Мышкинский путь спасения человечества?»

Стр 1 из 6Следующая ⇒

Мышкинский путь спасения человечества?»

Бочкарёва К.С.

Санкт-Петербург

2017

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение……………………………...………………………………………3

Глава 1. Тема красоты в творчестве Достоевского……...…...……………5

1.1. Амбивалентность красоты……………………………..……...….……6

1.2. Шиллеровский идеал красоты или юродство?...................................10

1.3. Идеал духовного развития по Христу.................................................12

1.4. Алёша Карамазов как образ «положительно прекрасного человека»…………………………………………..……………….….13

Глава 2. Тема красоты в романе «Идиот»……..………………………….16

1.5. Князь Христос………….…………….…………….….………………17

1.6. Страдание – путь к идеалу………………………..…….…………….19

1.7. Борьба двух великодуший....................................................................22

1.8. Спасительная миссия Льва Мышкина………….................................25

Заключение……………………………………………...………….………28

Список литературы…………………………………………………..….….30

ВВЕДЕНИЕ

Фёдор Михайлович Достоевский является одной из самых важных фигур в истории литературы, признанной не только в России, но и во всём мире. В его творчестве раскрывается множество различных явлений и проблем, многие из которых актуальны до сих пор, – от социального неравенства до войн; от политических репрессий до неразделённой любви. Достоевский известен и журналистскими материалами, и редакторской и издательской деятельностью, и активным исследованием мировых течений. Но, пожалуй, ключевыми плодами его деятельности являются пять романов, названных критиками «великим пятикнижием Достоевского», принадлежащих зрелому периоду творчества писателя и отличающихся своей трагедийностью и философской направленностью.

Кроме «Преступления и наказания», «Подростка», «Бесов» и «Братьев Карамазовых», в это «пятикнижие» входит один из самых известных во всём мире романов «Идиот», впервые опубликованный в 1868 году в номерах журнала «Русский вестник». В известном письме, адресованном С.А. Ивановой, племяннице писателя, которой первоначально посвящалось произведение, Достоевский писал: «Главная мысль романа – изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете. <…> Прекрасное есть идеал, а идеал – ни наш, ни цивилизованной Европы ещё далеко не выработался. На свете есть одно положительно прекрасное лицо – Христос, так что явление этого безмерно, бесконечно прекрасного лица уж конечно есть бесконечное чудо…» [13]. Созревающая идея вырабатывала у Достоевского его нравственный идеал красоты, образ «положительно прекрасного человека», который и является основной идеей романа. Ещё в заметках к нему Достоевский указывал на амбивалентность прекрасного: «Мир красотой спасётся». И рядом запись: «Два образа красоты».

Так, в третьей части романа Ипполит Терентьев, ссылаясь на слова князя Мышкина, с иронией произносит: «Правда, князь, что вы раз говорили, что мир спасет «красота»? <…> князь утверждает, что мир спасет красота!» [9]. В наше время это выражение произносится с поразительной частотой и понимается буквально. Но каково же авторское определение понятия «красота»? Действительно ли она амбивалентна? Является ли красота спасением человечества? Или всё же этот путь спасения был Достоевским опровергнут? На эти вопросы предстоит ответить в данной работе.

Объектом исследования является образ «положительно прекрасного человека», являющегося центром и главной идеей романа «Идиот», нравственный идеал писателя и его понимание красоты. Предмет исследования – понимание красоты Львом Мышкиным, возможность спасения человечества её посредством и её значение в жизни князя.

Задачей исследования является анализ романа «Идиот» и творчество Достоевского в целом. Цель – поиск ответа на вопрос: опровергнут ли мышкинский путь спасения человечества?

АМБИВАЛЕНТНОСТЬ КРАСОТЫ

Тему двойственности прекрасного можно найти буквально в каждом произведении Достоевского. Проблема дуализма красоты, возникнувшая у писателя в результате проверки шиллеровской идеи о гармонии добра, красоты и истины, в первую очередь связана с картиной Ганса Гольбейна «Мёртвый Христос в гробу» (см. Приложение 1). Это полотно стало своеобразным камертоном романа «Идиот». Мышкин видит копию картины в доме Рогожина, а сам писатель впервые на выставке в августе 1867 года. Жена Достоевского вспоминала: «Картина произвела на Фёдора Михайловича подавляющее впечатление, и он остановился перед ней как бы пораженный… В его взволнованном лице было то испуганное выражение, которое мне не раз случалось замечать в первые минуты приступа эпилепсии» [5]. Именно это своё первое впечатление Достоевский высказал устами Мышкина, который повторяет слова писателя: «Да от этой картины у иного вера может пропасть!» [9]. Князь «мельком взглянул на неё, как бы что-то припоминая, впрочем, не останавливаясь, хотел пройти в дверь. Ему было очень тяжело и хотелось поскорее из этого дома» [9]. Действительно, всё в этой картине было необычным: формат, назначение, образ Христа. Если обычно его привыкли видеть спокойным, умиротворённым и нетронутым тлением, то на этом полотне он был изображён со всеми признаками страданий, с ранами, следами от ударов, полуоткрытыми глазами и судорожно застывшим ртом. Христос Гольбейна не воскресает, потому что художник не считает верным преобладание души над физическим телом и уверен, что духовные усилия человека бесполезны, потому что есть только понятие жизни и понятие смерти. Тело для него – всего лишь плоть, подчинённая законам природы. Но Достоевский убеждён, что Христос – воплощение красоты как залог спасения, вечности и торжества духа. Христос обязан нести в себе высший идеал, неподвергающийся мирским законам. Своё несогласие с художником писатель передаёт не только через слова князя: картина на стене Рогожина служит символом потери Парфёном веры в Бога. «Пропадает и то» – подтверждает он слова Мышкина. Но, тем не менее, будучи глубоко поражённым картиной, Достоевский провозглашает Гольбейна великолепным художником и поэтом.

Такой двойственностью Достоевский наделяет не только красоту, но и многих своих персонажей: Николая Ставрогина, Родиона Раскольникова, Настасью Филипповну. Некоторые исследователи приписывают черты раздвоенности даже христоподобному князю Мышкину, обращаясь к теме его недуга. Николай Богданов в статье «Священная болезнь князя Мышкина — morbus sacer Федора Достоевского» обращает внимание на достоверность описания эпилепсии главного героя «Идиота». В этом чувствуется автобиографичность романа, так как Достоевский описывал свою болезнь, сопровождавшую его почти всю жизнь. Богданов связывает с заболеванием князя некоторые его черты – резкую смену настроения, депрессивные состояния, рассеянность, и делает акцент на дисгармонию, присутствующую в характере героя: сочетание детского простодушия с замкнутостью в себе [1].

Тем не менее, Достоевский наделил Мышкина эпилепсией не с целью показать некую раздвоенность его внутреннего мира, а чтобы обозначить символ его страданий, жизненного опыта и способности не только воспринимать чужое горе, но и сопереживать другим, что ещё больше связывает князя с его прототипом – Иисусом Христом.

Двойственностью Достоевский наделил даже сам Петербург, который предстаёт перед нами городом контрастов, городом-оборотнем. Если в раннем творчестве писателя Петербург наделён жестокой красотой, то в позднем он переполнен мрачными зданиями, таинственными каналами, обшарпанными дворами-колодцами, душными улицами и трактирами. Город находится где-то между сном и явью, между мечтаниями и реальностью, заставляя своих обитателей жить призрачной жизнью.

Одна из граней амбивалентности красоты затрагивается и расшифровывается в романе «Братья Карамазовы». «Дмитрий Карамазов противополагает два типа красоты: идеал Мадонны и идеал Содомский» [18]. В его размышлениях это означало сочетание в женщине внешней привлекательности с внутренней порочностью. Эта же мысль появляется и в романе «Идиот». «Такая красота — сила <...> с этакою красотой можно мир перевернуть!» – произносит Аделаида, впервые увидев Настасью Филипповну. Для князя же в первую очередь встаёт вопрос доброты: «Ах, кабы добра! Все было бы спасено!» [9]. Это говорит о двойственности красоты, которая может служить двум разным силам: и добру, и злу; которая способна спасать и способна нести дьявольскую, страшную силу. Рассмотрим её амбивалентность на примере женских персонажей Достоевского.

«В «Преступлении и наказании» встречаем Соню Мармеладову и Дуню Раскольникову. Это противоположности. Кроткая, самоотверженная, смиренная Сонечка подчиняет свою судьбу божьей воле и в любой ситуации выбирает служение ближнему во исполнение евангельских заповедей. Дуня не такая. Гордая и самолюбивая красавица, она, прежде всего, ищет своего пути, глубоко чувствует нанесённую ей обиду, строит свою жизнь по собственному разумению» [3].

Действительно, Соня – воплощение христианского идеала, тогда как Дуня ближе к современному романтическому. Два таких типа женских персонажей можно найти в каждом романе из «пятикнижия» писателя – «кроткий» и «гордый». К первому относится скромная Дарья Шатова из «Бесов»; терпеливая жена Версилова в «Подростке»; юродивая мать Ивана и Алёши Карамазовых. Все они стоят в одном ряду с Соней Мармеладовой, и все они – воплощение истинно русской христианской души. Второй тип – это страстная Лиза Тушина из «Бесов»; Аглая Епанчина и Настасья Филипповна из «Идиота»; Грушенька, Лиза Хохлакова и Катерина Ивановна из «Братьев Карамазовых». Они близки к Дуниной страстности и чувствительности. Оба типа, как правило, подвержены страданиям, однако первый, будучи приближенным к христианскому идеалу, более склонен к смирению с ним и самопожертвованию. Эти два типа, неизменно присутствующих в романах Достоевского, ещё раз подтверждают теорию писателя о дуализме красоты.

КНЯЗЬ ХРИСТОС

Как указывал сам писатель, прототипом главный героя «Идиота» является Иисус Христос. Не случайно в своих заметках к роману Достоевский именует главного персонажа «князем Христом», напоминая себе, что Мышкин должен быть максимально на него похож – человеколюбием, отсутствием гордыни, способностью жертвовать собой ради ближнего, состраданием. Само «явление» князя после долгих лет в горах, вдали от людей, напоминает пришествие Христа в мир алчных собственников, в дьявольски запутанную жизнь людей, предсказанную в апокалипсисе как царство меры: деньги царят над всем, все настаивают на своём праве, на своём эгоизме. Качество всепрощающей доброты проявляется у Мышкина множество раз. Он на практике преподаёт детям уроки деятельного добра, после чего в них пробуждается сострадание и любовь к Мари, в которую когда-то они кидали грязью: «Они, как птички, бились крылышками в её окна и кричали ей каждое утро: «Nous tѓamons, Marie» («Мы тебя любим, Мари»)» [9]. Поэтому «красота», о которой говорит князь и сам писатель, является суммой нравственных качеств «положительно прекрасного человека».

И всё же для Достоевского Христос не может обладать болезнью, ведь он есть воплощение красоты, гармонии и совершенства, а красота, согласно формуле писателя, «присуща всему здоровому, то есть наиболее живущему». Он должен быть воплощением идеала – и телесного, и духовного, но, тем не менее, эпилепсия князя – не недостаток, а, прежде всего, символ мук и страданий, жизненного опыта и готовности взять на себя предназначенный Богом крест и Христовы страдания, что ещё больше подчёркивает связь князя с образом Богочеловека.

В этом вопросе Достоевский является единомышленником Иммануила Канта, говорившего о «нравственном законе внутри нас», о том, что «прекрасное — это символ морального добра». Эту же мысль Достоевский развивает и в других своих произведениях. Если в романе «Идиот» он пишет, что мир спасёт красота, то в «Бесах» логически заключает, что «некрасивость – убьёт» [6].

СТРАДАНИЕ – ПУТЬ К ИДЕАЛУ

Итак, Иисус Христос – прототип «положительно прекрасного человека». Но с Христом его связывают не только моральные качества. Чтобы достичь истинной красоты, необходимы духовные усилия, испытания и страдания. Дорога к катарсису в произведениях Достоевского проходит через ад. Квинтэссенцию мыслей писателя об этом можно найти в «Великом инквизиторе» и в предшествующем разговоре Ивана и Алёши, где Иван со страданием отвергает Бога, если для будущего счастья необходимы слёзы детей. Это самый главный парадокс – добро допускает существование зла и, как следствие, страдания. Достоевский и сам проходил через те же сомнения, но некой чертой стала несостоявшаяся казнь и каторга писателя, после которой от идеализма «Бедных людей» он пришёл к вопросу: «Имею ли право?». Лев Мышкин в своём диалоге, размышляя о жизни и смерти, детально описывает казнь своего знакомого, под которым подразумевается сам писатель. И остаётся только догадываться, какое потрясение пришлось пережить Достоевскому, чтобы прийти к таким выводам и принять просветляющую силу страдания. Свои убеждения на эту тему он передаёт и Мышкину, которые князь высказывает в диалоге с генеральшей о портрете Настасьи Филипповны. На вопрос, за что он любит подобную красоту, Мышкин, будто говоря сам с собой, отвечает: «В этом лице... страдания много...» [9].

Пути выхода, которые ищет Достоевский, заключаются не в том, чтобы избегать страданий, а в том, чтобы, продолжая искать истину, достойно их переносить. Он убеждён, что человек, избравший путь наслаждения, отдаёт свою божественную душу в руки зла. На этом перекрёстке, разрываясь между добром и злом, стоят все персонажи писателя. «Иван Карамазов говорил, что человек всю жизнь обречён выбирать между крестом и петлёй, т.е. между путём Христа и путём Иуды: «Завтра крест, но не виселица. Нет, я не повешусь. Знаешь ли ты, что я никогда не могу лишить себя жизни?» [цит. по 14]. Крест – это уже полученная награда за долгий поиск самого себя, мучительное самопознание. Получив её, не надо больше думать о жизни, но можно полнокровно жить даже в мучениях и бесконечной боли несения своего жизненного креста, «то есть жизнь полюбить прежде смысла…». Петля – это результат работы чистого сознания, подменяющего живое сострадание игрой идей, саму жизнь – смертью» [14].

Метания между добром и злом, между путём Христа и путём Иуды –

причина человеческих страданий, которые являются обязательным атрибутом бытия и в которых, по мнению Достоевского, человек нуждается, потому что страдание и есть причина возникновения сознания. В «Преступлении и наказании» он пишет: «Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца» [11]. «Через испытание позором и болью проходят не только герои, которых автор хочет сбить с котурнов, но и самые любимые: Соня, Мышкин, Хромоножка. Достоевский как бы не верит в подлинность, не прошедшую под линьком, не проверенную страданием. Именно святость сквозь позор, святость юродская выходит у Достоевского непобедимо захватывающей» [16]. «Чтобы убедить читателя в жизненности своих созданий, <…> Достоевский вынужден наделить их слабоумием, туберкулёзом, эпилепсией, истерией… Он взваливает это на них, избавляя от этого нас. Ведь его персонажи – бродячие идеи» [20].

Если гуманистическое определение страдания подталкивает нас к выстраиванию последовательной цепочки: мучение – отчаяние – обречённость – смерть, то у Достоевского эта цепочка выглядит иначе: страдание – смерть – воскресение. Писатель формулирует идейно-эстетическую основу страдания и считает, что без него невозможно достижение идеала. Со страданием Достоевский связывает и любовь. В «Идиоте» читаем: «Лицо это (Настасьи Филипповны) ещё с портрета вызывало из его (князя) сердца целое страдание жалости; это впечатление сострадания и даже страдания за это существо не оставляло никогда его сердца…» [9]. Любовь здесь представлена посредством контекстных синонимов «страдание», «сострадание» и «жалость». Также Мышкин говорит: «Я её не любовью люблю, а жалостью» [9]. Любовь у Достоевского не мыслима без жалости.

В то же время князь глубоко восхищён красотой Настасьи Филипповны. «Удивительно хороша!» – восклицает он после рассматривания её портрета. «Удивительное лицо», — говорит он, — «лицо веселое, а она ведь ужасно страдала, а? Об этом глаза говорят, вот эти две косточки, две точки под глазами, в начале щек. Это гордое лицо, ужасно гордое...» [9]. Действительно, судьба Настасьи Филипповны ужасно трагична. Её пытаются продать, она сжигает себя гордостью и вызывает тщеславие у Гани, сладострастие у Тоцкого и Епанчина, страсть у Рогожина. Она имеет красоту, не принятую миром злобы и вражды – невыносимую красоту, в которой присутствует некий надрыв. Красоту, зовущую к мести за себя, презирающую жалость и вместе с тем просящую о жалости.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Способна ли красота спасти мир? На эту тему можно очень долго размышлять с разных точек зрения. Но опровергнут ли этот путь спасения человечества в романе «Идиот»? Если говорить о красоте по Достоевскому, и эстетической, и нравственной, то ответ будет определённо положительным. Красота способна спасти мир. В творчестве Достоевского она многогранна; эстетическое и нравственное мировоззрение писателя всегда находилось в непрерывном движении: от дуальности прекрасного он пришёл к определению красоты как идеала духовного развития человечества по Христу. Это христианский аскетизм, христоподобность и образ Мадонны. Это союз трёх «шиллеровских» качеств, восходящий к ещё древнегреческому понятию калокагатии. Это падение человека и его спасение, ведущее к идеалу, и достижение этого идеала через страдания. Это красота и абсолютная чистота детской души, нетронутой превратностями судьбы и злыми страстями общества. Это образ «положительно прекрасного человека», который воплощает в себе Лев Мышкин. Сумма нравственных качеств такого человека является той красотой, о которой говорил сам князь.

Красота Достоевского неразрывно связана со страданием, без которого невозможно достижение идеала. В романе «Идиот» страдание, жалость и сострадание неразрывно связаны с любовью: любовью князя к Настасье Филипповне. Достоевский связывает этих двух персонажей неразрывной нитью. Красота чистой души Мышкина стремится восстановить Настасью Филипповну, создать «образ чистой красоты». Созерцание её красоты рождало в князе веру в силу красоты, в её созидательный характер, в то, что она способна спасти мир. Он потому-то и служил красоте, что она для него — божественная концентрация жизни, её нравственный стимул. Вот из чего рождается стремление защитить красоту от грязи и унижений, вот отчего налицо безусловное служение ей.

Хотя «положительно-прекрасный человек» и оказался бессильным в спасении красоты Настасьи Филипповны из демонического плена, в жизни почти каждого персонажа романа и в жизни читателя он сыграл благотворную роль. Он выполнил спасительную миссию, пожертвовав собой и погрузившись в безмолвие. Если Христос искупил грехи человечества, то и Мышкин, не погибает. Таким образом, именно духовная красота человека, подобная красоте души князя Мышкина, — единственная сила, способная спасти человечество в жестоком мире, указать другим путь истинного идеала. Мышкинский путь спасения человечества нельзя назвать опровергнутым, несмотря на трагическую судьбу красоты.

Итак, на ключевой вопрос моей курсовой работы: «Способна ли красота спасти человечество?» можно ответить цитатой самого Достоевского: «Красота присуща всему здоровому... Она есть гармония, в ней залог успокоения; она воплощает человеку и человечеству идеалы. Если в народе сохраняется идеал красоты и потребность её, значит, есть и потребность здоровья, нормы... тем самым гарантировано и высшее развитие этого народа» [12].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Богданов, Н.А. Священная болезнь князя Мышкина - morbus sacer Федора Достоевского / Сборник работ отечественных и зарубежных ученых под ред. Т.А. Касаткиной. – Москва, 2001. – 340 стр.

2. Богданова, О.А. «Образ чистой красоты» в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». – Знание. Понимание. Умение. – 2007. – №2. – С. 101-104.

3. Богданова, О.А. Спасёт ли мир красота? Проблема красоты и женские характеры в романном творчестве Ф.М. Достоевского / Новый филологический вестник. – 2013. – № 4. – С. 74-93.

4. Богословие красоты / под ред. А. Бодрова и М. Толстолуженко. – Москва: ББИ, 2013. – 228 с.

5. Достоевская, А.Г. Воспоминания. – Москва: Бослен, 2015. – 768 с.

6. Достоевский, Ф.М. Бесы. – Москва: АСТ, 2008. 603 с.

7. Достоевский, Ф.М. Дневник писателя. – Санкт-Петербург: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014. – 464 с.

8. Достоевский, Ф.М. Зимние заметки о летних впечатлениях. – Москва: Рипол Классик, 2005. – 54 с.

9. Достоевский, Ф.М. Идиот. – Москва: АСТ, 2011. – 670 с.

10. Достоевский, Ф.М. Подросток. – Москва: АСТ, 2005. – 560 с.

11. Достоевский, Ф.М. Преступление и наказание. – 3-е изд. – Москва: Детская литература, 1981. – 400 с.

12. Достоевский, Ф.М. Собрание сочинений в 15 томах. – Санкт-Петербург: Ленинград «Наука», 1993. – Т.11: Публицистика 1860-х годов. – 385 с.

13. Достоевский, Ф.М. Собрание сочинений в 15 томах. – Санкт-Петербург: Ленинград «Наука», 1996. – Т. 15: Письма. 1834–1881. – 864 с.

14. Климова, С.М. Страдание у Достоевского: Сознание и жизнь. – Вестник РГГУ. Серия Философия. – 2008. – №7. – С. 186-197.

15. Новый завет. Евангелие от Иоанна. – Санкт-Петербург: Вита Нова, 2015. – 304 с.

16. Померанц, Г. С. Открытость бездне. Встречи с Достоевским. – Москва: Центр гуманитарных инициатив, 2013. – 416 с.

17. Пушкин, А.С. Полное собрание сочинений в 10 томах. – 4-е. изд. – Санкт-Петербург: Наука, 1977. – Т.2: Стихотворения 1823–1836. – 496 с.

18. Романов, Ю.А. Феномен красоты в интерпретации Дмитрия Карамазова / Достоевский и современность. – Материалы XXIV Международных Старорусских чтений 2009 года. – Великий Новгород. – 2010. – 442 с.

19. Суворин, А.С. Дневник. – Москва: Новости, 1992. – 526 с.

20. Труайя, А. Фёдор Достоевский. – Санкт-Петербург: Амфора, 2015. – 384 с.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Ганс Гольбейн Младший. «Мёртвый Христос в гробу».

1521 – 1522 гг. 30,5 x 200 см. Холст, масло.

Художественный музей, Базель, Швейцария.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

Рафаэль. «Сикстинская Мадонна».

1513 – 1514 гг. 265 x 196 см. Холст, масло.

Галерея старых мастеров, Дрезден, Германия.

мышкинский путь спасения человечества?»