Это история о том, как человек медленно сходит с ума, борется с собственными демонами, но в конечном итоге они его побеждают.

Не ждите хэппи-энда. его здесь быть не может. это мрачная история с плохим концом. потому что иного у Джозефа быть не может.

Предупреждаю, этот фанфик не претендует на дословность в изложении оригинальной истории. и историческую достоверность вообще. будет много отсебятины, потому что те времена покрыты мраком. но я постараюсь пролить на них свет.

 

 

========== 1. ==========

 

Голоса в твоей голове,

Которые пытаются свести тебя с ума

И всё разрушить.

 

XXXTENTACION — Schizophrenia

 

Атланта. 12 декабря, 2005. 00: 03

У каждой истории есть начало и конец. У каждой истории есть своя канва, синопсис, содержание, ключевые моменты, прологи и эпилоги. И нет такой книги, в которой при каждом новом прочтении не открывались бы вещи, на которые раньше не обращал внимания. У каждой истории есть начало и конец.

 

Почти у каждой...

 

Ночь укрыла мягким анестезирующим покрывалом спящий мегаполис. Первый за эту зиму снег крупными хлопьями падал с темного неба на стылую землю, пряча под собой техногенный мусор, выбоины на дорогах, зависая кружевом на голых ветках деревьев.

 

В Атланте снег в сезон выпадает всего пару раз. Раньше закрываются офисы, не работают школы, народ старается лишний раз не выезжать на скользкие дороги. Жизнь в Атланте под снегом замирает.

 

С каждым часом всё чище становился морозный воздух. К полуночи город преобразился и похорошел, словно немолодая невеста под венчанием.

 

В коробках домов спят их жители, отрешившись на короткое время от больших и малых забот.

 

Какие сны им снятся? Цветные или черно-белые, добрые или не очень, вещие или просто ни о чём? Что вообще ожидает их завтра, послезавтра, через месяц? Увы, никто не может ответить на эти вопросы.

 

Спят в тишине своих жилищ люди, спят и даже не подозревают о том, что где-то там, высоко над ними, в холодной бесконечности, медленно движутся по своим траекториям звезды, и в полном соответствии с замыслом неслышно и безжалостно выстраивают человеческие судьбы.

 

Только Блафф-стрит не спит. Жителям этого района плевать на снег. Плевать на Бога. Нет, это даже не совсем так. Они молятся своему белому богу.

 

Дейзи спокойно шла по бульвару, не желая привлекать к себе лишнее внимание в столь поздний час, хотя любого, кто решится бродить здесь после захода солнца, можно смело считать сумасшедшим.

 

Здесь живут люди, занимающиеся черной работой и просаживающие заработную плату на выпивку, наркотики, лотерейные билеты и, если оставалось немного денег, почти ежедневные ужины в дешёвых забегаловках, коих через два квартала полно. Здесь героин продается на улице.

 

Девушка свято верила, что всё, что должно произойти, обязательно произойдёт, как бы вы ни старались этого избежать. Таков был замысел Божий.

 

Дейзи смотрела по сторонам на старые, повидавшие многое дома и ловила себя на том, что они так похожи на здания после бомбежек. На некоторых улицах складывалось впечатление, что война не заканчивалась и вовсе. Из некоторых пустых домов, где окна были ещё целы, доносилась весьма агрессивная музыка. Дейзи Максвелл вслушивалась в эту музыку, пытаясь разобрать хоть какие-то слова, как до её слуха донеслись гулкие звуки ударов и противный сдавленный смех нескольких человек.

 

Она решила пойти на звук. С каждым шагом к переулку, из которого доносился шум, она всё лучше понимала, что увидит. Максвелл свернула за угол, и в свете фонаря увидела, как трое чернокожих ребят избивают мужчину. Он лежал на земле и, кажется, не подавал признаков жизни.

 

Атланта, как же много в тебе жестокости.

 

Такое здесь не редкость. Мертвые никого не удивляют. Так как это район афроамериканцев, они не любят видеть белых в своем районе. Да они никого не любят здесь видеть. Если бы девушка могла, она бы никогда не заходила сюда. Но так уж получается, что через этот бульвар можно быстрее всего попасть домой.

 

Дейзи возвращалась домой c работы. Или почти работы. Она сейчас проходила практику в психиатрической больнице. Её планы на будущее несколько раз радикально менялись: медицина, журналистика, звукорежиссура — в итоге диплом о высшем образовании она получила по специальности «психиатр».

 

Каждый день девушка видела перед собой очень одиноких людей, с которыми случилось страшное: их собственный разум отказал им и лишил возможности жить полной жизнью. Общество от них отвернулось, как от прокажённых. Родственники, друзья, за редким исключением, стали избегать. Ни капли поддержки. Тотальное одиночество.

 

Новость о том, что она на проходит практику в психиатрической больнице, сто процентов собеседников воспринимают остро. К вопросам: «А ты не боишься заразиться? » или «А их там хотя бы связывают? » Дейзи научилась относиться философски. Лёгкий дискомфорт — ничто в сравнении с радостью каждый день помогать людям, которые в этом очень нуждаются.

 

Её дни проходят в окружении людей с шизофренией, биполярным аффективным расстройством и олигофренией. Она будущий медицинский психолог в реабилитационном отделении атлантской психиатрической больницы — и эта работа идеально ей подходит.

 

Сегодня после практики она хотела заскочить в церковь. Раньше, когда у неё было больше свободного времени, она постоянно там засиживалась допоздна, помогая отцу Грегору. Церковь ветхая, нуждается в ремонте. Да и отец Грегор уже отнюдь не юный, не может всё тащить на своих плечах. К сожалению, теперь практика забирала все силы и время. Но девушка пообещала себе, что на этой неделе обязательно заскочит туда.

 

Словно в преисподнюю она шагнула в тёмный переулок на ватных ногах, крепко придерживая переброшенный через плечо ремешок сумочки. В ней лежал газовый баллончик. Дейзи носила его с собой только для собственного успокоения. И потому что отец Грегор настоял.

 

 

«Помогай ближнему по силе твоей и берегись, чтобы тебе не впасть в то же», — колыбелью в голове.

 

За этой мыслью пришла другая, отличная от предыдущих — её собственная, а не выдранная из книги: сегодня её жизнь может оборваться. Но, если это суждено, то что уж тут сделаешь. Человека в беде оставить нельзя, пусть это и самоубийство какое-то получается.

 

 

Дейзи подобрала валявшийся на припорошенной снегом земле кусок окровавленной арматуры. Молодые и незаконопослушные не слышали её приближения и продолжали издеваться над мужчиной.

 

Сумасшедшая.

 

— Эй! — крикнула она, все трое обернулись. — Отойдите от него!

 

Мужчины заулыбались.

 

— Иди своей дорогой, Белоснежка!

 

— У нас тут гномов нет. Лучше проваливай, сегодня мы добрые, — сказал самый высокий из них, чуть приподняв куртку, показывая, что у него под ней припрятан пистолет.

 

Будь что будет.

 

— Убирайтесь отсюда, обезьяны, — прошипела Максвелл.

 

— Какого хуя ты сказала, Белоснежка? — трое направились к ней, характерно для африканцев размахивая руками. — Проблем захотела? Так они у тебя сейчас будут!

 

Господи, прости. Не дай мне промахнуться.

 

Как только высокий полез за пистолетом, как кусок арматуры прилетел ему прямо в голову. Ударив по ней, окропленное новой кровью оружие отлетело в сторону. Он сразу же осел на дорогу с широко открытыми глазами.

 

— Мартин! — присели рядом с ним его друзья. — Мартин, ты нас слышишь?

 

Вяло повернувшись, он что-то промычал невразумительное и замер. Через несколько секунд воздух наполнился воем полицейских сирен. Мужчины не стали ничего говорить. Похватав свои вещи и взяв под руки Мартина, они поспешили прочь.

 

— Господи, прости, — прошептала девушка. — И спасибо тебе.

 

Она подошла к мужчине, лежащему на земле. Опустилась перед ним на одно колено, прощупала его пульс. Пульс слабый. Но он есть. Кроме того, она увидела, как с каждым вздохом поднимается его грудь.

 

— Живой, — как-то облегченно выдохнула девушка. — Хорошо.

 

Незнакомец был сильно избит. Все лицо залито кровью, будто его специально разрисовали кисточкой. Нос распух, дыхание тяжелое. Но он жив. И это главное. Значит, не зря Дейзи геройствовала.

 

— Не волнуйтесь, сэр, всё будет хорошо.

 

Мужчина с трудом открыл глаза и тут же закрыл их. Смотреть на этот мир без боли он был не в состоянии. У него болело всё. Болела спина, болели руки и ноги, болели глаза, но больше всего болела голова. Ему казалось, что шапка его была прибита к голове большим ржавым гвоздём.

 

— Ну вы и даете, — девушка натянуто улыбнулась. — Ночью в таком районе прогулки устраивать.

 

— Да, теперь знать буду, — говорит медленно, каждое слово тянет, висит на гласных. — Спасибо.

 

— Встать можете?

 

Превозмогая боль, он заслонил глаза рукой и открыл их. Максвелл похлопала его по плечу, мол, всё нормально. Он убрал ладонь от глаз и попытался сесть. Сделать это оказалось нелегко. Невидимый молоток застучал по голове, вколачивая шляпку ржавого гвоздя. Скривившись от боли, он потрогал это место на голове. К немалому удивлению, ни гвоздя, ни даже шапки на голове не было. Только кровь.

 

«Бедняга, — подумала девушка. — Наверняка, ещё и сотрясение получил. Хорошо, что хоть живой остался».

 

— Да.

 

Покачав головой, Дейзи протянула ему руку. Мужчина уставился на неё, словно она предлагала ему дохлую рыбу. Затем медленно протянул свою. Его ладонь была холодной. Тяжело вздохнув, она подняла мужчину на ноги. Он пошатнулся и схватился за живот.

 

— Спокойно! — вскрикнула Максвелл. — Не торопитесь. Вы можете идти?

 

Он кивнул.

 

— Хорошо.

 

Взгляд уперся в окровавленный бэйдж, болтающийся на его шее на коротком шнурке. «Джозеф Сид» — прищурившись, смогла прочитать девушка — «Больница Университета Эмори» Атланта, 2005.

 

Да это же охранник. Так вот кому так отчаянно Ларри пытался дозвониться сегодня вечером. Теперь понятно, почему охранник не пришёл на смену.

 

— Скорую вызывать?

 

Мужчина замер на мгновение, облизнул губы и огляделся. Затем снова сфокусировал взгляд на Дейзи.

 

— Нет, всё нормально, — прошептал он. — Спасибо.

 

— Знаете, а ведь я прохожу практику в больнице, в которой вы работаете, — девушка покачала головой. — Вот уж совпадения бывают.

 

— Да, вот уж совпадение.

 

Джозеф широко улыбнулся и снова уставился в темноту. Дейзи проследила за его взглядом, ожидая увидеть что-то, но там ничего не было.

 

Он не просто так туда смотрел. Кое-что мужчина всё же увидел.

 

— Пойдемте? Я помогу вам добраться до остановки, а там уже будем думать, что делать дальше.

 

Он медленно повернулась к ней, всё ещё улыбаясь. Выражение его лица заставило девушку вздрогнуть, но она не знала, почему. Так смотрели на неё пациенты. Видимо, сильно получил по голове.

 

В глухой голос сирены вмешался другой, более звонкий, и переулок неожиданно осветился красными и голубыми всплесками маячка. Около поворота с визгом затормозили две полицейские машины. Дейзи обернулась и увидела, что из передней машины выбежал человек в форме с пистолетом в приподнятой руке, за ним ещё один и они решительно побежали к ним.

 

…

 

 

Уставшая, Дейзи пришла домой под утро. День выдался длинным и выматывающим, и она знала, что сегодня уснуть не уже сможет. Она продолжала размышлять о пациентах, избитом охраннике. Действительно, вот уж совпадение.

 

Мозг разрывали десятки мыслей. Максвелл включила музыку, достала из холодильника колу и набрала ванну. Она не была большой поклонницей горячих ванн, но сегодня каждая мышца в теле молила об отдыхе. Пока ванна наполнялась водой, девушка прошлась по дому, собирая разбросанные вещи, потому что Джек опять ждал до последнего, чтобы начать собираться на работу.

 

Они с Джеком съехались чуть больше года назад, прибегая к всевозможным уловкам, чтобы на как можно дольше оттянуть вступление в брак. Дейзи чувствовала, что была готова к семейной жизни, а вот Джека пугала сама мысль о свадьбе.

 

Они были вместе уже три года, первые два из которых были просто великолепными, а последний стал смесью монотонности и страхов Джека перед одиночеством и браком. Если бы он мог застрять где-то посередине между одиночеством и семейной жизнью, имея Дейзи рядом, он был бы совершенно счастлив.

 

Она взяла две грязные тарелки с журнального столика, наступила на пустую коробку от пиццы и вдруг подумала, что ей надоела такая жизнь. Более того, она больше не была уверена, что хочет замуж за Джека, пусть бы даже он сейчас предложил ей пожениться. Она слишком хорошо его знала; она знала, какой будет их семейная жизнь; и, честно говоря, это её совсем не радовало.

 

Дейзи застряла в этих отношениях, и Джек её совсем не ценил. Подобным образом она застряла на практике, где её совсем не ценили коллеги. Она давно увязнула в воронке неправильных жизненных решений. Девушка знала, что нужно было что-то менять, но боялась перемен, а, учитывая, как сильно она уставала, у неё просто не было на них сил.

 

Максвелл прошла в ванную и выключила воду. От воды волнами поднимался пар, словно приглашая её окунуться. Она разделась и посмотрела на своё отражение в зеркале, в очередной раз остро осознав, что потратила три года жизни на человека, который вовсе не собирался разделить с ней жизнь. Девушка находила себя относительно привлекательной. У неё довольно миловидное лицо и неплохая фигура, пусть и немного худощавая. Почему же что-то не так?

 

Сегодня на практике в зал пошла совершенно обычная на вид женщина в халате, накинутом поверх больничной пижамы. Аккуратная, с приятным голосом. Если бы Дейзи встретила её при других обстоятельствах, в метро или магазине, никогда бы не подумала, что с ней «что-то не так».

 

Пациентка спокойно и подробно отвечала на вопросы патопсихолога. Он спрашивал её о самочувствии и просил выполнить разные задания, которые выявляют нарушения мышления. Временами её заносило в пространные рассуждения о смысле жизни — но с кем не бывает? Женщина говорила о своей семье, признавалась, что ужасно скучает по детям. Когда её увели в палату, патопсихолог сказал, что это яркий пример бреда при шизофрении: всё, о чём пациентка так искренне и подробно рассказывала, оказалось стопроцентным вымыслом. У женщины в больничной пижаме, как значилось в её истории болезни, вообще не было близких родственников.

 

Дейзи залезла в ванну и поставила колу на небольшой столик, где обычно лежали полотенца. Она выдохнула, позволяя воде расслабить мышцы. Закрыла глаза и расслабилась, насколько это было возможно, но грустный взгляд пациентки не выходил у неё из головы. В нём было столько печали, что он всколыхнул в памяти Дейзи дни, когда она испытывала подобную боль, но потом научилась надёжно прятать её в глубине души.

 

Она закрыла глаза и устроилась удобнее. Образ грустной пациентки отказывался покидать её сознание. Ей казалось, что она физически ощущает присутствие этой женщины, умоляющей позвонить её детям.

 

…

 

Джозеф Сид откинул покрывало, ненадолго подставив тело прохладе зимнего утра, — и вздрогнул. Часть мозга настойчиво призывала его отключить будильник, потому что у него выходной. Но какой от него толк, если будешь лежать весь день и жаловаться на боль в теле? Боль в голове. Да везде.

 

«Видишь? — казалось, твердил ему внутренний голос. — Сегодня утром дьявольски холодно. Заберись под одеяло, там приятно и тепло. В конце концов, ты честно заслужил день отдыха».

 

Таков был его типичный утренний ритуал; внутренний голос всегда что-то советовал, но Джозеф никогда не слушался. Он поднялся и, шаркая, добрался из спальни до крохотной ванной. Линолеум встретил ноги неприветливым холодом. Только сейчас он заметил, что весь пол был покрыт пятнами запекшейся крови. Закрыв за собой дверь, мужчина включил душ, и ванная наполнилась приятным теплым паром. Когда он шагнул под поток воды, ворчливый утренний голос, как обычно, сразу куда-то растворился. Никогда его раньше не избивали просто так. Он просто шёл на работу. Люди должны за что-то жить, а съемная квартирка сама себя не оплатит.

 

Натерев себя мылом, он окончательно проснулся. В левом предплечье ощущалось жжение от арматуры, Джозеф рассеянно провёл по месту ударов рукой. Он отключил душ, вышел, схватил смятое полотенце, висевшее на рейке рядом со шторкой, и насухо вытерся. Пар скопился наверху в виде облака, которое плавно изменяло свою форму с каждым его движением.

 

Ванная была едва больше чулана. Справа от двери располагалась маленькая стойка из формайки с раковиной для мытья рук. Некогда сверкающая и белая, керамика была покрыта оранжево-коричневыми пятнами от жесткой воды. Возле раковины имелось достаточно места для зубной щетки, пены для бритья и потрескавшегося куска мыла. Все остальные принадлежности покоились в аптечке возле зеркала, повешенного над раковиной.

 

Рядом со стойкой находился унитаз, краем почти упирающийся в ванную. Вообще, последняя была настолько мала, что Джозеф мог сидеть на унитазе и касаться дальней стенки, не наклоняясь вперед. Использованные разноцветные полотенца, шторка над ванной, обе части дверной ручки создавали «махровый» контраст с зеленоватыми стенами и потрепанным желто-коричневым линолеумом.

 

На лучшую квартиру денег пока нет. Денег нет и на лучшую жизнь.

 

Полотенцем он вытер запотевшее зеркало. Светло-коричневая борода и прямые волосы — таков был странный отличительный признак мужчин рода Сид на протяжении ряда поколений. Волосы он отращивал до плеч — не ради стиля, а скорее, потому, что это помогало скрыть поразительное сходство с отцом. С возрастом отражение в зеркале все чаще выглядело как лицо, которое Джозеф больше всего хотел забыть.

 

Он чувствует себя изгоем, птицей в клетке, только в бетонных, настолько серых и скучных стенах, откуда ничего не видно. Одиночество душит. Интересно, сколько времени он уже здесь стоит? Боль всё так же не покидает его, словно одно мгновение растянулось на всю жизнь. И это не совсем физическая боль.

 

«Не трави себе душу, — всё твердил ему внутренний голос. — Ты совсем не такой, как твой отец. Он был ненормальный, а безумие не заразно».

 

Поднимает взгляд и в отражении не видит себя, это другой человек, со взглядом, полным злости, чья жизнь — это сплошное сражение и боль. Не такую жизнь Джозеф себе хотел. Резко охватывает обида и хочется рыдать навзрыд от безысходности и собственного бессилия.

 

Господи, помоги. Покажи мне правильный путь.

 

Послышался хруст. Зеркало рассыпалось на мелкие осколки.

 

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: