками, попытками самоубийства, изменением личности и повторными абортами. Однако немало­важно и то, что около половины женщин, признавшихся в нераз­борчивости в связях, также говорили о том, что перестали испы­тывать удовольствие от половых отношений. Неразборчивость в связях не была связана с удовлетворением сексуальных потреб­ностей, она преследовала другие цели.

Женщины, сделавшие аборт, становятся неразборчивы в связях, чтобы своеобразным образом наказать и унизить себя. Нередко за подобным поведением скрывается также низкая самооценка и отчаянная потребность почувствовать, что они нужны окружающим, пусть даже ненадолго. Неразборчивость в связях также позволяет им повторно переживать чувство стыда и вины, связанные с травматическим опытом аборта. В таких случаях женщина переносит чувство стыда на свое поведение, всеми силами избегая страшащих ее мыслей об аборте. Нэн, на­пример, рассказывает о том, как чувство позора после совершен­ного аборта привело к тому, что она стала позволять другим заниматься с ней извращенным сексом.

После аборта я больше не любила свое тело. И меня вовсе не волновало, что с ним делают. Я занималась сексом только с теми, кто любил меня третировать или экспериментиро­ вать с разными предметами - всякими штуками из секс- шопа, фруктами и всем прочим. Я позволяла мужчинам экс­ периментировать и играть со мной, как будто я не человек, а кукла, с которой можно делать что угодно.

В это время Нэн лежала молча, позволяя мужчинам вводить в ее вагину разные предметы. Эти действия были напоминани­ем о происшедшем с нею во время аборта. Она сравнивала себя с беззащитной куклой, отождествляя себя с собственным безза­щитным ребенком.

Представления Патрисии о своей сексуальности также пре­терпели изменения под влиянием чувства утраты, ощущения одиночества и стыда, мыслей о смерти и разрушении. В сексу­альных отношениях она стала проявлять садизм, жестокость и иногда мазохизм. Когда Патрисия в конце концов вышла за­муж, ее муж сначала воспринимал ее сексуальные предпочте­ния как нечто привлекательное, эротичное и милое. Однако позже ему стало не хватать нежности и нормальных отношений. Но Патрисия уже не была способна на обычную близость, по­скольку травматический опыт аборта исказил ее представления об интимных отношениях.

Точно так же Рита оказалась во власти необъяснимой тяги стыдить и унижать себя, предаваясь случайным связям и позво­ляя проделывать с собой самые унизительные вещи во время секса. Рита готова была пойти буквально на все. Однажды, по­сле особенно садистского секса, ей даже пришлось обратиться в больницу. После того эпизода она помнит только ощущение ненависти к себе и боль.

То, что другие делали со мной, не имело никакого значения. Мне кажется, что я думала, что заслуживаю такого отноше­ния. Конечно же, я совсем не получала от этого никакого удо­ вольствия. Я чувствовали, что ничего не значу. Я совершенно не уважала себя. Мысли об аборте вызывали у меня чувство отвращения и ненависти к себе.

Женщины вроде Риты, утратившие душевное равновесие, воспроизводящие постабортный травматический опыт с помо­щью занятий сексом, часто становятся жертвами извращенцев. Поведение Риты, направленное на саморазрушение, воспроиз­водило ее стыд, ненависть к себе и полную потерю невинности, которые она связывала с травматическим опытом аборта. Ни одна из этих особенностей поведения не проявлялась до преры­вания беременности. Только пройдя курс лечения у специали­ста по постабортным нарушениям, Рита смогла освободиться от этого наваждения. Неразборчивость в связях также может быть связана с сознательным или подсознательным желанием снова забеременеть. Беременность от случайного встречного может быть воспроизведением отказа отца ребенка строить се­рьезные отношения, т.е. одной из вероятных причин аборта. Неразборчивость в связях также может быть связана с потреб­ностью вновь по-настоящему пережить аборт, многочисленные аборты, в подсознательной надежде, что новые аборты могут по­мочь побороть последствия постабортной травмы. Кроме того, неразборчивость в связях может быть средством выражения нового самовосприятия, например, попытки представить себя беззаботной прожигательницей жизни.

Взаимосвязь между наркотической зависимостью и нераз­борчивой половой жизнью очевидна. Наркотики и алкоголь снимают внутренние ограничения, связанные с сексом. Люди, ищущие сексуальных связей, часто оказываются в барах и на вечеринках, где употребление алкоголя и наркотиков является частью общения, а иногда и необходимой прелюдией к сексу. Порой опьянение помогает женщине принять ухаживания не­взрачного мужчины, если выбора нет, а оставаться одной на всю ночь слишком тяжело.

Как уже говорилось выше, женщины, пережившие аборт, за­частую многократно прибегают к одной и той же модели по­ведения для того, чтобы дать выход внутреннему напряжению, вызванному пережитым травматическим опытом. Секс, алкоголь и наркотики помогают снять напряжение. Но попытки спра­виться с неразрешенным травматическим опытом с помощью подобного поведения сродни бегу на месте и означают беско­нечное возвращение к одним и тем же проблемам и ошибкам.

Используя эти модели поведения, разум пытается либо окон­чательно справиться с проблемой с помощью воспроизведения травматического опыта напрямую или через символический об­раз, либо привыкнуть к выбранному типу поведения до такой степени, чтобы оно больше не вызывало переживаний, убивая свои устремления с помощью наркотиков, алкоголя, неразбор­чивой половой жизни и повторных абортов, женщина может до такой степени утратить способность чувствовать, что она почти перестает испытывать боль. Однако это дается немалой ценой, ибо такая женщина утрачивает способность даже ненадолго ис­пытывать чувство радости.

Аборт и самоубийство

Когда чувство радости и надежда превращаются в смутные вос­поминания, когда депрессия, отчаяние и горе придавливают че­ ловека к земле, он может начать задумываться о самоубийстве. В какой-то момент естественный страх смерти отступает перед желанием освобождения от тягот этой жизни. Это произошло с Джанет, которая работала офицером полиции в пригороде крупного города. Джанет рассказывает, какие воспоминания у нее остались об аборте и последовавшем за ним периоде от­ чаяния и душевного разлада:

После аборта мне сказали, что нужно полчаса полежать. Наконец пришла еще одна медсестра и отпустила меня. Я по­пыталась объяснить ей, как мне плохо. Но это было все равно что говорить со стеной - она ни слова не ответила. Я мед­ ленно оделась и вышла в коридор, чтобы найти Майка, моего парня. У него был такой равнодушный взгляд. Если бы у меня в тот момент был пистолет, и ему, и всем в клинике, да и мне самой, пришел бы конец. По дороге домой разговора не полу­чилось, а потом он даже и не пытался поговорить со мной. Я больше никогда его не видела и не говорила с ним, несмотря на то, что мы работали в одном месте. Мое чувство к нему было гораздо глубже, чем простая ненависть. Я мечтала уни­чтожить его (любым способом), заставив его сначала молить о прощении, как мне хотелось сделать еще в клинике. В кон­це концов я перестала испытывать даже ненависть, осталась только черная пропасть отчаяния. И выхода, спасения не было. Оставалось только упасть на дно.

Спокойно все обдумав, я достала из-под подушки свой пи­столет, чтобы проверить, что обойма заряжена. Я вставила пулю, прошла в гостиную, села на стул, приставила ствол к виску и спустила курок. Я до сих пор не понимаю, почему пистолет дал осечку. Я всегда следила за тем, чтобы он был в полном порядке. Все еще в состоянии шока я позвонила своей единственной подруге, Сюзан, и рассказала ей о том, что по­пыталась сделать. Она живет довольно далеко, но примчалась мгновенно, мне показалось, не прошло и пяти минут. Она об­няла меня, как ребенка, и стала укачивать. Я не помню, пла­кала ли я. Убедившись, что я пришла в себя, она уехала домой, забрав с собой мой пистолет. Но я так и не рассказала ей об аборте. Спасибо ей. Потом у нее дома пистолет выстрелил сам собой, пуля прошла сквозь стену в гостиной и испугала ее до смерти. Я была так рада, что она не пострадала.

Теперь, когда я разучилась радоваться, в моей жизни прои­ зошли неожиданные изменения. Не совершая никаких усилий, я скоро нашла новую работу, где мне стали платить намного больше. Я бы легко смогла содержать ребенка на эту зарплату. Я продолжала спать со всеми подряд, но скорее по привычке. Я не понимала, что хорошо, а что плохо. И даже подобия радо­сти не было у меня в жизни. Я просто влачила свое существо­ вание. О, как я жаждала смерти! Я знала, что Бога нет, но все равно молила Его послать мне смерть и положить конец моим страданиям. Оглядываясь назад, я удивляюсь, как легко нам удается создавать видимость благополучия, испытывая такие страдания.

Связь между абортом и самоубийством хорошо изучена вра­чами, которые оказывают психологическую помощь людям, склонным к самоубийству. Мета Учтман, руководитель центра анонимных самоубийц в Цинциннати, сообщила, что за послед­ние три года сотрудники центра провели работу с 4 000 женщин, практически половина из которых делали аборт. 1400 женщин, делавших аборт, были в возрасте от 15 до 24 лет. В США имен­но в этой возрастной группе наблюдается самый быстрый рост количества самоубийств⁶. Согласно результатам исследования, проведенного университетом штата Миннесота, вероятность по­пытки самоубийства у девочек подросткового возраста в десять раз выше в течение полугода после аборта⁷.

В ходе опроса, проведенного Институтом Эллиота, около 60 % женщин, делавших аборт, признались, что впоследствии их посе­щали мысли о самоубийстве. 28 % женщин действительно совер­шали попытки самоубийства, причем более половины из них де­лали это неоднократно⁸. Аналогичные тенденции наблюдаются среди людей, переживших другие травматические события. Так, в ходе опросов установлено, что 19 % жертв изнасилования со­вершали попытки самоубийства в течение последующих девяти лет, что существенно превышает значение этого показателя среди жертв других преступлений. Похожая ситуация отмечается среди людей с посттравматическим стрессовым расстройством из числа ветеранов боевых действий: 19 % совершали попытки самоубий­ства, а 15 % страдали от навязчивых мыслей о самоубийстве⁹.

Более высокая частота самоубийств среди женщин, перенес­ших прерывание беременности, подтверждена результатами двух масштабных исследований, в ходе которых анализирова­лась медицинская документация. В первом из них исследователи проанализировали данные по всем женщинам репродуктивного возраста, собранные медицинскими учреждениями Финляндии за последние семь лет. Результаты показали, что женщины, де­лавшие аборт, в семь раз чаще совершали самоубийство в тече­ние последующего года, чем женщины, сохранившие ребенка. Количество смертей от травм, полученных в результате несчаст­ного случая, было в четыре раза выше среди женщин, делавших аборт. Не исключено, что в действительности это были попытки самоубийства или случаи намеренного неосторожного поведе­ния, связанные с желанием совершить самоубийство¹⁰.

Второе исследование было проведено в Калифорнии, где ис­следователи проанализировали медицинскую документацию более 150 000 женщин, участвующих в программе Медикейд. Результаты исследования показали, что женщины, делавшие аборт, в 2,5 раза чаще совершают самоубийство в течение по­следующих восьми лет, чем женщины, родившие ребенка¹¹.

Результаты еще одного подобного исследования показали, что высокое количество самоубийств среди женщин, сделав­ших аборт, не связано с их первоначальными склонностями¹². Другими словами, количество попыток самоубийств возрастает только среди женщин, сделавших аборт. И это результаты лишь нескольких исследований, направленных на выявление связи между абортом и самоубийством¹³.

Напротив, результаты многочисленных исследований ука­зывают на то, что беременность, даже незапланированная, снижает вероятность самоубийства. Беременность становится защитным фактором для женщин, страдающих от психических расстройств или серьезной депрессией¹⁴. Семейные обязатель­ства и мысль о том, что есть человек, ради которого стоит жить, могут ослабить склонность к саморазрушению¹⁵. Результаты ис­следований показывают, что рождение ребенка снижает склон­ность к самоубийству среди женщин с психологическими про­блемами, тогда как прерывание беременности может оказать противоположное действие.

Несмотря на убедительные доказательства связи между абортом и самоубийством, клиники, предлагающие услуги по прерыванию беременности, не проводят предварительные психологические консультации, которые позволили бы выявить пациенток, способных в будущем развить склонность к самоу­бийству. Они также не предоставляют женщинам информацию о том, как бороться с мыслями о самоубийстве, которые могут возникнуть после аборта. Паулетта возлагает вину за смерть се­стры на врачей, которые не рассказали ей о возможных рисках:

 

Мы с сестрой - жертвы инцеста. Моя сестра подвергалась насилию со стороны наших братьев в течение нескольких лет, а в возрасте 16 лет ей пришлось сделать первый аборт. Если бы кто-то хотя бы поинтересовался у нее, как она заберемене­ла в столь юном возрасте, это могло бы избавить ее от даль­нейшего насилия дома. Такие вопросы должны задавать во всех организациях, которые претендуют на попытки защитить детей от насилия. Однако сестре сделали аборт, даже не уве­домив родителей, а потом просто отпустили ее домой.

Много лет спустя, уже будучи матерью троих детей, про­лечившись у психотерапевта и употребляя антидепрессанты, она вновь узнала о нежелательной беременности. Друзья и добро­ желатели посоветовали ей сделать аборт, чтобы позаботиться о себе. Все это привело к развитию стресса и тревоги. Ей было трудно принять решение, но будучи выбита из равновесия, она поддалась на «разумные» аргументы и записалась на аборт.

Она плакала, когда пришла в клинику, плакала во время аборта. И едва сдерживала рыдания, уходя из клиники. Но ни­кто не задал ей никаких вопросов, чтобы еще больше ее не рас­страивать. Конечно же, если бы врачи с ней побеседовали, они бы сразу поняли, что ей не хватит эмоциональных сил, чтобы пережить аборт. Если бы они выяснили ее предысторию, они смогли бы оценить, насколько высока степень риска. Однако этого врачи не сделали.

Через неделю после аборта она совершила самоубийство, выстрелив себе в сердце. Ее трое детей растут без матери, потому что никто не хотел задавать вопросы.

Очевидная взаимосвязь между абортом и самоубийством свидетельствует о том, что стремление к самоубийству может быть воспроизведением травматического опыта аборта. Мысли о смерти становятся отражением воспоминаний о столкновении со смертью во время аборта. С помощью аборта женщина, пере­жившая травматический опыт, пытается решить определенные жизненные проблемы. Потом ее ждут депрессия, одиночество и пустота, которую не заполнить ни алкоголем, ни наркотиками, ни сексом. И тогда смерть может снова показаться выходом из ситуации. «В конце концов, — думают многие, — я убила своего ребенка. Почему бы не убить и себя?»

Элеонора сделала аборт в возрасте 16 лет. Когда она пошла на прием к психиатру, чтобы обсудить свое тяжелое эмоцио­нальное состояние, он заверил ее, что прервать беременность было правильным решением. «Сосредоточьтесь на мыслях о бу­дущем, — посоветовал психиатр. — Перестаньте оглядываться назад». Подобные советы бессмысленны. Элеонора испытывала потребность в том, чтобы кто-то понял ее боль, а не отвергал ее, подобно тому, как она сама отвергла своего ребенка. Однажды, шесть лет спустя, она сделала запись в своем дневнике о том, как она боролась с мыслями о самоубийстве:

Сегодня я опять думала о самоубийстве. Эта мысль не вы­ ходит у меня из головы. Что уготовал мне Бог в будущем? Почему-то я сомневаюсь, что мне вообще что-то уготовано.

Думаю, это происходит, потому что всю жизнь я мечта­ ла стать хорошей матерью. Вместо этого я стала убийцей. Теперь мне остается только догадываться о том, какой сейчас была бы моя дочурка. Моя жизнь была бы наполнена радостью. А сейчас в ней только тоска, тревога и отчаяние.

Как я могла вообразить, что мне будет лучше без ребенка? Я знаю, что никто не сможет занять ее место в моем серд­ це, даже если я сейчас рожу ребенка. Мне кажется, что я недо­ стойна второго шанса.

Я также задаюсь вопросом, можно ли заботиться обо мне или любить меня после того, как я убила собственную дочь. Одному Богу известно, как человек, декларирующий любовь к детям, может решиться уничтожить собственного ребенка.

Смогу ли я когда-нибудь приоткрыть свое сердце и найти в нем уголок для новой любви ? Во мне не осталось сердечной теплоты для другого человека. Я верю, что, убив свою дочь, я лишилась сердца. За эти шесть лет я ни разу не улыбалась и не чувствовала радости. Я не могу продолжать эту игру - у меня нет сил существовать дальше, ведь внутри меня все мертво. Мне хватило решимости убить своего ребенка. И я надеюсь, что мне хватит решимости убить себя. В этой жиз­ ни меня больше ничего не держит.

Отчаяние Элеоноры — одно из последствий многолетнего пребывания под гнетом неразрешенного горя. Напротив, Вики стала задумываться о самоубийстве сразу после аборта:

Если бы у меня был пистолет, я бы пустила себе пулю в лоб. После аборта мне было так плохо, что смерть казалась единственным выходом. Казалось, только смерть способна вос­ соединить меня с моим ребенком. Мне оставались только та­ блетки и алкоголь.

То, каким образом женщины спасаются от мыслей о са­моубийстве, также может быть предметом для изучения. Например, Джилл посетила один из моих семинаров в цен­тре реабилитации «Виноградник Рахили», чтобы справиться с постабортным травматическим опытом. Она назвала про­цесс переживания горя (которого так долго избегала) самым ярким положительным ощущением в своей жизни. «Я почув­ствовала, что меня словно вынули из-под завала», — сказала она. Услышав ее комментарий, я сразу вспомнила историю, которую она рассказала мне в день нашего знакомства. Джилл рассказала о ритуале, который появился в ее жизни вскоре по­сле прерывания беременности:

Каждое утро по дороге на работу я прохожу через арку ста­ рого дома. Каждое утро я мечтаю, что этот дом обрушится прямо на меня. Я знаю, что это звучит странно, но я с нетер­ пением жду момента, когда окажусь под аркой, и надеюсь, что она наконец-то обрушится. Иногда я по несколько минут стою в арке. Я смотрю на старые кирпичи и спрашиваю у Бога, когда же придет время. И надеюсь, что когда все рухнет, я буду на месте. Хотя с моим везением меня вряд ли задавит насмерть, скорее останусь парализованной на всю жизнь.

Это здание стало не только источником мыслей о смерти, но и символическим воплощением самой Джилл — такое же одинокое, разваливающееся и готовое рухнуть. Джилл устала от депрессии, ненависти к себе и чувства вины, которые посто­янно сопровождали ее с момента аборта. Ожидание крушения дома было сродни ожиданию момента, когда будут сломлены внутренние преграды. Навязчивые мысли о гибели под облом­ками обрушившегося дома были обусловлены внутренней по­требностью в перемене, потребностью дать выход боли. Но она боялась, что этот процесс нанесет ей непоправимый ущерб. Она боялась, что может оказаться сломленной, если отважится при­знать свои истинные чувства горя и утраты. Смерть казалась единственным выходом. В фантазиях Джилл о разрушающемся доме ситуацию контролировал Бог. В глазах Джилл Бог должен был ее покарать — для некоторых женщин такой образ навсегда становится напоминанием об аборте.

Рискованное поведение

⇐ Предыдущая28293031323334353637Следующая ⇒

Поделиться: