Царский  Род  и  сокрытое  слово  (она  же)

 

Для всей французской эзотерики, как это ясно показал в своей обзорной статье на данную тему Владимир Карпец («Французский эзотеризм глазами историка»), характерны и, более того, доминантны два — глубинно связанных — комплекса идей. Во-первых, эзотерика roi perdue ( утерянный царь ) и, во-вторых, эзотерика слова, восходящая к воспеванию родовых гербов знати, иначе говоря, кабá ле (не путать с еврейской каббалó й). Если мы соединим эти два концепта, а ещё лучше, вспомним об аркадской реке Алфей и сицилийском источнике Аретуза, то узнаем сокрытое слово Бернарда, графа Тревизанского, и других великих алхимиков. То самое сокрытое слово, которое Церковь никогда не теряла.

Герметические философы, как на то справедливо указывает Евгений Головин, часто советуют осмыслять тёмное через ещё более тёмное, obscurum per obscurium, иными словами, помещать тёмный текст, дабы он проявился, на ещё более тёмный фон. Одним из средств к достижению такого понимания следует считать кабалу.

Забытое средневековое корнесловие переоткрыл для нас Грассе д’Орсе — крайне интересный эзотерический автор XIX в., кабалист и конспиролог. Взгляды Грасе д’Орсе отчасти совпадают со взглядами Фабра д’Оливе и Сент-Ива д’Альвейдра. Фактически оказавшись забытым, был переоткрыт Фулканелли, поскольку последний взял на вооружение кабалистический метод именно в его изложении.

Кабала — это особый язык, язык глубоко поэтический и божественный. Герметические философы не раз указывали на эзотерическую значимость этого языка. Фулканелли выводил средневековую кабалу из греческого. В греческом он видел и основу французского языка, опираясь на аббата Эспаньоля и Шампроке, вопреки распространённому и общепринятому среди позитивистских лингвистов мнению о «латинских корнях»: «Учителя древности в своих трактатах прибегали прежде всего к герметической кабале, которую они называли языком птиц или богов, а также весёлой наукой ( gaye science, gay scavoir ). Так под кабалистическим покровом скрывали они от непосвящённых основы своей науки. Это всем известно. А вот что источником для Адептов служил архаический греческий язык, праязык, согласно большинству герметических философов, знают немногие. Применения кабалы часто не замечают, так как французский язык непосредственно происходит из греческого. Французские слова, выражающие определённые тайные истины, сплошь и рядом имеют орфографические или фонетические соответствия в греческом, и зачастую достаточно обратиться к этим последним, чтобы установить точный смысл французских терминов. Но, хотя французский язык есть истинно элленический (hellé nique), он, однако, сильно изменился за прошедшие века, удалившись от своего источника, — особенно после своей радикальной трансформации в эпоху Возрождения, когда полное разложение языка прикрывалось словом реформа.

Наложение греческих слов на соответствующие французские термины схожего строения, чей смысл, однако, в той или иной степени был искажён, позволяет без труда проникнуть в глубинный слой мысли Мастеров и даёт в руки исследователя ключ к святая святых герметической философии. По примеру древних и мы прибегали и будем прибегать к этому способу при анализе символики в трудах Адептов нашей науки.

Многие филологи, разумеется, не согласятся с нами и единственно потому, что заучили это со школьной скамьи, будут по-прежнему придерживаться общепринятого мнения, будто французский язык происходит от латинского. Я и сам верил в это и долгое время считал истиной то, что внушали нам наши профессора. Лишь позднее, ища доказательства этой чисто условной преемственности, я вынужден был признать тщетность своих потуг и отринуть ложное представление, порождённое привычным предрассудком. Сегодня ничто уже не может поколебать нашу точку зрения, которая неоднократно подтверждалась научными исследованиями и реальными фактами. Поэтому я со всей ответственностью заявляю, не отрицая, естественно, попадания в наш язык латинских элементов в период после римского завоевания, что французский язык в основе своей греческий и сами мы эллины, говоря точнее, пеласги. […] Язык пеласгов — архаический язык, смесь в основном эолийских и дорийских диалектов, и везде во Франции, даже в парижском арго ( Argot de Paris ) мы обнаруживаем именно его.

Язык птиц — фонетическое наречие, основанное на ассонансе. Орфография с её жёсткими грамматическими правилами, которая служит тормозом любознательности и исключает возможность каких бы то ни было умопостроений, не играет тут никакой роли. “Меня привлекает лишь полезное, — писал в письме, предваряющем Начертания нравственные св. Григорий, — я не забочусь о стиле, о правильной расстановке предлогов и написании флексий, так как не подобает христианину подчинять слова Евангелия грамматическим правилам”. Это значит, что священные книги не следует понимать буквально, надо путём кабалистического толкования уловить их дух, как, собственно, и делается в случае алхимических трудов. Редкие авторы, затрагивающие вопрос о языке птиц, ставили его на первое место, считая источником всех других языков. Его древность восходит к Адаму, который по Божьему изволению давал на нём всем тварям и вещам свои имена, отражавшие их свойства. Сирано Бержерак упоминает об этой традиции в эпизоде, когда его, новоиспечённого обитателя ближайшего к Солнцу мира, принялся наставлять герметической кабале “сидевший на камне нагой человечек”, олицетворявший простую неприкрытую истину, основанную на камне, естественном камне Философов. […]

Но, как утверждает наш автор в Истории птиц, этот всеобщий тайный язык, несмотря на свою выразительность и истинность не подпадающий ни под какие определения, несёт в себе греческую основу и греческий дух. Речь у него заходит о вековых дубах — намёк на язык друидов (Δ ρ υ ϊ δ α ι от Δ ρ υ ς , дуб): “Это мы, дубы, к которым прикован твой взгляд, говорим с тобой, и если тебя удивляет, что мы изъясняемся на языке твоего мира, знай, что наши предки тоже в нём жили. Они обитали в Эпире, в Додонском лесу, где природная доброта подвигла их давать оракулы страждущим. Для этого использовался самый универсальный из всех язык — греческий”» (Фулканелли. Философские обители. — М.: Энигма, 2003. С. 114–118).

В традиционных обществах привилегированное сословие часто именовалось конным. Всадники, кабальеро, шевалье, кавалеры, конунги, князья — все перечисленные титулы указывают на то, что кабала есть язык благородных, аристократов. Эта кабала есть наша кобыла, которая никогда не подведёт и вывезет из любой передряги. Герменевтически понимаемая как искусство трактования и восхваления гербов, кабала, по-видимому, в определённый момент всё же — и несмотря на возражения ряда уважаемых авторов — тесно соприкоснулась с гебраистической каббалой, на которую, в свою очередь, некогда оказало влияние архаическое греческое, а точнее, пеласгическое корнесловие.

Что же до иероглифических фигур конного воина, кентавра, китовраса или полкана, то все они относятся к области универсальной символики, специфицируемой относительно примордиальной гиперборейской традиции в мифологическом образе схватки конного со змием. Мотив широко распространённый как в христианской, так и в собственно герметической иконографии, что постоянно подчёркивается как Фулканелли, так и Канселье.

Именно этот конный воин, красный государь есть истинный обитатель тех тайных царских палат затверст, куда простирает открытые врата Филалет. Речь здесь должна идти только о палатах. Palais — следует переводить исключительно как палаты, а не дворец и не замок. Дворец и замок, появившиеся во времена каролингской узурпации — неподобающие места пребывания для подлинных государей, чьё имя означает не больше, не меньше, как философский субъект. Меровинги, магические цари, обладавшие св. чашей Грааль, умели исцелять прокажённых (алхимический параллелизм здесь налицо) одним лишь наложением рук, как и завещал наш Спаситель, и жили именно в палатах (параллелизм, сколь бы ни был он спорен, между франками и русами, единственными хранителями знания имени единственной материи, о чём удостоверяют даже античные источники, сохранялся на Востоке едва ли не до XVIII в., а возможно, и вероятнее всего, позже). Именно меровингский пылающий отпрыск (не следует путать со лжецарями Плантагенетами) жил в палатах, путём силы и мудрости обучая все окрестные язы'ки евангельскому знанию с помощью глаголической грамоты (именно глаголицей, согласно последним историческим изысканиям, были записаны начальные книги меровингских священнослужителей).

Палата — всего лишь фиксированная стоянка, палатка. Это жилище воина, князя — конязя — конного, кавалера, шевалье, кабальеро, кабалиста (в разных культурных ситуациях его назовут по-разному). Будучи святыней, иероглифом (даже не понимая этого ввиду собственного невежества), субститутом Бога, такой князь едва ли удовольствуется пошлым замком или, тем более, дворцом.

Одним из знаков достоинства конных является геральдическая лилия. Однако последняя явилась результатом преобразования из условного изображения пчелы, чьи очертания напоминают названный цветок в том виде, как он представлен на королевских гербах и эмблемах. Пчела — символ первой династии государей Франции, Меровингов. Русское слово рой (пчелиный) корнесловно родственно французскому roi (царь, позднее — «король», хотя такой перевод неверен, «король» буквально — потомок Карла Великого, то есть «Каролинг», позже вообще любой французский король). Пчелиный рой, как справедливо отмечали самые разные мистики (ну, например, Рудольф Штайнер), аналогичен человеческой крови. Мы бы добавили: особенно крови истинной, что приводит нас к Таинству Евхаристии, а также чаше Грааль.

Язык этих конных можно также назвать гетическим или готическим (арготическим, то есть арго). С кабалистической точки зрения готы — то же самое, что и геты. В раннем Средневековье оба «племени» отождествлялись. В частности, историк VI в. по Р.Х. Иордан, происходивший из знатного готского рода и бывший епископом в Кротоне, назвал свой главный труд «De origine actibusque Getarum» («О происхождении и деяниях гетов»), а второй — «Getica», где с точки зрения современных, внешних историков оба «племени» смешаны по причине «ложной этимологии». Но «ложных» этимологий не бывает. Представление о ложной этимологии возникает лишь в мире «победившего номинализма». Имена формируют, «обжигают» историю и географию.

Геты, как и готы, часто отождествлялись со скифами. И это не случайно. Многое здесь нам станет понятным, если пользоваться применительно к истории не формационным и не этническим, а сословно-варновым подходом. Готы, равно как и геты, вовсе не «этнос», не «племенной союз», не «нация», а варна, страта, сословие, а если точнее, сословие воинское, благородное. И язык их арготический-артанийский-аркадский, иными словами, кабала, иносказательный язык прославления «герба», понимаемого в настоящем случае предельно расширительно. Имя готов, как и гетов, восходит к санскритскому кшатрии, скифо-иранскому xsay, ксай (царь, князь), отсюда греческое гетайры, свита царя, украинское гетман (букв.: военный человек), отсюда китай-город, то есть город, где живут люди воинского сословия: цари, князья, «благородные всадники», да и, собственно, русское Китай (вместо China, Цинь и т.д.), обозначение дальневосточной империи, где наилучшими воинами слыли выходцы с Руси. Искусство благородных конных, арготьеров, исключительная прерогатива этих искусных в слове воителей.

На Руси хранителями эзотерической традиции с определённого времени стали скоморохи-офени (афиняне, носители греческого языка? ), изъяснявшиеся с помощью фени или блатной музыки, которая у самих офеней называлась маяк. Это общий язык посвящённых, заимствованный деклассированными элементами, людьми дна, блатными. Но помимо блатной музыки существовал также язык мазыков или музыков, именовавшийся огнём или светом (см.: Андреев А. Очерки русской этнопсихологии. — СПб.: Тропа Троянова, 2000). Этим языком владел наиболее внутренний круг посвящённых, чьи воззрения на мир во многом сближаются с герметическими.

Начало распространению этого языка было положено иранскими выселками, описанными в «Географической поэме» из Зенд-Авесты.

Иран, страна Ариев, получил своё имя от ряда сакральных, фонетически связанных между собой имён, чью историческую преемственность относительно друг друга в настоящий момент средствами господствующей науки определить невозможно. С одной стороны, это Арта, правда, правь, порядок. С другой стороны, areš a ( ареша ), медведь, иероглиф привилегированного сословия, аристократии. Но также это и агнец, овен (лат. aries ). Троя, будучи иранским выселком, стала колыбелью Рима, латинской цивилизации. Светило, восходящее над морем, о котором упоминает Фулканелли в связи с нитью Ариадны (или Арианы), — это Венера, ведшая Энея (Венея в прочтении нелюбимого официальной историографией замечательного исследователя XIX в. Егора Классена). Чтобы ещё раз обратить внимание на связь между Ираном и некоторыми народами Европы, Фулканелли ссылается на провансальский язык, поскольку хорошо известна связь провансальского альбигойства с иранским манихейством.

Но дело здесь не в манихействе. Речь-то идёт о Ариадне и о Венере! Что же хотел сказать Адепт? По-французски сталь пишется как acier, что является неточной графически, но точной фонетически анаграммой aries, агнец.

На кабалистическую связь стали и овна указывалось неоднократно. Напомним также, что месяц март (в настоящее время, солнце вступает в созвездие Овна 20 марта) посвящён собственно Марсу, то есть железу, греческое же имя Марса — Арес.

Веков К.А. обратил наше внимание на анаграмматическую связь между acier и сера. Но анаграмма Арес — Сера ещё более разительна. А одним из иероглифов серы является лев, чьим субститутом в некоторых областях Евразии выступает медведь (авест. areš a). Впрочем, размышление о меди-Венере, матери венедов, будет здесь не столь плодотворным, сколь сопоставление души с пауком, плетущим паутину. При этом, если мы стоим на позиции принципиального единства всех языков, произошедших из общего истока, то нас нисколько не смутит принадлежность одного имени к языку греческому, а других — к русскому и французскому. Согласно В.Б. Микушевичу, нет разных языков, мы лишь осознаём различные части единого языка.

Что касается собственно марта, то здесь, по видимости, представляется необходимым напомнить, что в мартовские иды был убит Юлий Цезарь (кабалистически: Царь Зимнего сольстиса). Внимательного читателя книг Фулканелли последнее обстоятельство наведёт скорее на мысль о том, что здесь перед ним универсальный символ, или иероглиф, а вовсе не историческое происшествие, тем более в современном понимании истории, претендующем на способность «извлекать уроки», полезные для «актуальной политики», на самом же деле ничего не объясняющем.

Паутина может быть сближена с сетью для ловли рыбы, а ещё лучше — с корзиной. Французское corbeille ( корзина ) сакрально-фонетически близко к русскому короб. В короба были собраны оставшиеся куски от пяти хлебов и двух рыб, которыми Христос (на основании двух его природ — божественной и человеческой — символизировавшийся в Средние века грифоном) накормил более пяти тысяч человек (Мф. 14: 17–21). В раннем Средневековье корзиной с бутылью красного вина и рыбой — карпом ( карп — короб ) иногда обозначали св. Чашу Грааль. Причём корзина стилизовывалась под корабль (опять-таки: корабль — короб). Образ грифона, издревле известный на Руси, в отдельных случаях мог быть заменён на образ птицерыбы. Отметим также, что по-французски сосуд и корабль омонимичны (vaisseau). Также синоним слова корабль ( bateau ) созвучен со словом бутыль ( bouteille ).

Вот почему Канселье, прилежный практикующий католик, столь часто обращается к непосредственной аналогии между мессой и происходящим в философском яйце. Следует призадуматься над тем, что сравнение первого камня, обтёсанного «нашими предками», со священным камнем является нашему взору важной аналогией, указующей на тонкую грань между спагирией и алхимией, как о том писал Фулканелли в «Философских обителях».

В древне-русской химической номенклатуре встречаем понятие Петры. Это же понятие находится в писаниях великого русского герметического философа Григория Саввича Сковороды. Петра — субстанция Делания и основание Церкви. Также и Владимир Карпец, переводчик и комментатор герметических трактатов, указывает на то, что с грамматической точки зрения камень может восприниматься в качестве слова, относящегося к третьему склонению, то есть: она моя камень. И это в той же степени логично, в каковой для ночного светила с точки зрения универсальной символики более подобает женское именование луна, нежели мужское месяц. Впрочем, мы опять оказались непозволительно близки к прямому поименованию сокрытого слова (если, разумеется, наша догадка верна).

 

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: