Глава 2. Вингардиум левиоса

 

Гермиона пришла в субботу, рано утром. Просто появилась рядом с кроватью.

— Я сплю? — он протянул к ней руку, она присела рядом, улыбнулась.

— Как ты здесь очутилась? Я не запер дверь? Черт, я стал рассеянным, нехорошо. Вчера пару раз чуть не напутал со знакомыми рецептами, — он сел, протер глаза. — Ты мне не снишься?

— Нет.

— Ты не спала? Ночная смена?

Кивок. Смущена, отводит глаза. Уставшая, осунувшаяся и все равно самая красивая, куда Моне до нее!

— Мне надо было кое с кем встретиться, поговорить и… подготовить твое возвращение, — теперь она смотрела прямо на него, едва ли не с вызовом.

— Ого…

В нем боролись необходимость объясниться и желание потянуть ее за руку, прижать к себе, снять с нее одежду и остаться в кровати на весь день.

— Моего возвращения?

— Это долгая история.

Он встал, она не отвела глаз, он натянул джинсы и футболку.

— Пойдем, накормлю завтраком.

Он провел ее прямо на кухню и заметил, как она удивилась.

— Я не настолько фанат чистоты, как можно подумать, просто не люблю пускать сюда тех, кто…

— Не близких?

— Что-то вроде, — он достал из холодильника овощи, пророщенную пшеницу, бананы, молоко. Руки делали привычную работу, которая приносила успокоение. Блендер взвыл, перемалывая и перемешивая. — Вот, пей, — Джо поставил перед ней стакан, Гермиона с подозрением принюхалась. — Это вкусно, — он отхлебнул из своего стакана. — Как ты относишься к банальной яичнице?

— Отлично. Джо, послушай… Мне много надо тебе рассказать, объяснить. Я понимаю, почему ты не хочешь меня слушать, не хочешь ничего менять... Если бы это было возможно, я бы не пришла сегодня, я бы оставила тебя в покое. Я виновата перед тобой, возможно, если бы я не стала выяснять кто ты, всего этого бы не было… Но ты должен знать — кто ты. Я знаю теперь, как вернуть тебе память.

Он вымыл руки и сел напротив нее.

— Ты хочешь, чтобы я стал прежним?

— Мое желание не имеет значения.

— Как и мое?

— У нас есть два варианта решения, — она говорила, словно заучила слова заранее. — И в любом случае, я должна тебе все рассказать и объяснить. Ты сможешь выбрать, что делать дальше, правда, выбор не широк.

— Давай сперва покончим с яичницей, а потом уже с моим темным прошлым.

— Джо!

— Я серьезно, я не могу решать такие вопросы на пустой желудок.

Он поймал ее взгляд. Так смотрят на поправившихся вопреки всем прогнозам больных.

— Ты все еще гадаешь — кто я?

— Я почти уверена, что ты — это… — она замолчала, — лучше я расскажу тебе все по порядку.

Он вернулся к готовке.

— Мы с ним настолько похожи?

— Мне трудно судить, я не знала его хорошо и все же, я думаю, что сейчас — ты другой. Джо на данный момент полностью вытеснил прежнюю личность. Мне кажется, ты даже выглядишь моложе, насколько помню. Но мы были тогда детьми. Нам все, кто старше тридцати, казались ужасными стариками.

— Сколько ему лет? Должно было быть?

— Сейчас? Сорок четыре.

— Сорок четыре веселых стрижа… — он не поворачивался к ней, так было проще. Да и зелень сама не нашинкуется… — После больницы я думал, что мне все пятьдесят. — Он снял бекон, вылил на сковороду взбитые яйца, уменьшил огонь.

— Мне жаль, — повторила она.

— Не стоит жалеть. Ты стоишь того, чтобы ради тебя и забыть, и вспомнить, если надо.

— Это ты сейчас так думаешь…

Он обошел стол, склонился над ней.

— Если есть шанс не вспоминать — я использую его, вот мой выбор. Я не хочу становиться тем, кого ты… не любишь и не сможешь полюбить. А мне хочется верить, что ты все-таки будешь со мной.

— Хорошо. Пусть будет так. — Она кивнула, нахмурившись. Ни слова о том, что он только что признался ей в любви.

— Как поживает муж? — он снова вернулся к готовке.

— Не знаю. Я… я ему призналась в измене и он ушел.

— Что? — он не поверил своим ушам. — Ты призналась…

Собственно, что его удивило? Гермиона — цельная и честная, такая не будет жить двойной жизнью.

— Ты призналась, потому что невыносимо врать, или потому что…

Она закрыла глаза, задирая подбородок и сглатывая слезы:

— Только не будет сейчас обо мне. Я сама себя загнала в такую ловушку, как когда-то на втором курсе… Неважно. Сперва надо разобраться с тобой, потом уже я…

— Бог ты мой, — он снял сковороду с огня, — умеешь ты удивлять.

— То ли еще будет.

Он разложил еду по тарелкам, достал соусы и хлеб, сел напротив Гермионы.

Так странно было сидеть на кухне и завтракать вместе с ней. Он позволил себе представить, что это — их обычное утро, что так было и так будет. Можно было помечтать, что сейчас они пойдут гулять по Лондону, или в кино. Можно было сделать вид, что нет тайн, нет его амнезии, нет ее мужа, что прошлого — нет, а впереди только светлое будущее.

Он смотрел на нее, запоминая, хотя лучше других теперь знал, насколько ненадежная штука — память.

— Пойдем гулять? Или в кино, — он постарался, чтобы предложение звучало беспечно.

— Нет, сначала ты выслушай меня. И спасибо, очень все вкусно, мне действительно давно надо было подкрепиться.

— Не за что, заходи почаще, — он хотел собрать посуду со стола, но Гермиона остановила его.

— Подожди. И лучше сядь.

— Хорошо, — он послушно сел на место. Гермиона достала свою указку, которой уже пыталась его загипнотизировать, взмахнула, пробормотав что-то вроде: «Вино, град, лиса и оса» и тарелки взмыли со стола и неторопливо отправились в раковину, вода включилась, подчиняясь воле указки Гермионы, дозатор сам налил на подлетевшую к нему губку мыло. Губка принялась мыть тарелки, которые то так, то эдак подставляли ей бока. За тарелками в сторону раковины отправились чашки.

Джо сидел, стараясь не шевелиться: он знал, что это — невозможно, но он сам видел это.

— Знаешь, — произнес он, когда чашки, наконец, встали рядом с раковиной, — лучший вариант, что я все еще болен и мне это снится. Худший — что я в больнице, в коме и все это — начиная с ресторана и заканчивая вот этой сценой — мой предсмертный бред.

— Это не бред. Это волшебство, магия. И ты так мог когда-то, и не только мыть посуду, — она превратила на его глазах блюдце в красивую стеклянную вазу, налила — прямо из воздуха — воды, и в пустой вазе, на его глазах, выросла роза. Гермиона взмахнула указкой и ваза по воздуху приплыла к нему в руки. Он ощущал прохладу стекла, он чувствовал аромат цветка, он провел рукой по листьям и стеблю, уколовшись шипом. Кровь на пальце была самая настоящая.

— Когда мне было почти одиннадцать, к нам в дом пришла странно одетая женщина. Она сказала, что я — волшебница, и показала мне и моим родным, что она может. Родители не спали всю ночь после ее визита, а я… я не могла поверить. Я была самым простым ребенком, ходила в обычную школу. У меня были друзья, не много, но были, у меня был котенок, я, конечно, мечтала о чудесах, но была уверена, что это невозможно. Я хотела стать врачом, как родители… Мне было ужасно страшно. Та женщина сказала, что если я не буду учиться, то не смогу совладать со своей силой, со своим даром и кто-нибудь пострадает. У нас пару раз происходили дома странности, но родители как-то находили более-менее путные объяснения этому. Я не хотела ехать в школу волшебства, я не хотела в одиннадцать лет оказаться один на один с совершенно новым миром, но кто тогда смог бы обучить меня контролю? Я прочитала о волшебном мире достаточно и поняла, что мне будет непросто. А потом, потом я решила, что учеба — это просто учеба. Я стала лучшей ученицей. Когда учишь формулы, кажется, что всему этому есть рациональное объяснение. Я решила для себя, что магия — разновидность науки, просто очень продвинутый ее вариант. А потом я привыкла.

Она замолчала, он осторожно поставил вазу на стол, встал и прошелся по кухне.

— Сейчас я жалею, что не курю. Было бы кстати, — он снова сел. — Ты хочешь, чтобы я поверил, что есть… магия?

Это было дико и глупо, это было невероятно, но, черт возьми, становилось понятно, почему перегородка — целая, а картины висят на местах и мебель починена.

— Это невозможно, — упрямо повторил он. — Это наркотики? Или гипноз? Гипноз, да?

— Нет, — Гермиона вздохнула, — я знаю про гипноз, я много читала, но никогда не практиковала. Я использовала заклинание, чтобы просмотреть твои воспоминания.

Он дернулся, как от удара. Это было неприятно, но — чему удивляться — если на минуту допустить, что магия возможна. Почему бы не читать чужие мысли, раз можешь легким движением руки восстановить разгромленную квартиру. И все же он не удержался, чтобы не спросить язвительно:

— Было интересно?

— Я сделала это не из-за любопытства и не рассматривала то, что не касалось проблемы утраченной памяти. Мне сложно объяснить, но… представь плотину, которая сдерживает поток воды. Вот такая плотина отделяет твои воспоминания. Ты был прекрасным окклюментом, ты закрыл сознание от вторжения, а потом, потом тебя чуть не убили и ты как-то попал к маглам.

— К кому?

— К простым людям, к не-волшебникам. Если бы ты остался в Хогвартсе, в школе, то, возможно…

— Я бы умер?

— Или выжил бы и вернул себе память, сам.

Он потер переносицу, снова вскочил. Новая информация никак не втискивалась в привычные шаблоны. Самым верным решением было бы выгнать Гермиону. Или позвонить и сдать ее на руки психиатрам и самому сдаться, потому что забыть ее фокусы уже вряд ли получится.

— У тебя в руках…

— Это не указка, конечно. Это — волшебная палочка.

— И я тоже с ее помощью смог бы…

— Не знаю, тебя она может и не слушаться.

Он вспомнил, как выбросил похожую, разломанную надвое деревяшку, так и не поняв, почему она была среди его личных вещей.

Растерянный, он стоял посреди кухни, не зная, что делать.

— Так нельзя, — он опустился на колени перед Гермионой, — все слишком быстро и слишком невероятно. Я схожу с ума? — он позволил себе обнять ее ноги, прижаться щекой к коленям. — Мне не одиннадцать лет, мне не так-то просто смириться с тем, что твой рассказ — правда. И я… не верю тебе, хотя и знаю, что ты не врешь.

Ее ладонь опустилась на его затылок, скользнула по волосам.

— Я понимаю. Я покажу тебе наш мир, он закрыт от обычных людей. Ты сможешь все увидеть сам.

— Только не сейчас, — его руки скользили по ее бедрам, задирая подол платья. — Чувствую себя, как приговоренный, выторговывающий последнее желание.

— Джо… не надо, — она остановила движение его рук. — Нет. Это, как ни посмотри, неправильно.

Сидеть у ее ног, слушать будничные, привычные звуки большого города и не думать о том, что он — разве это возможно? — часть другого мира: вот чего бы он хотел.

— Ладно, пойдем на экскурсию, если ты хочешь, — он со вздохом встал и подал руку Гермионе. Что толку мечтать о том, что не сбудется? — Хотя я все еще надеюсь, что все это часть какой-то непонятной мне мистификации. Я даже подозреваю, что это дело рук Игги: у русских очень странное чувство юмора.

— Это не розыгрыш. Тебе надо переодеться во что-то более респектабельное и выпить это, — она поставила на стол небольшой старомодный флакон с искрящейся темной жидкостью.

— Что это?

— Оборотное зелье. Действует пару часов. Не думаю, что идти в своем настоящем облике — хорошая идея.

— Оборотное зелье? И ты хочешь, чтобы я это выпил? — он хмыкнул. — Ясно. «Выпей меня и ты увидишь небо в алмазах, голубых единорогов, небесные города и множество других чудес…»

— Единорогов сегодня не будет, обещаю. Это не наркотики. Это действительно оборотное зелье, ты будешь выглядеть как другой человек.

— Как другой?

— Да, как мой папа.

Он рассмеялся. Трудно было не смяться над собой, ведущим шизофренические разговоры, стоя на собственной кухне.

— Ты слышишь себя? — он сделал шаг к ней, обнял за плечи. — Оборотное зелье, волшебный мир… Бред, просто бред. Мы заигрались.

— Кто разбил перегородку, кто переломал почти всю мебель в квартире? Кто оказался на другом конце Лондона, не поняв — как?

Он перестал смеяться — ответ на эти вопросы он знал, но проще было сделать вид, что всего этого — не было.

— Этому должно быть рациональное объяснение. Например, что кто-то пытается свести меня с ума, а ты — помогаешь. Технологии шагнули так далеко, что трудно удивляться чему-то. Ты видела Копперфильда? Он летает, он заставляет исчезнуть статую Свободы. Или он тоже — из ваших?

— Я не знаю, о ком ты. Как тебе доказать…

Он коснулся ее лица, провел по щеке, вниз, и она, зажмурившись, прижалась к его ладони.

— Джо, если бы ты знал, как я хотела бы все изменить, но это невозможно! Фокусы, мытье посуды и выращивание роз — это милые забавы, а есть магия темная, страшная, и ты… ты знал в ней толк. Я боюсь за тебя, я боюсь, что ты навредишь себе или кому-нибудь еще, я боюсь, что кто-то кроме меня случайно встретит тебя и что тогда?

— Ты только поэтому пришла? — прошептал он, сокращая дистанцию между ними. — Неужели — только поэтому? Из-за страха?

Она распахнула глаза, посмотрела на него в упор.

— Нет. И это меня тоже пугает. Я любила Рона и я… я не могла же его разлюбить? Он хороший, очень хороший, милый, он… мы столько пережили вместе, он — часть меня и я...

Он молча подхватил ее на руки и понес в спальню. Его колотило от злости на неизвестного ему Рона. Наверняка сильный, высокий, красивый и молодой. Ровесник Гермионы. Шалопай и душа компании. Милый! Черт возьми — милый!

Стакан на тумбочке задрожал и Джо заметил, с какой тревогой уставилась на него Гермиона. Боится, действительно боится, что от его гнева штукатурка посыплется? Он успокоился, глубоко вздохнув, заставил себя выкинуть мысли о ее муже из головы. Он ушел — и слава Богу, что думать о нем?

Было слишком много света, но так не хотелось вставать и задергивать тонкие занавески: свет они пропускали хорошо, но лишали соседей напротив интересного зрелища. Гермиона взмахнула палочкой, шторы задернулись.

— Может в магии действительно что-то есть? — пробурчал он, стягивая с себя футболку.

Он не отпустит ее. Не сейчас. К черту магию, и реальность — к черту. Один раз мир уже рассыпался крошевом и он смог его собрать, сможет еще раз, тем более есть ради кого.

Гермиона не отталкивала его, но и страсти не проявляла, словно не хотела быть повинной в происходящем, словно это не она, а кто-то другой лежал на его кровати.

Он стянул с нее трусики, приподняв бедра. Языком медленно и тягуче провел от лодыжки вверх, до колена, по внутренней поверхности бедра, где кожа так тонка и чувствительна. Гермиона застонала, пытаясь уклониться от его ласк.

— Я хочу тебя, — прошептал он, целуя ее живот, грудь, шею. — Я хочу тебя, я хочу быть с тобой всегда, не отпускать. Я хочу тебя…

Она перестал делать вид, что ее тут нет, ее глаза стали темнее, взгляд — глубже, волосы разметались по подушке. Ни одна из его женщин в момент близости не была столь прекрасна. Ни одна не вызвала такие противоречивые чувства. Наверное, во всем были виноваты их недавние разговоры, но Джо казалось, что он чувствует исходящую от нее силу, которой хотелось подчиниться и которую хотелось подчинить.

Она сама потянула его на себя, сама поцеловала его губы, требовательно выгибаясь навстречу.

— Скажи мне, скажи, — он медлил, с трудом сдерживая желание.

— Я хочу тебя, — прошептала она чуть слышно и он перестал сдерживаться.

06.02.2017

 

Глава 3. Косая аллея

 

— Джо…

— М-м-м? — миру возвращалась резкость. Мягкий свет солнца, пробивающийся сквозь занавески, золотил кожу Гермионы. Джо не удержался, провел ладонью по ее бедру, Гермиона перехватила его руку.

— У меня мало времени, нам надо торопиться.

— Торопиться? Куда? А, да, — он перевернулся на спину, требовательно обнимая Гермиону, прижимая ее к себе, — экскурсия в мир магии, розовых пони и радуг.

— Кто первый в душ?

— Раз мы торопимся, то предлагаю идти вместе.

— Значит, первая — я, — она не стесняясь встала, собрала свои вещи и направилась в ванну.

Ему совершенно никуда не хотелось идти, все рассказы о магии, и даже сама собой моющаяся посуда сейчас представлялись ему сущей ерундой. Ну есть и есть, что с того. Тело было наполнено приятной тяжестью, хотелось закрыть глаза и поспать.

Джо повернулся на живот. Сквозь ресницы, стараясь не уснуть, он смотрел на деревянную палочку, на волшебную палочку. Невзрачная, без алмазов-изумрудов. Он, конечно, не знаток, но представлял себе такие артефакты как-то иначе, богаче и величественнее, что ли. Неужели с помощью этого прутика можно колдовать? Если всерьез поверить в то, что это в принципе возможно. Он потянулся, осторожно дотронулся до палочки и тут же отдернул руку — ничего не случилось. Он сел и прислушался к шуму воды в душе. Как подросток, ворующий отцовские сигареты, он, не дыша, взял палочку Гермионы в руки и неловко взмахнул ею. Сноп алых искр с оглушительным хлопком вырвался из кончика палочки и подпалил занавески, Джо в ужасе махнул рукой снова и внушительный кусок деревянного резного изголовья кровати обрушился на пол. Он бросил палочку в сторону.

— Черт, черт, черт!

Появившаяся в дверном проеме Гермиона неодобрительно покачала головой. Завернутая в его полотенце, с каплями воды на плечах, она была возмутительно юной, невозможно притягательной.

— Может, ну ее к черту — и экскурсию, и магию? — он чувствовал себя исключительно глупо.

— Нет, ты должен увидеть наш мир. И ты должен научиться управлять своей магией.

— Научиться?

— Я научу тебя самым простым заклинаниям, это не так сложно. И да, — она последним взмахом палочки восстановила изголовье, — мы купим тебе подходящую палочку.

Пока Гермиона одевалась в спальне, он принимал душ. Обычно вода приносила успокоение, проясняла мысли. Только вот сегодня ни успокоения, ни ясности мысли он так и не ощутил. Ему было страшно, он, вопреки тому, что видел, вопреки тому, что чувствовал, когда взял ее палочку, не мог поверить в происходящее. Наверное, приземлись на соседнем доме тарелка с пришельцами, он бы поверил быстрее. И он не хотел ничего менять, ничего узнавать, но и трусом выглядеть не хотел.

Гермиона ждала его на кухне, пока он переодевался, стояла и смотрела на улицу, но кажется не видела ничего, что происходило вокруг. Вздрогнула, когда он подошел.

— Давай свое пойло и пошли, — сказал он устало. — Ты права, дел по горло.

— Вкус — так себе, — она указала на флакон, стоявший на столе, — глотай быстро. Будет неприятно, это просто надо перетерпеть. Папа немного ниже и плотнее, я подгоню одежду потом.

Он помедлил, откупорил флакон, зелье пахло, конечно, не фиалками, но терпеть было вполне можно. Заманчиво было вылить эту гадость в раковину, но он задержал дыхание и выпил жидкость одним глотком.

Ничего не происходило и он уже собирался ехидно поинтересоваться, когда пора начинать смеяться, но тут внутренности скрутило жгутом. Боль была такой внезапной, что он с трудом удержался на ногах, кожа зачесалась, стала зудеть, как от сильного ожога. Он смотрел на свои руки — пальцы укорачивались, ногти меняли форму у него на глазах, кожа покрылась мелкими темными веснушками. Боль кончилась так же резко, как и началась. Он, чувствуя насколько теснее стала одежда, прошел в холл и уставился на себя в зеркало. На него смотрел мистер Грейнджер собственной персоной. Единственная разница с настоящим отцом Гермионы была в идиотском выражении лица.

Пока Джо пытался смириться с новым обликом, Гермиона превратила его джинсы в темно-синие слаксы, любимую футболку с Губкой Бобом в рубашку-поло с вышитым маленьким крокодильчиком, а удобные кроссовки — в респектабельные мокасины.

— Пойдем? Папа нечасто бывает на Косой аллее, так что можешь удивляться сколько хочешь. Мы сейчас аппарируем, перенесемся сразу к «Дырявому котлу», — Гермиона взяла свою сумочку. — Держись крепче. — она обняла его за талию, прижалась тесно-тесно и он собирался пошутить — и на тему своей внешности, и их якобы родственной связи, и перемещений с места на место, но тут почувствовал противный рывок, похожий на удар кулаком в солнечное сплетение, его поволокло, голова закружилась. По сравнению с этим принятие зелья было сущей ерундой.

Его чудом не вырвало, он схватился за кирпичную стену, поддерживаемый заботливой Гермионой.

— Черт возьми, а можно было на метро?

— Можно, но долго. Стоять можешь?

Он кивнул в ответ, Гермиона направила палочку на кирпичную кладку чуть выше его плеча.

— Сейчас откроется проход…

Он встал рядом с Гермионой.

Кирпичи заплясали, как кубики в компьютерной игре, и стали расходиться, сами собой, в стороны. Джо заглянул в образовавшийся проход: перед ним была широкая улица, со старомодными лавками по обе стороны. Ни одного автомобиля, а пешеходы… казалось, что он попал не в волшебный мир, в прошлый век.

— Пойдем, — Гермиона взяла его под руку и они шагнули в проем. Стена за ними почти моментально стала непроницаемой.

Они шли медленно, словно прогуливаясь и Гермиона тихонько рассказывала ему о том, что привлекало его внимание: "Да, тут продают метлы и на них можно летать... Да, а тут — компоненты для зелий... Да, почта, да, совиная..."

— Совиная?

— Не кричи.

— Это сколько же ждать письма?

— На самом деле, совы летают очень быстро, у них свои пути, важно, что письмо доставляют быстро, адресату в руки и неважно, где он находится, сова отыщет.

— Ты мне напишешь?

— Напишу, — она улыбнулась, — я иногда посылаю сов маме и папе, но они предпочитают каминную сеть…

Они миновали магазин мантий мадам Малкин: «Вы на полном серьезе носите это?»

Прошли мимо кафе Фортескью: «Нет, мороженое и конфеты меня сегодня не прельщают, особенно если ты собираешься — как это называется? — аппарировать опять».

Джо рассматривал все со сдержанным интересом. Тут все было совершенно не так, как он представлял. И правда — никаких единорогов и ядовитых красок, ничего потрясающего. Местами — мрачно, местами не так уж чисто, все очень… по-человечески и по-настоящему, и вместе с тем тут было иначе, не из-за метел, выставленных в витрине и не из-за людей в странной одежде. Он чувствовал себя дома и это ощущение его пугало больше любого проявления волшебства.

— Мы все посмотрели, можем вернуться? — спросил он, не выдерживая нахлынувших ощущений. Это было похоже на дежавю: закрой глаза, пойди туда, куда тебя влечет и окажешься… Нет, он не хотел знать, куда его могло завести воображение или чутье, или воспоминания, которых не должно было быть.

— Нам надо купить тебе палочку, — Гермиона настойчиво потянула его к одному невзрачному магазину с пыльными витринами.

Внутри было тихо и прохладно, вокруг — высоченные стеллажи, уставленные небольшими плоскими коробками.

— Чем могу быть полезен? — продавец, кажется, материализовался из пыли, кружащейся в луче солнечного света. — Миссис Уизли? Рад встрече.

— Добрый день, мистер Кидделл, — ответила Гермиона, — нам нужна палочка. И нам необходимо сохранить инкогнито, пока что.

— Конфиденциальность — наше кредо, — пропел Кидделл. Джо он напомнил упитанного, но, несмотря ни на что, грациозного кота.

Кидделл легким взмахом закрыл дверь на внушительный засов.

— Палочка нужна вам, мистер… Ох, простите — никаких имен! — он лукаво улыбнулся, — что ж, — он внимательно посмотрел на Джо, потом, постукивая себя по губам указательным пальцем, прошелся вдоль стеллажей. — Вот… возможно, возможно. И вот… и еще… — он вытащил с разных полок три коробочки и выложил перед Джо. — Прошу, только умоляю, осторожно и… нежно.

Джо оставил комментарии при себе: после утреннего происшествия размахивать палочкой не было никакого желания. Он внимательно посмотрел на предложенные палочки, ему хотелось рассмеяться. Он на полном серьезе стоял в какой-то лавке и выбирал себе волшебную палочку. Нет, или мир сошел с ума, или он все-таки не в себе, а как жаль, как жаль!

— Ну же, — прошептала рядом Гермиона, сжимая его ладонь.

Первая палочка была длинная, из золотистой древесины. Джо осторожно вынул ее из футляра.

— Отличный выбор, — запел тут же Кидделл, — тополь, сердцевина — волос единорога.

Джо отложил эту палочку и взял следующую, темную и простую.

— А эта — из черного дерева. — тут же стал комментировать Кидделл. — Сердечная жила дракона.

Джо взмахнул палочкой, из нее вырвался сноп искр, Кидделл ловко увернулся от них и тут же восстановил порядок в развороченном за его спиной шкафу.

— Так-так, — он был воодушевлен, забрал последнюю палочку, даже не дав Джо прикоснуться к ней и убежал куда-то вглубь лавки.

— Мой друг, Гарри, рассказывал, что пока он выбрал подходящую палочку, разнес половину лавки, — тихо прошептала Гермиона.

— А ты?

— А я? Только немножко золотых искр, но я думала — так и надо, а вот сейчас сомневаюсь.

— Вот, — он положил перед Джо темный футляр, — Ясень, перо феникса. Попробуйте.

Джо взял палочку. Дрожь узнавания прошла по телу, казалось, что палочка — продолжение его самого, так легко и правильно она легла в руку, он крутанул ее в пальцах и палочка ответила ровным свечением.

— Она выбрала вас, — Кидделл сложил руки на груди, явно гордый собой, — с вас пять галеонов. Гермиона вытащила круглые монеты, отсчитала нужное количество и убрала палочку, любовно упакованную Кидделлом, в сумочку.

— Она не могла туда поместиться, — заметил Джо, когда они вышли на улицу.

— Могла, — улыбнулась Гермиона. — Это просто магия.

— Возвращаемся? — ему хотелось оказаться у себя дома, закрыться на сто замков, сделав вид, что ничего этого не было в его жизни. Во только тогда бы пришлось делать вид, что и Гермионы — не было.

— Да, если ты…

Он остановился как вкопанный: в витрине книжного магазина лежала книга, на обложке которой он, или кто-то весьма похожий на него, сложив руки на груди, смотрел на прохожих, то и дело изгибая губы в презрительной усмешке. «Северус Снейп. Сволочь или святой?»

— Северус Снейп, — произнес он вслух, с ужасом ожидая, что воспоминания вот этого человека обрушатся на него. — Ты хочешь сказать, что я могу оказаться им? — он повернулся к Гермионе. — Я похож — на него? Он же весь мир ненавидит!

— Это не самая удачная колдография и автор этой якобы биографии Рита Скитер, а она умеет так преподнести факты, что правда сама на себя не похожа. Не стоит это читать и...

— Я хочу эту книгу. Сколько она стоит?

— Неважно. Я расскажу тебе сама и…

— Я верну тебе сегодня в тройном размере и за деревяшку тоже. Но сейчас я хочу ее купить, — прошипел он.

— Хорошо, — Гермиона пожала плечами, — но я тебя предупреждаю, то, что там написано может быть страшно далеко от действительности.

— Ничего, разберемся совместными усилиями.

Они зашли в лавку… Джо изо всех сил старался не показывать вида, насколько ему интересна книга. Он позволил Гермионе взять ее и еще пару книжек, делая вид, что разглядывает стеллажи. Впрочем, тут было на что посмотреть и чему удивиться, и если бы Гермиона не позвала его, он бы еще долго ходил вдоль книжных шкафов, читая диковинные названия.

— Возвращаемся? — они совсем недалеко отошли от книжной лавки, но ему не терпелось покинуть эту улицу.

— Если ты готов.

Они снова оказались в его прихожей, второй раз перемещение произвело на его желудок меньший эффект, но все равно Джо привалился к стенке.

— И я так могу перемещаться? Наверное удобно, если к этому можно привыкнуть.

— Сможешь, если захочешь. Я взяла учебники, будем понемногу учиться, если ты все-таки решишь не возвращать себе память, — она посмотрела на часы. — Действие зелья закончится через пять-десять минут.

— Я уже начал привыкать.

— Ты просто себя со стороны не видел. Только незнакомых можно было бы обмануть, встретили бы мы Рона или Гарри… Поэтому, кстати, обороткой редко пользуются. Сложно обмануть того, кто хорошо тебя знает.

Они прошли в гостиную, Гермиона села на диван, сбросив туфли. Джо расхаживал по комнате.

Жизнь шла трещинами, и как бы старательно он не делал вид, что все под контролем, это было не так. И это было несправедливо.

— Послушай, если я вспомню, а я наверное однажды все-таки вспомню, — сказал он, не поворачивая головы, — это все изменит? Я не смогу остаться тут?

— Я не знаю. Но я очень плохо представляю его…

— Снейпа?

— Да, я плохо представляю его в роли повара. И в этой квартире… И я не знаю, — она тяжело вздохнула, — что будет дальше.

Обратное превращение в Джо прошло легче, не было такой удушающей боли, только что-то вроде щекотки, да одежда стала свободнее.

— Фините Инкантатем, — Гермиона взмахнула палочкой и его одежда приняла привычный вид. — Ну вот и все. А сейчас мне надо бежать.

— Постой, — он взял ее руку, поцеловал запястье, ладонь, — у меня столько вопросов…

— Я понимаю, но мне действительно надо идти. Я вернусь.

— Как мне найти тебя?

— Я пришлю тебе сову, ночью.

— Я буду ждать, — он с сожалением выпустил ее руку.

— Не колдуй без меня, пожалуйста, — Гермиона обулась, выложила из сумочки книги, футляр с палочкой, крутанулась на месте и исчезла.

Выходить из дома следовало минут через двадцать, Джо убрал футляр с палочкой в шкаф, посмотрел на книгу, которая лежала вверху стопки. Тип с перекошенной физиономией неприятно ухмылялся, глядя на него. Молчал, и слава Богу. Джо принес упаковочную бумагу и обернул книгу, чтобы не видеть фотографии, и чтобы другие случайно не увидели. В субботу брать книжку в ресторан было верхом самонадеянности — субботние вечера всегда самые сложные, и все же он решил прихватить ее с собой.

Конечно, не то чтобы почитать, просмотреть ее времени не нашлось. Вечер выдался на редкость суматошным даже для субботы. Он устал до чертиков, и когда двери за последним посетителем наконец-то закрылись, вышел в зал, встал у барной стойки и потребовал у бармена коньяка.

Мона подошла сзади, положила руки на плечи и уткнулась лбом в его спину. Питер тактично отошел от них, старательно восстанавливая порядок в баре.

— Что за вечер… Ты устал?

Он кивнул.

— Поедем ко мне?

— Мона, — он положил свою руку на ее ладонь, пожал ее пальчики. — Мона, милая, я без сил, как и ты. От меня толку — ноль, я могу только прийти и упасть спать, даже не раздеваясь.

— И спи. Я люблю смотреть, как ты спишь. И я люблю просыпаться с тобой, а этого так давно не было. Сделаю тебе завтрак, потом поваляемся перед работой, посмотрим какой-нибудь хороший фильм… У меня есть на диске «Реальная любовь» с Рикманом и «Рекрут», там Аль Пачино, отличный фильм…

— Не сегодня, Мона, — он развернулся к ней, поставив бокал на стойку, — я, честно, очень устал и настроение у меня мерзкое. — Он говорил с ней нежно, и хоть Мона никогда не была дурой, но отчего-то всегда позволяла ему обманывать себя.

— У тебя кто-то появился, Джо?

— У меня появились дополнительные проблемы, я говорил, мне надо их разрулить, а сил нет совсем.

— Ты… не врешь? — она закусила губу и была готова заплакать.

— О, боги, нет конечно! Иди сюда, — он поцеловал ее. Она всхлипнула, прижалась к нему и стала шептать всякую ерунду, которую обычно говорят женщины в таких ситуациях. Он не слушал, только гладил по волосам и повторял, что все будет хорошо, а сам страстно желал оказаться у себя дома и даже немного пожалел, что пока не умеет аппарировать и домой ему придется ехать привычным способом.

 

Прежде чем начать читать, он пролистал книгу. Фотографий — колдографий — было немного, этот Снейп не любил свои изображения и правильно делал.

Одна фотография, в самом начале, небольшая и немного смазанная, старая, привлекла внимание Джо. «Эйлин Принц, последний год обучения в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Мать Северуса Снейпа». Фотографии отца не было. Джо разглядывал девушку на фотографии, та хмурилась, упрямо сжимая губы. Мать. Возможно — его мать. Он резко захлопнул книгу.

Это было невыносимо. Общество Гермионы примиряло со всем этим, работа отвлекала, но ночь и эта книга… Ему было страшно, как было давным-давно после больницы, когда боль могла застать врасплох, делая его совершенно беспомощным. Страшнее этой беспомощности он — пока — не знал ничего.

Пришлось идти на кухню, искать алкоголь, хоть какой-нибудь. Нашлась подаренная бутылка русской водки, конечно же презент Игги, который уверял, что это единственное, что можно пить из всех крепких напитков.

Водка противно пахла и Джо опрокинул в себя стопку, стараясь не дышать. Тепло разлилось по телу, но иррациональный страх не отпустил.

— Ладно, не помогла водка, поможет… что-нибудь другое, — он включил стереосистему, поставил последний альбом Стинга. Стало немного легче дышать. Он переместился с книгой из спальни на диван и принялся за чтение. Он решил прочитать пару глав, но книга не отпускала. Рита Скитер несомненно обладала талантом и прытким пером. Факты хотелось ставить под сомнение, с автором хотелось спорить, но от чтения было не оторваться. Намеками, вопросами, противоречиями Рита удерживала внимание читателя как тисками. Прошло пару часов, на востоке стало золотиться небо, а Джо так и сидел в гостиной, перелистывая страницу за страницей.

Стук в окно заставил его вздрогнуть: на карнизе сидела небольшая сова и очень недовольно стучала в стекло клювом. Джо впустил птицу, та важно вошла и протянула лапку, к которой был привязан свернутый пергамент.

«Если ты хочешь отправить мне письмо, напиши ответ на пергаменте. Пожалуйста, дай сычику немного печенья или орехов. Я не смогу прийти к тебе завтра, так что начнем занятия с понедельника. Ты не против? Гермиона".

Он, чертыхаясь, стал искать орешки или печенье и чудом нашел пакетик жареного арахиса. Сычик принял угощение благосклонно.

— Только не летай тут, я сейчас напишу ответ, — добавил он, чувствуя себя последним идиотом. Но сычик посмотрел на него осмысленным, понимающим взглядом. Немного потоптался на месте, нахохлился и закрыл глаза.

Гелевая ручка не очень-то хорошо писала по пергаменту, но Джо как-то наловчился нацарапать несколько слов: «Буду ждать понедельника». Он поразмыслил, стоит ли писать о том, что он скучает и чувствует себя ужасно без нее, но не стал, вместо этого приписал чуть ниже: «Снейп — редкостный мудак. Надеюсь, что я — не он».

Он решил лечь спать и сделать перерыв в чтении, но проворочался без сна полчаса и снова включил и свет, и музыку. Книжка не была такой уж толстой, чтобы откладывать чтение на завтра.

На работу на следующий день он явился разбитым и усталым, и, впервые за все время ему безумно хотелось уйти. Если раньше именно «Полнолуние» вытягивало его из подступающей тоски, то сегодня даже тут ему было плохо.

— Ты опять выглядишь неважно… Что происходит, Джо? — Мона положила ладонь на его лоб.

— Я же сказал, у меня есть ряд проблем, — ответил он раздраженно. — Прости и… просто не трогай меня, — он скрылся ото всех в кабинете и закрылся на ключ.

Черт бы побрал эту книгу! Он по прежнему не помнил ничего из своей предыдущей жизни, но теперь он видел, возможно даже там, где и причин-то не было, видел в своих реакциях, в своих привычках, в своих симпатиях — Снейпа. Он стоял темной тенью за спиной и не было никакой возможности от него избавиться. Права была Гермиона, не стоило это читать.

Неудачник, думал Джо, раздав всем указания.

Снейп был классическим неудачником, сумевшим похерить и свою жизнь, заодно угробив уйму народу. Не видел дальше своего носа, всегда оказывался не в том месте и не в то время, всегда нелюбимый и ненужный. Ни друзей, как таковых, ни семьи… Хотелось завопить во все горло: «Я не хочу быть таким мудаком! Не хочу! Не хочу!»

В книге было и о Гермионе, правда всего несколько строк, зато вот в учебнике «История магического мира для маглорожденных юных волшебников», который Джо нашел уже утром, ей отводилась большая глава. Пролистать учебник пришлось, потому что половину того, что описывала Скитер, он понять не мог. Война? Ордены? И это в канун двадцать первого века? Дикость и бред. Учебник оказался кстати, Гермиона умница, что сообразила прихватить и его, но почему ж она не рассказала, кто она на самом деле? Героиня войны, лучшая ученица и прочая, и прочая, и прочая. На ее фоне Снейп выглядел еще большим мудаком. И неужели он, Джо, им был?

Нет. Невозможно.

Но он совсем недавно считал абсолютно невозможной магию, а вчера сам пил оборотное зелье и выбирал себе — Господи, помоги — волшебную палочку!

Разум метался, как пьяный по болоту, все глубже и глубже проваливаясь, не находя опор, пытаясь уцепиться хоть за что-то.

Ладно, ладно, если я — это он, — думал Джо, наблюдая за работой поваров, — я же уже стал другим, даже если вернутся воспоминания, я же не забуду этих лет, я смогу…

Что он сможет? Не быть Снейпом и быть Джо? Стать магом, но остаться поваром? Забыть снова то, что ему не нравится? Не вспоминать, что умудрился из всех возможных фамилий выбрать фамилию человека, которого ненавидел и презирал?

Он понимал сомнения Гермионы: отношения Снейпа со всеми людьми были, мягко сказать, не очень-то простыми, а взаимоотношения с «Золотым трио», как величали Гермиону и ее друзей историки — и подавно не отличалось душевностью и теплотой. И ее муж, Рон Уизли, явно подходил ей куда лучше, чем идиот Снейп.

Ничего, ничего, — думал Джо, тщательно моя руки и стараясь не смотреть в зеркало, боясь увидеть там не свое лицо, а гримасу Снейпа, — ничего. Зато — он сильный маг и это, наверное, хорошо? Скитер таким соловьем разливалась, расписывая все то,что умел Снейп. И даже осуждающий резкий тон не смог скрыть ее восхищение.

А еще верность, — Джо мучительно выискивал в Снейпе хоть что-то привлекательное, шагая домой по темной улице, — смелость и выдержка, в конце концов — шпион это… романтично.

Сколько раз до прошедшей ночи он думал о том, какой была его жизнь раньше, сколько раз строил гипотезы — как ему тогда казалось, одна другой хлеще, но реальность послала в нокаут все теории, оказавшись настолько невероятной, что и подумать страшно.

Не доходя до своего дома, он присел на скамейку, уперся локтями в колени и закрыл лицо руками.

08.02.2017

 

Глава 4. Последний шаг

 

Он не мог заснуть. Проваливался в сон и тут же просыпался с колотящимся сердцем. Он-то думал, что научился не бояться опасностей прошлого! Дурак! Если он — Снейп (Господи, только не это!), то его недруги похлеще любого бандита и ему с ними не справиться без магии.

Устав ворочаться, он встал, взял футляр, открыл его, и несколько минут смотрел на палочку из золотистого дерева, не решаясь вытащить ее. Кажется, кроме истории магии он видел учебник «Простейшие заклинания для начинающих волшебников». Он взял книгу, лишь пробежал глазами введение, и принялся за первую главу. Прочитал несколько раз, оторвал от старого журнала небольшой лист и положил его на столик перед диваном. Значит «Вингардиум левиоса». Он повел палочкой так, как водил ею человечек на рисунке в книжке. Джо бы предпочел нормальное видео с нормальным разрешением, но вряд ли у волшебников водились видеозаписи уроков магии.

Движение рукой, слова заклинания… и обрывок бумаги, дрогнув, поднялся на пару дюймов вверх.

Вспоминать заклинания было так же легко, как в свое время вспоминать простейшие вычисления или чистописание. Навык никуда не делся и стоило начать практиковаться, как остановиться стало почти невозможно.

Джо читал заклинание за заклинанием, а рука вычерчивала в воздухе странные зигзаги. Ему не надо было сверяться с учебником, но он посматривал на страницы, так, на всякий случай. Магия переполняла его, и через три четверти часа он и понять не мог — как он жил без нее?

Он расхохотался, обессиленно опускаясь прямо на пол и попытался убрать палочку в рукав… Это был не его жест. Он так никогда не делал! Но он никогда так и не колдовал. Чужая воля водила его рукой. Джо закрыл глаза, стена, отделяющая его воспоминания стала матовой и почти прозрачной, за ней вились тени, мелькали вспышки. Стоит просто подойти к ней и она рухнет, а он… Задыхаясь, Джо распахнул глаза, вытянулся на ковре во весь рост и зарычал, как зверь, пойманный в капкан.

На часах было около девяти утра, когда Джо с трудом поднялся и поплелся в душ. Скоро придет Гермиона, и он знал, что скажет ей.

Она появилась в гостиной, когда он готовил себе кофе.

— Привет.

Он подошел к ней, обнял, прижал к себе.

— Что случилось? — она немного отстранилась. — Все в порядке?

— Я вспомнил…

Она побледнела.

— Нет, я всего лишь вспомнил, как это — колдовать. Оказывается, это не сложнее, чем вспомнить, что пять на четыре — двадцать. И, видимо, — он прижал ее к своему плечу так, чтобы она не видела его лицо. — Я думаю… что я знаю, как мне вспомнить все остальное и я… почти готов.

— Джо… — выдохнула Гермиона. — Джо!

— Не знаешь, почему мне кажется, что это смахивает на самоубийство? Но я же… я же буду помнить эти года, так? Я же… я же не стану таким, как написано в книге, уже не стану?

— Постой, — она высвободилась из его рук, — если ты можешь колдовать, то… зачем вспоминать? Ты не хотел.

— Я и сейчас не хочу, но Снейп имел кучу недоброжелателей. Если ты случайно наткнулась на меня…

— Ну знаешь ли, заявиться лечить зубы к моему отцу! Я глазам не поверила! И долго не верила, между прочим.

— Ты следила за мной?

— Немножко, — Гермиона отвела глаза.

— На меня может наткнуться тот, кто винит меня или в смерти родных или в предательстве этого, — он нахмурился, — Лорда? Господи, детские игры какие-то! Темный Лорд! Но неважно. И этот кто-то вряд ли будет за мной «немножко следить». Я не смогу защитить себя и что хуже — я подставлю тебя и еще… — он отпустил ее и вернулся к приготовлению кофе. Простые, обыденные действия успокаивали, даря иллюзию, что здесь и сейчас ничего страшного не случится и, может быть, если делать вид достаточно долго, то и не случится никогда.

— Я меняюсь, я чувствую это. Вчера я был в своем ресторане и понял, что меня уже не так трогает все, что там происходит. Я словно чужим тут становлюсь. Я должен вернуться, но я должен вернуться с воспоминаниями. Только вот мне надо уладить дела.

— Мерлин, — Гермиона вздохнула, — ты прав. Я… К твоему возвращению почти все готово. Нужно соблюсти некоторые формальности, но, надеюсь, это не затянется. Одна беседа с Гарри…

— А, спаситель магической Британии? Господи… только этого мне не хватало…

— Гарри — мой друг, он простой аврор, но он герой и кое-что он может сделать. Он постарается, чтобы твое дело не попало в Визенгамот. Правда, твой дом… тот, что в Паучьем тупике, он отошел каким-то дальним родственникам твоего отца и они продали его, несколько лет назад.

— У меня есть эта квартира.

Вот как чувствуют себя те, кому озвучен страшный диагноз и установлен срок. Никакого надрыва, даже страха нет. И можно пить кофе и говорить о том, что надо сделать до того, как…

— Тебе полагалась пенсия, как герою войны. Тебе выплатят ее, за все шесть лет. Этих денег хватит на первое время, пока… пока ты освоишься.

— Да.

— Ох, Джо… — она подалась навстречу ему и он обнял ее, будто им предстояло расставаться прямо сейчас.

— Я не хочу им быть. Он… даже если только половина того, что написала эта Скитер правда, даже если треть — я не хочу. И я не хочу помнить, что я таким был. Он… — Джо пытался подобрать слова. — Я сойду с ума! И тебе не может нравиться Снейп. Не может!

— Я не знаю Снейпа. Помню смутно. Учитель, не самый любимый, мы старались пореже с ним пересекаться. Последний год — совсем не видели… потом… я видела его…

— В той хижине, где он вроде как умер? — они стояли, обнявшись, посреди квартиры и говорили о его смерти. Это было еще более странно, чем держать волшебную палочку, точно зная, что можешь колдовать.

— Да… мы были уверены, что он — враг. Гарри до сих пор удивляется, что послушал его и собрал воспоминания. Он их никому не показал, уничтожил, но Риту было уже не остановить…

Она говорила это не ему, Снейпу, заранее говорила, чтобы он, став прежним высокомерным идиотом, не наломал дров. Заботилась и о нем, и о Гарри.

— Мне надо на работу. Мне надо… — он сам разорвал объятия. — Надо что-то делать с документами Джо? Или оставить себе возможность вернуться сюда? Как думаешь, у него — получится? Черт! — зарычал он. — У нас нет времени, совсем нет!

Страсть была с горьким привкусом разлуки. На краю, на выдохе, когда прикосновения как ожог, когда все — важно и одновременно все не имеет значение. Он знал, что бесполезно пытаться запомнить — память все исказит, переврет, переиначит, доверять ей нельзя. Он знал, что этот день не повторится и, возможно, они оба будут жалеть о нем. Он знал, что не сможет отказаться от Гермионы, даже став другим. Признавая собственную глупость, ревновал Гермиону к Снейпу, потому что он, Джо, уйдет, превратившись в воспоминание, от которого, возможно, захотят избавиться, а Снейп — Снейп будет жить, будет видеть Гермиону, будет решать, что делать дальше.

Они почти не говорили, перевели дыхание и перебрались в спальню. Они обнимались, целовались, смотрели на облака, сплетали пальцы, творили волшебство: Гермиона заставила кружить под потолком снежинки, он раскрасил их в бирюзовый цвет.

Он принес из кухни фрукты, она наполнила пустые стаканы водой. Они хрустели яблоками, и голова Гермионы покоилась на его плече.

Время неумолимо приближалось к трем.

Джо закрыл глаза. Сейчас мысль о любых делах вызывала тошноту.

— Есть такие заклинания, которые останавливают время?

— Нет. Были «Маховики времени», но их уничтожили… Раньше можно было вернуться обратно, правда — всего на несколько часов…

— Я бы длил этот час бесконечно, — прошептал он, склоняясь к Гермионе.

На работу он опоздал. Мона уже ждала его, куря около дверей.

— Ты сегодня выходная? — спросил ее на бегу.

— Решила выйти. Ты последнее время сам не свой.

— Думаешь, можешь помочь?

— Ты изменился. Даже ребята заметили. Стал… желчным. Такого раньше не было. Я волнуюсь, Джо. Что происходит? Ты же знаешь — я люблю тебя, всегда любила и ты можешь на меня рассчитывать… — она замолчала, ожидая его слов.

— Пойдем, не на пороге же…

Они прошли в кабинет, Джо сел за стол, Мона нависла над ним.

— У тебя кто-то появился. Я вижу и ты пахнешь… ты пахнешь женщиной и сексом.

— Я только из душа, не придумывай.

Мона усмехнулась и уселась на диван.

— Я знала, что ты меня не любишь, так что не мне тебя винить… Только не ври мне сейчас, скажи все прямо и я отстану.

— Мне придется уехать, возможно — навсегда, — он крутил шарик, в котором над Лондоном кружился снег. — Это связано с моим прошлым. Я… мне придется уйти от дел.

Мона побледнела, кинулась к нему, ударилась бедром об угол стола, неуклюже попытавшись обнять Джо.

— Господи! Тебе грозит опасность?

— Возможно, но я думаю — я справлюсь, вот только жить и работать тут… я больше не смогу. У нас много работы. Вызывай Джил, готовь документы, позвони Тому, пусть выходит все же, ты будешь нужна мне тут.

Мона всхлипнула и расплакалась, пытаясь сдержать слезы и прикрыв рот рукой.

— Не смотри, я некрасивая сейчас, — она выбежала из кабинета.

Нельзя. Нельзя больше быть Джо. Нельзя идти на поводу эмоций. Стоит разрешить себе это сейчас и он будет колебаться снова и снова, пока воспоминания сами прорвутся, как гной из раны и отравят в самый неподходящий момент. Или, что тоже вероятно, пока кто-то из его прошлого случайно не встретит его на улице и не пошлет в спину проклятье.

Джо решительно снял трубку телефона.

— Игги, привет. Мне нужно поговорить с тобой… Нет, по телефону не подойдет… Да, через два часа вполне устроит.

К вечеру он устал так, что даже перспектива превратиться в Снейпа уже не так пугала. Хоть в кого, только б дали отдохнуть. Львиная доля сил ушла на разговоры с друзьями. Игги был единственный, кто почти не задавал вопросов.

— После того, что было в рашке в девяностые — меня ничем не удивишь. Самому приходилось на дно залегать с одним чемоданом, а бывало — что и без. Тебе, может, что надо? У меня братки… — достав дорогую сигару, изрек Игги.

Джо от помощи отказался и пообещал слать весточки, чуть не пошутив, что пришлет сову, как только сможет.

После Игги потекли ручейком работники ресторана — Мона растрезвонила о его отъезде всем. Это было приятно — видеть искреннюю готовность помочь и неподдельную печаль от расставания, но и утомительно — успокаивать, утешать, уверять, что все хорошо. Тем более, что ничего хорошего не ожидалось. Он все больше и больше ощущал себя тяжело больным, в ожидании смерти отдающим последние указания. Атмосфера была именно что похоронная.

Он вышел из ресторана, когда работа была еще в разгаре. Вышел через парадный вход, остановился, разглядывая вывеску и вспоминая, как они с Игги спорили о том, какая она должна быть… Мона выбежала следом.

— Обещай, что дашь знать, я прошу тебя!

— Обещай, что не будешь меня ждать и страдать по мне.

Она снова заплакала — обреченно, тихо. Он обнял ее, поцеловал в лоб.

— Все, иди.

Она ушла, он еще недолго постоял, глядя как гости заходят в «Полнолуние».

Нет незаменимых. Пройдет время, а «Полнолуние» будет все так же встречать гостей. И Чо будет выходит в зал, чтобы эффектно закончить приготовление какого-нибудь изысканного блюда на глазах у публики… Пора идти, а тем друзьям, с которыми хочется проводить много времени, а получается только созваниваться иногда, можно позвонить по дороге. Как выяснилось, у него не так уж много дел, которые требовали бы вдумчивого окончания. Он бы погулял по городу, просто так, чтобы оттянуть время, но дома его ждала Гермиона.

Она, сидя на ковре среди разложенных книг, читала Хокинга.

— Ого, какой выбор, — он сел рядом и откусил от яблока, которое она грызла.

— Я ничего не знаю о магловской науке, об искусстве. Мне этих пробелов вовек не восполнить.

— А надо ли? Знаешь ли, очень мешает, когда ты прочитал кучу книг и уверен, что волшебство в принципе невозможно. Не знаю, как Снейп переживет такой разрыв шаблонов, — он лег рядом с ней на спину и уставился в потолок.

— Ты говоришь о нем, будто это — не ты, — у нее сегодня были распущенные волосы, одна прядь упала на лицо, она заправила ее за ухо. Джо не удержался, коснулся ее щеки, с удовольствием следя, как теплеет ее взгляд.

— Я — не он. Но я готов… я готов стать им. Знаешь, дел у меня оказалось куда как меньше, чем я ожидал. Вот что значит правильная организация. Несколько часов — и все улажено. А если что-то забыл, значит придется Снейпу напрячься.

— Ты говорил… что через несколько дней.

— Если я буду ждать, я передумаю, — он закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Я думаю, что и сам знаю, как вернуть воспоминания. Это окклюменция, так? В ней дело? Снейп — талантливый парень, хоть этого у него не отнять. Черт, — он встал и отвернулся, чтобы она не видела его страха, не видела его сомнений, его неуверенности. — Не будем тянуть.

Она села по-турецки, держа спину неестественно прямо и сжав губы в тонкую полоску.

— Хорошо. Все равно один вечер ничего не решит. Ты прав, ты сам выстроил стену, сам закрыл все воспоминания, разом. Эту стену можно пробить, но ее проще просто убрать, тебе самому, — она перевела дыхание. — Ты готов?

— Вполне, — он подал руку Гермионе, помогая ей подняться и тут же поцеловал, без страсти, так, как целуют того, кого любят давно и сильно.

Стоять рядом, обнявшись, зная, что произойдет через минуту, было невыносимо. Гермиона отошла к окну.

— Тогда начнем.

Джо кивнул и закрыл глаза.

12.02.2017

 

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: