Мезометанаучный статус юриспруденции

 

Термин юриспруденция известен на Руси со времен Петра I (от лат juris —родительный падеж от jus (закон) и prudentia — знание). Таким образом, в буквальном переводе латинское jurisprudentia означает «знание законов». В этой связи в русском языке часто используется термин «правоведение» в качестве эквивалента термину «юриспруденция». Интересно, что латинское prudentia означает особое знание, а именно благоразумное и мудрое. Анализируемый термин явно обладает этическими коннотациями, что соответствует состоянию юридического знания в эпоху античности.

При определении научного статуса какой-либо дисциплины необходимо уделять особое внимание ее самостоятельности. Нет такой науки, которая мирилась бы с доминированием над ней какой-либо другой науки. Это правило не знает исключений. С этой точки зрения очевидно, что в эпоху античности юриспруденция еще не достигла стадии научной дисциплины, ибо она пребывала в тени этики. Показательны в этой связи анализы гения античности Аристотеля, который, например, в Книге V «Никомаховой этики» интерпретирует юриспруденцию именно с позиций развитой им этики добродетелей. Большие сомнения вызывает научный статус как этой этики, так и проводимая от ее имени интерпретация юриспруденции.

Ясно, что в последующие эпохи должно было произойти размежевание юриспруденции с этикой. И оно действительно имело место. Показательны в этом отношении воззрения, пожалуй, философа Средневековья Фомы Аквинского. Он выстраивал законы в такой последовательности: божественный закон → вечный закон (установленный Богом) → естественный закон (приобщение людей к естественному закону) → человеческий закон, т.е. закон установленный людьми. Законы, установленные людьми, признаются, но над ними господствуют три других типа законов, которым они должны соответствовать. Томистской юриспруденции явно тесно «под колпаком» неправоведческого знания.

В Новое время предпринимаются героические попытки по избавлению юриспруденции от ее исторического плена, затянувшегося на века. Нет необходимости рассматривать в деталях труды выдающихся философов этой эпохи, в частности Гоббса, Локка, Монтескье, Руссо, Канта и Гегеля. Все они, безусловно, способствовали приобретению юриспруденцией статуса самостоятельной дисциплины. Явно усиливаются антропологические мотивы, в связи с которыми провозглашается свобода человека в противовес античному и средневековому концепту справедливости, в значительной степени ослабевает диктат этики над юриспруденцией. Тем не менее, он остается в силе. Основополагающие принципы, в частности принципы равенства, справедливости и свободы, остаются по преимуществу в этической упаковке. Их распространение на юридическое знание не освобождает его от этики.

Решающие новации по приданию юриспруденции самостоятельности случились лишь во второй половине XIX в. благодаря работам И. Бентама и Дж. Остина — двух основателей юридического позитивизма. В философском отношении они оба должны быть зачислены в представители «первого позитивизма», инициатором которого был француз О. Конт. Но зачисление Бентама и Остина в позитивизм по тем или иным признакам, не устраивающим тех или иных исследователей, не должно быть основанием для умаления их выдающихся заслуг в деле юриспруденции. Именно они придали юриспруденции статус самостоятельной дисциплины. Важно понимать, что в рассматриваемый исторический период не было более близкого к наукам философского течения, чем позитивизм. Трудно себе представить, что сепарацию юриспруденции от этики провели бы, например, герменевты. Из философов эта задача посильна, пожалуй, лишь позитивистам, наследниками которых в наши дни являются представители аналитической философии.

В XX столетии именно от ее имени происходило укрепление научного фундамента юриспруденции. «Второй позитивизм», так называемый эмпириокритицизм, инициированный Э. Махом и Р. Авенариусом, прошел для юриспруденции, по сути, бесследно. «Третий позитивизм», больше известный под именем неопозитивизма, отчасти нашел свое воплощение в работах Г. Харта, а также, но в еще меньшей степени, в трудах Г. Кельзена. Неопрагматизм, дополненный неопрагматикой, составляет центральное звено современной аналитической философии. В юриспруденции оно нашло наиболее яркое проявление в работах Р. Дворкина.

Таким образом, проблемный ряд актуальных для понимания теорий, названых именами их создателей, представленный в нарочито лаконичной форме, выглядит следующим образом:

 

Аристотель → Фома Аквинский → Гоббс → Кант →

Бентам → Харт → Дворкин.

 

Философские позиции Аристотеля, Фомы Аквинского, Гоббса и Канта хорошо известны. У Аристотеля — теория форм, являющаяся дальнейшим развитием теории идей Платона, у Фомы Аквинского — теократический реализм, у Гоббса — эмпиризм, у Канта — критический идеализм. При желании читатель имеет возможность убедиться, что в своих рассуждениях о праве все четыре автора исходили именно из тех философских систем, с которыми связывают их имена. О философских позициях Бентама, Харта и Дворкина было сказано выше. Мы не случайно выделили их имена курсивом, ибо именно эти авторы представляют ту ветвь юриспруденции, которая с наибольшими основаниями претендует на статус научной дисциплины.

Выше юриспруденция обособлена от этики, но, разумеется, многое осталось недосказанным. Продолжая анализ, резонно охватить единым взором все поле юриспруденции, обращая особое внимание на ее неоднородность. Вполне возможно, что в результате будут получены новые импульсы для вычленения своеобразия юриспруденции (табл. 5.1).

Воспользуемся принятой в России[464] системой юридических научных специальностей, по которым присуждаются ученые степени и звания.

 

Таблица 5.1. Юридические науки

 

№	Шифры специальностей	Специальности
1	12.00.01	Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
2	12.00.02	Конституционное право; муниципальное право
3	12.00.03	Гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право
4	12.00.05	Трудовое право; право социального обеспечения
5	12.00.06	Природоресурсное право; аграрное право; экологическое право
6	12.00.08	Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
7	12.00.09	Уголовный процесс, криминалистика; оперативно-разыскная деятельность
8	12.00.10	Международное право; европейское право
9	12.00.11	Судебная власть, прокурорский надзор, организация правоохранительной деятельности
10	12.00.14	Административное право, финансовое право, информационное право
11	12.00.15	Гражданский процесс; арбитражный процесс

 

Содержание табл. 5.1 наводит на нетривиальные мысли. Обратите внимание, что та или иная правовая наука всегда соотносится с некоторой другой наукой. Теорией предпринимательской деятельности являются экономика и менеджмент. Но почему же есть еще и предпринимательское право? Государство является объектом изучения политологии. Почему же есть еще и потребность в юриспруденции? Как соотносятся теория аграрных отношений и аграрное право, теория семейных отношений и семейное право, теория трудовых отношений и трудовое право? Все поставленные вопросы вполне правомерны, а найти на них приемлемый ответ затруднительно. Итак, в чем же состоит своеобразие юриспруденции?

Соотношение между науками, в качестве которых в данном случае выбраны некоторая социальная наука (Н), юриспруденция (Ю) и этика (Э), может быть, по крайней мере, трояким, что показано на рис. 5.1.

 

Н

Ю

Эндогенное отношение

Экзогенное отношение

Ю

Н

Метанаучное отношение

Ю

Н

Макро- и мезометанауное отношение   отношение

Ю

Э

Н

Рис. 5. 1. Юриспруденция и другие науки

 

При эндогенном отношении юриспруденция  находится внутри другой науки и является всего лишь ее составной частью. Но для настаивания на таком отношении нет достаточных оснований. Всем известно, что юридическое знание весьма специфично. В силу этого оно выходит за пределы неюридического знания.

При экзогенном отношении юриспруденция противостоит другим наукам, например политологии или экономике. Экзогенное соотношение характерно, например, для экономики и политологии. Но юриспруденция явно не вписывается в такого рода отношения. Это очевидно постольку, поскольку нет как таковых юридических отношений, которые можно было бы противопоставить другим отношениям. Например, предпринимательское право относится к предпринимательской деятельности, а не к юридическим отношениям в чистом виде. Таковых не бывает.

Остается рассмотреть третий тип отношений, а именно метанаучных. На этот раз юриспруденция помещается не внутри и не рядом с другой наукой, а над ней. Какой смысл заключен в этом над? Объектом метанауки всегда является другая, но родственная ей наука. Объектом, например, метаматематики является субматематика. Но при этом обе науки являются математическими дисциплинами. Рассмотрим в том же ключе, например, экологическое право. Предметом экологии является соотношение людей с природой. Предметом экологического права является сама экология, рассматриваемая под некоторым углом зрения, а именно как условие обеспечения определенных прав людей. Невозможно развить систему экологического права без вхождения в многочисленные тонкости экологии. С другой стороны, сами экологи не компетентны в правовом отношении настолько, чтобы обойтись без содружества с юристами.

Таким образом, на наш взгляд, есть все основания для приписывания юриспруденции метанаучного статуса. Это обстоятельство, видимо, ускользнуло от внимания философов юриспруденции. Позитивисты славно потрудились на почве отчуждения юриспруденции от этики. Но при этом они явно перестарались, ибо стали считать юриспруденцию экзогенной по отношению к наукам. Но вопреки их позиции в качестве метанауки она не противостоит субнаукам.

Определив юриспруденцию в качестве метанауки, следует рассмотреть ее соотношение с научной философией, которая также является метанаукой. Неужели юриспруденция сама является философией? Статус наук должен определяться в том их виде, в каком они находятся в настоящее время. С этой точки зрения нет никаких оснований считать юриспруденцию философской дисциплиной. Тем более что сама она является предметом философии юриспруденции. Впрочем, недостаточно характеризовать юриспруденцию в качестве метанауки. Она представляет собой особую метанауку. Не видим лучшего выхода из ситуации, чем ввести различие между метанауками. Юриспруденция примыкает непосредственно к соответствующим субнаукам. Предлагаем считать ее мезометанаукой (от греч. mé sos — средний, промежуточный). За философией же остается макрометанаучный (от греч. m a kró s — большой, длинный) статус.

Кстати, этика входит в состав философии. Поэтому и она имеет статус макрометанауки. Теперь уже можно в отчетливом виде понять развитие представлений о природе юриспруденции. Первоначально юриспруденция либо включалась в этику, либо подчинялась ей. Позитивисты придали юриспруденции статус самостоятельной отдельной науки (субнауки). В более развитых, чем позитивизм и неопозитивизм, концепциях аналитической философии стремятся реализовать союз юриспруденции и философии как двух субнаук, каковыми они не являются. Наш подход принципиально другой. Мы считаем и юриспруденцию, и этику метанаучными аксиологическими концепциями, причем различного уровня. Их назначение состоит в развертывании потенциала той или иной базовой науки (субнауки), например теории семейных, муниципальных, межгосударственных отношений. В философии рассматриваются эпистемологические (познавательные), онтологические, этические проблемы. На долю юриспруденции остаются проблемы регламентации указанных отношений.

 

Выводы

1. Юриспруденция достигла научной стадии во многом из-за ее отделению от этики. Случилось это благодаря юридическому позитивизму.

2. Юриспруденция не противостоит другим наукам, а вырастает на их базе. Иначе говоря, является, своеобразной формой их осмысления. Это означает, что она имеет метанаучный характер.

3. Метанаучный статус юриспруденции особый, не макро-, а мезонаучный. Макрометанаучный статус принадлежит не юриспруденции, а философии науки.

4. В качестве мезаметанаучной концепции юриспруденция является объектом философии юриспруденции.

 

⇐ Предыдущая56575859606162636465Следующая ⇒

Поделиться: