ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ НАБОКОВ

(1899-1977)

" То, что он родом из далекой северной страны, давно приобрело оттенок обольстительной тайны Вольным заморским гостем он разгуливал по басурманским базарам, - все было очень занимательно и пестро, но где бы он ни бывал, ничто не могло в нем ослабить удивительное ощущение избранности Таких слов, таких понятий и образов, какие создала Россия, не было в других странах, - и часто он доходил до косноязычия, до нервного смеха, пытаясь объяснить иноземцу, что такое " оскомина" или " пошлость" Ему льстила влюбленность англичан в Чехова, влюбленность немцев в Достоевского"

Так " патриотично" размышлял Мартын, герой Владимира Набокова из романа " Подвиг", самого, пожалуй, по-человечески автобиографичного Воспитанный в России как иностранец (мать Мартына находила русскую сказку " аляповатой, злой и убогой, русскую песню - бессмысленной, русскую загадку - дурацкой и плохо верила в пушкинскую няню, говоря, что поэт ее сам выдумал вместе с ее побасками, спицами и тоской" ), в Европе Мартын сделался русским в абсолюте. То же произошло и с Набоковым-литератором - по крайней мере первую славу он приобрел на русской ностальгии, сумев стилистически " облегчить" ее так, чтобы она стала доступна иностранному читателю. " По-русски так еще никто не писал", - воскликнул кто-то из эмигрантских критиков восхищенно, а Георгий Иванов повторил возмущенно.

Набоков, воспитанный в англоманской семье, с детства окруженный европейскими атрибутами (спорт, теннис, автомобили, что было не свойственно русской жизни начала века), ступив на европейскую землю в 1919 году не вояжером, а беженцем, в том же году пишет почти " под Блока":

Будь со мной прозрачнее и проще: у меня осталась ты одна. Дом сожжен и вырублены рощи, где моя туманилась весна, где березы грезили и дятел по стволу постукивал... В бою безысходном друга я утратил, а потом и родину мою.

Все набоковские рассказы, повести и романы, созданные до 1940 года, - пока он не уехал из Европы в Соединенные Штаты, не перешел на английский и не стал американским писателем, - объединены символикой русских воспоминаний. Они представляют собой модификации одной темы (метатемы) - писатель, художник, творец, создающий свой мир и держащий дверь открытой в свою " лавку чудес".

Его мир творится на наших глазах: мы можем наблюдать, как одна фраза тянет за собой другую, звук - ассоциацию, слово - видение из прошлого; и неважно, кем в миру " служит" очередной герой - это условность; у него неизменны зоркость писателя, " соглядатайство" писателя, страсть писателя переводить все в слова: " На него находила поволока странной задумчивости, когда, бывало, доносились из пропасти берлинского двора звуки переимчивой шарманки, не ведающей, что ее песня жалобила томных пьяниц в русских кабаках. Музыка... Мартыну было жаль, что какой-то страж не пускает ему на язык звуков, живущих в слухе. Все же, когда, повисая на ветвях провансальских черешен, горланили молодые итальянцы-рабочие, Мартын - хрипло и бодро, и феноменально фальшиво - затягивал что-нибудь свое, и это был звук той поры, когда на крымских ночных пикниках баритон Зарянского, потопляемый хором, пел о чарочке, о семиструнной подруге, об иностранном- странном-странном офицере". Так ритмически-поэтически неписатель размышлять не станет.

Нина Берберова, принадлежащая к эмигрантскому поколению Набокова, в своей книге " Курсив мой" дает представление и о личности Владимира Набокова (не очень расходящееся с другими), и о " весе" его книг (радикально расходящееся с другими мнениями. " Все наши традиции в нем обрываются..." - писал Георгий Адамович): " Я постепенно привыкла к его манере... не узнавать знакомых, обращаться, после многих лет знакомства, к Ивану Ивановичу как к Ивану Петровичу, называть Нину Николаевну - Ниной Александровной, книгу стихов " На западе" публично назвать " На заднице", смывать с лица земли презрением когда-то милого ему человека, насмехаться над расположенным к нему человеком печатно (как в рецензии на " Пещеру" Алда-нова), взять все, что можно, у знаменитого автора и потом сказать, что он никогда не читал его. Я все это знаю теперь, но я говорю не о нем, я говорю о его книгах. Я стою " на пыльном перекрестке" и смотрю " на его царский поезд" с благодарностью и с сознанием, что мое поколение (а значит, и я сама) будет жить в нем, не пропало, не растворилось между Биянкурским кладбищем, Шанхаем, Нью-Йорком, Прагой; мы все, всей нашей тяжестью, удачники (если таковые есть) и неудачники (целая дюжина;, висим на нем. Жив Набоков, значит жива и я! " (Курсив Н.Берберовой.)

В Советский Союз книги Набокова начали пробираться по одиночке тайными тропами где-то в семидесятых годах. А уже в начале восьмидесятых контрабандный Набоков издательства " Ardis" (наряду с не менее контрабандным Венедиктом Ерофеевым - " Москва - Петушки" издательства " YMCA-Press" ) стал настольной книгой каждого уважающего себя студента Литературного института имени A.M. Горького. Многие " заняли" у Набокова любовь к декоративной фразе (когда скромность события неадекватна стилистическому блеску), склонность к пародийности, страсть к каламбурам (" всегда с цианистым каламбуром наготове", как набоковский герой " Весны в Фиаль-те" ), коллекционированию язвительных наблюдений, да и сам стиль " рассеянного" поведения: называть Ивана Ивановича Иваном Петровичем.

Это уже была новая генерация писателей, которая дождется перестройки (то есть свободы самовыражения - пожалуй, пока единственного ее приобретения) в репродуктивном творческом возрасте, но дождется и возвращения на родину книг - первоисточников их укромных вдохновений, и эти книги, увы, поколеблют многие авторитеты.

Тексты Набокова действительно обладают прелестью (от " прельщать" ), читать их " почти физическое удовольствие", как справедливо заметил Георгий Адамович; человеку " с литературщинкой" они внушают иллюзию, что по Набокову можно научиться тому, как приручить слово и перейти с ним на ты, не платя за это кровью - по русской традиции (" Страшное слышится мне в судьбе русских писателей! ", - воскликнул Гоголь, а Владислав Ходасевич продолжил тему в статье " Кровавая пища". Желающие могут ознакомиться). Набоков и в самом деле единственный из значительных русских писателей, которому удалось прожить успешную жизнь.

Владимир Владимирович Набоков родился в Санкт-Петербурге 10 (22) апреля 1899 года - в один день с Шекспиром и через 100 лет после Пушкина, как он любил подчеркивать, а свою родословную довольно выразительно описал в автобиографическом романе " Другие берега": "...мать отца, рожденная баронесса Корф, была из древнего немецкого (вестфальского) рода и находила простую прелесть в том, что в честь предка-крестоносца был будто бы назван остров Корфу. Корфы эти обрусели еще в восемнадцатом веке, и среди них энциклопедии отмечают много видных людей. По отцовской линии мы состоим в разнообразном родстве или свойстве с Аксаковыми, Шишковыми, Пущиными, Данзасами... Среди моих предков много служилых людей, есть усыпанные бриллиантовыми знаками участники славных войн, есть сибирский золотопромышленник и миллионщик (Василий Рукавишников, дед моей матери Елены Ивановны), есть ученый президент меди^ ко-хирургической академии (Николай Козлов, другой ее дед); есть герой Фридляндского, Бородинского, Лейпцигского и многих других сражений, генерал от инфантерии Иван Набоков (брат моего прадеда), он же директор Чесменской богадельни и комендант С.-Петербургской крепости - той, в которой сидел супостат Достоевский (Иван Николаевич Набоков был также и председателем следственной комиссии по делу петрашевцев, по которому проходил Федор Достоевский - Л К)., есть министр юстиции Дмитрий Николаевич Набоков (мой дед); и есть, наконец, известный общественный деятель Владимир Дмитриевич (мой отец)".

Дед писателя был министром юстиции при Александре III, а отец, известный юрист, - один из лидеров (наряду с Павлом Николаевичем Милюковым) Конституционно- демократической (кадетской) партии, член Государственной Думы.

Древняя родословная " от крестоносцев" была причиной многих набоковских вдохновений, давала " удивительное ощущение своей избранности", как его Мартыну - русскость, и рождала особый холодновато- насмешливый набоковский стиль. Если Руссо говорил: " Мой Аполлон - это гнев", Набоков мог бы сказать: " Мой Аполлон - это избранность". В своей несколько ревнивой книге " В поисках Набокова" Зинаида Шаховская все же верно подметила: ". как будто Набоков никогда не знал... дыхания земли после половодья, стука молотилки на гумне, искр, летящих под молотом кузнеца, вкуса парного молока или краюхи ржаного хлеба, посыпанного солью... Все то, что знали Левины и Ростовы, все, что знали как часть самих себя Толстой, Тургенев, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Бунин... Отсутствует в набоковской России и русский народ, нет ни мужиков, ни мещан. Даже прислуга - некий аксессуар, а с аксессуаром отношений не завяжешь... Промелькнет в воспоминаниях " синеносый Христофор", о котором мы ничего не узнаем, кроме его синего носа, два лакея безо всякого отличительного признака, просто: " один Иван сменил другого Ивана".

В самом деле, трудно представить в случае Набокова известную историю с лакеем не менее родовитого Тургенева - Захаром, пописывающим на досуге повестушки и дающим литературные советы своему барину, которыми тот, надо сказать, не всегда пренебрегал. Все это не к вопросу " о нравственности", а к вопросу о стиле.

Набоков-старший в быту был англоманом, Владимира в семье называли на английский манер - Лоди и английскому языку обучили прежде русского. Большая домашняя библиотека, помимо мировой классики содержащая все новинки не только художественной, но и научно-популярной литературы, журналы по энтомологии (пожизненная набоковская страсть к бабочкам), прекрасные домашние учителя (уроки рисования давал известный график и театральный художник Мстислав Добужинский), шахматы, теннис, бокс - сформировали круг интересов и будущих тем. На всю жизнь Набоков останется поглотителем самых разных книг, словарей и будет поражать окружающих универсальностью своих знаний.

В 1911 году Владимира отдали в одно из самых дорогих учебных заведений России - Тенишевское училище, хотя оно и славилось сословным либерализмом. " Прежде всего я смотрел, который из двух автомобилей, " бенц" или " уользлей", подан, чтобы мчать меня в школу, - вспоминал Набоков в " Других берегах". - Первый.. был мышиного цвета ландолет. (А.Ф. Керенский просил его впоследствии для бегства из Зимнего дворца, но отец объяснил, что машина и слаба и \ стара и едва ли годится для исторических поездок..)"

Директором Тенишевского училища был одаренный поэт Владимир Васильевич Гиппиус. В шестнадцатилетнем возрасте Владимир

Набоков, под впечатлением первой влюбленности, и сам начал писать " по две-три " пьески" в неделю" и в 1916 году за свой счет издал первый поэтический сборник. Владимир Гиппиус, которому он попал в руки, " подробно его разнес" в классе под аккомпанемент общего смеха. " Его значительно более знаменитая, но менее талантливая кузина Зинаида (поэтесса Зинаида Гиппиус. - Л К.), встретившись на заседании Литературного фонда с моим отцом... сказала ему: " Пожалуйста, передайте вашему сыну, что он никогда писателем не будет", - своего пророчества она потом лет тридцать не могла мне забыть" (" Другие берега" ). Позже и сам автор назвал свой первый поэтический опыт " банальными любовными стихами".

Сразу же после октябрьского переворота, в ноябре 1917 года, Набоков-старший отправил семью в Крым, а сам остался в столице, надеясь, что еще можно предотвратить большевистскую диктатуру. Вскоре он присоединился к семье и вошел в Крымское краевое правительство как министр юстиции.

В Ялте Владимир Набоков встретился с поэтом Максимилианом Волошиным и благодаря ему познакомился с метрическими теориями Андрея Белого, которые оказали на его творчество большое влияние, что не помешало уже " увенчанному" Набокову в американском интервью сказать: " Ни одна вера, ни одна школа не имели на меня влияния".

Несмотря на то что красные бригады уже осваивались в Крыму - " На ялтинском молу, где Дама с собачкой потеряла когда-то лорнет, большевистские матросы привязывали тяжести к ногам арестованных жителей и, поставив спиной к морю, расстреливали их.." - " какая-то странная атмосфера беспечности обволакивала жизнь", как вспоминал Набоков. Многие его ровесники вступали в Добровольческую белую армию. Владимир также собирался совершить свой подвиг (который совершит в романе " Подвиг": его герой-эмигрант уезжает в Россию и гибнет там), но, по его словам, " промотал мечту": "...я истратился, когда в 1918 году мечтал, что к зиме, когда покончу с энтомологическими прогулками, поступлю в Деникинскую армию.. но зима прошла - а я все еще собирался, а в марте Крым стал крошиться под напором красных и началась эвакуация. На небольшом греческом судне " Надежда" с грузом сушеных фруктов, возвращавшемся в Пирей, мы в начале апреля вышли из севастопольской бухты. Порт уже был захвачен большевиками, шла беспорядочная стрельба, ее звук, последний звук России, стал замирать... и я старался сосредоточить мысли на шахматной партии, которую играл с отцом..." (" Другие берега" ),

Набоковы, Через Турцию, Грецию и Францию, добрались до Англии. В том же 1919 году Владимир стал студентом Кембриджского университета, вначале специализируясь по энтомологии, затем сменив ее на словесность. В 1922-м он с отличием его закончил. Во время студенчества определились основные набоковские пристрастия в русской литературе: " Пушкин и Толстой, Тютчев и Гоголь встали по четырем углам моего мира. Я зачитывался великолепной описательной прозой великих русских естествоиспытателей и путешественников..." (" Другие берега" ). На кембриджских книжных развалах, неожиданно натолкнувшись на Толковый словарь Даля, приобрел его и ежедневно читал по нескольку страниц.

После окончания университета Владимир Набоков переехал в Берлин, где его отец основал эмигрантскую газету " Руль". В то время в немецкой столице сосредоточилась литературная и интеллектуальная эмиграция из России, русские заселили целые кварталы (и даже придумали анекдот о немце, который повесился на Курфюрстендамм из-за тоски по родине).

Переводчик статей для газет, составитель шахматных задач и шарад, преподаватель тенниса, французского и английского языков, актер, сочинитель маленьких скетчей и пьес, голкипер в футбольной команде - этим на первых порах в Берлине Владимир зарабатывал на жизнь. По воспоминаниям, он был тогда необычайно стройным молодым человеком, " с неотразимо привлекательным тонким умным лицом" и общительным ироничным нравом.

В том же 1922 году на одном из эмигрантских собраний был убит его отец, заслонивший собой П.Н. Милюкова от выстрела монархиста (по другим версиям - фашиста). Это поколебало религиозное чувство Владимира Набокова, а в дальнейшем он демонстративно подчеркивал свой атеизм, хотя многие страницы его прозы противоречат этому Так, в " Возвращении Чорба" можно прочитать, что счастье " во всем, чем Бог окружает так щедро человеческое одиночество". Впрочем, это могло быть продиктовано воспитанием. Отец его был масоном, по утверждению Нины Берберовой (ей принадлежит книга о масонах " Люди и ложи" ), а по признанию самого Набокова, среди предков его матери были сектанты, что " выражалось в ее здоровом отвращении от ритуала греко-православной церкви".

В 1926 году Набоков женился на Вере Слоним, которую называли вторым " я" писателя. Похоже, это так и было. В 1961 году на вопрос французского журналиста Пьера Бениша, любит ли он Пруста, Набоков ответил: " Я его обожал, потом очень, очень любил, - теперь, знаете..." Тут, прибавляет Бениш, вмешалась госпожа Набокова: " Нет, нет, мы его очень любим". Их сын Дмитрий (1934 года рождения) станет лучшим переводчиком русских книг отца на английский язык.

В Берлине Набоков прожил до 1937 года, затем, опасаясь преследований фашистских властей, переехал в Париж, а в 1940 году эмигрировал в Америку. За европейский период написаны почти все лучшие его книги, подписанные псевдонимом Сирин. В 1923 году вышли два сборника стихотворений - " Горний путь" и " Гроздь" (оба посвящены памяти отца). Как прозаик он начал с рассказов, первый роман " Машенька" был написан в 1926 году. Далее выходят романы " Король, дама, валет" (1928), " Защита Лужина" (1929), " Возвращение Чорба", " Соглядатай" (оба - 1930), " Подвиг" (1932), " Камера обскура" (1933), " Отчаяние" (1936), " Приглашение на казнь" (1938), " Дар" (1937-1938), " Solus Rex" (" Одинокий король"; 1940).

Почти все эти произведения пронизаны напряжением русских воспоминаний, два эмоциональных полюса которых можно выразить на-боковскими поэтическими строками: 1919 год - " Ты - в сердце, Россия. Ты - цепь и подножие, /ты - в ропоте крови, в смятенье мечты. / И мне ли плутать в этот век бездорожия? / Мне светишь по- прежнему ты"; 1937 год - " Отвяжись, я тебя умоляю! / Вечер страшен, гул жизни затих. / Я беспомощен. Я умираю / от слепых наплы-ваний твоих".

Русская эмигрантская критика выделяла как вершины набоковс-кого творчества романы " Защита Лужина" - о гениальном шахматисте и " ужасе шахматных бездн"; " Приглашение на казнь" - " множество интерпретаций... на разных уровнях глубины. Аллегория, сатира, сопоставление воображаемого и реальности, страшная проблема жизни и вечности..." (Зинаида Шаховская), и " Дар" - соединение нескольких романов, среди которых выделяется роман-пасквиль на Николая Чернышевского как генератора бездуховных идей, которые впоследствии привели Россию к утилитарности искусства и тоталитаризму власти.

Надо отметить, что отношение русского литературного зарубежья к Набокову выражалось часто противоположными суждениями. Евгений Замятин сразу же объявил его самым большим приобретением эмигрантской литературы, Зинаида Гиппиус в конце концов признала его " талантом", но таким, которому " нечего сказать", Марк Алданов писал о " беспрерывном потоке самых неожиданных формальных, стилистических, психологических, художественных находок", Владислав Ходасевич называл его " по преимуществу художником формы, писательского приема... Сирин не только не маскирует, не прячет своих приемов... но напротив: Сирин сам их выставляет наружу...".

Иван Бунин признавал в молодом Сирине истинно талантливого писателя, но настолько отличного от него самого, что называл его " чудовищем", правда, не без восхищения, как свидетельствуют мемуаристы. Эмигрантская критика подчеркивала и стилистическую холодность - " нерусскость" Набокова, и " следы", которые оставили в его творчестве Пруст, Кафка, немецкие экспрессионисты, Жироду, Селин, и подозрительную плодовитость его как писателя. По собственному признанию, Набоков писал иногда по 15-20 страниц в день. И, думается, не потому, что " пек" свои романы, как блины, чтобы насытить ими рынок. " Пруст, как и Флобер, как и Набоков, верит, что единственная реальность в мире - это искусство", - справедливо заметила Зинаида Шаховская.

Поселившись в Соединенных Штатах, Владимир Набоков перешел как писатель на английский язык. Несмотря на мучительность этого перехода, в чем он неоднократо признавался, Америку он воспринял как землю обетованную. Много лет спустя, в интервью 1969 года, Набоков объяснится ей в любви: " Америка - единственная страна, где я чувствую себя интеллектуально и эмоционально дома" За двадцать лет жизни там написаны романы " Истинная жизнь Себастьяна Найта" (1941), " Другие берега" (1951 - на английском; 1954 - переведен на русский), " Пнин" (1957).

Роман " Лолита" (1955), написанный там же, - о двенадцатилетней американской " нимфетке", ставшей " смертоносным демоном" для сорокалетнего Гумберта - принес ему мировую славу, а также деньги. Представляется, что именно в этом романе окончательно материализовались слова Адамовича о Набокове: " Все наши традиции в нем обрываются". Вообще здесь обширное поле для размышлений. На протяжении всей жизни две фигуры вызывали у Набокова неизменную ярость - " супостат" Достоевский и Фрейд, которого он называл " венским жуликом". И обе эти фигуры неизбежно приходят на ум при чтении " Лолиты". Мережковский писал о Достоевском: " Рассматривая личность Достоевского как человека, должно принять в расчет неодолимую потребность его как художника исследовать самые опасные и преступные бездны человеческого сердца..." У Набокова " бездн" по Достоевскому не получилось, - получилась патология по Фрейду. " Лолита", написанная стилистически блестяще, как и всё у Набокова, тем не менее представляется богатым материалом для психоанализа, изобретателем коего и явился " венский жулик".

В 1960 году Владимир Набоков возвращается в Европу и поселяется в Швейцарии, выбрав курортное местечко Монтрё, еще в студенческие годы поразившее его " совершенно русским запахом здешней еловой глуши".

Выходят его романы " Бледный огонь" (1962), " Ада" (1969) - с такой рекламой на Обложке американского издания: " Новый бестселлер-ный эротический шедевр автора " Лолиты". Затем появляются романы " Просвечивающие предметы" (1972) и " Взгляни на арлекинов! " (1974). Эти английские книги писателя у нас мало известны.

Перу Набокова принадлежат четырехтомный перевод на английский язык пушкинского " Евгения Онегина" и комментарии к нему, а также книга " Николай Гоголь", изданная в 1944 году в США на английском языке. Оба эти издания необычайно интересны и позволяют посмотреть на наших классиков " нехрестоматийными" глазами. Владимир Набоков, сам блестящий стилист, высказал о Гоголе соответствующее его представлению о литературе мнение: " Его (Гоголя) работа, как и всякое великое литературное достижение, феномен языка, а не идей".

В конце жизни на вопрос корреспондента Би-би-си, вернется ли он когда-нибудь в Россию, Набоков ответил: " Я никогда не вернусь, по той причине, что вся та Россия, которая нужна мне, всегда со мной: литература, язык и мое собственное русское детство. Я никогда не вернусь... Не думаю, чтоб там знали мои произведения..." С этим заблуждением он и ушел из жизни в 1977 году. Похоронен на швейцарском кладбище Клэренс в Монтрё.

Любовь Калюжная

АНТУАН ДЕ СЕНТ-ЭКЗЮПЕРИ

(1900-1944)

" На том свете меня спросят: что ты сделал со своими дарованиями и что ты дал людям? Раз я не погиб на войне, я должен обменять себя на что-то другое..." - писал Экзюпери в 1942 году другу, приступая к работе над последним своим произведением, которое намеревался назвать " Цитадель, я воздвигну тебя в сердце человека! ". Задуманное давно, оно вновь вернулось на письменный стол Экзюпери в период его вынужденного бездействия в качестве военного летчика. " Я обмениваю себя на него", - сказал он об этом произведении.

Антуан де Сент-Экзюпери, французский летчик, поэт, писатель, эссеист, журналист, был назван Андре Моруа философом действия. Экзюпери добывал истину, когда летал над Рио-де-Оро и Андийскими Кордильерами, когда потерпел аварию в пустыне и был спасен владыками песков, когда его самолет падал в Средиземное море и на горные цепи Гватемалы, а также в воздушных боях с немцами в 1940 году и вновь - в 1944-м. " Самолет не цель, - говорил он, - только средство. Жизнью рискуешь не ради самолета". Сент-Экзюпе-ри вошел в " золотой список" людей, оплативших свою истину кровью. По сей день его книги остаются самыми читаемыми во всем мире, о нем слагаются стихи и песни, ведь ему удалось в каждой, даже самой робкой, душе задеть героическую струну и каждую душу возвысить до полета.

Антуан-Мари-Роже де Сент-Экзюпери родился в Лионе 29 июня 1900 года. Отец его носил титул графа, но служил страховым инспектором. Он рано ушел из жизни, и воспитывала будущего писателя мать, став его первым другом и вдохновителем во всех делах. Некоторые! письма к ней (а он писал их на протяжении всей жизни) - шедевры художественной миниатюры. Любовь Антуана к народным сказкам, музыке, живописи, тяга к литературе - заслуга матери. Да и сам он, от природы веселый, открытый ребенок, обладал многими дарованиями: сочинял стихи, рисовал, играл на скрипке, был неистощим на всякие выдумки и фантазии. Однако самой большой его страстью была техника, будто он родился с чувством новых ритмов и скоростей наступающей эпохи: малышом из жестянок мастерил телефон, в двенадцать лет изобретал аэроплан-велосипед, уверяя, что поднимется на нем в воздух под восхищенные крики толпы: " Да здравствует Антуан де Сент-Экзюпери! " Товарищи прозвали его звездочетом из-за любви к небу. В этом возрасте он уже в нем побывал - знаменитый французский авиатор Ведрин однажды взял его с собой в полет.

Тем не менее авиация довольно долго не подпускала его к себе, а судьба, как видно, на этом пути настаивала. В девятнадцать лет Экзюпери сдает экзамены в военно-морское училище и проваливается, смешно сказать, - на сочинении. Он без труда поступает в Парижскую академию искусств на архитектурное отделение, но через год с небольшим, заскучав, добровольно прерывает отсрочку от призыва в армию и записывается во второй полк истребительной авиации, расквартированный в Страсбурге. Здесь Сент-Экз, как называли его друзья, получил права военного пилота, но зачислили его в запас. И только на двадцать седьмом году жизни гражданская авиация позволила ему стать летчиком. В 1926 году его приняли на службу в Генеральную компанию авиационных предприятий, принадлежащую известному конструктору Латекоэру. В этом же году в печати появился и первый рассказ Сент-Экзюпери " Летчик". Так что авиацию и литературу он завоевал одновременно.

Экзюпери летает на почтовых линиях Тулуза - Касабланка, Касабланка - Дакар, затем становится начальником аэродрома в форте Кап-Джуби в Марокко (часть этой территории принадлежала французам) - на самой границе Сахары. Форт находился среди непокоренных племен, и даже короткая прогулка за его пределы грозила смертью или рабством. Кроме того, самолеты часто терпели аварии и совершали в пустыне вынужденные посадки. Экзюпери писал мужу своей сестры " Это очень увлекательный спорт. В прошлом году у нас убили двух пилотов (из четырех), и на расстоянии тысячи километров я могу удостоиться чести быть подстреленным, как куропатка" В письме к матери он рисует более идиллическую картинку: " Из-за вынужденной посадки ночевал у сенегальских негров Угощал их вареньем, от которого они пришли в восхищение: они никогда в жизни не видели ни европейцев, ни варенья. Когда я растянулся на циновке, вся деревня пришла ко мне с визитом. Я принимал в своей " каза" по тридцать человек... И все они меня разглядывали..."

Только бесстрашная любознательность могла позволить Сент-Экзюпери завести дружбу с маврскими вождями, для которых он устраивал в форте светские чаепития, а затем наносил ответные визиты в их жилища; у местного марабу брал уроки арабского языка, пытался выкупить у мавра раба - похищенного в Маракеше негра (описан в " Планете людей" под именем Барка)...

Кажется невероятным, что, находясь среди полудиких племен и ежедневно рискуя быть убитым, совершая длительные перелеты - две тысячи километров в одну сторону и столько же в обратную, - он сосредоточенно работает над усовершенствованием самолета. " Отражатель катодных лучей", " Приспособление для посадки самолетов", " Новый метод электронно-волновой пеленгации" - это только некоторые из тех многих изобретений, на которые он получил авторские патенты.

После полутора лет такой " экзотики" (" Я обожаю Сахару, - писал он матери, - и когда приходится приземляться в пустыне, любуюсь окружающими меня солеными озерами, в которых отражаются дюны" ) Сент-Экзюпери возвращается в Париж с рукописью повести " Южный почтовый", где описан и форт Кап-Джуби. В том же 1929 году повесть вышла отдельной книгой у известного парижского издателя Галлима-ра, а Экзюпери командируют в Буэнос-Айрес (Южная Америка) в качестве технического директора филиала французской компании " Аэро-посталь".

За несколько лет до этого назначения в переписке с матерью и сестрой часто возникала тема женитьбы Экзюпери. Родные надеялись, что семья заставит его стать осторожнее и умереннее. В письмах сестре двадцатичетырехлетний Антуан отшучивался " Веду жизнь философа... Надеюсь встретить какую-нибудь девочку - и хорошенькую, и умненькую, и обаятельную, и веселую, и заботливую, и верную... словом, такую, какой я не найду. И без малейшего воодушевления волочусь за Колеттами, Полеттами.. которых выпускают сериями и с которыми уже через два часа умираешь от скуки1 Это - залы ожидания".

В Буэнос-Айресе " залы ожидания" закрылись в 1931 году Сент-Экзюпери познакомился с вдовой испанского писателя Гомеса Корри-льо - латиноамериканкой Консуэло и женился на ней Эта женщина восхищала его своей склонностью к фантазии, к тому же и сама была поэтом. Скука ему не грозила, но, как известно из истории, союз двух поэтов еще никого из них к умеренности не приводил

В этом же году вышла его вторая книга " Ночной полет" - своеобразный гимн чувству долга и дисциплине в таком опасном деле, как авиация. Книга вызвала неудовольствие его коллег-пилотов - авиация все еще воспринималась романтически как поприще для личных подвигов. Да и сам автор в своей летной практике от этой романтики так и не избавился.

Даже если бы Экзюпери не стал писателем, он все равно прославился бы - как летчик. Младенческий возраст авиации требовал героев, поскольку каждый полет был шагом в неизвестное, - и Сент-Экзюпери этому требованию соответствовал. Будучи директором авиакомпании в Буэнос-Айресе, он сам осваивал воздушные пути, по которым должны были летать его подчиненные, в труднейших условиях испытывал новые машины.. И его испытывала судьба на прочность. В 1930 году, разыскивая своего друга Анри Гийоме, потерпевшего аварию в Кордильерах, он едва не погиб, прочесывая на бреющем полете горные районы. В 1935 году во время длительного перелета из Парижа в Сайгон его самолет разбился в Ливийской пустыне, и то, что Экзюпери остался в живых, можно объяснить только чудом. Именно как чудо он описал это в " Планете людей" и " Маленьком принце".

В 1938 году он побывал в Соединенных Штатах и решил поставить рекорд - долететь из Нью-Йорка до Огненной Земли, но разбился в Гватемале и целую неделю не приходил в сознание... Залечив в госпитале множественные переломы, в 1939 году Сент-Экзюпери вернулся в США - там по его повести " Южный почтовый" снимался фильм К тому же обнаружилось, что его предок Жорж-Александр-Сезар де Сент-Экзюпери воевал за независимость Соединенных Штатов, и писатель обрел в Америке множество друзей, среди которых был знаменитый американский авиатор Чарлз Линдберг.

Третья книга Сент-Экзюпери " Планета людей", вышедшая из печати в начале 1939 года, получила Большую премию романа Французской академии. Если и " Южный почтовый", и " Ночной полет" - произведения сюжетные, то " Планету людей" можно назвать сборником эссе, большинство из которых имеет форму новеллы. На " Планете" Экзюпери живут мужественные люди: летчик Жан Мермоз, друг писателя, исчезнувший в океане вместе с самолетом, Анри Гийоме, спасшийся в Андах благодаря своему упорству, сам автор, выживший в ливийских песках. " Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека" - в этих словах Сент-Экзюпери выразил основной пафос " Планеты людей". Книга сразу стала знаменитой, ею зачитывались и в Европе, и в Америке. " Нам столько лет рассказывали о слабости человека, - писала критика, - наконец-то нашелся писатель, который показал нам его величие".

Над планетой сгущался мрак Второй мировой войны, и время, как и авиация, требовало героев. За несколько дней до начала войны Сент-Экзюпери вернулся во Францию.

1 сентября 1939 года Германия вторглась в Польшу. 3 сентября Великобритания и Франция объявили Германии войну. 4 сентября Сент-Экзюпери предъявил свою мобилизационную повестку на военном аэродроме Тулуза-Монтодран. Его признали негодным к воинской службе по здоровью и назначили инструктором молодых пилотов. Целый месяц Экзюпери бомбил начальство рапортами с просьбой вернуться в строй, а среди друзей искал тех, кто бы мог ему составить протекцию. В конце концов его зачислили в авиацию дальней разведки - авиагруппа 2/33. 18 октября он выступил по радио- " Пангерманизм оправдывает себя ссылками на Гёте и Баха. Гете и Бах, которых нынешняя Германия сгноила бы в концентрационных лагерях... призваны таким образом оправдать применение иприта и бомбардировки мирных городов.. "

Однако его боевое воодушевление скоро сменилось разочарованием. Война, прокатившись по Польше, казалось, замерла у границ Франции. Около восьми месяцев стоящие вдоль линии Мажино (система французских укреплений) солдаты Франции и гитлеровского вермахта мирно стирали в водах Рейна белье - стрелять по противнику запрещалось. " Мы наблюдали эту войну с балкона.." - скажет позже Сент-Экзюпери. 10 мая 1940 года немцы внезапно обогнули линию Мажино с фланга и через Бельгию молниеносным броском вторглись во Францию (в точности повторив маневр 1914 года)

Почти через сорок лет после войны, в 1983 году, издательство " Галлимар" выпустило 650-страничный сборник " Записки о войне", объединивший публицистику и переписку Сент-Экзюпери 1939- 1944 годов. Книга стала сенсацией - обнаружилось глубокое несоответствие между устоявшимся образом Экзюпери как автора возвышенных произведений, воспевающих героизм, и тем глубоким пессимизмом, которым веяло от его писем и выступлений военной поры. Судя по " Запискам", многие события он прозорливо угадал и предвосхитил

Через неделю после вторжения немцев во Францию Сент-Экзюпери добивается аудиенции у премьер-министра Поля Рейно Составители " Записок о войне" свидетельствуют: "...Он предложил немедленно пересечь Атлантику, чтобы попробовать добиться вмешательства Рузвельта. В самом деле, он думал, что только мощный заслон авиационной защиты может остановить германское наступление, значит, надо просить самолеты там, где они есть, - в США Поль Рейно отклоняет предложение. "

Сент-Экзюпери продолжал выполнять боевые задания (как мы теперь знаем, совершенно бессмысленные - капитулянтское правительство Петена не собиралось воевать). 23 мая Экзюпери совершил полет над Аррасом, где под яростным зенитным обстрелом с высоты всего триста метров фотографировал боевые порядки врага, добывая разведданные, которые никому уже не были нужны Этот полет войдет в его повесть " Военный летчик". Через месяц под диктовку Гитлера Францию поделили на оккупированную зону (Франкрейх) и свободную (Виши). Приказ о демобилизации застал авиагруппу 2/33 в Алжире, и Экзюпери вернулся во Францию.

Режим Виши возглавил Петен и, пытаясь укрепить его с помощью известных людей, предложил Сент-Экзюпери высокий пост в секретариате по народному просвещению. Военный летчик с возмущением от него отказался.

В начале декабря 1940 года Экзюпери отплывает в Соединенные Штаты, хотя не там, а в Англии формировалось движение " Свободная Франция", возглавляемое генералом де Голлем Еще в июне между де Голлем и Экзюпери возникла полемика В своем выступлении по лондонскому радио генерал заявил: " Франция проиграла сражение, но не проиграла войну". Капитан Сент-Экзюпери тут же откликнулся: " Скажите правду, генерал, Франция проиграла войну Но ее союзники войну выиграют". Он считал, что союзников следует искать за океаном.

Соединенные Штаты не спешили с помощью. Чарлз Линдберг, числящийся когда-то у Экзюпери в друзьях, выступил с программой " Америка прежде всего! ", призывая американцев наращивать военную мощь, но не ввязываться в войну до тех пор, пока не наступит благоприятный для Штатов момент.

Среди французских эмигрантов в Америке существовало множество враждующих между собой группировок. Сент-Экзюпери не примкнул ни к одной из них, призывая всех объединиться для борьбы с главным врагом: " Единственное достойное нас место - это место солдата..." Но это только сделало его мишенью для нападок со всех сторон. Эмигранты называли его " вишистом", а Виши объявили " иудео-большевиком".

Экзюпери отгородился от всех на двадцать первом этаже нью-йоркского отеля и лихорадочно писал повесть " Военный летчик", которая сначала вышла на английском языке (1942), а затем была издана в оккупированной Франции подпольно. Американская критика назвала повесть лучшим ответом на " Майн кампф". После " Военного летчика" появилось его " Письмо к заложнику".

Андре Моруа познакомился с Антуаном Экзюпери в Нью-Йорке и описал его в своих " Литературных портретах": " Я всей душой привязался к нему и охотно повторил бы вслед за Леоном-Полем Фаргом: " Я его очень любил и всегда буду оплакивать". Да и как было не любить его? Он обладал одновременно силой и нежностью, умом и интуицией Он питал пристрастие к ритуальным обрядам, он любил окружать себя атмосферой таинственности. Неоспоримый математический талант сочетался в нем с ребяческой тягой к игре. Он либо завладевал разговором, либо молчал, словно мысленно уносился на какую-нибудь иную планету".

Моруа рассказал и о том, как Сент-Экзюпери работал над " Маленьким принцем" - в то время он гостил у него. Экзюпери садился за письменный стол около полуночи, когда все засыпали. Часа в два ночи дом будили крики: " Консуэло! Я голоден, приготовь мне яичницу! " Поужинав (или позавтракав), он возвращался к работе, и дом засыпал Еще через два часа снова раздавались крики1 " Консуэло! Мне скучно. Давай сыграем в шахматы". Затем он читал гостю и жене только что написанные страницы, и Консуэло подсказывала какие-то эпизоды. Ну кто после этого скажет, что Маленький принц - не автобиографичный образ? И в сорок с лишним лет Экзюпери оставался Маленьким принцем.

Весной 1943 года Сент-Экзюпери уезжает из Штатов в Северную

Африку, где в то время находилась его родная авиагруппа 2/33, приданная 7-й американской армии Его зачислили в резерв - берегли как знаменитого писателя, а главное, здоровье уже не годилось для таких перегрузок. Он настойчиво добивается возможности летать, и только через год, благодаря вмешательству сына президента Рузвельта, получает разрешение командования на пять разведывательных вылетов - над Италией и Францией. Экзюпери вырывает согласие еще на три. Из последнего, восьмого, полета над оккупированной Францией 31 июля 1944 года он не вернулся. Причина и место катастрофы неизвестны. Антуан де Сент-Экзюпери покинул планету людей.

Любовь Калюжная

⇐ Предыдущая28293031323334353637Следующая ⇒

Поделиться: