ГЛАВА 3. ЖЕНЩИНЫ- «СОРАТНИЦЫ»

ЛЮСИЛЬ ДЕМУЛЕН

Любовь, воспетая Руссо в «Юлии, или Новой Элоизе», стала образцом для мужчин и женщин нового поколения в период Великой Французской революции. Самоотверженность и бесконечная верность женщин своим избранникам в противовес изощренной распущенности аристократии были своего рода «модой» времен республики. Было немало женщин, пожертвовавших личными желаниями ради блага семей и страны, среди них особое место занимает Люсиль Дюплесси, жена французского революционера Камилла Демулена, одинаково горячо любившая мужа и революцию и последовавшая за ними обоими на эшафот.

Люсиль была дочерью высокопоставленного чиновника министерства финансов. В течение многих лет она была постоянной посетительницей Люксембургского сада, расположенного недалеко от дома отца. Воспитанная, приветливая, юная девушка привлекала внимание многих прогуливающихся молодых людей. «Она была самой обыкновенной девицей, склонной к сентиментальности, выросшей в условиях довольства, роскоши и безделья.»[39] Проводя много времени с матерью, молодящейся красавицей, склонной к любовным увлечениям, Люсиль рано потеряла интерес к легкому флирту и несерьезным романтическим приключениям. Она мечтала о большой, чистой, всепоглощающей любви к одному единственному человеку.

У нее было много поклонников, но свое сердце она отдала невзрачному, бедному студенту- Камиллу Демулену. Еще подростком она встречала его в Люксембургском саду, он обращал на себя внимание своим странным поведением, неуклюжестью, стеснительностью, неопрятным внешним видом. Люсиль жалела молодого человека, ей нравилась его вдохновенная речь, и даже заикание Камилла ничуть не смущало девушку. Демулен учился с Робеспьером в коллегии Людовика Великого в Париже, в двадцать пять лет он уже был адвокатом и с трудом зарабатывал себе на жизнь.[40] После взятия Бастилии он и вовсе отошел от дел и всецело отдался политической борьбе и делам революции. Разница в социальном положении долгое время являлась серьезным препятствием для свадьбы Люсили и Камилла. Демулен, безумно влюбленный в девушку, восемь раз безуспешно просил благословения у её отца, и лишь 11 декабря 1790 года получил согласие на брак. 29 декабря 1790 года состоялось венчание влюбленных в церкви святого Сульпиция. С этого дня Люсиль «…становится неутомимой спутницей мужа, вникающей во все его дела, одинаково увлекающейся штопкой его чулок и перепиской его статей, которые волнуют ее своей страстностью.»[41] Она любила по-женски, безгранично, принимала все недостатки супруга, разделяла его взгляды.

Молодые люди были по-настоящему счастливы, однако Камилла, преображенного радостями семейной жизни, все чаще стали обвинять в том, что он «расслабился», забыл об идеалах революции. В июле 1792 года Люсиль родила Демулену сына, которого счастливые родители поспешили назвать Орасом (что соответствует греческому Гораций), и Камилл утратил еще какую-то часть своей кровожадности.[42] Много времени чета проводила в имении Дюплесси, принимала гостей. Люсиль могла часами сидеть рядом с мужем, пока он писал свои памфлеты и статьи для газеты, мечтала о счастливом совместном будущем, однако «…эта молодая, веселая, наивная женщина не понимала важного значения обстоятельств того времени, которое она переживала. В те дни всякие идиллии скоро были нарушены громом пушек.»[43]

События 10 августа 1792 года, когда парижский люд штурмовал Тюильри, заставили Люсиль «очнуться от романтической горячки» и понять, какую опасный путь избрал ее муж. Демулен становится секретарем при министре юстиции Дантоне, облеченный государственными полномочиями, он начал воспринимать простых французов как опасных смутьянов и объявил себя защитником порядка. «Ему не нравилась диктатура Комитета общественного спасения, несмотря на недавнее пристрастие к порядку, эстетическое чувство Камилла было оскорблено видом отрубленных голов, валявшихся в лужах крови на площади Революции».[44] С 1793 года наблюдался заметный конфликт между Камиллом и Робеспьером. Люсиль, зная об упреках и обвинениях против супруга, которые выдвигают демократические мелкие буржуа, руководимые Робеспьером, ясно представляла себе надвигающуюся опасность. В ночь с 30 на 31 марта 1794 года Камилла арестовали. Люсиль не могла найти себе места от горя, это стало для нее страшным ударом. Демулен писал ей в разлуке поэтические, душераздирающие письма, полные признаний в любви: «Мои скованные руки обнимают тебя, мои глаза, вдали от тебя, устремляют на тебя свой меркнущий взгляд! »[45] Девушка читала эти строки и обливалась слезами, потом металась по городу, часами стояла в Люксембургском саду, напротив тюрьмы, где находился Камилл, угрожала правительству, писала письмо Робеспьеру, стремилась всеми силами привлечь внимание и добиться справедливости. Накануне казни дантонистов ее видели перешептывающейся со сторожем Люксембургской тюрьмы, поговаривали, что она пытается организовать мятеж, вступив в соглашение с генералом Диллоном. Эти обвинения стали основанием для привлечения Люсили к следствию.

5 апреля 1794 года Камилл был гильотинирован, он умер с её именем на губах. Люсиль Демулен стойко приняла это известие и хладнокровно ждала своего смертного приговора. 13 апреля, Люсиль, облачившись в белое нарядное одеяние, спокойно, гордо взошла на ступени эшафота, будто готовясь к долгожданной встрече с любимым. «Супруга, умирающая ради своего мужа! Люсиль была жертвой высокой любви и благороднейшего, святого увлечения.»[46] Ей было всего 24 года…

 

                                          

СИМОНА ЭВРАР

Считается, что во время революции все мысли ее участников подчинены исключительно борьбе за социальную справедливость, однако любовь в жизни великих революционеров занимала особенное место. У многих кровожадных, коварных диктаторов были семьи, любимые жены, верные спутницы жизни. Симона Эврар вошла в историю как подруга Марата, много лет редактировавшая и издававшая вместе с ним газету.

Судьба свела Симону, двадцатипятилетнюю дочь корабельного плотника, с Маратом в декабре 1790 года, когда он, преследуемый полицией Лафайета, искал убежища. Она влюбилась в него заочно, читая его кровавые манифесты, которые ей приносил родственник- типографский рабочий. Обычно женщин отпугивала на редкость неприятная внешность Марата: человек лет сорока с жабьим лицом, желтыми запавшими глазами, приплюснутым носом и жестоким ртом.[47] Позже он и вовсе страдал экземой, которая не только заставляла его раздирать ногтями язвы, но и издавала непереносимое зловоние. Но Симона влюбилась в него и за те несколько недель, которые неистовый обличитель «старого режима» провёл у неё в квартире на улице Сен-Оноре, стала его возлюбленной, сотрудницей, соратницей. «В 1790 году она отдала Марату свое небольшое состояние на издание газеты «Друг народа». Твердая якобинка, Симона старалась дать возможность Марату вести агитацию с помощью газеты, все время стремясь быть в курсе всех дел и интересов мужа. Она была одновременно выпускающим, корректором, издателем газеты Марата.»[48] Она окружила его поистине всеобъемлющей заботой, ухаживала за своим кумиром, убирала, готовила, стирала, делала всё для его комфорта. Но союз их был свободным, Симона не требовала официального закрепления отношений, и многие попросту унижали и осуждали «любовницу» Марата.

«Это уютное существование пророка в домашних туфлях безумно нравилось Марату. Однажды мартовским днем перед открытым окном, пишет Верньо, он взял свою любовницу за руку и «поклялся жениться на ней в храме природы».»[49] Но государство не признавало, поэтому до самой смерти революционера Эврар называла себя его сестрой. Несколько раз Марату казалось, что его убежище раскрыто, и он вынужден был искать пристанища в другом месте, но потом снова возвращался к Симоне, которая была предана ему как собака. В 1793 году он был уже мучительно, неизлечимо болен, не выходил из дома. Кожная болезнь прогрессировала, часами он сидел в ванной, чтобы облегчить страдания, там же Марат принимал посетителей и писал последние обличительные статьи. Все это время Симона была рядом, готовила лекарства. В ее квартире он и умер – 13 июля 1793 года его прямо в ванной заколола кинжалом 25-летняя красавица Шарлотта Корде.[50] На суде ее появление было встречено всеобщим сочувствием. «Высокое мужество, искренность и простота Симоны, её беспредельное горе еще более подчеркивало ничтожество женщины, убийцы Марата.»[51]

Любовь и верность памяти Марата и его идеям Симона Эврар пронесла через всю жизнь, занималась изданием сочинений «друга народа», которое было запрещено в годы термидорианского конвента. В марте 1795 года Симона была обвинена в пособничестве «террористической деятельности» Марата, её арестовали вместе с Альбертиной Марат и несколько месяцев продержали в тюрьме. В декабре 1800 года их обеих вновь заключили под стражу и допрашивали в связи с делом о покушении на Бонапарта и только после этого оставили в покое. Симона дожила до 50 лет и скончалась после трагического падения с лестницы в 1824 году, пережив Марата почти на тридцать лет. «Симона была прекрасным человеком, и благодаря ей личная жизнь Марата сложилась как нельзя лучше: более верного друга и помощника не мог бы пожелать ни один из якобинских вождей.»[52]

 

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: