Основные подходы к изучению профессионального стресса

В течение последних двадцати лет отмечается растущий интерес к исследованиям в области профессионального (рабочего) стресса. Развитие стресса на рабочем месте –  важная научная проблема в связи с его влиянием на работоспособность, производительность и качество труда, состояние здоровья. В обзорах литературы по проблеме показано, что ряд рабочих стрессоров, таких как ролевая неопределенность, конфликты, недостаточный контроль, рабочая перегрузка и другие обычно бывают тесно связанны с психическим напряжением, психосоматическими расстройствами, а также с неблагоприятными поведенческими последствиями.

Феноменологичным в плане особенностей механизмов регуляции профессиональный стресс представляет специфический вид, который отражает физиологичные и психологические особенности его развития.

Профессиональный стресс определяют как многомерный феномен, который выражает в физиологичных и психологических реакциях сложную трудовую ситуацию.

В современной прикладной психологии можна выделить три основных подхода к анализу профессионального стресса : экологический, трансактный и регуляторный. В первом из них стресс подразумевается как результат взаимодействия индивида с окружающей средой; во втором — как индивидуально-приспособленческая реакция человека на осложнение ситуации; в третьем — как особенный класс состояний, который отражает механизм регуляции деятельности в затрудненных условиях.

Экологический подход начал развиваться с конца 1960-х гг., в связи с первыми систематическими исследование качества жизни и факторов риска для здоровья профессионалов в зависимости от специфики труда, включая оценку психофизиологической напряженности деятельности. Большие массивы данных, собранные на разных профессиональных контингентах и популяционных выборках, убедительно доказали наличие закономерных связей между содержательными особенностями труда и характерными нарушениями здоровья профессионалов.

Параллельно началась разработка методологической базы таких исследований в рамках парадигмы соответствия "лицо-среда" (рис.1). Утверждалось, что профессиональный стресс возникает в результате несоответствия (или несовместимости) требований рабочей среды и индивидуальных ресурсов работающего человека. Это создает потенциальную угрозу для успешности трудового поведения, здоровья и самочувствия.

В рамках данного подхода объектом эмпирических исследований являются характеристики стрессогенных ситуаций на "входе" (причины или источники возникновения стресса) и "выходе" (следствия стресса для труда, физического и психического здоровья профессионалов). Сам факт наличия стресса устанавливается на основании выявления закономерной связи между факторами напряженности труда и их негативных последствий, то есть, по сути дела, всегда postfactum. Реализация исследовательских установок данного подхода позволяет в каждом конкретном случае определить: имеет ли место и в чем сказывается дисбаланс в системе "личность — профессиональная среда"; какая "цена" существующих несоответствий; на что в первую очередь должна быть направлена оптимизационная работа. Другими словами, такие исследования описывают объективный контекст, который определяет формирование специфических проявлений стресса.

Благодаря исследованиям, выполненным в рамках экологического подхода, были разработаны детализированные представления о комплексах причин и неблагоприятных последствий стресса, совокупность которых стала рассматриваться как многопараметрический объект, анализируемый в трех основных плоскостях, — влияние на труд, физическое и психическое здоровье (табл. 1).

 

Таблица 1

Группы показателей, используемые для оценки негативных последствий профессионального стресса в прикладных исследованиях

Труд	Здоровье
	Психическое	Физическое
– Производительность  труда; – Надежность  деятельности; – Несчастные случаи; – Ошибки, сбои в работе; – Неадекватное трудовое поведение; – Текучесть кадров; – Прогулы, нарушения  трудовой дисциплины; – Социально-психологический климат в рабочей группе	– Самочувствие; – Пограничные состояния; – Личностные  деформации; – Поведенческие риски-факторы (курение, алкоголизм и др.); – Удовлетворенность трудом – Трудовая мотивация – Социальная  интеграция; – Моральные нормы и ценностные ориентации	– Характеристики жизненно важных  функций организма; – Индексы профессиональной заболеваемости или смертности; – Повреждения и травмы; – Психосоматические  болезни – Органические заболевания

 

Развитие методологии экологического подхода позволило:

– содержательно проработать такие понятия, как "психическое здоровье" и "личностное благополучие" профессионала;

– создать модели, которые описывают оптимальное рабочее состояние;

– проанализировать эффекты взаимодействия трудовых нагрузок и индивидуальных характеристик работающих.

Ограниченность данного подхода определена существованием разрыва в цепочке "согласования" причин и следствий стресса. Да, блок оценки "соответствия/несоответствия требований среды ресурсам человека" не операционализирован ни в одной из известных нам работ.

Трансактный подход к профессиональному стрессу сформировался в середине 1970-х гг. как прямое следствие развития когнитивных концепций стресса. Новый взгляд на природу психологического стресса, предложенный в знаменитой работе Р. Лазаруса (1966), коренным образом изменил характер исследований по данной проблеме. Фокус интересов сместился от традиционного изучения механизмов гомеостатического регулирования и стадий адаптационного приспособления (Селье, 1976) на анализ индивидуально-психологических факторов, которые обусловливают развитие стресса. Центральное место в этом анализе заняли субъективная значимость ситуации, в которой действует человеку, и те способы (или стратегии поведения), с помощью которых он пытается перебороть затруднение.

Разграничивая понятия физиологичного и психологического стресса, Р. Лазарус подчеркивал, что во втором случае стрессовую реакцию стоит понимать как результат того, "что в каждой конкретной ситуации индивид жаждет от самого себя" и может ли он "эффективно справиться с субъективно воспринимаемой угрозой, если ситуация кажется ему таковой". Логика развития событий — от возникновения объективной проблемы к ее успешному или неуспешному разрешению — была операционализирована в ряде когнитивных моделях стресса.

Для моделей трансактного подхода характерно соотношение основных этапов развития стресса с блоками психологических операций, которые обеспечивают субъективную репрезентацию (или построение "обиды") имеющейся ситуации, ее когнитивную оценку с точки зрения мотивационно- потребностных установок субъекта и формирования стратегии преодоления или "выхода" из сформированных обстоятельств. Следует отметить, что в данной модели описание поэтапной трансформации субъективного "виденья" ситуации дополнено указанием на то, как видоизменяется этот процесс в зависимости от использования разных типов стратегий преодоления стресса : эмоционального ("смягчение" ситуации, аффективный отказ и др.), когнитивного (переоценка ситуации) и деятельностного (целеустремленное влияние на объективную ситуацию).

В прикладном аспекте эта линия исследований получила развитие в трансактной модели профессионального стресса Т. Кокса. Анализ источников стресса на "входе" системы ведется с позиций их интерактивного взаимодействия с личностными установками работающих. В связи с этим исходно нерасчленяющее понятие соответствия требований труда имеющимся ресурсам человека трактуется в терминах когнитивной оценки. Результаты когнитивной оценки, что далеко не всегда сознательно рефлексируются субъектом, интерпретируются как психологические категории — например, как конфликт доминирующих потребностей, фрустрация мотивов деятельности, диффузионное генерализование тревоги и др. Наличие таких противоречий дает основание говорить о "несогласованности" или дисбалансе, однако только в тех случаях, когда субъект не находит (или не имеет) адекватных средств для разрешения проблемы. В этом ракурсе следствия переживания стресса рассматриваются как специфические формы нарушений психической и психофизиологической адаптации, обусловленные индивидуально-личностными особенностями человека.

Данная модель была применена для обобщения неоднородного массива данных, полученных в исследованиях деятельности пожарных-спасателей, которые принимали участие в ликвидации последствий больших аварий и катастроф (в частности, что работали в зоне ЧАЭС). Этот уникальный опыт был проанализирован с целью выявления факторов риска для психического здоровья и надежности деятельности данного профессионального контингента.

Разнообразные факторы, которые определяют сложность и опасность труда пожарных, представляют реальную опасность для их жизни и здоровья. Поэтому рост количества несчастных случаев, повреждений и профессиональных заболеваний вызывает сожаление и озабоченность, но не удивление. Однако, не так просто объяснить угрожающие цифры, которые свидетельствуют о крайнем неблагополучии показателей психического здоровья и выраженных признаков социальной дезадаптации у представителей этой профессии. В некоторой степени это зависит от типа пожарно-спасательных работ. Да, по данным плановой медико-психологической экспертизы, проведенной в 1991 г. на 53 пожарных-спасателях после окончания регулярной вахты в зоне ЧАЭС, больше чем у 90% персонала были выявленные проблемы в области психического здоровья (личностные и поведенческие акцентуации, психосоматика, неврозы и психотические состояния). При этом около 65% отклонений квалифицировались как пограничные состояния и заболевания. В параллельно проведенном обследовании 43 обычных пожарных аналогичные признаки психического неблагополучия наблюдались только у 40% лиц и только 18% отклонений были отнесены к области пограничных и патологических состояний (там же).

Настолько явные расхождения подтверждают известную закономерность: чем сложнее и более ответственен труд, тем больше угроза психическому здоровью работающих. Но остается не вполне понятным, в чем кроются конкретные причины этой негативной зависимости. Описанные факты нельзя объяснить простым несоответствием интенсивности рабочих нагрузок возможностям "человеческого фактора", потому что регулярные дежурства в зоне ЧАЭС обычно не выходили за рамки штатных ситуаций, а спецконтингент пожарно-спасательных бригад имел и высшую профессиональную подготовку, и лучшую оснастку средствами индивидуальной защиты по сравнению с обычными пожарными.

Психологический механизм массового "срыва" психического здоровья определялся путем сопоставления разных объективных рисков-факторов, свойственных деятельности пожарных-спасателей, со спецификой их отражения в субъективном образе трудовой ситуации и доминирующих типов мотивации. Для этого результаты профессиографического анализа и разных тестовых экзаменов были упорядочены в соответствии с основными блоками трансактной модели Т. Кокса. Оказалось, что на уровне блока когнитивной оценки ситуации был четко выраженный конфликт между двумя ведущими мотивами деятельности, актуализированными при работе в зоне ЧАЭС, — высокой профессиональной мотивацией и базовой потребностью в безопасности, переживание которой заострялось при длительном пребывании в радиоактивно опасной среде. При существующей системе организации труда этот конфликт оказывался по сути дела неразрешимым. Кроме того, персонал пожарно-спасательных бригад, не владея специальными навыками саморегуляции состояний, в течение всего вахтенного пребывания (1,5-2 месс.) находился под постоянным давлением стресса (фиксировались стойкие комплексы .проявлений физиологичной гипермобилизации и тревожно-депрессивных тенденций), что вело к неминуемым "сбоям" в работе механизмов психофизиологической адаптации.

Ведущая роль конфликта между реально действующими мотивами деятельности в формировании стрессовых реакций хорошо иллюстрируется данными, полученными в ситуациях с разной' степенью определенности угрозы или опасности. Да, сила и частота переживаний стресса оценивалась непосредственно во время проведения аварийно-спасательных работ в двух экстремальных ситуациях: а – после повторных выбросов на ЧАЭС в октябре в 1992 г. и б – при гашении большого пожара на Смоленской ГРЭС в феврале в 1993 г.(Марьин, Ловчан, 1993). Сравнительный анализ данных показал, что симптомы стресса у пожарных-спасателей, которые работали на ЧАЭС, были выражены больше чем в 2 раза сильнее, чем у их коллег на Смоленской ГРЭС (табл. 2). Однако настолько существенные расхождения не были связаны с объективным значением аварий. Повторные выбросы на ЧАЭС были относительно небольшими и быстро локализованными, а обследованная группа спасателей прибыла на место инцидента через 4 дня после начала аварийных работ. Пожар на Смоленской ГРЭС был по-настоящему большой катастрофой, и обследованная группа пожарных работала в открытом огне. Парадоксальный эффект, который наблюдался, в степени выразительности стресса можно объяснить тем, что потенциальная угроза со стороны "невидимого врага" (всепронизывающей радиации) и малая предсказуемость развития событий на ЧАЭС оказывали более сильное деструктивное влияние, чем выполнение хотя и более тяжелой работы, но в более четко очерченной ситуации опасности.

 

Таблица 2

Интенсивность симптоматики острых стрессовых реакций в зависимости от степени определенности потенциальной опасности

Аварийная ситуация	Симптомы острого стресса (% от максимума)
	физиологические	психологические	поведенческие
Повторные выбросы на ЧАЭС	36	48	16
Пожар на Смоленской ГРЭС	16	21	8

 

В подобных эмпирических разработках трансактного подхода четко прослеживается роль индивидуально-психологических факторов в процессах формирования определенных синдромов профессионального стресса. Однако, для более глубокого понимания того, как это влияние реально воплощается на уровне "живого потока" деятельности, методологии трансактного подхода оказывается недостаточно. Детализированный анализ регуляторных механизмов, которые обеспечивают ту или иную степень успешности поведения человека в сформированных обстоятельствах, раскрывает содержание третьего самостоятельного подхода к изучению профессионального стресса.

Регуляторный подход. Разработка "парадигмы регуляции состояний" органично продолжила традиционную для психологии труда и инженерной психологии линию исследований, связанную с анализом разного рода состояний работающего человека (усталость, монотония, пресыщение, стрессы и др.), которые влияют на эффективность его деятельности.

Текущее состояние человека рассматривается как "срез" актуализированных в конкретный момент времени внутренних средств, привлеченных для решения задач, стоящих перед субъектом, или, в более общем смысле, — механизмов регуляции деятельности

Основным предметом исследований в рамках регуляторного подхода стали детализация представлений об изменении механизмов регуляции деятельности под воздействием разных факторов, а также оценка их "стоимости" с точки зрения внутренних расходов. К наиболее ярким экспериментально-прикладным работам этого типа относится цикл исследований, посвященных анализу взаимодействия когнитивных и энергетических компонентов в процессе решения трудовых задач. Так, в двухуровневой модели "управления ресурсами" Г.Р. Хокки описывается механизм изменений функциональной структуры когнитивных задач, типичных для операторских профессий (идентификация, классификация, опознание).

Действия, выполняемые на уровне сознательной регуляции, практически всегда имеют высшую "стоимость" в первую очередь за счет привлечения дополнительных ресурсов внимания и эмоциональной мобилизации. Описания типичных способов действий легли в основу классификаций компенсаторных механизмов и сбоев в работе, которая отражает особенности реагирования на стрессогенные ситуации в зависимости от того, как происходит "утилизация" внутренних ресурсов индивида. На них же основаны попытки проследить "судьбу" развития негативных последствий стресса — от возникновения актуального ("острого") стрессового состояния через аккумуляцию хронических эффектов до формирования стойких патологических сдвигов (рис. 3).

Регуляторный подход находит большое практическое применение в создании более совершенных видов психодиагностических методов, ориентированных на анализ структурных изменений в процессах обеспечения деятельности — со стороны ее когнитивных, исполнительных и рефлексивних компонентов. Работа в этой области началась с анализа изменений в микроструктуре когнитивных и исполнительных действий, которые возникают под воздействием разного рода нагрузок. Было продемонстрировано наличие специфических для разных типов состояний перестроек в структуре психологических операций на разных стадиях обработки информации и организации моторных актов. Это послужило отправной точкой для создания батарей компьютерных когнитивных методик, ориентированных на оценку эффективности способов выполнения заданий, а не на характеристику внешних результатов (в отличие от традиционных тестов на "внимание", "память" и другие виды познавательных процессов).

Подобные тенденции наблюдаются и в области разработки новых методов субъективной оценки состояния. В отличие от традиционных неспецифических тестов, которые диагностируют общий уровень субъективного комфорта/дискомфорта, активности, преимущества тех или иных эмоциональных переживаний, современные методики опрашивающего типа направлены на оценку структурных компонентов рефлексивних актов в том виде, в котором они могут быть осознаны субъектом. Это, в частности, находит освещение в создании многофакторных методик вербальной самооценки, специализированных для диагностики состояний разного типа. Как правило, основные факторы, которые входят в состав этих методик, представлены следующими группами характеристик: а) общее самочувствие, включая психологические и физиологичные проявления; б) эмоциональные реакции и доминирующий аффективный тон деятельности; в) задействованные основные мотивационные установки; г) личностное отношение к ситуации. Соотношение оценок по этим факторам позволяет получить более емкое представление о том, как субъект оценивает имеющуюся ситуацию и свои возможности действия в ней.

Необходимость комплексной оценки — аксиома для современных исследований состояния человека. В то же время описание состояния как многопараметрического объекта — это скорее стратегия сбора информации, а не способ интерпретации данных. Вынесение диагностического решения о конкретном виду оцениваемого состояния должно строиться на получении некоторой интегративной оценки. Однако, многолетние поиски одинакового метода или "универсальной формулы" интеграции данных не привели к успеху и свидетельствуют о неправомерности настолько упрощенной постановки проблемы

В современных работах по этой проблеме отмечается, что более производительным может оказаться путь, основанный на выделении разных стратегий интеграции данных, которые отвечают разным типам решаемых диагностических задач. В прикладных исследованиях стресса четко разграничиваются три класса задач, которые по-разному задаются вопросом о необходимой интегральной оценке состояния: 1) подобные или разные сравниваемые состояния (например, отличается ли диагностируемое состояние от "нормы" или "оптимума"); 2) имеет ли место динамика состояния (например, изменяется ли состояние со временем или под воздействием определенных нагрузок); 3) с каким конкретным состоянием мы имеем дело в каждом конкретном случае (например, к какому типу синдромов стресса оно относится).

Ответ на каждый вопрос требует вынесения разных диагностических суждений, которые определяют выбор адекватных статистических процедур обработки данных. Так, в первом случае для оценки простого подобия/расхождения состояний целесообразно применять алгоритмы распознавания образов и многомерный частотный анализ. Во втором случае диагностический процесс допускает упорядочивание состояний в рамках единственной шкалы, на которой выделяются разные стадии динамики с помощью средств дисперсионного и регрессионного анализа. В третьем случае, когда речь идет о качественной спецификации состояния, основными являются методы структуризации и группировки данных (факторный анализ, кластерный анализ, многомерное шкалирование). При правильном подборе исходных диагностических методик применения стратегии интеграции создается полноценная база для характеристики конкретного вида состояния в терминах актуализированного механизма регуляции деятельности.

Использование разных стратегий интеграции данных оправданно разной предметной направленностью работ по борьбе и профилактике профессионального стресса. Реализации двух первых стратегий обычно бывает достаточно для грамотного решения эргономических и организационных проблем, связанных с оптимизацией труда и устранением объективных источников стресса. Индивидуализация средств предоставления психологической помощи не может строиться без опоры на знание о виде состояний, что подлежат коррекции и профилактике. В этом отношении использование третьей стратегии оказывается не только полезным, но и необходимым. Оно указывает на дефицит индивидуальных способов и навыков преодоления стрессовых ситуаций, которое может быть заполнено в ходе специальной учебы и тренировки. Использование методов саморегуляции состояний уже давно вышло за пределы практики индивидуального психологического консультирования и реабилитации и является сейчас одним из главных элементов комплексных программ по здравоохранению и профессиональной подготовке в разных сферах труда.

Вывод. В специальной литературе рассмотренные подходы к изучению профессионального стресса чаще всего обсуждаются как независимые и в определенном смысле конкурирующие друг с другом. Однако, всматриваясь в перспективы развития данной области исследований, мы считаем важнее подчеркнуть то общее, что связывает эти подходы. По нашему мнению, главное в том, что каждый из обозначенных подходов может быть соотнесен с разными уровнями анализа механизмов развития стресса.

Экологический подход отвечает уровню макроанализа профессионального стресса и дает целостное описание факторов риска в терминах причинно-следственных отношений.

Трансактный подход направлен на анализ уровня промежуточного опосредствования стресса индивидуально-психологическими особенностями человека и личностным опытом преодоления стрессовых ситуаций.

Регуляторный подход — это уровень микроанализа выполнения конкретных трудовых задач и поведенческих актов, отражающий психологические механизмы адаптации к стрессогенным условиям.

Иерархическая взаимосвязь между названными уровнями очевидна. В этом содержании они дополняют друг друга, а их координация может быть осуществлена в рамках единственной методологической схемы построения прикладного исследования. Разработка такой схемы и конкретных вариантов ее воплощения представляется делом достаточно трудоемким, но полностью реализованным, потому что в рамках каждого из подходов накоплены богатый опыт и большой методический инструментарий, пригодный для обеспечения грамотной работы практического психолога.

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться: