Способы совершения уклонению от уплаты таможенных платежей

 

Известно, что способы реализации объективной стороны преступлений, направ­ленных на уклонение от уплаты фискальных платежей, отнесены к категории факуль­тативных признаков как не имеющих квалифицирующего значения. Однако же доказа­тельственное и превентивное значение накопленных в правоприменительной практике знаний о многообразии способов совершения подобных деяний трудно переоценить.

Следует отметить и то, что такие преступления отличаются высокой степенью латентности ввиду объективных трудностей их выявления и расследования.

Очевидно, что изучению именно факультативных признаков объективной сторо­ны преступления, к которым в известных случаях относят и способ совершения пре­ступления, уделяется недостаточное внимание аналитиков ввиду отсутствия у подоб­ных признаков квалифицирующего потенциала, а их распознание нередко связано с вынужденной необходимостью процессуального документирования результатов пред­варительного расследования.

Представляется, что подобный подход только усиливает проблему разобщенности уголовного права и криминалистики, нередко обсуждаемую в профессиональном со­обществе.

При этом в результате ряда криминологических исследований было установлено, что примерно в 92% случаев приготовление к анализируемой группе преступлений бы­ло связано с обдумыванием и детализацией возможных способов их совершения. Иные же приготовительные действия заключались в приискании соучастников, подборе средств, а также выборе места и времени реализации криминальных намерений. Однако подобные докриминальные мероприятия имели место только лишь в 8% выявленных преступлений. Представляется, что подобное сопоставление будет еще разительнее в отношении так называемых «интеллектуальных» преступлений, к которым, без со­мнения, можно отнести и деяния, предусмотренные ст. 194 УК РФ[8]. Следует обратить внимание еще и на то, что, согласно экспертному опросу, наиболее опытные адвокаты, практикующие в сфере оказания юридической помощи подозреваемым и обвиняемым в совершении экономических преступлений, среди ос­новных проблем современной правоохранительной системы указывают на недостаток профессионалов, способных разобраться в деталях и тонкостях юридической квалифи­кации таких преступлений, это же впоследствии отражается и на результатах право­применительной деятельности по соответствующей категории уголовных дел в целом.

Можно ли сомневаться в том, насколько важно и одновременно трудно развить в начинающем оперуполномоченном или следователе способность моделирования воз­можных вариантов совершения экономических преступлений и тем более при отсут­ствии у данных сотрудников специальных познаний и соответствующего опыта в сфере экономической деятельности? Кстати, то же самое можно сказать и о преступлениях в сфере компьютерной информации и иных криминальных деяниях, выявление, рассле­дование и раскрытие которых требует кроме юридической еще и дополнительной спе­циальной квалификации. Вероятно, что именно эта проблема сегодня представляет особую актуальность и для сферы профессионального юридического образования, и для сложившейся системы подбора специалистов, включая пересмотр некоторых квалификационных подходов и требований к претендентам на замещение соответствующих должностей. Оппоненты подобной точки зрения могут возразить, апеллируя к тому, что для решения подобных задач в правоохранительной системе функционируют экспертно-криминалистические центры, лаборатории и т. п.

Однако те профессионалы, которые непосредственно занимаются оперативной, следственной и судебной практикой, знают, что процессуальные возможности в при­влечении экспертов весьма ограничены, особенно когда речь идет о так называемой допроцессуальной деятельности, то есть предупреждении и выявлении таких преступ­лений. Да и квалификация самих экспертов не всегда отвечает насущным запросам правоохранительной системы. В подобных обстоятельствах уместен традиционный во­прос: что делать? Не секрет, что многие из ранее апробированных и активно используемых в преж­ние времена методик изучения способов совершения преступлений сегодня неоправ­данно забыты либо без достаточных на то оснований признаны неэффективными. Например, в настоящее время практически не используется метод включенного наблю­дения, то есть изучение криминогенных явлений как бы изнутри самой системы, со­здающей криминальные опасности.

Вторым достаточно эффективным, с точки зрения познания способов совершения преступлений, по нашему мнению, является моделирующий эксперимент. Здесь необ­ходимо напомнить и о так называемых ролевых играх в процессе подготовки специали­стов для правоохранительных органов, где каждому из обучаемых может быть отведена конкретная роль (следователя, государственного обвинителя, защитника, обвиняемого и т. д.).

Суть этих методов заключается в развитии навыков моделировать конкретные оперативные, следственные и даже криминальные ситуации.

С развитием глобальной сети Интернет особое внимание следует уделять уста­новлению контактов и последующему общению в электронно-информационном про­странстве (специализированных чатах, блогах, веб-сайтах, информационных порталах, на которых проводятся так называемые профессиональные форумы). Исследователь­ский опыт свидетельствует о том, что именно эти ресурсы часто содержат эмпириче­скую информацию о разнообразных способах совершения преступлений, и в том числе о преступлениях в сфере экономической деятельности[9]. Среди способов, позволяющих обеспечить недостоверное декларирование при экспорте круглого леса, особый интерес вызвали способы, связанные с так называемой пересортицей экспортной древесины, а также используемые правоохранительными ор­ганами методы выявления подобных деяний.

При экспертном опросе специалистов, в том числе и из института лесного хозяй­ства, а также иных специализированных учреждений, которые привлекались таможен­ными органами к проведению лесотоварной экспертизы, было установлено, что близ­кие родственники некоторых из экспертов, являясь участниками внешнеэкономической деятельности, не только сами принимали активное участие в экспорте древесины, но и находились в поле зрения правоохранительных органов как недостоверные декларанты. Однако это в большей степени относится к вопросу о коррупционных рисках и проти­водействии правоохранительной деятельности, направленной на выявление таможен­ных преступлений. Наряду с этим были исследованы и случаи завышения таможенной стоимости то­варов экспортером, что позволяло увеличивать суммы возвращаемого налога на добав­ленную стоимость участникам внешнеэкономической деятельности. Однако уже сего­дня подобные деяния можно квалифицировать как экономическое мошенничество, предусмотренное ст. 159.2 УК РФ. Следует признать, что декриминализация товарной контрабанды поставила след­ственные подразделения, к ведению которых, собственно, и относится расследование таможенных преступлений, в весьма затруднительное положение. Это обусловлено прежде всего тем, что ранее сложившаяся следственная практика в большинстве случа­ев связывала уголовную ответственность за преступления, предусмотренные ст. 194 УК РФ, с действующей в тот период, до внесения изменений в уголовное законодатель­ство России от 7 декабря 2011 г., ст. 188 УК РФ. И это вполне естественно, так как при­влечение к уголовной ответственности за собственно товарную контрабанду не вызы­вало сложностей. Дело в том, что состав преступления, предусмотренный ст. 188 УК РФ, имел весьма удачную законодательную конструкцию, что во многом препятствова­ло появлению нормативно-правовых пробелов, образовавшихся вследствие декримина­лизации упомянутой нормы. Во-первых, в этом составе преступления, в отличие от предусмотренного ст. 194 УК РФ, были достаточно четко определены признаки объек­тивной стороны преступления, включая и обобщенную версию возможных способов его совершения: «перемещение товара с сокрытием от таможенного контроля, помимо таможенного контроля, с обманным использованием документов, с обманным исполь­зованием средств таможенной идентификации, с недекларированием или недостовер­ным декларированием». Это же давало и известные преимущества в правопримени­тельной деятельности, исключая возможности произвольного толкования указанной нормы, правильно определяя вектор квалификации подобных преступлений, а следова­тельно, и процесс доказывания по данным категориям уголовных дел. Во-вторых, со­став преступления, предусмотренный ст. 188 УК РФ, в отличие от состава ст. 194 УК РФ, был сконструирован как формальный, что также существенно упрощало задачу выявления оснований для возбуждения уголовного преследования в случаях нарушения установленных правил внешнеэкономической деятельности. И, в-третьих, субъект пре­ступления ст. 188 УК РФ был общим, в отличие от предусмотренного ст. 194 УК РФ, где субъектом уклонения от уплаты таможенных платежей может признаваться только то лицо, в обязанности которого входила уплата таможенных платежей.

Ввиду указанных обстоятельств, норма ст. 194 УК РФ значительно эффективнее использовалась правоприменителем при «поддержке» ныне декриминализованной ст. 188 УК РФ.

Вполне уместно сегодня вспомнить и о мотивах, которые побудили законодателя отказаться от уголовного преследования за контрабанду предметов, гражданский обо­рот которых не ограничен. Развернувшаяся по этому поводу в юридическом сообществе дискуссия, по сути, сводилась к двум основным во­просам. Соответствует ли указанное деяние в сложившейся экономической ситуации признаку общественной опасности и не вредит ли наличие уголовной ответственности за «товарную» контрабанду развитию внешнеэкономической деятельности? Кроме то­го, некоторые из аналитиков сходились во мнении о нарушении принципа недопусти­мости двойной ответственности за одно и то же деяние. Однако обоснованность по­следней из обсуждаемых проблем вызывает большие сомнения, так как ссылки на то, что деяния, образующие объективную сторону ныне декриминализованной контрабан­ды, например недекларирование или недостоверное декларирование, сокрытие от та­моженного контроля и т. д., являются способами совершения преступлений, предусмот­ренных ст. 194 УК РФ, недостаточно аргументированы, а стало быть, юридически не­корректны. Представляется, что практику соединения в общую квалифицирующую формулу составов преступлений, предусмотренных ст. 188 и 194 УК РФ, можно рас­сматривать как классический пример идеальной совокупности деяний.

Рассуждая же об экономической целесообразности декриминализации «товарной» контрабанды, можно предположить, что сегодня этот состав преступления мог бы су­щественно усилить систему антисанкционных мер, направленных на защиту отече­ственного производителя от несанкционированного ввоза продукции стран-импортеров, находящихся под так называемыми ввозными санкциями. И, напротив, эти же меры могли бы способствовать эффективности экспортного регулирования, включая финансовый сектор экономики России. Уместно отметить и то, что уголовная ответ­ственность за «товарную» контрабанду сегодня применяется во многих странах с высо­кими показателями экономического развития (Бразилия, Индия, Китай и др.), что не снижает их инвестиционной привлекательности. Однако можно предположить, что в ряде случаев эта уголовно-правовая мера используется как средство защиты экономи­ческих интересов. Так, например, из смысла ст. 154 и 155 УК КНР следует, что уголов­ной ответственности подлежат не только те, кто осуществил контрабандный ввоз то­варно-материальных ценностей на территорию Китая, но и те, кто реализует эти пред­меты на внутреннем рынке без специального таможенного разрешения. Таким образом китайский законодатель при помощи уголовно-правовых средств защищает внутренний рынок от незаконного импорта товаров, находящихся в свободном рыночном обороте[10].

Следует признать, что имеющая место уголовно-правовая реальность в сфере противодействия «товарной» контрабанде весьма противоречива. Об этом свидетель­ствуют многочисленные отзыва экспертов, представляющих предпринимательское и юридическое сообщества. На наш взгляд, выход из сложившейся ситуации, обуслов­ленной известными трудностями в привлечении к уголовной ответственности за со­вершение преступлений, предусмотренных ст. 194 УК РФ, заключается в комплексном подходе к решению возникших проблем, эффективное преодоление которых во многом зависит от моделирования, обобщения и систематизации возможных способов совер­шения подобных преступлений, что, в свою очередь, позволит продолжить работу над частными методами их выявления и расследования.

Кроме того, сегодня все чаще высказывается мнение о целесообразности перевода указанных правоотношений из уголовной в гражданско-правовую сферу, что представ­ляется весьма спорным и недостаточно обоснованным ввиду их общественной опасно­сти.

 

2.2. Дискуссионные вопросы уголовно-правовой квалификации уклонения от уплаты таможенных платежей в контексте соотношения уголовного и таможенного права

В настоящее время при квалификации преступлений в сфере внешнеэкономической деятельности (ВЭД) наблюдается некая «правовая демонизация» источников таможенного права, в результате которой многие положения ТК ТС и ФЗ «О таможенном регулиро­вании в Российской Федерации» механически переносятся в сферу уголовно-пра­вовой оценки деяний и уголовного судопроизводства. При этом зачастую право­применители не учитывают то обстоятельство, что указанные источники норм та­моженного права имеют совершенно отличное от УК РФ предназначение и иной предмет правового регулирования (ч. 1 ст. 1 ТК ТС, ст. 1 и 2 ФЗ «О таможен­ном регулировании в Российской Федерации»), что, регулируя порядок исполне­ния финансовых обязательств участников ВЭД перед государством, они создали механизм обеспечения их финансовой ответственности, который не может быть отождествлен с механизмом уголовной ответственности, основания и меры ко­торой определяются исключительно УК РФ.

Таким образом, по нашему убежде­нию, несмотря на бланкетный характер диспозиции ч. 1 ст. 194 УК РФ, обраще­ние к таможенному законодательству требуется лишь тогда, когда это необходимо для уяснения тех признаков состава преступления, которые официально отнесе­ны к предмету именно таможенного регулирования (например, понятие и виды таможенных платежей (ст. 70 ТК ТС) как необходимая характеристика предме­та преступного посягательства; круг плательщиков таможенных пошлин, нало­гов (ст. 79 ТК ТС) как необходимая юридическая предпосылка для определения субъекта преступления и др.), однако описание самого преступного деяния - это всегда исключительная прерогатива УК РФ[11].

Безусловно, для правильной квалификации уклонения от уплаты таможенных платежей, как и любого другого преступления, необходимо руководствоваться и другими не менее важными принципами уголовного права. Однако, по нашему мнению, именно отступления от принципа законности в ее узком уголовно-право­вом понимании и принципа вины стали массовым явлением в современной прак­тике квалификации деяний по ст. 194 УК РФ.

Многие авторы отмечают, что в российском законодательстве не уточняется, что понимается под уклонением от уплаты таможенных платежей, и потому пра­воприменитель самостоятельно устанавливает, является ли таковым конкретное деяние В связи с этим хотелось бы отметить следующее:

считать фактическую неуплату налогов (сборов) в срок, установленный налого­вым законодательством» .

2. Как было показано выше, несмотря на все сложности, уяснить содержание терминологического словосочетания «уклонение от уплаты таможенных плате­жей» можно и без его официального толкования. Представляется, что недоволь­ство правоприменителя вызывает не столько отсутствие соответствующего опре­деления в УК РФ или иных законах, сколько отсутствие указаний в диспозиции ч. 1 ст. 194 УК РФ на криминализирующие данное деяние способы его соверше­ния[12].

Для сравнения можно обратиться к диспозициям ст. 198 и 199 УК РФ о схо­жих по своей юридической природе налоговых преступлениях, в которых зако­нодатель, в отличие от ст. 194 УК РФ, не ограничился указанием на общественно опасное деяние - «уклонение от уплаты налогов», а указал конкретные способы его совершения, имеющие уголовно-правовое значение и сужающие юридиче­ское значение термина «уклонение» только до применения перечисленных аль­тернативных способов:

1) непредставление налоговой декларации или иных до­кументов, представление которых в соответствии с законодательством РФ о на­логах и сборах является обязательным;

2) включение в налоговую декларацию или такие документы заведомо ложных сведений. Безусловно, дополнение ст. 194 УК РФ конкретными способами совершения уклонения от уплаты таможенных органов избавило бы правоприменителя от самостоятельного поиска ответа на во­прос: является ли конкретный факт неуплаты или занижения таможенных пла­тежей уголовно-противоправным или нет?

Однако при действующей редакции ст. 194 УК РФ следует исходить из правила, что, раз законодатель не уточнил спо­собы совершения данного преступления, значит, любой из них охватывается его объективной стороной. Между тем нельзя не признать, что существующая диспо­зиция ч. 1 ст. 194 УК РФ в силу ее неконкретности способствовала формирова­нию и распространению взглядов некоторых представителей юридической науки и судебно-следственной практики, основанных на неоправданно широком толко­вании выражения «уклонение от уплаты таможенных платежей» вплоть до полно­го его отождествления с «незаконным перемещением товаров через таможенную границу», декриминализированным в связи с исключением ст. 188 УК РФ после вступления в действие Федерального закона от 07.12.2011 № 420-ФЗ «О внесе­нии изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законо­дательные акты Российской Федерации» .

Как и любое другое преступление, объективная сторона которого выражается в уклонении от исполнения той или иной юридической обязанности (например, ст. 157, 198, 199, 314, 328 УК РФ и др.), уклонение от уплаты таможенных пла­тежей является длящимся преступным бездействием, совершение которого мо­жет быть сопряжено и с отдельными действиями, направленными на обеспече­ние возможности совершения самого преступного бездействия или на его сокры­тие.

Специфика преступления, предус­мотренного ст. 194 УК РФ, состоит в том, что помимо указанных общих основа­ний прекращения совершения длящегося преступного деяния ему присущи спе­циальные основания, предусмотренные п. 2 ст. 80 ТК ТС, представленные как случаи прекращения на законных основаниях обязанности по уплате таможен­ных пошлин, налогов. Некоторые из указанных в п. 2 ст. 80 ТК ТС случаев, как нам представляется, исключают преступность деяния, другие могут оценивать­ся как проявления деятельного раскаяния или изменения обстановки. Приведен­ные положения об особенностях времени совершения длящихся преступных дея­ний важно учитывать при решении вопроса о возможности применения актов ам­нистии к лицам, подозреваемым или обвиняемым в совершении преступлений, предусмотренных ст. 194 УК РФ, ибо если совершение рассматриваемого дляще­гося преступного бездействия не было прекращено до издания акта амнистии, ви­новное лицо не подлежит освобождению от уголовной ответственности по дан­ному основанию. Однако оконченным преступлением уклонение от уплаты та­моженных платежей как длящееся преступление признается в любой момент его совершения после начала совершения преступного бездействия, воплотившегося в виде полной или частичной неуплаты таможенных платежей[13].

В свете сказанного особое значение для правильной квалификации преступле­ний по ст. 194 УК РФ приобретают такие хронологические характеристики рас­сматриваемого деяния, как: момент возникновения юридической обязанности уплатить таможенные платежи; период (срок), в течение которого указанная юридическая обязанность мо­жет и должна быть исполнена; предельный срок или момент окончания периода времени, отведенного на исполнение указанной юридической обязанности, по истечении которого возмож­на констатация юридического факта полной или частичной неуплаты таможен­ных платежей.

Опираясь на здравый юридический смысл и общепринятые представления об основаниях юридической ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей, вытекающих из закона или договора, можно утверж­дать, что наличие только первых двух из указанных трех временных характери­стик деяния делает невозможной квалификацию совершенных в это время дей­ствий (бездействия) как оконченного преступления по ст. 194 УК РФ. При этом на данных этапах развития преступного умысла виновного лица при наличии об­стоятельств, предусмотренных ст. 30 УК РФ, нельзя исключать возможность ква­лификации содеянного как приготовление к уклонению от уплаты таможенных платежей (но только по ч. 3 или 4 ст. 194 УК РФ) или покушение на уклонение от уплаты таможенных платежей, если при этом преступление не было доведе­но до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам (например, руково­дитель организации с целью уклонения от уплаты таможенных платежей в осо­бо крупном размере дал указание подчиненным работникам фальсифицировать внешнеторговую документацию и заявить в таможенной декларации ложные све­дения о ввозимых товарах, однако один из работников организации обратился с заявлением о готовящемся преступлении в правоохранительные органы). Таким образом, как оконченное преступление уклонение от уплаты таможенных плате­жей может быть квалифицировано, по нашему мнению, лишь при наличии тре­тьей временной характеристики рассматриваемого деяния, т. е. по истечении пре­дельного периода времени или после наступления какого-либо юридически зна­чимого события, с которыми закон связывает окончание срока, необходимого и достаточного для исполнения соответствующей юридической обязанности пла­тельщика таможенных пошлин и налогов.

Однако именно третья хронологическая характеристика рассматриваемого преступного деяния либо игнорируется отдельными правоприменителями и под­меняется моментом возникновения обязанности уплатить таможенные платежи (к чему, собственно, и подталкивают отдельные положения ТК ТС), либо ее уста­новление вызывает серьезные затруднения, связанные, как нам кажется, со слож­ным характером и несовершенством действующего таможенного законодатель­ства, нестыковкой его положений со многими институтами и отдельными норма­ми уголовного права. Например, согласно п. 1 ст. 81 ТК ТС обязанность по уплате ввозных и вывозных таможенных пошлин и налогов при незаконном перемеще­нии товаров через таможенную границу возникает соответственно при ввозе това­ров на таможенную территорию Таможенного союза или при вывозе товаров Та­моженного союза с таможенной территории. Однако в соответствии с ч. 1 п. 4 ст. 81 ТК ТС сроком уплаты таможенных платежей при незаконном перемещении това­ров через таможенную границу, по общему правилу, считается день пересечения товарами таможенной границы. Поскольку пересечение таможенной границы ох­ватывается понятием ввоза и вывоза товаров (подп. 3 и 4 п. 1 ст. 4 ТК ТС), сложи­лась юридически странная и алогичная ситуация, при которой момент возникно­вения обязанности уплаты таможенных платежей и срок исполнения этой обязан­ности совпали во времени, что могло бы быть нормальным явлением в условиях действия принципа объективного вменения, и что стало органичной частью соз­данной ТК ТС правовой конструкции механизма обеспечения финансовых инте­ресов государств-участников Таможенного союза путем взыскания с участников ВЭД неуплаченных платежей в максимально возможных размерах через систе­му требований, независимо от направленности умысла виновного лица (п. 5 ст. 81 ТК ТС), но что совершенно не вписывается в уголовно-правовую доктрину о ви­не, ее значении, содержании, формах и видах, нашедшую официальное выражение в положениях ст. 5, 24-28 УК РФ[14].

На основании изложенного и отдавая безусловный приоритет уголовному за­кону над другим отраслевым законодательством в вопросах определения основа­ний и мер уголовной ответственности, мы приходим к следующему выводу: в ус­ловиях действующего таможенного права незаконное перемещение товаров че­рез таможенную границу, не связанное с недостоверным декларированием, не может быть квалифицировано как преступное уклонение от уплаты таможен­ных платежей (ст. 194 УК РФ) ввиду объективной невозможности виновного от­ношения субъекта данного деяния к неисполнению соответствующей юридиче­ской обязанности. Однако, если факт такого незаконного перемещения товаров через таможенную границу (без недостоверного декларирования) впоследствии был выявлен таможенным или иным уполномоченным органом, установлен и удостоверен соответствующим образом (например, при производстве по делу о соответствующем административном правонарушении в области таможенного дела), и на этом основании таможенным органом собственнику товара или ино­му ответственному лицу будет направлено требование об уплате причитающих­ся сумм таможенных пошлин и налогов, у лица появляется объективная возмож­ность исполнения данной юридической обязанности в установленный таможен­ным органом срок, а значит, и возможность возникновения и реализации умысла на уклонение от уплаты таможенных платежей. При этом объективная сторона уклонения от уплаты таможенных платежей в последнем случае будет выражать­ся именно в неисполнении законного требования таможенного органа об уплате таможенных пошлин и налогов, а не в незаконном перемещении товаров через та­моженную границу (например, вне пунктов пропуска и др.). Аналогичные пробле­мы, связанные со сложностями в определении момента возникновения обязан­ности уплатить таможенные платежи и срока ее исполнения, вытекающие из по­ложений ТК ТС, имеют место и в других случаях, когда по смыслу таможенного законодательства срок уплаты платежей возникает и истекает одновременно (на­пример, ст. 161 ТК ТС и др.).

 

 

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: