Глава 5. Поединки и беседы

 

Когда она вышла из камина в доме Снейпа, уже смеркалось. В доме было подозрительно тихо.

— Есть кто? — в окно она увидела, как Снейп в саду сражался с явно им же сознанным растением. Куст нападал, Снейп защищался.

Это могло бы выглядеть комично, если бы не та ярость, с которой Снейп наносил удары. Куст, плетями и ветвями пытался дотянуться, атакуя, увертываясь и нападая снова. Можно было подумать, что он наделен сознанием. Одна ветка умудрилась тихо и незаметно подползти к ноге Снейпа и обвить лодыжку.

Гермиона выпустила заклятье, стоя на крыльце, ветка разлетелась на щепки.

— Фините, — Снейп снял заклятье, и на месте дьявольского растения теперь рос неприметный орешник. — Опять вы, мисс Грейнджер, — сказал он сухо, но она видела — по его глазам и едва заметной улыбке — он рад. А может (все-таки ее разговор с Белиндой и Роном не прошел даром) только хотела видеть улыбку?

— Я обещала навестить вас, мистер Снейп, — она разве что книксен не сделала, проигнорировав то, как он к ней обратился, — не рано ли для тренировок?

— Как бы ни было поздно, — он бросил полотенце, которым отер пот со лба, на венский стул и облокотился на его спинку. — Думаю, пустяковое проклятие старухи только начало. Мне следовало начать тренироваться сразу же. Вот они — последствия привычки жить в безопасном мире.

— Эта безопасность иллюзорна, сэр, — она так и стола на крыльце, не торопясь сойти на тропинку.

— Не кажется ли вам странным, мисс Грейнджер, обращаться ко мне так официально после того, что произошло сегодня днем? — он не выдержал и сделал шаг ей навстречу, протягивая руку.

— Вы первый начали, сэр, — сказала она, делая свой шаг.

Они замерли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Насколько проще было, когда обоих охватывала страсть. Словно под воздействием амортеции можно было сделать вид, что не отвечаешь за себя, но при свете догорающего солнца, в саду его дома, все было иначе. То, что происходит после любовной близости соединяет намного прочнее, чем самый страстный секс: невинный поцелуй после разлуки в сто раз важнее, чем самый развратный в пылу страсти.

— Северус, — выдохнула она, словно произнесла заклинание, окончательно признавая, что готова, как минимум, попробовать его узнать.

— Гермиона, — он поцеловал ее ладонь. — Я ждал тебя.

Он смотрел ей в глаза и был открыт — никакой окклюменции.

— Как ты? — она смутилась и отошла к столу.

Он налил в бокалы лимонад из запотевшего графина.

— Нормально, насколько это возможно. Составишь мне компанию? Честный бой, а потом — вкусный ужин.

— Ты сделал ужин? — изумилась она.

— Ни одного слова о Джо. Так что? Поединок? Или ты боишься проиграть? — таким тоном он спрашивал у Невилла на уроках, что тот положил в котел.

— Я устала и голодна, да и смеркается.

— Ну да, враги буду ждать, пока станет светло и погода будет подходящая, а что касается усталости — я только недавно пришел в себя после мерзкого проклятья, так что мы наравне.

— Я давно не практиковалась.

— А я еще дольше. Последний бой, если не считать этого куста, но он так себе противник, у меня был с Макгонагалл в Хогвартсе да и то не бой, а одно название...

— Ладно, — Гермиона скинула кардиган и порадовалась, что переоделась в джинсы и футболку: в платье было куда неудобнее скакать от заклятий.

— Никаких непростительных.

— Ты хочешь на полном серьезе палить в меня боевыми? — вот к этому она точно не была готова. Она, не раздумывая, применяла боевые заклинания в тот последний бой, когда, казалось, Хогвартс обрушится им всем на головы. Но тогда был страх и явное осознание того, что им не выжить, не выбраться. И вместе с тем — отчаянное веселье, больше похожее на истерику. В таком состоянии использовать серьезные заклятья было совершенно естественным, но сейчас, под стрекот цикад, рядом с раскидистым старым дубом и глядя на заходящее солнце… Немыслимо.

— И от тебя ожидаю того же. Ты все-таки боишься?

— Конечно, — проворчала Гермиона, пытаясь настроиться серьезно и выжать из себя злость, — мне же тебя потом лечить. Вместо ужина.

Он усмехнулся и отошел на несколько шагов:

— На счет «три»?

— Инкарцеро! — она не стала дожидаться счета.

Он увернулся:

— Так нечестно, — рассмеялся, выдавая, судя по взмаху палочки, мерзкое удушающее Апноэ.

— О, враги, конечно, досчитают до десяти, чтобы вы, сэр, подготовились! — Гермиона выставила щит и тут же нанесла ответный удар. Тоже невербально.

Дальше бой проходил в полной тишине.

Гермиона использовала простые, но действенные заклятия, но ничего такого, что могло нанести реальный вред. Судя по всему, Снейп — пока — придерживался того же правила.

Она его почти уже связала, снова используя Инкарцеро, как он аппарировал, уходя от заклятия и через секунду оказался у нее за спиной. Его палочка упиралась ей под лопатку.

— Вот это, действительно, нечестно! — сказала она, не шевелясь.

— Не буду спорить, — сказал о насмешливо. — Еще раз?

— Нет, — она опустилась прямо на траву, сбросила с ног туфли, — у меня было уже два боя до этого. На сегодня, пожалуй, хватит.

— И с кем же вы сражались, мисс? — он сел рядом.

Она прислонилась к его плечу спиной и прикрыла глаза. Возможно, он был опасен, но сейчас она впервые за последние несколько часов чувствовала себя расслабленно.

— Белинда и Рон. Кстати, — Гермиона вздохнула, — Рон сказал, что и меня, и его, и Гарри, и еще многих вызовут в Визенгамот. Давать показания по делу Северуса Снейпа.

Его рука, лежавшая на ее бедре напряглась.

— Дело… Вот как…

— Это какая-то ерунда, — она порывисто развернулась к нему. Он смотрел куда-то в сторону, губы были сжаты в полоску, и морщина на переносице, которая днем была лишь едва заметна, снова стала глубокой и резкой.

— Все правильно, — сказал он глухо, прижимая ее к себе, — чего еще можно было ожидать? Когда служишь двум господам, то и тумаков получаешь в два раза больше. Я всем враг, это нормально.

— Ничего тут нет нормального! — Гермиону взбесило его спокойствие. Она ожидала чего угодно — что он притворится Джо и легкомысленно отмахнется от ее слов, что станет плеваться ядом и острить, как настоящий профессор Снейп, но вот это его спокойствие? — Надо что-то делать, надо бороться, нельзя отступать и идти у них на поводу! Ересь — признать героем, а потом разбирать какое-то «дело»!

Снейп резко встал и потянул ее за собой, схватил за локоть и аппарировал в дом. Все окна одновременно захлопнулись с такой силой, что чудом не полопались стекла, дверь впечаталась в косяк, и на пол посыпалась облупившаяся краска, занавески с шорохом упали вниз, погружая дом в темноту.

— Люмос, — они засветили палочки почти одновременно.

Гермиона с вызовом смотрела на Северуса.

— Не стоит говорить о таких вещах в саду, где на каждом кусте может сидеть достойный продолжатель дела Риты Скитер или она сама.

Он зажег свечи и камин.

— Поужинаем, а обо всей этой ерунде погорим после, — он направился на кухню.

— Это не ерунда! — Гермиона пошла за ним следом.

— Лучше сделай салат.

По столешнице прямо ей под руки скользнула разделочная доска, миска, полная свежих овощей, и дуршлаг, в котором лежал кресс-салат.

Северус занялся свежим лососем, молча и сосредоточенно орудуя ножом. Гермиона, тоже молча, принялась за салат. Не хочет говорить? Нет проблем, она сегодня уже и наслушалась, и наговорилась. Тишина ее вполне устраивала.

— Это ерунда, — сказал он, аккуратно выкладывая рыбу на шипящую сковороду. — Они думают, я буду претендовать на особые привилегии или попытаюсь выкачать из кого-нибудь из них деньги. Они успокоятся, как только поймут, что я не несу опасности.

— А ты — не несешь? — она оставила нож, который стал самостоятельно крошить зелень. Северус подошел и перехватил нож, стал резать сам.

— Не готовь с помощью магии, испортишь все. У еды будет совсем иной вкус.

Так мог говорить Джо, если бы тон был другой, если бы он не смотрел так мрачно на ни в чем не повинный помидор…

— Ты сам не веришь в то, что говоришь, — Гермиона облокотилась на столешницу. — И ты не считаешь это ерундой.

— У меня прохудилась метальная защита?

— У тебя ее сейчас нет, и ты знаешь, что я не полезу в твои мысли.

Он вскинул голову, отложил нож и взял ее за плечи.

— Я справлюсь сам. Не лезь. Я должен справится сам. И с Визенгамотом тоже.

— Я не могу остаться в стороне, — она покачала головой. — Они вызовут меня свидетелем.

— Не вызовут. После того, как меня допросят, они не станут вызывать тебя.

— Это зависит оттого, что им надо. Кому это выгодно?

— Кто из нас последние шесть лет страдал амнезией?

— Я далека от политики.

— Неважно кому и что надо. Что за упрямство? Я обещаю, тебя не тронут, не будут вызывать. Поттер тоже постарается. Уж на это, я надеюсь, его хватит, — он отпустил ее и снова взял нож, который подскакивал на доске.

— Да при чем тут я? Мне они точно ничего не сделают. Гарри… Гарри не появлялся?

— Он час назад вломился ко мне, воспользовался тем, что я не заблокировал камин после твоего ухода, — Северус закончил резать салат и отлевитировал его на стол.

— И?

— Просил прощения, убивался, обещал выступить свидетелем. Видимо, готовит пылкую речь. Я его предупредил, что если он попытается хоть обмолвиться о том, что видел в моих воспоминаниях, одним героем в Англии станет меньше.

— Не думаю, что их беспокоит твое прошлое. Их беспокоит, что ты знаешь об их прошлом и что хочешь с этими знаниями сделать. — Гермиона слишком поспешно отправила на стол бокалы, и они звякнули, столкнувшись боками.

— Нет, это вряд ли, — сказал Северус раздраженно, — иначе бы они не устраивали слушания, разобрались как-то более… тихо.

— Тебя хотят использовать?

— Возможно. Надо будет сказать, что мне покоя не дают лавры Скитер, и я задумал писать мемуары. Кстати, — взмахом палочки он потушил огонь под сковородой с рыбой, — она прислала мне сову. В письме было предложение перевыпустить книгу обо мне. Издание второе, дополненное и расширенное. Вот, кто никого и ничего не боится.

— Ты ей ответил?

— Конечно, — он улыбнулся так, что Гермионе стало не по себе. — Пригласил на чашку кофе. Надеюсь, после личной встречи она придет к выводу, что не стоило выпускать эту писанину вообще.

— Нет, то, что есть книга, в который все-таки Рита склоняется, что ты настоящий герой и… впрочем — не важно, доказывает, что твои воспоминания, отданные Гарри — не подделка.

— Подделка?

— Рон сказал, что в отделе тайн доказали — воспоминания можно подделать. Окклюменция позволяет это, и то, что ты пропал…

— Рон, снова этот чертов Уизли! — кажется, о том, что статус героя может быть снят и возвращен статус врага магического мира, Северуса беспокоило значительно меньше, чем визит Рона. Это было бы забавно, если бы ситуация располагала к веселью. — Что ему от тебя было надо? Зачем он пришел?

— Мы столкнулись случайно дома, он пришел кое-что забрать, а я — переодеться.

— Он просил тебя вернуться? — голос Северуса звучал деланно спокойно, он переправил блюдо с рыбой на стол и накрыл чарами стазиса. — Твой… муж, конечно же, хочет, чтобы ты вернулась, — он повернулся к ней спиной.

Гермиона подошла и обняла его, утыкаясь лбом между лопаток. Он сжал ее ладонь.

— Не надо, Гермиона, строить планов по моей защите. Как ни бейся, все равно выйдет только хуже.

— Но почему?

— Потому то я — Северус Снейп. Джо повезло встретить тебя и других прекрасных людей, обзавестись друзьями, но даже тут мое невезение догнало, и пришлось возвращаться. Всегда, абсолютно всегда даже что-то хорошее оборачивалось против меня. Или я сам переворачивал все… не важно. Столько надежд, связанных с Лили, — и ее смерть, покровительство Альбуса и его убийство, — он говорил зло и устало. — Пост директора, который даром не нужен, и ненависть всех без исключения учеников и преподавателей, даже Керроу, которых приходилось держать в узде и пытаться не вызвать подозрений. И, словно этого мало, — кроме меня некому было сказать Поттеру, что он должен пойти и дать себя убить. Мне повезло, — он содрогнулся, — мне чертовски повезло, что вы полезли в хижину. Я успел, смог. Решил, что умираю и наконец-то вся эта поебень кончится, забыл, идиот, что принял меры… Ладно, выжил, начал новую жизнь и встретил тебя… дальше можно не продолжать.

— Ты жив, и все еще может наладиться…

— Ты вернешься к Уизли, потому что у вас и прошлое и будущее, а мне нечего тебе предложить, кроме неприятностей, — он повернулся и взял ее за плечи, посмотрел в глаза. Гермиона почувствовала прикосновение к разуму, легкое, как просьба войти. — Я прав?

— Нет. Не вернусь. Потому что в любом случае — так нельзя. Ты хочешь доказательств?

Он поспешно покинул ее сознание, так и не сделав шаг вглубь.

— Если ты так говоришь… — он отпустил ее, отвернулся, но тут же обернулся, схватил в охапку, прижался губами, словно доказывая себе, ей, всему миру, что здесь и сейчас нет места для Рона Уизли. Даже в мыслях нет!

Северус подхватил Гермиону, усадил перед собой, сметая со столешницы на пол все, что мешало. Стащил с нее джинсы, ругаясь под нос, она скинула футболку.

Его поцелуи были больше похожи на укусы, Гермиона чувствовала, с каким трудом он сдерживает себя, чтобы не причинить ей боль, удержаться на грани.

Каким он был раньше? Каким он был любовником? Жестоким и эгоистичным, который не думал о той, которая рядом, стремился получить собственное удовольствие и утолить голод, чтобы потом, страдать по своему идеалу в тиши кабинета? Каким бы он мог быть с Лили и не искал ли он в Гермионе образ давно умершей возлюбленной?

— Посмотри мне в глаза, посмотри, — приказал глухо.

Она провалилась в его сознание. Не воспоминания, грезы — картины, одна жарче другой. Она, она одна, все время — она и ни следа Лили. Красивее, распутнее, смелее, раскованнее, чем в жизни, и все-таки — она. Вот, о чем он грезил, вот, кого он хотел. Она вынырнула из его сознания, краснея от его откровенности, стыдясь того, что возбудилась от этого.

Он провел по ее спине ногтями, она замерла — еще чуть-чуть и остались бы царапины. Он поцеловал так, что перехватило дыхание, поддерживая рукой за затылок и не давая возможности увернуться.

Он шел по лезвию и тянул ее за собой. Опасный. Да, пожалуй сейчас она готова была согласиться, что он опасен. Сможет ли удержаться, сможет ли она удержать его?

— Прекрати думать! — потребовал он.

Разве это было возможно? Он будил столько вопросов, он сам был сплошным вопросом…

Он жестко взял ее за подбородок, снова заставляя смотреть в глаза. И она ухнула куда-то вниз, мысли закружились в череде чужих образов, слишком быстро сменяющихся, чтобы суметь различить их. Тело приобрело невероятную легкость и вместе с тем — чувствительность. Любое прикосновение к коже отзывалось дрожью во всем теле. Ничего подобного с ней не было никогда. Удовольствие на грани боли, желание длить это состояние и потребность немедленно получить разрядку…

Она закричала, вцепилась в его плечи и закрыла глаза, приходя в себя.

Он нагнал ее, застонал глухо, обнимая с такой силой, что едва не хрустнули ребра, и не торопясь отпускать.

Он прошептал на выдохе: «Mea vita…»Mea vita et anima es (лат.) Ты моя жизнь и душа, она в ответ поцеловала его, чувствуя себя так, словно кости растворились. Ей казалось, что если он отпустит ее, она упадет.

— Даже не знаю, чего мне хочется больше, есть или спать, — проговорила она, когда дыхание восстановилось. Перестать упираться в его плечо, перестать чувствовать его тело — было невыполнимой задачей.

— Тогда — есть, — он помог ей встать, оделся сам, а на нее накинул призванный с дивана в гостиной плед, усладил за стол, трансфигурировав стул в удобное кресло.

Если он хотел, чтобы она отстала от него с разговорами о грядущем разбирательстве в Визенгамоте, то он своего добился. Ее сил хватало только на то, чтобы держать глаза открытыми да съесть кусок великолепно приготовленного лосося.

— Ты останешься со мной? — прозвучало словно издалека.

— Надо домой, — неуверенно сказала она, — я вот только минутку посижу… — ей надо было отдохнуть, после всех долгих дней и ночей в больнице, после изматывающей и ни к чему не приводящей борьбы с собой. Ей надо было всего на несколько минут закрыть глаза и ни о чем не думать, наслаждаясь удивительной легкостью и ясностью, пониманием, что все устроится именно так, как надо, и она все-все сможет преодолеть и всех-всех защитить…

Он отвел ее в спальню, уложил и накрыл одеялом.

— Десять минут… — сказала она, как ей показалось, вполне твердо.

— Конечно.

Гермиона проснулась, когда солнечный свет стал проникать под плотно закрытые веки. Почему она вчера не задернула шторы? Она укрылась одеялом с головой, но так было душно. Пришлось открывать глаза и… Она резко села в постели. Мерлин! Работа!

Она соскочила с кровати, еще плохо понимая, почему вокруг все чужое, хотя и смутно знакомое, и снова села на кровать. Она проспала всю ночь рядом со Снейпом — она помнила тяжесть его руки на своем бедре, но ночью ей казалось, что ей просто снится такой сон… Гермиона нахмурилась. Одежда была сложена на стуле, самого хозяина не было видно.

Гермиона оделась и спустилась вниз.

Он снова тренировался в саду, куст опять был зачарован и, кажется, приобрел сноровку, или Снейп не выспался и не так ловко отбивал атаки.

— Доброе утро.

Он обернулся на ее голос, куст воспользовался шансом, сделал подсечку, и Северус рухнул на землю, выругался, перевернулся и выпалил в куст поджигающим. Гермиона тут же наколдовала воду, которая вылилась и на куст, и на Северуса заодно.

— Весьма доброе, — Северус поднялся, отфыркиваясь и тряся мокрой головой.

И снова неловкая пауза… Каждый раз они начинали сближение заново.

— Как спалось? — он вытер голову и снял мокрую насквозь футболку.

— Отлично, хотя мне кажется, я планировала попасть домой?

— Я честно будил тебя пару раз, но ты отказалась наотрез не то что уходить, просыпаться. — Он наклонился к ней и неловко поцеловал в щеку.

— Я… Белинда закрыла мне вход в Мунго. Принудительный отпуск на неделю, чтобы определиться с тем, что я хочу делать дальше и подходит ли мне моя работа… ну, и подумать, с кем я связалась.

Они сели за столом под дубом, — Гермиона повела палочкой, дуб опустил ветви, а кусты боярышника, растущие вдоль изгороди, стали выше и плотнее, чтобы загородить их от случайных взглядов с дороги.

— Еще она просила передать, что ты обязан явиться к ней сегодня.

— Страшно представить, чем мне может грозить неповиновение, — усмехнулся Северус, но взгляд его бы тревожен. — Не буду, пожалуй, злить старую мегеру.

— Она сказала, — Гермиона тщательно подбирала слова, — что вы знакомы с тех времен, когда ты был настоящим, то есть… когда ты поддерживал Волдеморта по своей воле.

— Даже смерть не избавляет от прошлого, — он откинулся на спинку плетеного кресла, на лице застыла кривая усмешка. — Не буду отрицать, по молодости его идеи казались весьма… прогрессивными. А когда перестали такими казаться, было уже слишком поздно.

Шум крыльев заставил его прерваться. Две совы, похожие друг на друга до рисунка на перьях, опустились на стол. У обеих к лапкам был привязан пергамент, запечатанный министерской печатью. Гермиона отвязала свиток, быстро сломала печать и пробежала глазами текст. Вторая сова ухала, всячески привлекая к себе внимания Снейпа, тот лениво потянулся к птице и снял пергамент.

— Слушание состоится послезавтра, — Гермиона отложила письмо. — Так быстро…

— Они долго тянули, прошло не так мало времени с моего возвращения… — Северус с явной неохотой дал совам по кусочку печенья, и те синхронно взмыли в небо. — Возможно, ты права, и это слушание будет не только цирковым представлением с моим участием. Интересно, что им надо? Впрочем, — он жестом остановил Гермиону, которая был готова вслух начать думать, анализировать и сопоставлять информацию, — не будем портить хорошее утро. У нас будет время подумать над этим. Ты останешься со мной?

Гермиона задумалась. Провести целый день со Снейпом, ожидая, когда он снова начнет язвить и показывать свой характер? Или уйти домой и там… там думать о Снейпе. Можно было бы выбраться к родителям, погулять по Лондону, купить ненужную тряпочку, в конце концов, отпуск у нее случался нечасто. И нужно было бы встретиться с Гарри, попытаться что-то объяснить Джинни и…

— Пока что мне некуда спешить, — Гермиона потянулась, — но что мы будем делать?

— Конечно же варить зелья, — ответил он совершенно серьезно.

Варить зелья они не стали. Вместо этого занялись завтраком, как будто это было обычным делом. Гермиона рассказывала про Алису, про Локхарта и про свои отчаянные попытки помочь им. Северус задавал толковые вопросы и слушал ответы с явным интересом. Ментальные практики, как выяснилось, всегда привлекали его больше, чем зельеварение.

Если бы еще можно было сделать вид, что ее совсем не тревожит расставание с Роном. И не то, чтобы она думала об этом постоянно, но какие-то мелочи, слова, поворот в разговоре невольно вызвали воспоминания, и сердце болезненно сжималось. Разве забудешь его лицо — осунувшееся и вмиг постаревшее, словно все яркие веснушки сошли махом. «Я не понимаю — за что? Почему ты меня разлюбила?», будто это был ее выбор, или, словно она его наказывала. Но разве она могла ему соврать? Она попыталась объяснить, но для этого требовалось время, его готовность слушать и ее желание объяснить. Она хотела сказать, что она любит его, просто уже иначе, что он навсегда-навсегда останется близким и любимым, но только, — она и сама не знала об этом раньше, — этого может быть мало. Иногда с человеком может ничего не связывать, а ты без него уже не можешь, словно привязан невидимой бечевой…

Когда завтрак был съеден, а чай выпит, Гермиона решилась.

— Я хотела тебя спросить… Ты вправе не отвечать, но…

— Я проспорил сам себя три сикля, — Северус полулежал в кресле, прикрыв глаза, — ты хотела узнать, как я выжил и почему оказался в магловской больнице?

— Да. Это настолько очевидно?

Он кивнул.

— Ты расскажешь?

— Это еще одна иллюстрация моей невероятной удачливости, — сказал он с сарказмом. — Меньше всего я хотел выжить. Я уже давно себя похоронил, единственное что меня удерживало — необходимость защищать Поттера. И Альбус задал отличную задачу напоследок, не находишь? Сперва сделать мальчишку свидетелем того, как я убиваю обожаемого всеми директора, а потом с портрета смотреть, как я буду выкручиваться, придумывать — как же заставить Поттера поверить мне!

Он не открывал глаз и говорил спокойно, но Гермиона не верила в его деланное равнодушие.

— Я обязан был протянуть до эпохального разговора, понятия не имея, как осуществить то, что мне поручено. Я не боялся, что меня убьют, тем более — Лорд, мне казалось, что мое положение вполне устойчиво, но война — есть война. С большинством проблем я мог справиться сам. Но мне нужен был план на экстренный случай. Я — полукровка, и я имел дело с магловской медициной. Они могут откачать практически в самых безнадежных случаях. Авада, впрочем, не считается. Я на всякий случай зачаровал запонки, если пульс становился критически низким, они превращались в порт-ключ. Я был уверен, что сниму это украшение после разговора с Поттером, но… ты в курсе, после мне было как-то не до того.

— А змея? — тихо спросила Гермиона.

— Весь ближний круг пил антидот последний год. Лорд вел себя как помешенный, а Нагайна был слишком сильно связана с ним. Она могла просто цапнуть кого-нибудь, так, между делом. Ее яд не то чтобы убивает сразу, но все время был нужен антидот, раны гноились, — Северус поморщился. — Неважно и неинтересно. Коротко — мы все пили лично мной сваренное зелье, на всякий случай. Ну, я и помыслить не мог, что Лорд натравит эту гадину на меня.

Он замолчал, Гермиона не знала, что сказать.

— Что-нибудь еще? Вопросы про мою личную жизнь и воспоминания? — спросил он холодно.

— Меня это не касается, — ответила она твердо, — хотя и интересно ужасно, — добавила она. — И все-таки, почему магловская больница?

— И в Мунго, и в больничном крыле Хогвартса шансы на то, что меня просто-напросто добьют, повышались многократно, а друзей с домовыми эльфами, которые бы выхаживали меня как-то вокруг не наблюдалось.

— А как же… Малфои?

— С чего ты взяла, что мы были друзьями?

— Но твое отношение к Драко.

— Драко... Малфои оказывали мне покровительство. Но к дружбе это не имело никакого отношения. Я им не ровня.

Он резко встал:

— Пора размяться, что-то воспоминания настраивают на воинственный лад. Как ты?

Гермиона прислушалась к себе, история с Визенгамотом здорово действовала на нервы, и, пожалуй, спустить пар в поединке было хорошей идеей.

02.04.2017

 

Глава 6. Тупик

 

Сова от Гарри прилетела как раз в тот момент, когда Северус ушел в дом, предварительно искромсав Сектумсепрой куст можжевельника.

— Никуда не годится! — прошипел он.

— Ты… всегда… должен… побеждать? — чтобы отдышаться после последнего боя, Гермионе требовалось время. Он ее совершенно измотал, и победа стала приятной неожиданностью. Честно говоря, она считала, что Северус действительно должен был бы легко выиграть: она никогда не любила поединки, никогда не чувствовала азарта борьбы, ей не нравилось нападать. Но, возможно, он не мог драться в полную силу, потому что его противником была именно она?

— Я старше тебя почти вдвое, и у меня опыт!

— Кто-то вчера меня убеждал, что мы на равных, ууууф, — раньше его вспышка гнева заставила бы Гермиону раздумывать об истинах причинах и надуманных поводах, но возраст, да и опыт в Мунго сделали свое дело — она просто села в плетеное кресло под дубом, призвала стакан с лимонадом, охладила его и с удовольствием выпила. Снейп, не найдя, что ответить, просто ушел в дом.

Она как раз думала, что ему сказать (и стоит ли?), чтобы подбодрить, когда на стол приземлился, скользя лапами по столешнице, белый филин. Записка от Гарри была короткой — он просил о встрече в кафе рядом с Мунго.

Гермиона посмотрела на часы — до назначенного времени оставалось пятнадцать минут. Потянулась с наслаждением и отправилась в дом, предупредить Северуса.

— Мне нужно в Лондон.

— Зачем? Я тебя обидел? Я был резок, прости…

— Нет, просто Гарри прислал сову.

— Конечно же, — Северус нервно забарабанил по столу пальцами, — сейчас все магическое сообщество кинется возвращать тебя в лоно семьи!

— Вряд ли, — Гермиона улыбнулась. Подумать только, в детстве вот такие проявления уязвимости их пугали. Как мало надо детям — сурово сдвинутые брови да голос громче и, кажется, что нет никого страшнее профессора Снейпа. — Он наверняка хочет обсудить завтрашнее заседание.

— Я… — он подошел к ней и быстро заправил завиток, упавший ей на лоб, за ухо, обвел кончиками пальцами подбородок, — впрочем, не важно. Ты вернешься?

— Я обязательно зайду вас проведать, сэр, — она поцеловала вену, бьющуюся на его запястье. Он тут же просветлел лицом и кивнул.

— Я буду ждать…

 

Когда Гермиона вошла в кафе, Гарри был уже на месте и успел заказать ее любимый салат, а сам поглощал что-то из высокой тарелки с ручками.

— Только не говори никому, потому что я не признаюсь даже под пытками, но тут повар готовит, наверное, лучше даже, чем Молли и чем Кричер тоже. Фантастика!

— Усилитель вкуса, и никакой магии.

— Не важно, не лишай меня удовольствия.

— Ты меня позвал, чтобы спокойно поесть в моей компании?

— Нет, — Гарри с сожалением отвлекся от еды, — просто в последнее время ем на бегу.

— Не тяни, Гарри, говори, — она сцепила руки в замок. Когда Гарри вел себя словно пародия на Рона, ничего хорошего это не сулило.

— Снейп… все что с ним связано, в общем — чем дальше, тем сложнее. Понимаешь… Мне удалось кое-что узнать, и я думаю, что одним слушанием дело не ограничится.

— Почему?

— Он всем мешает. Он слишком много знает и понимает. Тот же Малфой смог обелить себя только потому, что Снейп считался умершим. Других не слушали, судили пожирателей и все, но этот удав так щедро отсыпал денег, что смог заткнуть почти всех, кого надо, и опять оказалось, что он чуть ли не самый ярый противник Волдеморта и борец с пожирателями. Бред, но никто не хочет ворошить старое, тогда столько всего вскроется… Он один из тех, кто боится, что Снейп может рассказать о том, как было дело на самом деле.

— Ну и что? Влияние Малфоя столь велико?

— Просто это единственный вопрос, в котором с Малфоем солидарен даже министр. Снейпа надо заткнуть, а лучше убрать куда-нибудь…

— И для этого назначить слушание? Верх логики. Гарри, ты что-то путаешь.

— Его не будут слушать, будут говорить другие, в том числе — ты. И все, что будет сказано, они сумеют повернуть против него. Надо быть Дамблдором, чтобы пойти против них всех, понимаешь? Снейпа признают или невменяемым, или… или просто вышвырнут из волшебного мира, лишив палочки.

— Почему ж не Азкабан? — Гермионе казалось, что в кафе тайком проникла пара дементоров, иначе чем объяснить, что ей стало холодно до озноба.

— Потому что проще всего объявить его сумасшедшим, и пусть болтает, что хочет. Азкабан — непонятно как воспримут простые маги. Министерство держит курс на демократию, справедливый суд и бла-бла-бла. Все это политика, я ни черта в ней не смыслю. Я прижал Перси, и тот сказал, что дело почти решенное — у Снейпа нет выхода. И я… я не знаю, что делать.

— Его не за что лишать палочки, — жестко сказала Гермиона.

— Они вынудят его уйти самого, вынудят самого выбрать изгнание.

— Волшебник, которые не может колдовать, скорее всего погибнет. Сила должна использоваться и перераспределяться. Я уже молчу о тех, кто воспользуется случаем, чтобы бросить ему в спину проклятие позаковыристее.

— Он прожил без магии шесть лет.

Гермиона сжала пальцами переносицу:

— Это какой-то бред!

— Сириуса без суда бросили в Азкабан…

— Тогда было почти военное время!

— Именно поэтому сейчас тюрьма Снейпу не грозит, но о справедливом суде и думать нечего.

— О суде? Он — герой. На истории магии детям об этом рассказывают!

— Даже герои могут сойти с ума. И это не мои слова, Гермиона. И знаешь, уже шушукаются, что, если бы Волдеморт победил — Снейп бы вывернулся, доказал бы, что он всегда был за дело Лорда, а притворялся перед Орденом. Он двойной агент. Не доказать, что он был действительно на нашей стороне. И воспоминания… это только отрывки, тем более, что Снейп запретил мне о них говорить.

Гермиона откинулась на спинку стула. Театр абсурда! Суд, признание невменяемым! Но что она знала о правовой системе магической Англии? Ровным счетом — ничего. Пожиратели были наказаны, аврорат ловил преступников, их вина не вызвала сомнений, и они, закономерно, отправлялись в Азкабан. Были ли среди них те, кто на самом деле был невиновен? И все ли виновные сидели в Азкабане? Достаточно вспомнить про Малфоя, который был не только свободен, он, получается, мог влиять на важные решения Визенгамота.

— В такие минуты мне начинает казаться, что мы в той войне победили не до конца. Мерлин помоги, мы-то думали, что, убив Волдеморта, ты стер зло с лица земли. Наивные.

— Возможно, — Гари снял очки и близоруко сощурился, глядя на улицу, — возможно, если бы Снейп… если бы он сам уехал, всем бы стало проще. Его бы не стали преследовать.

— Преследовать? Я не верю, что слышу от тебя такое. Ты же сам говорил, что он… Гарри!

— Он, конечно, герой, он, конечно, достоин жить спокойно. Но Гермиона, ему не дадут тут жить спокойно, не дадут! И тебе… ты понимаешь, что… — он осекся.

Гермионе стало до рези в глазах жалко Гарри. Он относился к семейным узам куда как серьезнее ее и даже Рона. Не имея семьи в детстве, он ценил семью во сто раз больше, чем они, кому родительской внимании и любви хватало. Она помнила, как Гарри был счастлив — просто до смешного счастлив — когда они с Роном поженились. Теперь, через семью Уизли, они тоже стали родственниками. Получается, сейчас он попал между молотом и наковальней. С одной стороны — вроде как ей и Снейпу помогать надо, а с другой…

— Прости, Гарри, — она протянула руку и Гарри пожал ее ладонь. — Я понимаю. Рон... вне себя от злости, да? А Джинни уже готовит мне проклятье?

— Они оба опустошены. Рон второй день сидит у себя в комнате. Только в туалет выходит. Не разговаривает ни с кем, не ест. Джинни психует. То обзывает тебя… неважно, то уверяет, что ты просто слишком хорошая и пожалела этого му… тоже неважно, — Гарри вздохнул. — Я чувствую себя как перед турниром трех волшебников, бесполезным идиотом, который ничего не может. Если Снейп уедет, ты же останешься, так? И все наладится? Потому что… ну как Рон без тебя, и ты без него? Разве такое — возможно?

Он не мог представить свою жизнь без них и был уверен, что они — такие же.

— Рон меня не простит, Гарри. Это только кажется, что можно все вернуть обратно. Так не выйдет.

— Да с чего ты взяла!

— А если простит, то я не смогу с ним. Потому что он будет жить, зная, что меня тянет к другому.

— Тянет? Он же опять стал Снейпом! Он же… Ну, Джо я бы еще понял, но Снейп… как к нему может тянуть?

Гермиона рассеянно пожала плечами. Какая разница — тянет или нет, сейчас было важнее другое:

— Что тебе еще удалось узнать?

— Ничего конкретного. Заседание будет закрытым, но свидетелей вызвали столько, что о тайне дела и говорить нечего. Это будет показательная порка, а ему и защититься не дадут… Гермиона, — Гарри снял и снова надел очки. — Он тебя ничем не опоил? Это не чары?

— Нет, не чары, — ей было и смешно, и грустно одновременно. — Просто… Джо как-то сказал, что мы всегда влюбляемся в незнакомцев, которых хотим узнать получше. А я думаю, что тот, кто рядом с нами — всегда незнакомец. Мы все время меняемся, и пока нам хочется узнавать того, кто рядом — мы любим.

— Получается, Рона тебе узнавать не хочется? А я думаю, что все не так. И любовь — это другое. Я не умею так красиво формулировать, но — другое. И я думаю, что ты поймешь и вернешься к Рону. Я уверен, что так и будет. Потому что… потому что у вас было настоящее.

— Не будем обсуждать мою личную жизнь, мы друг другу ничего не докажем, только поссоримся, — Гермиона отодвинула тарелку — к салату она так и не притронулась. — Спасибо, что предупредил. И постарайся не злиться на меня.

Гарри покачал головой:

— Я не злюсь. Завтра ты пойдешь с нами или…

— Я приду сама по себе, на всякий случай. — Гермиона поднялась. — Спасибо, — она легко поцеловала Гарри в щеку и поспешно ушла.

Она почти бежала по улицам, не особо задумываясь, куда идет. Пожалуй, впервые она была в растерянности: слишком мало времени: ей в одиночку не успеть изучить книги, которые надо бы еще найти, и понять, как строить защиту. Ей нужна помощь, очень нужна помощь. Она чуть не снесла с дороги импозантного джентльмена, когда в голову пришла спасительная идея. Хогвартс. В Хогвартсе нуждающийся всегда получит помощь. Красивые слова, в которых истины меньше, чем пафоса, и все же стоит попытаться обратиться к директору. Минерва была истинной дочерью своего факультета, вот уж кто точно никого и ничего не боялся, если она хорошо относилась к Северусу Снейпу когда-то, то, возможно, поможет. Что будет, если она относилась к Северусу не так хорошо, Гермиона старалась не думать.

Гермиона аппарировала почти к воротам Хогвартса. Запрет на аппарацию действовал только на территории школы и в самом замке. Но теперь не для того, чтобы враг не мог проникнуть извне, а для поддержания какой-никакой дисциплины среди достойных продолжателей дела близнецов Уизли.

Минерву пришлось сперва искать, а потом ждать под дверью одного из классов: даже будучи директором она не собиралась полностью отказываться от преподавания и вела продвинутый курс трансфигурации для выпускников.

— Я рада видеть тебя, Гермиона, выпьем чаю? — они остались в самом классе, и Гермиона была признательна своему бывшему декану, что та не ведет ее длинными переходами в директорский кабинет: в классе Гермиона чувствовала себя раскованнее. Минерва между делом трансформировала пару стульев в удобные кресла, а учительскую кафедру в чайный столик.

Пока домовые эльфы шустро накрывали на стол, Гермиона и Минерва болтали о пустяках, но стоило последнему домовику исчезнуть с негромким хлопком, Гермиона перешла к делу.

— Профессор, простите, что я ворвалась к вам без предупреждения… Завтра будет слушание дела Северуса Снейпа. Он — мой пациент. И мне… я волнуюсь. Гарри сказал, что его хотят…

— Его постараются выжить из нашего общества, — Минерва сделала глоток чаю и кивнула, поджав губы. — Ну что ж… Он ждет моей поддержки? Или он не знает о твоей инициативе? Я собиралась и собираюсь рассказывать только и исключительно правду, но, видишь ли, мои слова могут быть истолкованы и против него. Впрочем, как любые другие. Ни у кого из нас нет доказательств того, что Северус был действительно на нашей стороне. Был бы жив Альбус… Но его нет. И убил его — и тут ничего не изменишь — Северус Снейп, сам.

Гермиону замутило от четкого осознания бесполезности этого разговора. Надо было бы встать и попрощаться, но она сидела и слушала размышления МакГонагалл о том, что любой министр склонен к популизму, а иначе быть не может, что никто не ожидал, что Северус воскреснет, что…

— Ему нужна помощь, — прервала Гермиона рассуждение МакГонагалл. — Ему действительно нужна помощь.

Минерва вздохнула:

— Гермиона, ты уверена в этом? Ты говорила с ним? Возможно, он выберет другой путь?

— Уйдет сам? Вы об этом? Это было бы так удобно для всех, — Гермиона чувствовала, что с таким трудом подавленное раздражение накатывало снова. Хорошо, у Минервы хватило такта не сравнивать профессора Снейпа с домовиками, которых Гермиона пыталась спасти без их ведома. — Простите, что отняла у вас время, — Гермиона порывисто встала.

— Пусть Северус мне напишет сам. Я постараюсь помочь, — сказала Минерва, вставая.

— Спасибо, — злость улетучилась, словно ее и не было, — Гермиона порывисто обняла Минерву.

— И ты даже не попросишь меня дать тебе допуск в библиотеку?

— Нет. Вы правы, мне надо поговорить с профессором Снейпом.

Гермиона не успела и пару шагов сделать от ворот Хогвартса, когда от темной кладки стены, словно из лежащих на траве и камнях теней, соткалась темная фигура. Гермиона добрым словом вспомнила последние тренировки с Северусом — палочка сама легла в руку, а в голове моментально встроился четкий план отражения атаки и последующего нападения.

— Добрый вечер, миссис Уизли. Или уже — мисс Грейнджер?

— Мистер Малфой? Чем обязана? — убирать палочку Гермиона не торопилась. — Вы поджидаете меня?

— Да, вас, мэм. Мне сообщили, что вы почтили альма-матер своим присутствием, и я решил переговорить с вами в неформальной обстановке.

— Будем, я так понимаю, не погоду обсуждать.

Она не боялась Мафлоя, может, это было самонадеянно, но ей казалось, что она сильнее его, решительнее — так уж точно, но от него исходил кислый запах нечестной игры. В прямой схватке она окажется на высоте, но в словесных дуэли — не факт.

— Отчего, можно и погоду, — он подошел ближе и стал ее откровенно разглядывать. — Неужели это правда? Неужели вы, мэм, нашли Северуса и вернули ему память? Интересно… Зачем бы вам это было нужно?

— Вы считаете, всеми движет корыстный интерес, сэр? — холодно осведомилась Гермиона.

— Безусловно. Иногда он маскируется под благородные цели, под милосердие, но в основе всегда личная выгода. Вот вы — вы пошли в целители, чтобы доказать себе и миру, что вы сильнее смерти и безумия, вам мало быть лучше другого человека, вам важно быть сильнее смерти, не так ли? Сильнее природы.

— Ерунда, я просто помо…

— Вы можете убеждать меня или даже себя, но если вы найдете смелость посмотреть в свою душу…

— Простите, сэр, но со своей душой я разберусь сама. И если вам нечего мне сказать…

— Постойте, мэм, — он сделал еще шаг к ней. — У вас была хорошая жизнь, зачем вы портите ее? Зачем вы связались со Снейпом?

— Если исходить из вашей логики, вам этот разговор зачем-то нужен и, наверное, вами движет не сострадание ко мне, так? Какое вам дело до меня, сэр?

Он неприятно ухмыльнулся, и Гермиона в который раз подумала, насколько отталкивающей иногда может быть красота.

— Я думаю, что все было несколько иначе, не так, как рассказывают сплетники, мэм. Снейп залег на дно и вдруг решил выплыть. Зачем? И почему он обратился к вам, вот что интересно. И я предлагаю вам все честно рассказать мне, а я… я постараюсь отплатить вам по справедливости.

— Вы знаете, что такое справедливость? — искренне изумилась Гермиона. — В любом случае, я вынуждена вас разочаровать: то, что говорят сплетники, весьма близко к истине, сэр. Да, мы встретились случайно, и я ему просто помогла. У него были стихийные выбросы магии. Вот и все.

— Вы действительно думаете, что я поверю такой чуши, миссис Уизли? — Люциус отошел от нее и надел перчатки. — Вы считаете себя умнее всех? Боюсь, вы сильно ошибаетесь в отношении нашего общего друга. Снейп смог водить за нос и Лорда, и вашего… — он нервно дернул плечом, указывая на замок. — Возможно, вы искренне верите, что Снейп все забыл и превратился в магла. Но вы ошибаетесь. Он хитер и коварен. Я уверен, он использует вас, мэм, просто использует. И когда он вас выбросит за ненадобностью… Не говорите потом, что вам не предлагали поддержку. Прощайте, — и он аппарировал, не дожидаясь от нее ответа.

Гермиона глубоко вздохнула и, отказавшись от идеи прогуляться, аппарировала к тому самому камню, неподалеку от дома Северуса, около которого она совсем недавно встречалась с Гарри. Подумать только, тогда ее беспокоило только то, осталось ли в Снейпе хоть что-то от Джо. Она и думать не думала о том, какие трудности поджидают его. «Нет, нас», — поправила она сама себя.

Она медленно шла по тропинке, гадая что и как рассказать Северусу, а потом остановилась у изгороди и сорвала веточку боярышника.

Он ждал ее на крыльце. Его фигура четко выделялась на фоне белой двери. Руки скрещены на груди. Прямая, слишком прямая спина. Гермиона вступила в сад, прикрыв за собой калитку, и остановилась.

— Они… они хотят признать тебя сумасшедшим…

Он в несколько шагов преодолел расстояние между ними, подхватил ее на руки и опустился в кресло под дубом.

— Ерунда, не бери в голову, — он вынул из ее прически шпильки, и кудри рассыпались по плечам.

— Нет, не ерунда! Ты не понимаешь? — она хотела вскочить, но он удержал ее. — Они даже не дадут тебе слова сказать. Под благовидным предлогом, мол, мы вас не судим, мистер. Они опросят свидетелей и упекут тебя на обследование в Мунго. И меня — не подпустят. После тебя объявят сумасшедшим. И потом, что бы ты ни сказал, как бы ты ни доказывал…

— Тихо, тихо, — он улыбнулся, — расскажи по порядку.

— Хорошо, хотя не понимаю, чему тут радоваться...

Она сосредоточилась и рассказала почти все, все же умолчав о том, что и Гарри, и Минерва оба намекнули, что хорошо бы ему уехать самому. И чем дальше, тем лучше.

— А еще меня подкарауливал Малфой…

Если до этого Северус слушал рассеяно, то теперь напрягся.

— Угрожал?

— Напротив, звал в союзники. Бред. Он уверен, что ты притворялся и использовал, используешь меня, — она все-таки встала и теперь расхаживала, поглаживая себя по плечам, словно в ознобе. — Есть такая сказка, в детстве она мне казалась невероятно жуткой. Там тролли разбили зеркало дьявола, и осколки попадали людям в сердца, а люди становились злыми. Так вот, мне последние дни кажется, что мы в той сказке. Только вместо зеркала — душа, или что там у него было? — Волдеморта.

— Ты переживаешь из-за того, что эта история отразится на тебе? — он спросил совершенно спокойно.

Гермиона резко остановилась и с непониманием посмотрела не него.

— На мне? Нет. То, что происходит — это несправедливо! Так — нельзя!

— Ах, да, справедливость, — он взмахнул палочкой, и Гермиона почувствовала, как ее обволакивает тепло. — Ты замерзла, холодает.

— Да, спасибо. Но что теперь делать? — от собственного бессилия ей хотелось плакать.

— Выход есть всегда. Я могу уехать. Мир — большой.

— Уехать? — она подошла к нему вплотную, он потянул ее за руку, вновь усаживая к себе на колени.

— Уехать. Мне, в принципе, все равно где жить.

— Но тут… дом.

— Дом, — он недобро усмехнулся. — Далеко не всегда это то место, в которое мечтаешь вернуться. — Меня держит тут иное. И если ты, если ты поедешь со мной, то я готов отправиться хоть к пингвинам на южный полюс.

Она смотрела на него, еще не до конца осознавая, что он ей предложил.

Северус поцеловал ее ладонь, и, глядя ей в глаза, буднично и спокойно, так, словно делал это сто миллионов раз сказал:

— Я люблю тебя.

12.04.2017

 

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: