Раздел 3. Вторая встреча с Кириллом Сюндюковым
Теперь ко второй встрече со все тем же Кириллом Сюндюковым, который был отправлен, как мне стало известно в ходе следствия, заранее обвешанный аппаратурой и проинструктированный оперуполномоченным ФСБ Косенко с целью реализации провокации на встречу со мной и на передачу денег в сумме 1 миллион 100 тысяч рублей.
- И снова, как установило следствие, реализуя замысел сотрудников ФСБ на провокацию, инициатором встречи выступал Кирилл Сюндюков.
Более того, как видно из показаний самого Кирилла Сюндюкова, он не может дать пояснения почему, несмотря на договоренность о возможной будущей встрече с руководством, которая была достигнута нами с ним в ходе первого разговора, ему дали указание срочно созвониться и встретиться со мной на следующий же день после первой встречи и уже для передачи суммы денег, ранее не оговоренной.
Он позвонил мне около 19 часов 14 июня и сообщил что «ваш вопрос решен положительно», «через час-полтора буду у вас». На мой вопрос по поводу того, что мне надо подготовить счета на оплату различным организациям – подрядчикам Фонда, которые печатают нам дневники для школьников и МТС, у которого закупаются планшеты и телефоны для детей, он ответил, что привезет наличные.
Опять же – эту часть переговоров по телефону, которая явно контролировалась сотрудниками ФСБ так и не представили в рамках дела.
Я был явно не готов пробить чек – не умею работать на новой кассе, а сотрудники уже ушли – и поэтому подготовил для Кирилла Сюндюкова расписку, где подробно изложил сколько денег и на какие цели, на какой срок я получаю от компании «Стриктум»:
Калининград, 14 июня 2016 года
Расписка
Я, Образцов Борис Владимирович, (паспорт 27 15 578790, выдан 09.09.2015 отделом УМФС России по Калининградской обл., Ленинградского р-на, гор. Калининграда, код подразделения 390-003) получил 1.000.000 (один миллион) рублей безвозмездного пожертвования на комплекс мероприятий Фонда развития Багратионовского района на территории Багратионовского района за период с 01 января 2016 года по 30 сентября 2016 года.
__________________ ___________________________
Подпись Расшифровка
_______________________________________________________________________________________
- Более того, уже в ходе следствия, Кирилл Сюндюков пояснил, что именно сотрудник ФСБ Косенко выдал ему не оговоренные ранее с Шайтаном, Сюндюковым и посредством Сюндюкова – с Яковлевым в 1 млн рублей, а сумму бОльшую - в 1 миллион 100 тысяч рублей.
По какой причине он принес на встречу, не согласованную нами с ним заранее, сумму лично пояснить не смог.
Как стало понятно уже в ходе следствия таким образом сотрудники ФСБ решили устроить провокацию, направленную еще и на изменение будущей квалификации с крупного размера на особо крупный!
Сам же Кирилл Сюндюков на очной ставке подтвердил, что я был крайне удивлен принесенной им на встречу сумме и ее внезапным и незапланированным увеличением до 1 миллиона 100 тысяч рублей.
- Во время встречи с Кириллом Сюндюковым я, со своей стороны, передал ему эту расписку, которую он, внимательно и длительно изучив (на записи время около минуты), брать отказался:
ОБВ: Это просто информация. Так, я на всякий случай даже сегодня бумажку напечатал, но просто тоже… Вот так нормально? Смотреть тут (неск. сл. неразб.). Все шестнадцатым шрифтом, чтобы уже, так сказать, не было необходимости, мелко.
Пауза
М: Ну, на самом деле, насколько меня уполномочило руководство, мне это даже не требуется. И более того, я помню, что мы вчера разговаривали о сумме кассового разрыва миллион двести, да.
ОБВ: Угу.
М: Меня уполномочивали, ну, учитывая разговор с Олегом Борисовичем, на миллион. Но на самом деле, мне сказали о том, чтоб вообще все вопросы закрыть. Средняя сумма – миллион сто. Мы готовы переводить(?).
ОБВ: Ну, ради бога, (3-4 сл. неразб.). Только мне надо просто какую-то бумажку вам дать, наверное?
М: Значит, шеф мне сказал: ничего не нужно, никаких оформлений…
ОБВ: Хорошо.
- В самом разговоре при передаче денег Сюндюков вновь четко и однозначно фиксирует достигнутые договоренности, ставит условия, определяет сроки «сделки» и настаивает на их точном исполнении, более того, внезапно и по собственной инициативе продлевает срок оговариваемого «молчания» газеты и в целом несотрудничества с группой «Резонанс»:
М: Главное, нам понимать, как мы и договаривались вчера, я ему передал слово в слово, что какие гарантии могут быть кроме, условно говоря, пацанских, да, слов.
ОБВ: Нет…
М: Нам нужно понимать, что начиная уже вот с этого выпуска и до, я понимаю, какой поры?
ОБВ: До-до конца се-, выборы, это когда, октябрь? До первого октября, до конца сентября?
М: Ну, желательно бы до конца года вообще не было бы. Потому что будет же какой-то откат (неск. сл. неразб.)?
ОБВ: Я не знаю еще, что будет происходить после выборов. Изменения.
М: Ну, если мы договариваемся – договариваемся.
ОБВ: Что до конца года мы делаем.
М: До конца года. Отсутствие негативных публикаций, за которыми стоит «Резонанс» со компания в подконтрольных вам СМИ. Это я понимаю.
И далее…
М: Ну, мы договорились, да, что мы до конца года…
ОБВ: (1фр. неразб.).
М: Борис Владимирович, договорились? (говорит настаивая и повышая голос)
ОБВ: Да-да, конечно. Принципиальная позиция предельно простая: вам нужно, чтобы все было спокойно, нормально, тихо. Мы делаем свои добрые дела… Кстати говоря, к вопросу о добрых делах, еще раз. Не хотел в первую встречу это все дело грузить, но, в любом случае, у вас будет в том числе задача какие-то социальные вопросы решать. Мне, еще раз говорю, да, либо мне самому это финансировать, либо я нахожу кого-то, кто не очень, так скажем, не то что противен, но, в общем, точно не враг народа, да, вот, и говорю: ребят, давайте вы будете делать. Вот смотрите, я смету готов предоставить.
М: Ну, я понял, то, о чем разговаривали в прошлый раз.
Иными словами, на встрече с Шайтаном, на первой и второй встречах с Сюндюковым речь шла о взаимовыгодном сотрудничестве Фонда и «Стриктума», условия, границы и сроки которого четко обозначались и диктовались представителем «Стриктума» Кириллом Сюндюковым. Он же выступал инициатором, он же, по согласованию со своим руководством определял сумму помощи, условия и сроки сотрудничества, он же требовал неукоснительного исполнения условий и постоянно твердил о гарантиях исполнения сделки.
В итоге с моей стороны нет ни требований, ни угроз, ни обещаний о распространении конкретной информации или сведений, распространение которых может причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего либо его близких, разговоров на повышенных тонах и иных объективных признаков вымогательства.
Из Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 декабря 2015 г. N 56 г. Москва "О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)"
12. По смыслу части 1 статьи 163 УК РФ под сведениями, позорящими потерпевшего или его близких, следует понимать сведения, порочащие их честь, достоинство или подрывающие репутацию (например, данные о совершении правонарушения, аморального поступка). При этом не имеет значения, соответствуют ли действительности сведения, под угрозой распространения которых совершается вымогательство. К иным сведениям, распространение которых может причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего либо его близких, относятся, в частности любые сведения, составляющие охраняемую законом тайну.
Как и при анализе разговора с Шайтаном, проводя экспертизу разговора с Сюндюковым, эксперт ФСБ откровенно игнорирует очевидные вещи - более 99% разговоров посвящено теме взаимодействия между Фондом развития Багратионовского района, администрацией Багратионовского района и компанией «Стриктум» и лишь менее 1% посвящено достижению сопутствующей, являющейся одним из условий, договоренности о непубликациях в газете «Тридевятый регион» и неоказанию иной помощи группе граждан «Резонанс 39» в обмен на материальную поддержку со стороны «Стриктума» Фонду развития Багратионовского района для выполнения им своих обязательств перед жителями Багратионовского района.
Резюме
Инициатива
Оба – и Шайтан и Сюндюков действовали инициативно, сами назначая встречи, определяя место и время, фиксируя договоренности, требуя гарантий исполнения этих договоренностей.
Я же, со своей стороны никакой инициативы в этих встречах не проявлял, следовал логике определенной и изложенной мне на первой же встрече Олегом Шайтаном, при этом не угрожал раскрыть некие секреты «потерпевших» или опубликовать порочащие их сведения или иные сведения могущие причинить существенный ущерб имиджу и деловой репутации предприятия.
Совершенно очевидно, что вся инициатива встреч и обсуждаемых вопросов исходила от так называемых «потерпевших».
Это они просили на взаимовыгодных для них условиях договориться об оказании помощи Фонду развития Багратионовского района, шаг за шагом увязывая эту помощь в обмен на мое «молчание» и неоказание помощи их недругам из «Резонанса».
Я инициативу на проведение с ними встреч не проявлял, связи с нынешним руководством Стриктума не искал, телефоны не выяснял, разговоров по собственной инициативе не вел, а по сути и не выдвигал и не намеревался выдвигать никаких требований.
Это они предложили взаимовыгодные договорные условия, определили сроки, объем помощи, особые условия, сроки и все мельчайшие детали – именно на их требования и условия я согласился.
Все произошедшее - чистая провокация со стороны вышеуказанных лиц, действовавших по указанию ФСБ.
Исполнение просьбы о финансовой помощи Фонду было искусно увязано, сначала Шайтаном, а затем и оформлено в виде договоренности с Сюндюковым, с отказом от моего дальнейшего сотрудничества с группой граждан «Резонанс 39» и непубликацией в газете «Тридевятый регион» никаких материалов этого движения. Данная инициатива изначально от меня не исходила
Коммерческий подкуп
Неслучайно изначально после моего задержания «потерпевшие» обращались в правоохранительные органы не с заявлением о вымогательстве, а с заявлением о коммерческом подкупе (ст. 204 УК РФ). И Следственный Комитет проводил расследование именно на предмет коммерческого подкупа. Фактически, речь между нами могла идти о сделке: они решают доставшиеся мне от Иванина проблемы Фонда, а я прекращаю сотрудничество с группой «Резонанс» и ее лидером Тамарой Брагиной. Именно этого, как я понимаю, хотели достичь «потерпевшие» и именно так они и воспринимали наше общение.
Все мои разговоры сначала с Олегом Шайтаном, а затем и с Кириллом Сюндюковым были направлены на получение помощи Фондом развития Багратионовского района, в соответствии с ранее данными обещаниями главы Багратионовского района Олега Иванина мне как президенту Фонда развития Багратионовского района. Именно истории взаимодействия Фонда с администрацией Багратионовского района, компанией «Стриктум» и была посвящена основная тема всех разговоров.
Договоренность о миллионе
Кроме того, полагаю, что следствием неверно квалифицированы мои действия по ч. 3, ст. 163 УК РФ. Разговор с Шайтаном и Сюндюковым (первый разговор) всегда завершался достижением договоренностей о сумме помощи Фонду в размере одного миллиона рублей.
И если, Олега Шайтана я аккуратно спрашивал нет ли возможности увеличить сумму, а он в ответ смеялся, то Кирилл Сюндюков прямо и однозначно отвечал, что его уполномочили на переговоры о миллионе.
Более того, достигнув договоренности с Кириллом Сюндюковым, я подготовил в полном соответствии с ними расписку. Эта расписка, написанная мной для получения денег, также была написана на один миллион рублей.
Сумма в 1 миллион 100 тысяч рублей, которая никогда даже не обсуждалась в разговорах, была принесена Сюндюковым на встречу даже не по его инициативе, а по распоряжению сотрудников ФСБ, что видно из очной ставки с Сюндюковым. На той же очной ставке Кирилл Сюндюков подтвердил, что я был сильно удивлен принесенной им суммой в 1 миллион 100 рублей и не ожидал ее получения. Как мне стало понятно уже в ходе следствия, это была явная провокация с целью переквалификации будущей суммы с крупной на особо крупную.
Расписка
При этом, следствием также установлено, что когда я предложил Сюндюкову получить у меня вышеуказанную расписку на получение от него одного миллиона рублей, Сюндюков отказался, поскольку действовал в рамках полученных от сотрудников ФСБ инструкций, и это не входило в планы правоохранительных органов. Но выдача расписки входила в мои планы, поскольку скрывать факт получения помощи от Стриктума для фонда я не собирался.
Более того я намеревался вернуть полученные средства
Данное обстоятельство еще раз указывает об отсутствии у меня умысла на совершение вымогательства.
Сведения, о которых никто не знает
Более того, в постановлении о привлечении меня в качестве обвиняемого не указывается конкретно, какие именно сведения, известные мне, могли быть распространены и могли бы причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевших. Эти сведения, как я считаю, должны быть конкретизированы, иметь определенное содержание, достоверное или нет, но они должны быть известны, узнаваемы, их содержание должно быть понятно - и мне и представителям юридических лиц, о которых идет речь в обвинении, также они (сведения) должны в принципе существовать. Ни обыски, ни изъятие и экспертизы содержимого всех компьютеров в моем и даже соседних офисах, ни и в изъятых у меня дома при обыске компьютерах и горах документов так и не обнаружили никакого «компромата», сведений позорящих или порочащих, наносящих ущерб имиджу и деловой репутации компаний «Стриктум» и «К-Поташ Сервис».
В самом же постановлении, об определенных сведениях, которые могли быть опубликованы в так называемых принадлежащих мне печатных изданиях, также нигде не упоминается. Ни их содержание, достоверно оно или нет, ни их значимость и важность для ООО «Стриктум» и ООО «К-Поташ Сервис» не оценивается. Таким образом, по мнению следствия, повлиять на причинение существенного вреда потерпевшим могли неизвестные или и вовсе отсутствующие публикации. При этом, сами «потерпевшие» в ходе переговоров со мной не попытались выяснить и обсудить даже предполагаемое содержание возможных будущих статей – а может быть оно было бы нейтральным и никак на имидже ООО «Стриктум» и ООО «К-Поташ Сервис» не отразилось?
Таким образом, каким было бы содержание данных статей, не установлено.
Угроза должна быть реальной
В соответствии с решением не раз упомянутого Пленума Верховного Суда РФ угроза должна восприниматься потерпевшим как реальная, то есть у него должны быть основания опасаться осуществления этой угрозы. При этом Шайтан в ходе очной ставки со мной на вопрос, имела ли место в отношении него угроза с моей стороны, ответил, что ее не было, а в записях разговора с Шайтаном имеется явно высказанное с его стороны отношение к публикациям – «Ну я думаю, что ничего нового…»
Кирилл Сюндюков и вовсе в разговоре со мной называет данные публикации «разоблачительными в кавычках», а беспокойство высказывает исключительно по поводу большого тиража газеты, пришедшего в район.
Нам никто ни разу не предъявлял претензий по публикациям ни в каком виде на протяжении года
Следствие полагает, что возможные негативные последствия могли бы быть в следующем: заметки в рубрике: «Говорят, что...» выпуска №16 от 04-10 сентября 2015 года содержащие негативную, информацию в отношении ООО «Стриктум» и ООО «К-Поташ Сервис», а также в отношении осуществления данными обществами строительства горно-обогатительного комбината на территории поселка Нивенское Багратионовского района Калининградской области, а именно: информирование читателей об опасности для жизни населения пос. Нивенское в связи со строительством горно- обогатительного комбината; о создании угрозы здоровью жителей района; об угрозе экологической безопасности, способствовали формированию у читателей негативного отношения к данным обществам и их предпринимательской деятельности, связанной со строительством данного объекта. Таким образом, продолжение размещения подобной негативной информации в печатном издании (газете) «Тридевятый регион» могло повлечь: риск потери деловой репутации ООО «Стриктум» и ООО «К-Поташ Сервис»; неблагоприятное восприятие имиджа и деятельности вышеназванных обществ; дополнительные затраты, направленные на размещение в средствах массовой информации достоверных сведений об отсутствии неблагоприятного воздействия на окружающую среду в результате осуществления предпринимательской деятельности ООО «Стриктум» и ООО «К-Поташ Сервис», связанной с геологическим изучением, разведкой и добычей калийно-магниевых солей в пределах участка недр Нивенский-1, Нивенский-2 на территории Багратионовского района Калининградской области, что могло причинить имущественный и существенный вред правам и законным интересам ООО «Стриктум» и того же ООО «К-Поташ Сервис».
Спорность данных выводов, помимо их недоказанности, заключается в том, что со стороны ООО «Стриктум» и ООО «К-Поташ Сервис», которые знали об этом больше года – с момента начала публикаций в 2015 году, не было ни одной попытки опровергнуть эту информацию, обратиться в суд с исками к изданию «Тридевятый регион» об опровержении данной информации, о защите деловой репутации данных предприятий. Они ни разу не обратились с официальным письмом с претензиями по поводу публикаций, а вместо этого назначили сами встречи, пришли по своей собственной инициативе ко мне, разыграли комбинацию с вымогательством, предложили сами же «решить проблемы фонда», предложили для этого деньги, а потом всем сообщили, что это было вымогательство с моей стороны.
Утверждение следствия о том, что «продолжение размещения подобной негативной информации могло привести к негативным последствиям и т.д.» является фактически предположением. Но, на сегодняшний день не известно, какой была бы эта информация, что она была бы «подобной».
Необоснованность предполагаемых затрат «потерпевших»
Также, считаю, что не доказан состав затрат, которые должны были бы понести потерпевшие при условии выхода публикаций, также как и затраты (сам факт их понесения), якобы понесенные ими опровержений ранее опубликованной информации. Как видно из заключенных договоров на информационное сопровождение деятельности, большая часть из которых – прямое требование федеральных законов об информировании о деятельности предприятия занимающегося подобной деятельностью, опровержений среди публикаций нет – есть только информирование в соответствии с законом, самопиар и реклама.
Затраты на информационное сопровождение деятельности (том 4, стр. 183-191)
2015 2016
Стриктум 1.139.096 0
К Поташ Сервис 69.500 1.743.999
В связи с изложенным, считаю, что вывод о том, что публикации могли причинить имущественный и существенный вред правам и законным интересам ООО «Стриктум» и ООО «К-Поташ Сервис» не доказан. Он не содержит никакой конкретики: ни цифр, ни фактов, а только предполагаемый виртуальный вред, который ранее, почему-то, не причинялся указанными выше статьями в региональной и федеральной прессе, но мог быть нанесен ранее опубликованными несколькими материалами и даже неопубликованными еще в «Тридевятом регионе».
Более того, с учетом сотен негативных публикаций в десятках СМИ, имеющих многомиллионный охват аудитории, в отличие от газеты «Тридевятый регион», нельзя даже гипотетически оценить возможный потенциальный ущерб имиджу как существенный или значительный.
Следствием так и не установлен момент совершения вменяемого мне преступления. Когда, при каком разговоре, с кем, в какой именно фразе было озвучено именно требование передачи денежных средств, да еще и сопровождаемое угрозами. То есть не установлен сам факт совершения преступления.
При таких обстоятельствах следует признать, что вымогательства, то есть требования передачи чужого имущества или права на имущество или совершения других действий имущественного характера под угрозой применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно под угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких, в данных моих действиях не имеется.
Правомерность требований
Я считаю, что мои просьбы, мольбы о помощи направленные в сторону руководителей Стриктума, готовность даже пойти не на самые поощряемые обществом поступки вопреки журналистской этике и «заткнуться», перестать помогать группе граждан «Резонанс», перестать предоставлять страницы газеты «Тридевятый регион» для перепечаток из газеты «Резонанс 39», несомненно должны подвергаться моральному осуждению.
Но я точно знаю, что средства на работу Фонда мне были обещаны Олегом Иваниным, со ссылкой на их первоисточник – компанию «Стриктум». После того, как он дистанцировался от выполнения своих обязательств, я вынужден был идти на переговоры с не самой приятной кампанией, чью деятельность на территтьрии района трудно назвать положительной. И все же, я надеюсь, что общественное порицание будет смягчено тем фактом, что все до последней копейки средствая намеревался потратить на исполнение обязательств Фонда развития Багратионовского района перед детьми и молодежью района – оплатить и вручить заслуженные подарки школьникам-отличникам, закончившим год на все пятерки, докупить спортивную форму для шести школьных команд по футболу и призы на чемпионат района по футболу, докупить мотокосы и мотокультиваторы для лучших садоводов и огородников района. Я считал и продолжаю считать, что та сделка – помощь Фонду в обмен на молчание и непротивление была правомерной, хотя и не чистой с моральной точки зрения.
И хотя я требований не выдвигал, но мои попытки побудить Стриктум к помощи Фонду которую через Иванина они обещали, осуществляли какое-то время, а затем в связи с банкротством Иванина прекратили, вполне соответствуют статье 13 из Пленума ВС РФ от 17.12.2015:
Из Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 декабря 2015 г. N 56 г. Москва "О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)"
13. Если требование передачи имущества или права на имущество или совершения других действий имущественного характера является правомерным, но сопровождается указанной в части 1 статьи 163 УК РФ угрозой, то такие действия не влекут уголовную ответственность за вымогательство.
Таким образом, какого-либо требования о передаче мне денежных средств ни в одном из рассматриваемых разговоров я не выдвигал.
Мной ни разу не были озвучены какие-либо угрозы в адрес «потерпевших». Я их просто ни разу за все время разговоров не высказывал, намеков не делал.
Существенный вред правам или законным интересам потерпевшего при возможном продолжении публикаций группы «Резонанс 39» в газете «Тридевятый регион» следствием не доказано.
В итоге ни в одном из трех разговоров не содержится события преступления, нет и состава, предусмотренного статьей 163 часть 3 УК РФ.
