ЕВГЕНИЙ АБРАМОВИЧ БАРАТЫНСКИЙ

(1800-1844)

Евгений Баратынский привлекает к себе людей, стремящихся уяснить себе глубины жизни или, как прежде говорили, стремящихся к Истине. Этот поэт-мыслитель обладал пророческим даром. Судите сами.

Человеку только исполнилось двадцать лет, а он пишет стихотворение, в котором утверждает, что половину жизни он уже прожил - " Жизнь перешел до полдороги...". Так и получилось.

Такие слова говорятся вроде бы случайно, мимоходом, условно, но потом оказывается, что это пророческий дар. Девятнадцатилетний поэт тоже как бы мимоходом говорит в стране чужой / Окончу я мой путь унылый...". Умер Баратынский во время путешествия за границу в Неаполе.

Он предсказал поэтическую судьбу Н.М. Языкова, провидчески угадал образ своей жены Анастасии Львовны, предсказал судьбу Дельвигу.

Безусловно, во многое, даже будущее, Баратынский проникал сильно развитым в нем рассудком. " Поверять воображение рассудком" - таков был его девиз. Баратынского не удовлетворяли поэтические картины мира, внешний его покров, он хотел проникнуть в глубину явлений, хотел проникнуть в последнюю правду о жизни, в правду без прикрас. Он сам осознавал, что эта правда без прикрас ведет его к тоске и печали, к глубочайшему пессимизму, но это был его путь, и он шел им.

Все мысль да мысль! Художник бедный слова! О жрец ее! тебе забвенья нет; Все тут, да тут и человек и свет, И смерть, и жизнь, и правда без покрова. Резец, орган, кисть! счастлив, кто влеком К ним чувственным, за грань их не ступая! Есть хмель ему на празднике мирском! Но пред тобой, как пред нагим мечом, Мысль, острый луч! бледнеет жизнь земная.

1 " Я правды красоту даю моим стихам", - писал Баратынский. В этом он видел свое призвание. К своему дарованию он относился как к высокому поручению: " Совершим с твердостию наш жизненный подвиг. Дарование есть поручение. Должно исполнить его, несмотря ни на' что".

" Мысль, острый луч!.." Глубокие размышления привели поэта к разочарованию в жизни. Он убеждается в полной невозможности счастья, в бесполезности даже мечтать о нем. Он разочаровывается в друзьях, вообще в общении с людьми. Он пытается найти утешение в домашнем тепле, в семейной жизни, в сельскохозяйственных заботах в своем имении, но и тут не находит просветления своим тяжким раздумьям. Он провидит в будущем торгашеский дух жизни, разрушение нравственности, гибель искусства, поэзии. " Промышленные заботы" поглотят все поэтическое в жизни.

Век шествует путем своим железным, Везде корысть, и общая мечта Час от часу, насущным и полезным Отчетливей, бесстыдней занята. Исчезнули при свете просвещенья Поэзии ребяческие сны, И не о ней хлопочут поколенья, Промышленным заботам преданы.

Поэзия Баратынского при всей ее печали, скорби и, как раньше говорили, разуверении прекрасна прежде всего как поэзия. Он приковал к себе внимание современников не мотивами своей поэзии, а блистательными художественными достоинствами. Например, стихотворение " На что вы, дни! " не из веселых, но это шедевр. Такие стихи воспитывают в людях эстетические чувства, учат отзываться душой на подлинное искусство.

На что вы, дни! Юдольный мир явленья

Свои не изменит! Все ведомы, и только повторенья

Грядущее сулит.

Недаром ты металась и кипела,

Развитием спеша, Свой подвиг ты свершила прежде тела,

Безумная душа!

И, тесный круг подлунных впечатлений

Сомкнувшая давно, Под веяньем возвратных сновидений

Ты дремлешь; а оно

Бессмысленно глядит, как утро встанет,

Без нужды день сменя, Как в мрак ночной бесплодный вечер канет,

Венец пустого дня!

1 Юдольный мир - земной мир. О языке поэзии Баратынского надо сказать особо Он часто пользуется архаизмами, церковнославянскими словами и грамматическими формами Современному читателю порой трудно понимать некоторые места, но, привыкнув к языку Баратынского, уже невозможно представить его другим. Наоборот, архаизмы усиливают своеобразность поэтического мира поэта

Баратынский, осознавая своеобразие своей музы, писал:

...Но поражен бывает свет

Ее лица не общим выраженьем

Безусловно, Баратынский в эпоху Пушкина был первым после Александра Сергеевича поэтом. Сам Пушкин так характеризовал его- " Баратынский принадлежит к числу отличных наших поэтов. Он у нас оригинален, ибо мыслит. Он был бы оригинален и везде, ибо мыслит по-своему, правильно и независимо, между тем как чувствует сильно и глубоко. Гармония его стихов, свежесть слога, живость и точность выражения должны поразить всякого хотя немного одаренного вкусом и чувством.. Никогда не старался он угождать господствующему вкусу и требованиям мгновенной моды, никогда не прибегал к шарлатанству, преувеличению для произведения большего эффекта, никогда не пренебрегал трудом неблагодарным, редко замеченным, трудом отделки и отчетливости, никогда не тащился по пятам увлекающего свой век гения, подбирая оброненные им колосья; он шел своей дорогой один и независим".

Знаменитый критик В Г. Белинский писал о Баратынском: " Какие чудные, гармонические стихи1. Видно, что мысль стихотворения вышла не из праздно мечтающей головы, а из глубоко растерзанного сердца." Хотя сами по себе мысли Баратынского критик считал ложными Белинский не был пессимистом, он как и Пушкин с надеждой смотрел вперед, верил в то, что просвещение и наука двигают человека к счастью. Хотя сегодня можно сказать, что Баратынский оказался во многом прав в своих поэтических прогнозах.

Поэт родился в знатной дворянской семье Тамбовской губернии Учился в Петербурге в Пажеском корпусе Во время учебы здесь за некую провинность был исключен из корпуса В 1819 году поступил на службу рядовым в гвардейский полк. В 1825 году получил чин прапорщика, вышел в отставку и поселился в Москве Он рано прославился как мастер элегии. Подружился с Пушкиным, Жуковским, с Рылеевым. В Москве вышли в свет отдельными изданиями его поэмы " Пиры" и " Эда", сборник стихотворений и поэма " Бал". Вершиной творчества поэта стала книга " Сумерки" (1842). В начале сборника помещено стихотворение " Последний поэт", которое предрекает неминуемую гибель поэзии. А эпилогом сборника стало стихотворение " Рифма". В нем выведен образ поэта-оратора, поэта- трибуна. Этот образ явлен в исторической обстановке Древней Греции и Древнего Рима как утраченный идеал, недоступный современному миру.

Осенью 1843 года Баратынский отправился в заграничное путешествие. Зимние месяцы провел в Париже, а потом переехал в Италию Во время морского путешествия из Марселя в Италию поэт написал прекрасное стихотворение " Пироскаф" Так тогда называли пароход Это стихотворение - ликующее, жизнерадостное, - кажется предвещало начало нового этапа в творчестве Баратынского... Но в Неаполе его скоропостижно настигла смерть. Смерть, которую в одноименном стихотворении поэт почти боготворит:

О дочь верховного эфира' О светозарная краса' В руке твоей олива мира, А не губящая коса

Ты всех загадок разрешенье, Ты разрешенье всех цепей

Читая Баратынского, постарайтесь вникнуть в каждое его слово, вдумайтесь в каждую строку, и вы найдете то, что станет потом частью вашего духовного мира.

\ Болящий дух врачует песнопенье.

Гармонии таинственная власть Тяжелое искупит заблужденье И укротит бунтующую страсть.

Геннадий Иванов

ВИКТОР ГЮГО

(1802-1885)

Знаменитый французский поэт и писатель Виктор Мари Гюго родился в Безансоне, сын офицера Сигизбера Гюго, ставшего впоследствии генералом и графом первой империи, и дочери нантского судовладельца, роялистки Софии Требюше.

Готовясь к военной карьере, Виктор сопровождал отца в его командировках в Италию. Уже его юношеские поэтические произведения были отмечены похвальными отзывами и даже премиями.

Молодой Виктор Гюго честолюбиво говорил себе: " Я буду Шатобрианом, или никем".

Получив от короля Людовика XVIII пенсию 1000 (а позже 2000) франков, Гюго женился на Адели Фуше и посвятил свою жизнь литературному труду.

Виктор Гюго прожил почти весь XIX век. Начинал он с подражания тонкой эстетике Шатобриана, а в мировую литературу вошел социальными романами, суть которых можно определить его же словами. " Проснитесь, человек бедствует, народ раздавлен несправедливостью" Этим он снискал искреннюю любовь читателей. Гюго не стал, как Шатобриан, писать на религиозные темы, нет, он стал призывать людей прежде всего исполнить заповедь Христа о любви к ближнему, о милосердии и сострадании.

Гюго был не только писателем, поэтом и драматургом, но и политическим деятелем. Король Луи Филипп наградил его званием пэра Но когда власть поменялась - на трон взошел Наполеон III, писатель был вынужден покинуть Францию, он жил в эмиграции более 20 лет Причиной эмиграции была бескомпромиссная позиция Гюго в вопросах, как бы сегодня сказали, прав человека. " Я ненавижу всякое притеснение, а на земле стонут народы под тяжким игом, - писал он. - Когда я вижу, как мучается Греция под пятой Турции, как умирает окровавленная Ирландия, как Австрия своей палкой, постыдным и тяжелым скипетром ломает крыло венецианского льва, как Вена держит в когтях Милан - о, тогда я проклинаю всех тиранов, я чувствую, что поэт - их судья. Тогда я бросаю нежные песни и привязываю к своей лире медную струну".

Гюго был, конечно, романтиком. " Первая потребность человека, первое его право, первый его долг - свобода", - не уставал повторять он. Французская революция 1789 года стала основным источником творчества Гюго. " Революция, вся революция в целом - вот источник литературы девятнадцатого века". " Романтизм и социализм - одно и то же явление", - считал писатель.

Начал свой бой за свободу Гюго на подмостках театра. Его драмы " Эрнани" (1829), " Король забавляется" (1832), " Лукреция Борджа" (1832), " Мария Тюдор" (1833), " Анджело, тиран Падуанский" (1835), " Оюи Блаз" (1838) - это, по словам исследователя творчества Гюго Л. Андреева, " своеобразная декларация прав человека".

В России очень любили сочинения Гюго, особенно его романы. Ф.М. Достоевский даже написал предисловие к русскому изданию романа " Собор Парижской Богоматери". " Его мысль есть основная мысль всего искусства девятнадцатого столетия, и в этой мысли Виктор Гюго, как художник, был чуть ли не первым провозвестником. Это мысль христианская и высоконравственная; формула ее - восстановление погибшего человека, задавленного несправедливо гнетом обстоятельств, застоя веков и общественных предрассудков. Это мысль - оправдание униженных и всеми отринутых парий общества. Конечно, аллегория немыслима в таком художественном произведении, как, например, " Собор Парижской Богоматери". Но кому не придет в голову, что Квазимодо есть олицетворение пригнетенного и презираемого средневекового народа французского, глухого и обезображенного, одаренного только страшной физической силой, но в котором просыпается, наконец, любовь и жажда справедливости, а вместе с ними и сознание своей правды и еще непочатых, бесконечных сил своих".

В 1862 году Гюго закончил свой роман " Отверженные". Достоевский оценил его даже выше своего романа " Преступление и наказание". Гюго писал его тридцать лет. Он придавал этому роману очень большое значение, считая, что книги, подобные " Отверженным", способны переустроить общество.

Этот захватывающий, приключенческий роман в основе своей содержит социальные проблемы. Бывший каторжник Жан Вальжан, осужденный на двадцать лет за кражу хлеба для умирающих от голода племянников, едва снова не попадает под суд за кражу серебряных канделябров из храма, но был спасен епископом. Поступок епископа так Поражает Жана, что он со временем сам перерождается нравственно, становится подвижником и праведником. До конца дней своих он оказывает бескорыстную помощь всем, кто в ней нуждается.

Антиподом и " злым гением" главного героя романа выступает полицейский инспектор Жавер - " дикарь, состоящий на службе цивилизации, странное сочетание римлянина, спартанца, монаха и капрала, неспособного на ложь шпика и непорочного сыщика". На протяжении всего романа сыщик преследует Вальжана. Последний отпускает Жавера, приговоренного инсургентами к расстрелу. Чуть позже и Жавер отпускает жертву, но, не вынеся неразрешимого противоречия между совестью и долгом, кончает жизнь самоубийством.

В книге много драматических сцен из народной жизни - восстание парижан в июле 1832 года, гибель героев баррикадных боев. Все мы помним с детства историю Гавроша. Гаврош - один из персонажей этого романа.

Оказавшись на баррикаде, жан Вальжан не принимает участия в сражении, он вне политики, он духовный сын епископа. Но Вальжан спасает Мариуса и оказывается настоящим героем. И спасает во имя будущего, чтобы счастливой сделать Козетту. Но символически это воспринимается как возможность сделать счастливой Францию. Гюго приходит к выводу, что баррикады не могут решить всех социальных проблем, что по сути они решаются на узком плацдарме человеческой души, индивидуального сознания. Но только пройдя через Великую революцию, главный герой романа Жан Вальжан превращается в апостола добра и справедливости.

В следующем своем романе " Девяносто третий год" Гюго изображает революцию как " очистительное горнило", в котором выплавляется современная цивилизация. Но при этом он разводит еще дальше политику и нравственность. Для писателя " абсолют человеческий" становится высшим критерием, Истиной и Справедливостью. Симурдин убивает себя после того, как выносит приговор Говэну, справедливый лишь с точки зрения политика.

" Мы хотим идти к прогрессу пологой тропинкой... Сглаживание неровностей пути - в этом вся политика Бога", - к этой мысли Гюго пришел в конце жизни.

Талант Виктора Гюго достиг таких вершин, на которые поднимались только мировые поэты. Благодаря соединению в его творчестве романтического и реалистического элементов, он внес во французскую поэзию новую струю, которой со временем суждено было превратиться в широкое течение и сказываться чуть ли не во всех позднейших выдающихся произведениях этой литературы. Недаром Флобер зачитывался Гюго и считал его своим первым и влиятельнейшим учителем, а один авторитетный критик назвал его влияние на французскую литературу " беспредельным".

Гюго умер в Париже в возрасте 83 лет. Его оплакивала вся Франция, в последний путь великого писателя провожали почти миллион человек.

Геннадий Иванов

АЛЕКСАНДР ДЮМА

(1802-1870)

Кто-то подсчитал, что в общей сложности Александр Дюма написал около шестисот томов - столько, сколько нормальному человеку не под силу прочесть за всю жизнь. Говорили, что обеспечив своему имени славу, затем Дюма обзавелся целой армией помощников, которые писали за него, используя лишь сюжеты своего патрона.

Точные комментарии по этому поводу дал писатель Дмитрий Григорович, сблизившийся с Дюма во время его пребывания в Петербурге и навещавший его в Париже: "...познакомился я также с довольно курьезным французом г. Ипполитом Оже... Г-н Оже принадлежал к группе сотрудников Дюма: гг. маркизу де Шервиль, Бенедикту Ревуаль, Маке и другим, доказывавшим только размер таланта их патрона, умевшего придать их рукописям огонь, живость, интерес; работая уже от себя собственно, сотрудники эти оказывались крайне бесцветными и не имели никакого успеха". (О том, как работал Дюма, Григорович рассказывает в книге " Корабль " Ретвизан".)

Современник писателя, критик-интеллектуал, маленький рыжий Сент-Бёв говорил об исполине Дюма: " Дюма? Да это так же легковесно, как завтрак вечного холостяка..." А " завтрак холостяка" вот уже более полутора столетий насыщает каждое новое поколение читателей.

Александра Дюма обвиняли в том, что он слишком забавен, плодовит и расточителен. " Неужели для писателя лучше быть скучным, бесплодным и скаредным? " - совершенно справедливо заметил Андре Моруа.

Однажды у Дюма спросили, как он себе представляет жизнь. Он ответил: победным шествием от юности к могиле. И это ему удалось как никому другому.

Александр Дюма родился 24 июля 1802 года в небольшом городке Вилле-Коттре, расположенном к северу от Парижа Его отец - Тома-Александр Дюма Дави де ля Пайетри - был сыном маркиза с древней дворянской родословной и чернокожей рабыни Сессеты с острова Сан-Доминго. Неизвестно, был ли этот брак узаконен. Внук маркиза - писатель Дюма-сын - уверял, что был. Через десять лет после рождения Тома-Александра Сессета умерла, а еще через восемь маркиз вернулся с островов в Париж вместе с восемнадцатилетним сыном - могучим красавцем-мулатом.

Несмотря на экзотическую внешность, Тома-Александр как отпрыск маркиза был принят в свете, пользовался необычайным успехом у женщин и поражал окружающих своей силой. На склоне лет маркиз сделался болезненно скуп, к тому же на восьмидесятом году женился, и Тома-Александр, доведенный безденежьем до крайности, решил завербоваться в гвардию простым солдатом. Старый маркиз взволновался, что его имя будут трепать среди " всякого армейского сброда". Оставив от пышной отцовской фамилии лишь начало - Дюма, Тома-Александр под этим именем поступил рядовым в драгунский полк королевы.

На постое в Вилле-Коттре необычного солдата заприметила Мари-Луиза Лабуре, дочь хозяина гостиницы, в прошлом - дворецкого его королевского высочества герцога Орлеанского и по этой причине весьма уважаемого в городе господина. Через несколько лет, в 1792 году, молодые люди поженились. К тому времени Тома-

Александр уже был произведен в подполковники. Стремительному служебному взлету помогла Французская революция (1789-1794), с которой Дюма связал свою судьбу, а также его беспримерная храбрость. Еще через год двадцатипятилетний Тома- Александр стал дивизионным генералом.

После революции, во времена Директории, бесстрашного генерала (его называли Черным дьяволом) приблизил к себе Наполеон Бонапарт, возглавивший французскую армию во время Итальянского похода, а в Египетском походе он поручил генералу Дюма командование кавалерией. В 1801 году генерал был пленен в Неаполе и заключен в тюрьму, где его пытались отравить; он выжил, но остался инвалидом.

Вскоре, по случаю перемирия, Дюма обменяли на знаменитого австрийского генерала Мака.

1 мая 1801 года генерал Дюма, полупарализованный и ослепший на один глаз, вернулся к жене и дочери, а спустя год с небольшим у них родился сын Александр. Мальчик был белокож и голубоглаз, лишь мелко вьющиеся волосы напоминали, что он на четверть африканец Когда ему было четыре года, отец ушел из жизни. После реставрации королевской власти Мари-Луиза предлагала сыну принять фамилию маркиза - Дави де ля Пайетри, на которую он имел право; это могло открыть ему многие двери. " Меня зовут Дюма, - гордо ответил молодой Александр... - Да и что сказал бы мой отец, если б я отрекся от него и стал носить фамилию деда, которого я не знал? " Отец остался для него кумиром навсегда, его судьбе посвящено немало страниц в / " Воспоминаниях" писателя.

От отца Александр унаследовал высокий рост, могучее телосложение, горячую кровь, а также великодушие, храбрость, честолюбие, богатое воображение, склонность к авантюре В жизни Александра Дюма было не меньше приключений, чем в его романах. Андре Моруа, перу которого принадлежит замечательная книга " Три Дюма", так описал его в юности: " Он был подобен стихийной силе, потому что в нем бурлила африканская кровь... вдобавок он был наделен талантом сказителя, присущим африканцам. Стихийность его натуры проявлялась в отказе подчиняться какой-либо дисциплине, и так как в доме не было мужчины, которой мог бы его обуздать, он свободно бродяжничал по лесам. Школа не оказала никакого влияния на его характер, она не сформировала и не деформировала его. Любое притеснение было для него несносно. Женщины? Он их любил всех сразу; он с самого начала убедился, что завоевать их расположение нетрудно, но не мог понять, к чему клясться в верности одной из них. При этом он вовсе не был аморален... В юности он был страстным охотником, краснобаем, влюблялся во всех девушек, готовых слушать его россказни, и был жаден до удовольствий. В восемнадцать лет его привлекает все, и особенно недосягаемое: " Разве во мне нет, - думает Дюма, - того магнетизма, благодаря которому я выйду победителем там, где любой другой потерпит неудачу? " Он твердо верил в свою звезду".

В школе дальше таблицы умножения Александр не продвинулся, единственным приобретением оказался красивый почерк, который поможет ему на первых порах в Париже. После смерти генерала Дюма семья осталась без средств - все деньги съела его болезнь. Когда Александру было десять лет, один из родственников, аббат Консей, умирая, завещал ему стипендию в семинарии, если он примет духовный сан. Бедная мать ухватилась за эту возможность и упросила сына хотя бы Попробовать там поучиться. Получив от нее деньги на учебные принадлежности, Александр купил хлеба, колбасы и на три дня сбежал в лес. С надеждой на духовный сан Мари-Луизе пришлось расстаться. Она пристроила сына младшим клерком в контору к нотариусу.

Впервые Александр услышал о том, что поэзия может стать путем к славе, от парижского гостя своих соседей некоего Лафаржа, и эта идея запала ему в душу, а первого живого стихотворца встретил в семье своего опекуна Коллара.

Им оказался Адольф де Левен, который наезжал в Вилле-Коттре из Парижа. Он водил знакомство со столичными литераторами, драматургами и актрисами и разжигал воображение своего провинциального приятеля рассказами об этой необыкновенной жизни. Окончательно же Александр определился в своем призвании, когда в городок приехала театральная труппа с " Гамлетом", и семнадцатилетний юноша открыл для себя Шекспира. " Вообразите слепца, - писал он, - которому вернули зрение, вообразите Адама, пробуждающегося после сотворения". Александр решил стать драматургом и вместе со своими сверстниками обустроил на чердаке некое подобие театральной студии, где был и драматургом, и актером, и режиссером.

Набросав вместе с Левеном несколько пьес в стихах, Дюма решил, что пора брать Париж. Денег на эту кампанию не было. Захватив ружье, чтобы охотиться по дороге и таким образом подзаработать, он отправился навстречу славе. В Париж Александр Дюма явился с четырьмя зайцами, двенадцатью куропатками и двумя перепелками. В обмен на эти трофеи хозяин гостиницы " Великие августинцы" дал ему приют на несколько дней. Посетив театр и увидев на сцене знаменитую Тальма, а затем вместе с Левеном побывав у нее за кулисами, вдохновленный новыми знакомствами, Александр вернулся домой и объявил матери, что уезжает в Париж навсегда.

Переезд состоялся в 1823 году. Все, что он взял с собой, - это два луидора, которые наскребла ему мать, и грандиозные замыслы. Авантюрный характер позволил Александру разыскать в Париже знакомых отца - многие еще помнили храброго генерала - и с их помощью, а также благодаря красивому почерку устроиться писцом в секретариат герцога Орлеанского (будущего короля Луи Филиппа).

В литературной жизни столицы в самом разгаре была война между уходящим классицизмом и наступающим романтизмом. Новые имена - Ламартин, Гюго, де Виньи - начинали приобретать громкую известность. Разумеется, молодой провинциал и слыхом не слыхивал ни о романтизме, ни об этих писателях, но счастливый случай (похоже, он всегда сопутствовал Дюма) сразу же указал ему ориентиры. В театре общительный Александр разговорился с сидящим рядом человеком весьма солидной наружности, и тот, забавляясь простодушием юноши, начал просвещать его по части современной литературы, которую следует читать. Познакомиться они не успели - к концу третьего акта сосед был выдворен из зала за свист и топанье во время действия (шла дешевенькая мелодрама " Вампир" ). На следующий день из газет Дюма узнал, что этим " дебоширом" был знаменитый писатель Шарль Нодье.

Собственно, с этого времени Александр Дюма взял старт в своем " победном шествии". В судьбе великих людей предстартовые события всегда любопытнее финишных, потому мы на них и задержались. Разве не увлекательно следить за тем, что обеспечивает победу на финише! Подчинение судьбе или вызов ей, осмотрительность или безоглядность, усидчивость или темперамент, смирение или бунтарство, уважение к нормам или презрение к ним, следование чувствам или капитуляция в связи с обязательствами?.. Разумеется, каждая судьба индивидуальна, и все же, знакомясь с биографиями великих людей, можно обнаружить некоторые закономерности. Но это материал уже для другой книги - о психологии творчества, а мы завершим эти размышления словами Данте: " Нежась на мягкой перине, славы себе никогда не добудешь".

За первые шесть лет жизни в Париже Александр Дюма - без денег, без литературных связей, наконец без системного образования - обрел известность и был принят как равный в круг тех " громких" писателей нового романтического направления, о которых впервые услышал от случайного соседа в театре, - Виктора Гюго, Альфреда де Виньи, Беранже и того же Шарля Нодье, ставшего его покровителем.

Первые пьесы Дюма - " Охота и любовь", " Христиана" - не увидели сцены, зато отточили перо. Наконец пьеса " Генрих III и его двор" (1829), с дуэлями, заговорами, оргиями и политическими страстями, вызвала рукоплескания в Комеди Франсез и с тех пор считается одной из первых романтических драм во Франции. " История в обработке Дюма, - пишет Андре Моруа, - была такой, какой ее хотели видеть французы: веселой, красочной, построенной на контрастах... Публика 1829 года, наполнившая партер, состояла из тех самых людей, которые совершили великую революцию и сражались в войсках империи... Этим старым служакам пришлась по сердцу грубоватая отвага героев Дюма: ведь и им доводилось обнимать немало красавиц и угрожать шпагой не одному сопернику..." Впоследствии из этой пьесы вырастет роман Дюма " Графиня де Монсоро".

Однако началась парижская жизнь Дюма с другого, не менее важного события - в двадцать два года он обзавелся наследником, названным в честь отца Александром. Нам он известен как писатель Дюма-сын. Матерью его стала соседка по этажу, где Дюма снимал свое первое Жилище, - белошвейка Катрина Лабе. Дюма не женился на ней, сохранив свободу для более волнующих встреч, которые не замедлили явиться, стремительно сменяя одна другую. Тем не менее Катрине и сыну он снял квартиру и содержал их. Собственно, содержал он всех.

Здесь мы поверим на слово тому же Андре Моруа: " Он требовал лишь одного - уважения к своему труду. Во всем остальном он был добр до слабости. С тех пор как у него завелись деньги, он стал кормить своих нынешних любовниц, бывших любовниц, их семьи, своих детей, друзей, соавторов, льстецов. Это составляло целую орду нахлебников, часто неблагодарных. Когда не знали, где пообедать, говорили: " Пойдем) к Дюма".

Одна из " волнующих встреч" дала материал для следующей пьесы! Дюма " Антони" (1831), сменившей известность писателя на славу. Прототипом центральной героини Адель д'Эрве стала Мелани Вальдор - дочь известного издателя и жена гарнизонного капитана, не докучавшего ей частыми наездами в Париж. Главное же, она была поэтессой, " алчущей бесконечного". Роман ее и Дюма развивался по всем канонам этого жанра в 30-х годах: взаимные стихотворные послания, письма из тысяч сладчайших слов, неистовство страстей, страшные клятвы^ в верности и финал - решение Мелани немедленно умереть. Срочно| составленное завещание она передала своему доктору (не без тайной] надежды, что оно попадет в руки неверному Дюма): " Я хочу, чтобы его! часы и наш перстень положили мне на сердце... В ногах пусть положат его стихи и нашу переписку..." На своей могильной плите она предписывала высечь слова: " Либо - ты, либо - смерть". К счастью,! завещание не пригодилось - Мелани суждено было пережить не толь-; ко этот разрыв, но и своего возлюбленного. В пьесе автор поступил с героиней более жестоко - она умерла. Доктор же, посредник между влюбленными, отныне сделается традиционным персонажем романтической драмы.

Здесь мы и расстанемся с темой страстей в жизни Дюма - она бесконечна. Подведем итог словами его биографа: " Когда автор превращает женщину в героиню своего произведения, она для него умирает". Добавим в качестве эпилога, что место Мелани в сердце Дюма заняла актриса, играющая ее роль в пьесе, а саму Мелани Вальдор автор любезно пригласил на премьеру. " Публика неистовствовала- в зале аплодировали, плакали, рыдали, кричали, - писал Теофиль Готье. - Жгучая страсть пьесы воспламенила все сердца. Молодые женщины поголовно влюбились в Антони, юноши готовы были всадить себе пулю в лоб ради Адель д'Эрве. Эта пара великолепно воплотила современную любовь... Бокаж играл фатального мужчину, а госпожа Дорваль - женщину прежде всего слабую..." Таковыми были идеал мужчины и идеал женщины в прошлом веке, в нашем же они поменялись местами.

Первую половину жизни Александр Дюма посвятил театру. Его пьесы (наряду с названными) - " Наполеон Бонапарт, или Тридцать лет истории Франции" (1831), " Нельская башня" (1832), " Кин" (1936) и другие - заставили говорить о нем, как о выдающемся драматурге, обладающим врожденным качеством для работы в этом жанре - умением строить напряженное действие. Никому не приходило в голову, что он может стать историческим романистом, для чего требовалась большая эрудиция. Библиотеки же, как известно, не его стихия.

Тем не менее новый грандиозный замысел, который должен был приумножить его славу, уже захватил Дюма. Он решил воскресить историю Франции в серии романов и начал самым прилежным образом изучать приемы Вальтера Скотта. Тут подоспел и " социальный заказ". у нескольких популярных газет стал падать тираж, и потребовались романы-фельетоны с захватывающим действием, которые можно было бы печатать из номера в номер, удерживая внимание подписчиков.

Скорый на перо Дюма увидел в этом золотую жилу. Первый такой роман " Шевалье д'Арманталь" он написал в соавторстве с Огюстом Маке (сын богатого фабриканта, он не обладал писательским талантом, но был страстно влюблен в литературу и " графоманил" ). Вскоре кто-то из них наткнулся на " Мемуары господина д'Артаньяна, капитан-лейтенанта первой роты королевских мушкетеров". Эти поддельные мемуары были написаны, и довольно бездарно, неким Гасьеном де Куртилем и изданы в 1700 году в Кёльне. " Мемуары" были переписаны Дюма и Маке, дополнены множеством новых эпизодов, а главное - мушкетеры, которых Гасьен де Куртиль изобразил пошловатыми авантюристами, превратились в легендарных героев.

Вот как описывает Андре Моруа работу Дюма с соавтором: "...Маке выступал лишь в роли мраморщика, а скульптором был Дюма... Соавтор писал сценарий. Дюма прочитывал его " в один присест" и затем использовал как черновик. Он переписывал текст, добавлял тысячи деталей, придававших ему живость, переделывал диалог, в котором не имел себе равных, тщательно отшлифовывал концы глав и увеличивал общий объем, чтобы удовлетворить требованиям, предъявляемым к роману-фельетону, который должен был тянуться долгие месяцы и держать читателей в постоянном напряжении".

Роман " Три мушкетера" (1844) стал бестселлером и долгое время был у всех на устах. Ходил даже анекдот: если существует на каком-нибудь необитаемом острове Робинзон Крузо, он наверняка сейчас читает " Трех мушкетеров". В нем видели и политическую заглушку: " Будь я Луи Филиппом, - говорил Мери, - я пожаловал бы ренту Дюма, Эжену Сю и Сулье с условием, что они вечно будут продолжать " Мушкетеров", " Парижские тайны" и " Записки дьявола" (кстати, книга, которой зачитывался молодой Достоевский. - Л.К.). И тогда бы мы навсегда покончили с революциями".

С 1845 по 1855 год Дюма обрушивает на газеты и журналы свои романы, по восемь - десять томов каждый, в которых отразилась почти вся история Франции. За " Тремя мушкетерами" последовали " Двадцать лет спустя" (1845) и " Виконт де Бражелон" (1848-1850) - трилогия, объединенная главными героями: Атосом, Портосом, Арамисом и д'Артаньяном. Другая трилогия - " Королева Марго" (1845), " Графиня де Монсоро" (1846) и " Сорок пять" (1847-1848) - выводит на сцену французскую королевскую династию Валуа.

Одновременно с этим Дюма создает еще одну серию романов: " Ожерелье королевы", " Шевалье де Мэзон-Руж", " Жозеф Бальзамо", " Анж Питу", " Графиня де Шарни", в которых описывает закат и падение французской монархии.

Приключенческий роман из современной жизни - " Граф Монте-Кристо" (1845-1846) принес Дюма небывалую славу и, разумеется, деньги. В ознаменование этого события он построил под Парижем замок Монте-Кристо. Бесчисленных гостей встречала надпись над парадным входом: " Я люблю тех, кто любит меня".

Романы Дюма захватили подвалы во всех газетах, а успех, как известно, редко укрепляет дружбу, чаще плодит врагов. О Дюма стали говорить, что он покупает на 250 франков рукописей, чтобы перепродать их за десять тысяч, что он создал предприятие по производству романов, " душой и телом отдался культу золотого тельца" и т.д, и т.п. Некто Эжен де Мирекур, которому Дюма отказал в сотрудничестве, выпустил брошюру " Фабрика романов " Торговый дом Александр Дюма и К°", ставшую сенсацией. Он не только обнародовал список " подлинных авторов", но перетряс и личную жизнь писателя.. Дюма подал на него в суд, и Мирекура приговорили за клевету к двухнедельному тюремному заключению.

Надо сказать, что во времена Дюма помощь литературных сотрудников не считалась чем-то компрометирующим. Известно, что ею пользовались и Жорж Санд, и Виктор Гюго, и Сент-Бёв, и многие другие, однако такая плодовитость, которой отличался Александр Дюма, превосходила всякое воображение.

" Мечты мои не имеют границ, - говорил сам Дюма, - я всегда желаю невозможного. Как я осуществляю свои стремления? Работая, как никто никогда не работал, отказывая себе во всем, часто даже во сне..."

В России произведения Александра Дюма начали переводиться сразу же после их появления во Франции. Одним из первых переводчиков стал Виссарион Белинский. Дюма, зная о том, что его пьесы с успехом идут на Петербургских сценах, мечтал получить от русского императора орден " Святого Станислава" (это был один из его " пунктиков" - страсть ко всякого рода знакам отличия). Писатель преподнес Николаю I свою драму " Алхимик" с посвящением, в котором называл царя " блистательным монархом-просветителем". Коронованный просветитель ордена, однако, не дал, решив, что " довольно будет перстня с вензелем".

Дюма в долгу не остался и в 1840 году выпустил свой роман " Учитель фехтования, или Восемнадцать месяцев в Санкт-Петербурге" - о конце царствования Александра I, восшествии на престол Николая, декабрьском восстании и сибирских рудниках, куда были сосланы мятежники; одна из сюжетных линий романа - история любви декабриста Ивана Анненкова и француженки Полины Гебль (в романе их имена изменены). Таким образом Европа узнала о том, что Николай I предпочитал держать от нее в тайне, - о дворянском заговоре и восстании 14 декабря 1825 года, а попутно и о дворцовых интригах, и об убийстве Павла I...

В то время Дюма еще не бывал в России, обо всех этих событиях он узнал от француза Огюста Гризье, служившего когда-то, по рекомендации великого князя Константина, преподавателем фехтования в Высшем военно-инженерном училище и дававшего частные уроки будущим декабристам - Ивану Анненкову, Александру Муравьеву и Сергею Трубецкому. Рассказы Гризье писатель дополнил сведениями из книг по русской истории. " Я работаю, - писал он Беранже, - держа в одной руке книгу, а в другой - перо". " Учитель фехтования" был запрещен в дореволюционной России и впервые вышел у нас в 1925 году.

В России Дюма побывал только в 1858 году и оставил семь томов описания своего путешествия - " От Парижа до Астрахани" (1859) и " Кавказ" (1860). Будучи в Нижнем Новгороде, писатель посетил губернатора Александра Муравьева, которым оказался бывший декабрист и прототип одного из героев его романа. У него же в доме он встретился и с другими своими героями - Иваном Анненковым и его женой Полиной, в замужестве ставшей Прасковьей Егоровной. " У меня вырвался крик удивления, - вспоминал Дюма, - и я очутился в объятиях супругов".

Русская история в интерпретации французского мастера приключенческого жанра, а также его путевые впечатления - необычайно интересное чтение для русских. Здесь можно встретить и примеры его удивительной проницательности, и курьезы. Вот, к примеру, что такое крестьянские лапти по Дюма: " род сандалий, которые держатся при помощи длинных ремешков, обвивающих ногу до самых колен" (чем не обувь римских патрициев).

В 1860 году неуемный Александр Дюма, на пятьдесят девятом году жизни, отправился в Италию, чтобы принять участие в борьбе за ее независимость под знаменами Гарибальди, которому, кстати, подарил Шхуну и пятьдесят тысяч франков на вооружение. Вместе с собой на войну он захватил подружку - двадцатилетнюю актрису Эмилию Кордье, переодетую в костюм матроса. Дюма выдавал ее за своего племянника. Вскоре " племянник" вынужден был вернуться во Францию, чтобы через несколько месяцев родить ему дочь, а " Великий Александр", как называли его итальянцы, 7 сентября 1860 года вместе с гарибальдийцами вступил в Неаполь, изгнав оттуда королевское семейство, которое некогда заключило в тюрьму и пыталось отравить его отца. Запоздалая, но, согласитесь, красивая месть.

Из Италии Дюма возвратился с увязавшейся за ним " черной, как слива" певицей Фанни Гордозой и замыслом нового романа Вскоре он бежал от бурных сцен ревности, которые устраивала итальянская фурия, и поселился вместе со своей взрослой дочерью Мари-Александри-ной (от актрисы Белль Крельсамер, некогда игравшей в его пьесах), чтобы написать один из лучших своих романов - " Сан-Феличе" Место действия: Неаполь времен Марии-Каролины, леди Гамильтон и Нельсона, молодых генералов французской революционной армии, которые создавали и упраздняли королевства, - то есть героическая эпоха генерала Дюма.

И на седьмом десятке Александр Дюма был полон энергии, фонтанировал идеями и замыслами. " Я видела Вашего отца в Одене, - писала Жорж Санд в 1865 году его сыну. - Боже мой, какой удивительный человек! " Однако " победное шествие" уже неуклонно приближалось к финалу.

Миллионы, заработанные Дюма, протекли у него сквозь пальцы Когда он умирал, у него оставалось два луидора - ровно столько, сколько он имел, когда явился завоевывать Париж. Незадолго до смерти, полупарализованный после инсульта, Дюма поселился в доме сына, который всегда говорил о нем: " Мой отец - это большое дитя, которым я обзавелся, когда был еще совсем маленьким". И это действительно так. Письма сына к отцу изобилуют призывами вести более умеренный, соразмерный возрасту образ жизни - по поводу его волнующих приключений. Отец побаивался его и предпринимал всевозможные меры предосторожности, чтобы сын во время посещений не натыкался у него на полуобнаженных нимф. Когда Дюма-сын стал приобретать успех как писатель, отец забеспокоился: ".. тебе следует подписываться Дюма-Дави. Мое имя, как ты понимаешь, слишком хорошо известно - и на этот счет двух мнений быть не может, а прибавлять к своей фамилии " отец" я не могу: для этого я еще слишком молод..."

Последней книгой несравненного Александра Дюма-отца стала " Большая кулинарная энциклопедия", изданная после его смерти Анатолем Франсом.

По свидетельству сына, расставался с жизнью Дюма легко, до последнего часа не теряя чувства юмора. " Аннушка находит тебя очень красивым", - передали ему слова русской горничной. - " Поддерживайте ее в этом мнении! " - встрепенулся он

Александр Дюма ушел из жизни 5 декабря 1870 года. В некрологе Жорж Санд писала: " Он был гением жизни, он не почувствовал смерти"

Любовь Калюжная

ФЕДОР ИВАНОВИЧ ТЮТЧЕВ

(1803-1873)

 

Довольно часто повторяют гётевские слова, что, мол, если хочешь лучше понять поэта, побывай на его родине. Я побывал в селе Овстуге Брянской области, где родился Федор Иванович 23 ноября (по новому стилю - 5 декабря) 1803 года. Тогда это село относилось к Орловской губернии Здесь прошли детство, отрочество, первые годы юности будущего великого поэта. Это самая что ни на есть настоящая родина Тютчева, здесь зародился его талант, сюда он потом приезжал из-за границы для отдохновения и вдохновения - здесь " мыслил я и чувствовал впервые...". Об Овстуге он писал жене в 1854 году: " Когда ты говоришь об Овстуге, прелестном, благоуханном, цветущем, безмятежном и лучезарном, - ах, какие приступы тоски по родине овладевают мною, до какой степени я чувствую себя виноватым по отношению к самому себе, по отношению к своему собственному счастью..."

Тютчевы принадлежали к тем дворянским семьям, которые не чурались крестьян, а, наоборот, общались с ними, крестили крестьянских детей, вместе праздновали яблочные Спасы (этот праздник Тютчевы особенно любили), да и все другие народные праздники. Хотя Федор Иванович потом десятилетиями жил за границей, состоя на дипломатической службе, но в детстве он так глубоко впитал в себя все истинно русское, что все изумлялись его русскости, а поэт Аполлон Майков писал: " Поди ведь, кажется, европеец был, всю юность скитался за границей в секретарях посольства, а как чуял русский дух и как владел до тонкости русским языком!.."

В Овстуте прежде всего бросается в глаза необычность этого села: уж очень особый рельеф местности - холмы с избами напоминают условное изображение гор на древнерусских иконах. У этого села какой-то очень насыщенный динамичный внутренний ритм - нагромождение холмов, гор, горушек навевает что-то первородное, космическое, что так умел улавливать в природе Федор Иванович. И не только в природе, но и в глубинах человека.

И еще об Овстуге. Это село напоминает некую деревенскую Венецию. Меж холмов и горушек в середине села разлился большой пруд, такой большой, что, подумалось, может быть, отсюда идут тютчевские строки " Последнего катаклизма":

Когда пробьет последний час природы, Состав частей разрушится земных: Все зримое опять покроют воды, И Божий лик изобразится в них!

1 Одним словом, прекрасно, что у Тютчева была такая первооснова творчества, как родина. У Есенина - село Константинове, у Алексей Константиновича Толстого - село Красный Рог (где он написал знаменитые " Колокольчики мои, цветики степные..." ), у Пушкина, - в большой степени, - Михайловское, у Некрасова - Карабиха, у Ахматовой, в большой степени, - деревня Слепнево в Тверской губернии... А у Тютчева - Овстуг.

Тютчев - гениальный лирик, поэт романтического склада. Он развивал философскую линию русской поэзии. Певец природы, остро ощущавший космос, тончайший мастер стихотворного пейзажа, Тютчев рисовал его одухотворенным, выражающим эмоции человека. В поэзии Тютчева человек и природа почти тождественны. Мир в глазах поэта полон таинственности, загадочности - где-то в недрах его " хаос шевелится". Под покровом дня скрывается ночь, в избытке жизни проглядывает смерть, людская любовь - поединок роковой, грозящий гибелью. В природе противоборствуют враждебные силы. " Хаос" вот-вот прорвется и опрокинет установившуюся гармонию, ввергнет мир в катастрофу. Поэт и боится этой катастрофы и тянется к ней. Современник многих войн, он воспринимает свое время как " минуты роковые". Поэзия Тютчева полна глубокой и бесстрашной мысли. Но эта мысль образна, выражена ярко.

Лев Толстой говорил, что " без Тютчева нельзя жить", - настолько сильно на него действовало творчество поэта. Неравнодушными читателями его были Пушкин и Жуковский, Некрасов и Тургенев, Чернышевский и Добролюбов, Достоевский и Менделеев, Блок и Горький. Хоть это сейчас и не модно, но ради объективности надо сказать, что очень высоко ценил лирику Тютчева В.И Ленин, и во многом благодаря этому в Овстуге был создан прекрасный тютчевский музей, которому недавно исполнилось 60 лет.

О Тютчеве как о мыслителе с уважением отзывались выдающийся немецкий философ Шеллинг и гениальный немецкий поэт Генрих Гейне. С ними Тютчев был лично знаком.

В 1821 году, блестяще окончив словесный факультет Московского университета, Тютчев поступает на службу в Министерство иностранных дел и скоро уезжает за границу, получив назначение в русскую миссию в Мюнхене - тогда это была столица Баварского королевства. Потом служит в Турине (Сардиния). В чужих краях Федор Иванович прожил двадцать два года. В Мюнхене приобщился к немецкой идеалистической философии, как раз там он много общался с Шеллингом.

В октябре 1836 года в пушкинском журнале " Современник" были опубликованы сразу шестнадцать стихотворений Тютчева под заголовком " Стихотворения, присланные из Германии". В следующем номере - еще шесть стихотворений. Так что Александр Сергеевич Пушкин благословил Тютчева на поэтическую стезю.

Надо сказать, что Тютчев не стремился стать профессиональным поэтом. В отличие от Пушкина или Лермонтова, он даже подчеркивал свое как бы пренебрежительное отношение к творчеству. Вместе с ненужными бумагами как-то бросил в корзину целый ворох своих стихов и переводов. Тютчев не принимал никакого участия в издании двух своих прижизненных книг. Их издали его друзья, а когда книги стихов вышли в свет, они вызвали у автора только ироническую усмешку.

" Ах, писанье - ужасное зло! Оно - как будто второе грехопадение злосчастного разума, как будто усиление материи", - так он порой писал в письмах. Такое отношение Тютчева к своим стихам, во-первых, восходит к древнейшим мыслям поэтов и философов о невозможности выразить словами всего, что в сердце - " Как сердцу высказать себя? ", а во-вторых, если Пушкин говорил, что " слова поэта суть его Дела, то Тютчев выше слов ставил дела. Это еще когда-то протопоп Аввакум говорил, тоже, кстати, называвший свои писания " вяканьем", " ковыряньем", - " не словес красных Бог слушает, но дел наших хощет".

И все-таки он писал стихи, не мог не писать, потому что Бог дал ему этот дар. Стихи сами в нем складывались. Вот как описывает зять Тютчева, поэт Иван Аксаков, рождение одного стихотворения: "...однажды, в осенний дождливый вечер, возвратясь домой на извозчичьих дрожках, почти весь промокший, он сказал дочери: " Я сочинил несколько стихов", и пока его раздевали, продиктовал ей прелестное стихотворение.

Слезы людские, о слезы людские, Льетесь вы ранней и поздней порой.. Льетесь безвестные, льетесь незримые, Неистощимые, неисчислимые, - Льетесь, как льются струи дождевые В осень глухую, порою ночной.

Здесь почти нагляден для нас тот истинно поэтический процесс, которым внешнее ощущение капель чистого осеннего дождя, лившего на поэта, пройдя сквозь его душу, претворяется в ощущение слез и облекается в звуки, которые, сколько словами, столько же самою музыкальностью своею, воспроизводят в нас и впечатление дождливой осени, и образ плачущего людского горя..."

Это стихотворение часто цитировал Лев Толстой, а Тарас Шевченко над ним и над стихотворением " Эти бедные селенья" просто плакал Стихи неимоверной глубины по тону, по дыханию. Тут не слова говорят, а как бы вздох всего человечества запечатлелся...

Все мы прекрасно знаем, условно говоря, стихи о природе Тютчева, начиная с шедевра " Люблю грозу в начале мая...". Мы помним его потрясающие стихи о России " Умом Россию не понять...". Любовная лирика Тютчева известна не меньше пушкинской, особенно " Я встретил вас и все былое / В отжившем сердце ожило..." - но вершиной его любовной поэзии, безусловно, стал " Денисьевский цикл". Елена Денисьева вдохновила Тютчева на такие стихи, которых не много в мировой лирике. До встречи с ней женами поэта были Элеонора Петерсон (умерла), Эрнестина Дернберг - немки. Но именно любовь русской Елены Александровны Денисьевой к поэту все в нем перевернула. Современник вспоминает, что Денисьева смогла " своею самоотверженною, бескорыстною, безграничною, бесконечною, безраздельною и готовою на все любовью... - такою любовью, которая готова и на всякого рода порывы и безумные крайности с совершенным попранием всякого рода светских приличий и общепринятых условий" вызвать в Тютчеве в ответ тоже такую страстную любовь, " что он остался навсегда ее пленником". Хотя Денисьева и не была замужем за Тютчевым, но родила от него троих детей. Тютчев неутешно переживал раннюю смерть Елены Александровны. Эта неутешность ясно запечатлелась в стихотворении " Накануне годовщины 4 августа 1864 г.". Денисьева умерла 4 августа 1864 года.

Вот бреду я вдоль большой дороги В тихом свете гаснущего дня... Тяжело мне, замирают ноги... Друг мой милый, видишь ли меня?

Все темней, темнее над землею - Улетел последний отблеск дня... Вот тот мир, где жили мы с тобою, Ангел мой, ты видишь ли меня?

Завтра день молитвы и печали, Завтра память рокового дня... Ангел мой, где б души ни витали, Ангел мой, ты видишь ли меня?

Тютчев - не только лирик любви и природы. Он поэт-философ. Его духовно- философская поэзия отражает духовное состояние человека в середине XIX века, но послушайте, как оно созвучно с нашим временем:

НАШ ВЕК

Не плоть, а дух растлился в наши дни, И человек отчаянно тоскует... Он к свету рвется из ночной тени И, свет обретши, ропщет и бунтует.

Безверием палим и иссушен, Невыносимое он днесь выносит... И сознает свою погибель он, И жаждет веры... но о ней не просит.

Не скажет ввек, с молитвой и слезой, Как ни скорбит перед замкнутой дверью: " Впусти меня! - Я верю, Боже мой! Приди на помощь моему неверью! "

10 июня 1851 года

Современный исследователь творчества и жизни поэта Вадим Валерианович Кожинов, выпустивший в знаменитой серии ЖЗЛ книгу " Тютчев", пишет, что " отношение Тютчева к религии и церкви было

чрезвычайно сложным и противоречивым. Видя в христианстве почти двухтысячелетнюю духовно-историческую силу, сыгравшую громадную роль в судьбах России и мира, поэт в то же время пребывал на самой грани веры и безверия". Так что в приведенном стихотворении Тютчев писал и о себе.

Скончался Федор Иванович в Царском Селе 15 июня 1873 года, похоронен на Новодевичьем кладбище в Петербурге.

Геннадий Иванов

ГАНС ХРИСТИАН АНДЕРСЕН

(1805-1875)

Без малого 150 лет назад Добролюбов сетовал. " Рассказы Андерсена.. давно известны в Германии; у нас они распространены, кажется, довольно мало. Между тем нельзя не сказать, что рассказы эти написаны с замечательным талантом. В них есть одна прекрасная особенность, которой недостает другим детским книжкам: реальные представления чрезвычайно поэтически принимают в них фантастический характер, не пугая, однако, детского воображения разными буками и всякими темными силами... Рассказы эти забавны или трогательны; они могут хорошо подействовать на ум и сердце детей, и между тем в них нет ни малейшего резонерства... В этом-то и видно искусство и талант рассказчика его рассказы не нуждаются в нравоучительном хвостике; они наводят детей на размышления..."

Теперь мы можем сказать, что в России сказки Андерсена, которые Добролюбов называл рассказами, вот уже более столетия наводят на размышления не только детей, но и взрослых. Их герои, сюжеты, положения подарили нам афоризмы и поговорки, метафоры и аллегории, темы и философские обобщения... Голый король (" А король-то голый! " ), гадкий утенок, ставший прекрасным лебедем, принцесса на

горошине, бедный Кай, верная Герда, бессердечная Снежная королева, стойкий оловянный солдатик, нежная Дюймовочка... - в нашей культуре они стали устойчивыми образами, которые можно встретить в самых разных текстах: художественных, публицистических, критических, научно-популярных.

Андерсену, как никому в мире, удалось в сказке выразить целую философию жизни, оттого его книги сопровождают нас от колыбели до мудрых седин.

Ганс Христиан Андерсен родился в датском городе Оденсе на живописном острове Фюн. Мечтательный отец его был сапожником, но больше любил мастерить разные затейливые игрушки. Слабый здоровьем, он умер, когда Гансу Христиану исполнилось девять лет. Мария, его мать, работала прачкой, но частенько вспоминала, что ее прабабка была из благородных. После смерти мужа нужда заставила ее отдать мальчика в работники на суконную фабрику, потом на табачную, но там он больше развлекал рабочих пением и разыгрывал сценки из Шекспира и Гольберга, нежели работал Мастеровые изумлялись: надо же, сын простого сапожника, а знает Шекспира!

В подростковом возрасте Ганс Христиан много читал, из страстного интереса к театру расклеивал афиши. Летом 1819 года в Оденсе гастролировали актеры из Копенгагена и для массовых сцен приглашали желающих. Среди них на сцену попал и юный Андерсен. Усердие Ганса Христиана было отмечено труппой, что вызвало у него большие надежды и невероятные мечты. Не откладывая, он приступил к их выполнению.

Спустя месяц четырнадцатилетний театрал добрался зайцем в дилижансе до Копенгагена и через несколько дней предстал перед примой Копенгагенского театра балериной Шалль. Сняв для легкости сапоги и заменив бубен шляпой, он танцевал и пел перед ней, изображая Сандрильону. Прима приняла его за сумасшедшего бродягу. Ничего не Дал и визит к директору театра. Тот нашел его слишком худым и лишенным театральной внешности (здесь уже намечалась будущая сказка " Гадкий утенок" ). Упрямый Ганс Христиан отправился прямиком в гостиницу к знаменитому итальянскому певцу Сибони, о гастролях которого вычитал в газетах.

Южане более сентиментальны, и мальчику удалось покорить своим пением итальянца, а вслед за ним и его гостей. Тут же организовали и подписку в пользу бедного юноши, набрав для него сумму, достаточную для нескольких месяцев жизни. Сам Сибони вызвался давать ему Уроки музыки и пения Но через полгода у Ганса Христиана пропал голос - переходный возраст, и раздраженный итальянец предложил ему вернуться домой и заняться ремеслом, но, как говорится, не на того напал.

Андерсен, обладатель невероятного упорства, сумел найти себе новых покровителей - танцора Далена и поэта Гульдберга, с чьим братом был знаком по Оденсу. Танцор обучал его танцам, а поэт датскому и немецкому языкам. Вскоре Ганс Христиан уже дебютировал в балете " Армида" (кстати, вместе с балериной Шалль) на сцене королевского театра в крошечной роли седьмого тролля, а всего их было восемь, иногда он пел в хоре пастухов или воинов.

Подружившись с университетским библиотекарем, он стал проводить среди книг большую часть времени - Шекспир, Вальтер Скотт, Адам Эленшлегер, автор прославленных в Дании трагедий... Под впечатлением Андерсен и сам начал сочинять стихи (без особого стеснения украшая их строфами известных поэтов), а затем и трагедии - " Разбойники в Виссенберге", " Альфсоль". Первым его читателем и редактором был все тот же поэт Гульдберг.

В конце концов театральная дирекция выхлопотала начинающему драматургу королевскую стипендию и право на бесплатное обучение в латинской школе. Там он провел пять лет и в 1828 году выдержал вступительные экзамены в Копенгагенский университет. К тому времени Ганс Христиан был уже автором двух опубликованных стихотворений - " Вечер" и " Умирающее дитя".

Через год из-под его пера появляется полное фантазии и юмора романтическое произведение " Путешествие пешком от Хольмен-кана-ла до восточного мыса острова Амагер", а на сцене копенгагенского театра ставится его водевиль " Любовь на Николаевой башне", благожелательно встреченный зрителями. В 1830 году Андерсен издает свой поэтический сборник с приложением сказки " Мертвец".

Среди первых успехов поэта настигает и первое житейское искушение - он влюбляется. Причиной ночных бессонниц стала сестра его университетского приятеля, девушка с умеренными идеалами из бюргерской семьи, где превыше всего ценился достаток. Этой семье совсем не приходился ко двору нищий литератор, у которого к тому же и мать содержалась в богадельне (после смерти второго мужа Мария, некогда бодрая и жизнелюбивая, сильно сдала, стала прикладываться к рюмочке, и соседи поместили ее в дом призрения).

" Не делайте меня несчастным! - взывал Андерсен в письме к возлюбленной. - Я могу стать чем угодно ради вас, я буду служить и сделаю все, что потребуете вы и ваши родители! " Не откажи она ему, предпочтя сына аптекаря, кто знает, возможно, мы никогда бы не читали волшебных андерсеновских сказок, потому что он никогда бы их не написал... " Искусство требует жертв" - не пустая фраза.

Коллин, состоятельный покровитель Ганса Христиана, отправил его " лечиться от любви" в путешествие по Германии, откуда тот привез новую книгу " Теневые картины" (1831), написанную под влиянием " Путевых картин" Гейне, которого боготворил. В андерсеновских " Картинах" пока робко, но уже зазвучали волшебные сказочные мотивы.

Временный творческий кризис, а также безденежье заставили Андерсена взяться за составление либретто по романам Вальтера Скотта. Критика тут же объявила его " палачом чужих произведений". Все чаще и чаще ему стали напоминать, что он сын сапожника и нечего заноситься - месть маленького города (а Копенгаген маленький город), где не любят " выскочек", за былые андерсеновские успехи. В конце концов Гансу Христиану удалось преподнести королю Дании свою вторую поэтическую книгу " Фантазии и эскизы", сопроводив ее прошением о пособии на заграничную поездку. Пособие было выдано, и в 1833 году писатель отправился во Францию и Италию. За время путешествия в богадельне умерла его мать и чужие руки закрыли ей глаза.

В Париже Андерсен встретился со своим кумиром Гейне. Близкой дружбы, правда, не вышло. Знакомство вылилось в несколько прогулок по парижским бульварам. Датчанин восхищался Гейне-поэтом, но настороженно отнесся к Гейне-вольнодумцу и атеисту. Здесь же, в Париже, Андерсен начал писать стихотворную драму " Агнета и Водяной" на сюжет старинной народной песни; она была закончена в Италии.

Италия стала сценой действия романа " Импровизатор" (1835). В 1844 году он был переведен в России и удостоился рецензии Виссариона Белинского. Неистовый Виссарион писал: " Герой этого романа - презабавное лицо: восторженный итальянец, пиетист, поэт, любит женщин и страх как боится, чтоб которая-нибудь не соблазнила его; человек с слабым характером, чувствует позор вельможеского покровительства, страдает от него - и не имеет силы освободиться из-под обязательного ярма. С ним что ни шаг, то приключение. Он влюбляется в трех женщин, но с одною расходится по недоразумению; другая любит его братски; на третьей он наконец женится, несмотря на свою боязнь, что Мадонна накажет его за избрание светской дороги жизни". Похвалы удостоились лишь блестяще написанные итальянские пейзажи.

Русский критик, что называется, раскусил героя, даже не подозревая, насколько он автобиографичен. Это не " восторженный итальянец", а сам Андерсен мучился своей зависимостью от меценатов. Это Ганс Христиан разошелся с первой возлюбленной " по недоразумению" - что, как не недоразумение, для поэта аптекарский сынок, которого она выбрала, когда сам он предлагал ей вечность. Она, как принцесса из его сказки " Свинопас", с хорошенькой, но пустой головкой, пренебрегла любовью принца, презрительно отвергнув его чудесные подарки - соловья и розу: " Ведь они настоящие! " Ее сердце покорили пустяковые вещи: трещотка, механически воспроизводящая модные мотивчики, и горшочек, позволяющий узнать, какие обеды варятся в чужих кухнях.

Со второй девушкой, тронувшей сердце Ганса Христиана, - дочерью его покровителя Коллина - тоже ничего не вышло, кроме " братской любви". Коллин охотно ему покровительствовал, но ни в коем случае не хотел заполучить в зятья поэта - человека без устойчивого будущего, он выбрал дочери адвоката.

Третья, на которой женился итальянский поэт из " Импровизатора", также появится в судьбе Андерсена. Ею станет певица Иенни Линд, " шведский соловей", как ее называли. Они познакомились в 1843 году (в этом же году появилась и сказка " Соловей" ) во время ее гастролей в Дании. В дневнике Андерсена замелькало слово " любовь", но до устных объяснений не дошло. На прощальном банкете Иенни произнесла в его честь тост со словами: " Я хочу, чтоб здесь, в Копенгагене, у меня был брат. Хотите вы быть моим братом, Андерсен? " На дальнейшем он настаивать не стал, может быть, действительно опасаясь, что " Мадонна накажет" поэта за " светскую дорогу жизни".

Однако мы отвлеклись. После " Импровизатора" вышел еще один роман - " Только скрипач" (1837). Сюжет его типичен для романтического направления: конфликт поэта-мечтателя с пошлостью " света" " Скрипач" не стал заметным явлением в творчестве писателя Зато между этими романами появились два первых выпуска " Сказок, рассказанных для детей", на которые тогда никто не обратил особого внимания Вскоре появился и третий выпуск. В эти сборники вошли сказки, ставшие классикой: " Огниво", " Принцесса на горошине", " Русалочка", " Новое платье короля" (любимая сказка Льва Толстого) и другие.

Желание прославиться как " взрослый" писатель не оставляло Ганса Христиана. Весь 1839 год он работал над пьесой " Мулат" (о расовом неравенстве) - по мотивам новеллы " Невольники" французской писательницы Рейбо.

Пьеса прошла с огромным успехом на копенгагенских подмостках, но вызвала шквал анонимных писем в газеты и журналы с требованием опубликовать перевод новеллы " Невольники", чтобы показать, кому на самом деле принадлежит успех. Почти одновременно " Мулат" сопровождался овациями на сцене стокгольмского театра, и шведы вступились за Андерсена: " Мы хорошо знаем, что компания завистников поднимает хриплые голоса в столице наших соседей против одного из достойнейших сынов Дании, - писала шведская газета. - Но теперь эти голоса должны умолкнуть - Европа кладет свое мнение на чашу весов. А ее суждением еще никогда не пренебрегали". (Любопытно что Швеция считала себя " большей Европой", нежели Данию. Впрочем, у Дании не было своего Карла Великого.)

Творческий расцвет Андерсена, сделавший его королем сказочников, пришелся на конец тридцатых и сороковые годы. Появляются такие шедевры, как " Стойкий оловянный солдатик" (1838), " Соловей", " Гадкий утенок" (обе - 1843), " Снежная королева" (1844), " Девочка со спичками" (1845), " Тень" (1847), " Мать" (1848) и другие.

За это время Андерсен побывал в Париже (1943), где снова встретился с Гейне. На этот раз тот приветствовал Ганса Христиана как равный равного, будучи в восторге от его сказок, как и многие другие писатели. Андерсен подружился с Александром Дюма-отцом, познако-/ милея с Виктором Гюго и знаменитой актрисой Рашель Он становился европейской знаменитостью: его сказки сдали экзамен на вечность в столице мировой культуры - Париже С тех пор Андерсен стал называть свои сборники " Новые сказки", подчеркивая, что они адресованы не только детям, но и взрослым. Ведь именно взрослые оценили философскую сатиру " Нового платья короля" и " Тени", антиобывательский пафос " Дюймовочки", поднятые проблемы искусства в " Соловье".

Действительно, сказки Андерсена многожанровы. Так, " Штопальная игла", " Жених и невеста", " Воротничок", " Свинья-копилка", " Истинная правда" близки к басне; " Старый дом", " Девочка со спичками" по сути новеллы; " Новое платье короля", " Снежная королева" - философские притчи.

В 1846 году Андерсен написал автобиографию, которую назвал " жанрово" - " Сказка моей жизни". Слава и в самом деле пришла к нему непредусмотренным, сказочным путем. " Я хочу быть первым романистом Дании", - высказывал он свои намерения в 1835 году в письме оденсейской приятельнице Генриэтте Ханк. Это был год, когда вышел его роман " Импровизатор" и почти одновременно с ним появилась первая книга сказок. Об " Импровизаторе" говорили все, а сказок не заметили. Да и сам автор до поры до времени не придавал им особого значения. Романы его остались в истории литературы, а сказки живут и по сей день - их экранизируют, ставят на театральных и оперных сценах, они вдохновляют художников и скульпторов, подсказывают темы писателям, не говоря уже о том, что украшают книжные полки в каждом доме.

Во время путешествия Андерсена в Англию в 1847 году произошел забавный случай. Осмотрев старинный замок, Ганс Христиан расписывался в книге посетителей. Привратник обратился к его спутнику, пожилому важному банкиру: " Андерсен - это вы? " Узнав, что ошибся, он воскликнул: " Как! Такой молодой? Я считал, что писатели становятся знаменитостями к старости, а то и после смерти". - " А вы разве читали книги мистера Андерсена? " - поинтересовался банкир. " Ну как же! - удивился привратник. - Да и ребятишки во всей округе знают его сказки наизусть". И еще одну приятную встречу подарила датскому сказочнику Англия. Он познакомился с Диккенсом, автором " Оливера Твиста" и " Сверчка на печи", которых очень любил. Оказалось, что и Диккенс знает и любит сказки Андерсена. Изъяснялись они жестами, поскольку не знали языка друг друга, но на прощанье растроганный Диккенс долго махал ему платком с пристани.

Как это часто бывает, в последнюю очередь признание пришло к Андерсену на родине. К семидесятилетию писателя в Дании была объявлена подписка на сооружение ему памятника. Скульптор показал ему проект: Андерсен, со всех сторон облепленный ребятишками. " Мои сказки адресованы столько же взрослым, сколько и детям! - разволновался прототип. -...дети никогда не висели у меня на плечах. Зачем же изображать то, чего не было? " Проект переделали. В самом деле, Андерсен так и не завел семьи и своих детей у него не было, а с чужими общаться почти не приходилось. Загадку своего сказочного дара он унес с собой.

Через несколько месяцев после пышных юбилейных торжеств, 4 августа 1875 года, великий сказочник ушел из жизни во сне.

Любовь Калюжная

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: