Двухчленная схема или дилемма «Пасха или Антипасха?»

Субъектом Пасхи, Пасхального вопроса о всеобщем возвращении жизни — служит Детственность, сыновство и родство вообще. Сыны и дочери человеческие — сыны и дочери умерших отцов. Учение о Троице или о Сыне и Духе и их преданности или единстве с Отцем — О Боге отцов — Самодержавие.

Антипасха, или Контрпасха.

Субъект Антипасхального вопроса о всеобщем обогащении отрицает детственность и заменяет ее ребячеством (вечным несовершеннолетием), слепою эволюциею, цивилизациею — культ предков.

Двоякий результат. Пасха и Контрпасха: [Пасха] — объединение всех сынов и дочерей, от отцов и матерей жизнь получивших и — как разумные чувствующие существа — понявших долг возвращения жизни родителям для воссоздания [не дописано.]

Контрпасха — отчуждение сынов и дочерей от родителей; братство заменено Цивилизациею, регуляция — эксплуатациею, воссоздающее — разрушающим. Умирающее заменено культурою, которая состоит в сокрытии под рождением смерти и разрушения.

4-х членная схема может быть сокращена в 2-х членную:

1) в Антипасху, если Господу поставим вопрос о бедности и богатстве (= вопр. I), приводящий к розни, вносящий рознь и внутрь самого человека и в его отношения к другим людям (= вопр. III, IV, V, VI); следовательно, обрекающий род человеческий на вечное несовершеннолетие (вопр. XI), для которого возможно лишь пассивное воскресение, или воскресение гнева.

2) Пасха, когда поставлен в основу вопрос о жизни и смерти (= вопр. I) во имя Бога отцов (= вопр. II), приводящий к объединению вех способностей всех людей (= вопр. VII, VIII, IX, X), следовательно — к совершеннолетию, при коем, имея во главе стоящего в праотца место, род человеческий переходит к активному воскрешению.

Субъектом «пасхальных вопросов» можно и должно поставить не отвлеченного человека и смертного, а сынов и дочерей человеческих, имеющих образцом своим евангельское дитя, или же сынов и дочерей умерших родителей, то есть здесь индукция ставится на место дедуктивного и а‑ приорного (пред‑ опытного) понятия «смертный». Субъектом могут и должны быть все живущие, сыны и дочери, все разумные существа.

Объектом же Пасхи служат умершие отцы и матери — все умершие, все предки, — и сила слепая, рождающая, но и умерщвляющая (Природа).

Отношение же субъекта к объекту будет Проект, проект объединения в деле и знании, в науке и искусстве, естественный и сознательный проект возвращения живущими (сынами) жизни умершим (отцам), во исполнение заповеди Бога, для которого нет мертвых, а есть только живые. Проект этот переходит в дело через обращение силы рождающей и умерщвляющей в воссозидающую и оживляющую.

Субъектом Антипасхи служат блудные сыны и дочери, оставившие отцов, принявшие за образец, достойный подражания, не евангельское [дитя], а «дитя природы» («Enfant de la Nature» Руссо) — то есть животное. Если в Пасхе высочайшим нравственным образцом является безграничная любовь Сына и Духа к Отцу (в Троице нераздельной и неслиянной), то в Антипасхе образцом служит превосходство сынов и дочерей над отцами, младшего поколения над старшим, живущих над умершими, [и при этом забывается, ] что ведь и живущие morituri sunt — обреченные на смерть. В Антипасхе образцом для разумных существ служит слепая, рождающая и умерщвляющая сила, вытеснение (сынами отцов) или Прогресс, ибо действительное пожирание будет сопровождаться творениями мертвых подобий, как кажется, лучшего качества (преображение в искусстве), как кажется, более точным восстановлением «вытесненных» и силы вытесняющей (природы), но более всего — улучшением производства мануфактурных игрушек и всякого рода забав. Заключением же всего, последним словом этого учения служит индивидуализм, то есть эгоизм, любовь к одному себе.

Объектом же в Антипасхе служат для сынов не отцы, а дочери, как и для дочерей сыны, а не родители, так что здесь происходит узаконение полного подчинения людей слепой, стихийной силе природы. Проектом же тут служит вечный брачный пир на забытых могилах отцов.

Если с предложением заменить вопрос о богатстве и бедности вопросом о смерти и жизни, о силе рождающей и умерщвляющей (природе) — 1‑ й пасхальный вопрос — обратиться ко всем и верующим и неверующим (т.е. всех сделать познающими, что требуется всеобще-обязательным образованием) — 2 и 3 вопросы, — тогда разделение на ученых и не-ученых — 7 вопрос — само собою уничтожится. Если же под вопросом о богатстве и бедности разуметь вопрос о всеобщем обогащении, как под вопросом о смерти и жизни, его заменяющим, — вопрос о всеобщем возвращении жизни, то уничтожится и раздвоение на два разума (теоретический и практический), на два чувства и две воли — 4, 5 и 6 вопросы, — а все науки и искусства соединятся в деле возвращения жизни, т. е. в Пасхе (8, 9 и 10 вопросы).

Таким образом, две программы Пасхальных вопросов, и та, которая начинается предложением о замене вопроса о богатстве и бедности вопросом о жизни и смерти или о двух сословиях (богатых и бедных), и другая, которая начинается вопросом о двух разумах, соединяются в одну программу, т. е. уничтожается и внешняя, и внутренняя рознь. Предложение заменить вопрос о богатстве и бедности вопросом о жизни и смерти есть задача журналистики, литературы, критики и вообще ученого и интеллигентного сословия, если бы это сословие понимало свое значение. Приведение же в исполнение есть долг самодержавия, которое переводит от несовершеннолетия род человеческий к совершеннолетию по долгу восприемничества и душеприказчества.

-------------------

Если бы предложение заменить вопрос о всеобщем обогащении вопросом о всеобщем воскрешении, обращенное к верующим и неверующим, было принято, то оно было бы действительным осуществлением заповеди воскресшего Господа, данной ученикам Его: «шедше, научите все народы, крестяще их во имя Бога Триединого». Тогда все читавшие Добрую Весть, христиане или нехристиане, читавшие ее как Священное Писание или как человеческое произведение самой высокой нравственности, — могут признать себя учениками Сына Человеческого, признать себя миссионерами, учителями, отнести к себе Заповедь Собирания через научение, признать своим священным долгом это научение по образцу такого согласия или общества, в котором единство — без ига, а самостоятельность личностей — без розни. То есть: это есть братотворение через отцепознание, познание отцов — своих и всех отцов, как одного отца, для всеобщего отцевоссоздания. Последнее выражение есть не что иное, как переложение слова «крестяще», т. е. очищающе от первородного греха, всему присущего, греха вытеснения или поглощения отцов сынами.

О трех объединениях, об едином объединителе — помазаннике

О двух проповедниках, о проповеднике бесцельного объединения и о проповеднике розни — Толстом и Ницше.

Первое объединение или обращение ученых и так называемой интеллигенции в одну воспитательную силу, во исполнение заповеди научения всех народов, против школы как произведения эпохи бесцельного существования, — средняя школа как [1 слово неразб.] бесцельна.

Отживающая эпоха отрицательной свободы в отчаянии познать «истину» и достигнуть «блага» разрешала или требовала для всех Свободы на ложь (личного понимания и толкования, т. е. не основанного на всеобщем наблюдении и совокупном опыте) и Свободы на рознь. Свободою на ложь отрицалось объединение ученого и интеллигентного классов в одну воспитательную силу, а свободою на рознь отрицалось объединение всех народов, обращенных (в войско) в одну естествоиспытательную силу (естества телесного и душевного), как исполнение заповеди собирания.

Свободою на ложь — отрицанием общего познавания и Свободою на рознь — отрицанием объединения — требовалось рабство, подчинение слепой силе природы и отрицалось объединение всех миров чрез воскрешение всеми живущими всех умерших во исполнение воли Бога отцов.

(Евангельское) Дитя и Пасхальные вопросы:

а) сын человеческий и Пасхальные вопросы
и

б) дочь человеческая и Пасхальные вопросы

(1-я статья: «О Супраморализме вообще, или чесо ради создан человек»)

«Очень мало взрослых людей в состоянии видеть природу. Большинство людей не видит Солнца (даже Солнца, а не только звезд и неба), во всяком случае, они (взрослые) видят крайне поверхностно. Солнце озаряет лишь глаз у взрослого, но ребенку его сияние проникает в глаз и сердце. Любитель природы — тот, кто сохранил дух детства до возмужалого возраста»,

(Р. У. Эмерсон)¹²¹

Для завершения и исполнения заповеди «будьте как дети! » нужно, чтобы кажущееся детям стало действительным для совершеннолетних. То, что мудрым и разумным в настоящем представляется «нас возвышающим обманом», а младенчествующему роду человеческому казалось истиной, — то для совершеннолетнего возраста человеческого рода должно стать действительностью. Народное (Птоломеевское) искусство, которое вызывало из земли отцов и населяло ими небеса (т. е. своды храмов)*, — в Коперниканском искусстве будет регуляцией небесных тел воскрешенными поколениями. В отношении мировоззрения род человеческий — все еще дитя, то есть не может еще вполне освободиться от представления кажущимся того, что должно быть действительным. Даже представление, взятое в детской (народной) полноте — тео- и патро-фикации, то есть то, что бездушная ученость называет персонификацией, — может быть названо обманом, но благодаря лишь недостаточности и неполноте критики, ибо Коперниканское мировоззрение само становится тотчас же суеверием, как скоро оно перестает быть предположением, и останется таковым, пока не будет доказано осязательною регуляцией, то есть воскрешением, — следовательно, будет не суеверием, а действительностью.

Не ограничиваясь этим общим обзором мировоззрения, которое может быть названо детским и народным, а в науке — Птоломеевским, нетрудно начертить и более полную картину отношений чистой детской души к Пасхальным вопросам. Цены богатству дитя не знает; наоборот, потерю матери и отца оно чувствует сильнее взрослых. Дитя не знает деления на бедных и богатых (вопрос 1‑ й), на верующих и неверующих (вопросы 2‑ й и 3‑ й), на ученых и неученых; для него нет раздвоения разума (вопрос 4‑ й); чувственность и похоть в нем молчат, а любовь к родителям царствует безраздельно, устраняя чуждость, предвещая объединение (вопросы 5‑ й, 6‑ й и 7‑ й). Когда мать или няня, указывая ребенку на ночном небе звезды, говорит, что оттуда умершие дедушки и бабушки смотрят на них, то в этом представлении и знание, и искусство соединены с религиею в нераздельном единстве (вопросы 8‑ й, 9‑ й и 10‑ й). Полноту же эта пасхальная картина может получить лишь в светозарную ночь Пасхи, в храме или на могилах предков, куда естественно должны направляться встретившие Светлый Праздник. На вопрос же, почему величавая и умилительная картина торжества, попрания смерти не становится действительностью, ответом является греховное состояние человечества, то есть его несовершеннолетие — печальная истина, доказывать которую нужно разве только мнящим себя совершеннолетними. Понятие же самодержца, стоящего на земле «в дедушек и бабушек место», на небесах представляемых, дополняет и довершает картину пасхальную.

Из этого изложения очевидно, что сущность Детственности заключается в отрицании чуждости, в чем бы она ни проявлялась (розни), и в полном утверждении или признании родственности. Для дитяти все мужчины — братья отца и все женщины — сестры матери. Потому дитя есть сын чело веческий и все дети были бы сынами человеческими, если бы не было наследственного греха. Несмотря на всю силу наследственного греха, в одних сильнее действие его, а в других слабее, в одном случае оно оказалось равным нулю.

Сын Человеческий, или превращение двенадцати смертоносных вопросов в двенадцать же вопросов, жизнь приносящих

Сын дадеся нам!

(1) Богатство или то, что называют: наслаждение настоящим, memento vivere, но и сопутствующее ему отрицание (аскетизм) не есть благо.

Богатство, держащее человеческий род в вечном несовершеннолетии (11), лишает силы власть, в праотца место стоящую (12), и не допускает Пасху, т. е. религию (10), к переходу от Праздника к делу оживления или совсем уничтожает Пасху, даже как Праздник (как на дальнем Западе), чтобы только забыть умерших; Искусство (9) оставляет при изображении мертвых подобий или, обзывая эти подобия идолами, остается при идеолятрии, не переходя к действительности, или обращает его в силу развращающую. То же богатство и науку (8) чрез милитаризм обращает в убивающую силу. Повинуясь же индустриализму, наука (8) посредством мануфактурных игрушек вооружает людей друг против друга, на место оживления или воскрешения. Порабощает село и вносит в город (7) вечный раздор. Принуждает не признавать в Триедином Боге — образец для своего общежития и каждого человека лишает образа Божия, обращая волю в похоть (6), чувство в чувственность (5). Разделяя два разума (4), погружает человека в тьму агностицизма. Лишает Бога бытия (2), а человека обращает в животное, осуждая его на вечное рабство слепой силе (3), заставляет истреблять его себе подобных и не подобных. Итак, источник всех 12 смертоносных вопросов, воплощенных в человеке гуманизма, или блудном сыне, и есть вопрос о богатстве, и нужно пришествие Сына Человеческого, чтобы обратить смертоносные вопросы в живоносные. Но блудные сыны — гуманисты, какими были и Пилат, и Каиафа, — подвергли смертной казни Сына Человеческого, и потому вопросы левой стороны могут быть названы Пасхою страдания, а правой — Пасхою воскресения. Смысл Крещения — обращение в Сына Человеческого. Чрез усыновление — в Сына Человеческого крестистеся и в Сына Человеческого облекостеся¹²² — [1 слово неразб.] отцов, мы сознаем свои утраты*.

Если мы сделаемся сынами человеческими, то сделаемся и братьями, и вопрос о богатстве и бедности исчезнет — это несомненно, но сомнение возможно относительно обращения нас в сынов. Точно так же, если мы сделаемся сынами, т. е. если противоречие практического и теоретического разума исчезнет**, чувственная сила и похоть рождающая превратятся в чувство и волю к воскрешению, объединяющие всех людей (братство), то воскрешение произойдет несомненно, а сомнение возможно относительно обращения нашего в сынов человеческих. Теперь мне до очевидности понятно, что Сын Человеческий имеет в себе силу воскрешающую именно потому, что он Сын Человеческий***.

В Сыне Человеческом заключается сила и отживающее оживлять, и недозревших чрез них самих привести в зрелость путем труда. Представить Сына Человеческого, Который есть воплощение Любви к Богу всех отцов, в Университете, который есть самое вопиющее воплощение Хамитизма, в коем ненависть к отцам доходит до обвинения их в том, что они дали сынам жизнь, не испросив на то их разрешения, хамитизма, который исказил Заповедь Божию, требуя от отцов почитания, поклонения сынам, — представляется с величайшим трудом. Хамитизм, который основывает народные университеты для изгнания любви к отцам из всех слоев общества — от верхних до самых нижних, — который написал на своем знамени: «Раб выше своего господина, Ученик выше Учителя, Студент выше всех Профессоров», — этот Хамитизм не сказал еще своего последнего слова. Присвоит ли он себе право жизни и смерти над отцами? В сознании своего превосходства не скажет ли: «Мне подобает расти, а тебе убираться в могилу», в упоении своею победою не пожелают ли они, в видах разрешения социального вопроса, ограничить сроки деторождения и сроки жизни отцов? Борьба с чтителями отцов, обостряясь более и более, может дойти, наконец, и до этой крайности. Антихрист Соловьева очень уж легко решает вопрос о всеобщей сытости, тогда как от того, который поднимет сынов на отцов в видах решения социального вопроса, [можно ожидать, что он] введет закон оскопления отцов в некотором возрасте и избиения отцов, что и будет, и бывало. Само собою понятно, что господство сынов, чем больше будет ограничивать отцов, тем будет становиться слабее. Если под сынами разуметь еще не имеющих детей и ввести закон оскопления всех тех после первого рождения ими, то большинство окажется на стороне отцов и господство сынов кончится.

Дело же Сына Человеческого — воскрешение — состоит в примирении возрастов.

[Итак], из второй половины пасхальных вопросов получается образ «сына человеческого», а из первой половины мы будем иметь образ «блуд ного сына». «Блудными сынами» делаются и те, которые прямо ставят себе целью наживу или богатство, и те, которые противодействуют им искренно или неискренно в видах защиты бедных или всеобщего обогащения. Те и другие оставляют Бога отцов, искусственный пауперизм ставя предметом своего дела. При таком же ограниченном деле не может сохраниться единство разума, а чувство и воля обращаются в чувственность и похоть, если не обращаются в бесплодный аскетизм. Они могут мечтать об объединении на не-делание и о науке для науки или для комфорта всеобщего и [об] искусстве для (мертвого) искусства или для содействия половой страсти или мнимого воскресения (толстовского). Пасхи же как дела для них нет. Вечное несовершеннолетие их удел и замена самодержавия выбором дядек, [чтобы] безвыходно находиться под надзором, хотя бы даже взаимным, для социального равенства, если бы оно и было достижимо, тогда как для сынов человеческих, объединенных в труде познания слепой силы природы, открывается перспектива не оставаться нынешним полуглухим, полуслепым, даже почти слепым и прикованным вечно к крошечной земле [существом], ибо [преображенное существо] будет чувствовать невидимых ныне лучей содрогания, будет ощущать волны звуков, недоступных нынешнему органу слуха, может быть гостем на всех мирах, которые теперь даже и видеть не может, у всех поколений когда-либо живших, и будучи со всеми вкупе правителем и художником этих миров, будет созерцателем их Творца.

ПАСХАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ С ПРОГРАММОЮ ИХ РЕШЕНИЯ И

12345678Следующая ⇒

Поделиться: