Глава 26. Суббота 31 октября вечер и ночь. Реверс.
Разумеется, я рискнула. Привела все в порядок, накрыла на стол и села в угол, где до того, как я стала делать в "берлоге" Снейпа регулярную уборку, было больше всего пыли. Он вер-нулся нескоро, мокрый и несчастный. Я даже немного пожалела, что не пошла на это свидание. Но в конце концов, мы же договаривались. Я дыша через раз наблюдала как он читает, уходит переодеваться (тут я очень пожалела, что мне из моего угла не видна спальня), как развора-чивает подарок... Когда он задремал, лицо у него стало таким... мягким, что я не сдержалась. Я неслышно (спасибо Гермионе) приблизилась и самыми кончиками пальцев, чтоб он не дай Бог не проснулся, коснулась его щеки. Он и не проснулся, просто потянулся ко мне. Пришлось спасаться бегством за спинку кресла. Чуть-чуть подождала. Нет, не проснулся. Я провела ла-донью по мягким черным волосам. Могу гордиться, моими стараниями.
- Ты была права, шампунь изменил их, - бормочет он во сне. Я тихонько смеюсь.
- Конечно я была права, милый, - шепчу я ему. - Мы, женщины, такие.
По-прежнему не просыпаясь он стал заводить левую руку назад, и вдруг вскрикнул и схватился за нее другой рукой. Я с глухим криком отскочила в угол, мгновенно поняв, что это значит. Снейп проснулся, вскочил и побежал в спальню. Оттуда он вернулся мрач-но-собранный с какой-то одеждой в руках. Плащ пожирателя, поняла я. Он тихо застонал сквозь зубы, потом вдруг бросил все это под ноги и взял в руки плед. Найдя вышитый угол он осторожно зажал его между ладонями. Лицо его было предельно сосредоточенно, когда он держал плед в руках. Он забирает энергию, - поняла я. Не вполне соображая, что делаю, я подошла с другой стороны кресла и осторожно, чтоб плед не шевелился, положила на него свою ладонь. "Пожалуйста, пусть у него будут силы, Господи! Помоги ему. Ты знаешь, как редко я тебя прошу, Боже!" - взмолилась я, надеясь, что он сможет забрать не только ту энергию, что я вложила в работу, но и ту, что хотела дать ему сейчас. Через пару минут он отпустил свой край, подхватил свою форму и выбежал из комнаты. Я подошла к камину.
- Кухня! - твердо заявила я кидая щепоть дымолетного порошка в камин. - Добби, иди сюда.
Домовик немедленно появился.
- Добби, немедленно, сразу передай Гермионе, что профессор был вынужден покинуть Хогвартс. Пусть идет сюда, мне надо с ней поговорить. Где бы она ни была, пусть идет сюда немедленно.
- Добби все понял, мисс Гермиона сейчас будет здесь.
Домовик тут же сгинул. Через пять минут в коридоре появилась Гермиона. Я втянула ее в комнату, еще не хватало, чтоб нас слизеринцы заметили.
- Герми, его вызвали. Сообщи МакГонагалл и кому там еще надо. Я не уйду, пока он не вернется. Если что, то по крайней мере будет кому позвать на помощь.
- Ясно. Я пошла, - она уже схватилась за ручку. Я еле успела ее удержать.
- Погоди! - прошипела я. - Сперва проверь, нет ли кого-нибудь в коридоре?
Она что-то пробормотала и дверь с нашей стороны стала прозрачной. Осмотрев коридор Герми вернула дверь в прежнее состояние и выскользнула в коридор, а я расчетливо попыта-лась заплакать. Фигу!
Мои отношения со стрессом были похожи на отношения гонщика со своим автомобилем. Я им управляла. Иными словами мне повезло с организмом. В стрессовой ситуации я всегда действовала с абсолютным хладнокровием. Только потом, когда все заканчивалось, опасность оставалась далеко позади, я задним числом осознавала, ЧТО могло случиться. Вот тут-то и случалась истерика со слезами, трясущимися пальцами и подкашивающимися ногами. До обморока пока дело не доходило, но я подозревала, что просто до сих пор самым опасным в моей жизни являлось собственноручное снятие кошки с верхушки двенадцатиметровой елки, а это приключение не тянуло на обморок. Сейчас стрессовая ситуация только началась, мне предстояла самая страшная пытка, которую только можно было выдумать - пытка ожиданием. Когда он вернется и вернется ли? Я не могла ничего сделать, ничем помочь, ни на что повлиять. Я могла только ждать и молиться. Я пробовала плакать, в расчете на то, что когда мои действия будут необходимы, я буду не такой взвинченной. Нет. Пыталась читать, чтобы отвлечь разум от прокручивания порожденных воображением кошмаров. Нет. Я могла только ходить из угла в угол, если садилась, то немедленно начинала стучать ногой об пол и барабанить пальцами по столу. Вязания у меня с собой не было, но я знаю, вязать я бы тоже не смогла. Это были самые длинные два часа в моей жизни. Когда за дверью раздались медленные шаркающие шаги, у меня свалился с души огромный валун. По крайней мере он жив. Это уже хорошо. Дверь от-крылась, черная фигура в длинном балахоне рухнула лицом вниз, так и не переступив порог.
Я подняла его под мышки и втащила в комнату. Господи, до чего же он мокрый и грязный, сколько раз он падал, пока добрел до замка? Мой организм проявил себя во всей красе. Ни-каких слез и нервов. Я перевернула его на спину и стащила верхнюю одежду. Брюки в чем-то липком, я потерла ткань пальцами и посмотрела. Кровь. Вот черт! Я скрипнула зубами. Оп-ределенно мой счет к Тому Риддлу резко вырос. Очень захотелось сделать ему что-нибудь нехорошее. Как он смеет поднимать руку на моего любимого человека?!
- Все будет хорошо, Северус, милый. Все будет хорошо, потерпи еще чуть-чуть.
Несмотря на обморок Снейп был напряжен до предела, а уж нога... Я спокойно взяла на буфете ножик и ничтоже сумняшеся разрезала брючину по всей длине. Принесла из ванной воду, я уже привыкла к магическому водопроводу. Когда я смыла кровь, то обнаружила на бедре большую рваную рану. Кровь все еще текла довольно обильно, но до артериального кровотечения было далеко. Он застонал, я погладила его по щеке.
- Подожди чуть-чуть, Северус. Я сейчас приведу помощь. Все будет хорошо, солнышко.
Вызвала Добби, пусть оповестит Гермиону, позовет мадам Помфри, МакГонагалл...
Потом я свела руками края раны, чтоб хотя бы приостановить кровотечение. Я бормотала что-то успокаивающее, хотя он вряд ли меня слышал. Через несколько минут в коридоре по-слышались голоса. Мне пора было отойти в сторону, обо мне не должно было знать больше людей, чем знало сейчас. Закутавшись в плащ я снова встала в угол, чтоб на меня никто не наткнулся. В комнату вошли МакГонагалл, Помфри и Гермиона. Они быстро наколдовали носилки и левитируя их перед собой, понесли Снейпа в больничное крыло. Я пошла за ними, я должна была видеть, что с ним будет. Заклинание тихих шагов было все еще действенным. Гермиона приотстала от других и поравнялась со мной.
- Ты тут? - одними губами спросила она. Я пожала ей руку.
- Помфри что-то может заподозрить, - прошептала она. - Ты бы хоть создала видимость, что он сам себе пытался помощь оказать.
- Извини, мне было немного не до этого, - так же шепотом огрызнулась я. - Ты уже слышала диагноз?
- Последствия Круцио и рваная рана на ноге. Мадам Помфри говорит это какое-то странное проклятие. Она его не знает. Действует как режущее, но создает не резаную, а рваную рану. Может быть из-за этого шрам останется, а так она все залечит. Не волнуйся.
- А долго он будет без сознания?
- Не знаю. Они говорят, он много крови потерял. Но ему дадут крововосстанавливающее зелье и все будет хорошо.
- Как думаешь, я могу остаться там на какое-то время?
- Можешь. Дай-ка я чары тихих шагов подновлю.
Она пробормотала заклинания.
- Учителя когда болеют, лежат отдельно от учеников, так что вряд ли кто поймет. И по-том... это же Снейп.
- И что?
- Мадам Помфри - медиковедьма. Она и Волдеморту окажет помощь, если он заболеет. Но теплых чувств он при этом не дождется. Ты понимаешь, что я имею в виду?
- Что она не будет заходить к Снейпу чаще сугубо необходимого?
- Вот именно. Ты уж прости, но ты во всем замке единственная, кто доверяет Снейпу в том же объеме, что покойный директор. Если не больше, - Гермиона вздохнула.
- Ты тоже?
- Тоже. Прости, есть вещи, через которые очень трудно переступить.
- Интересно, что же он должен сделать, чтоб заслужить прощение? Неужели умереть?
Она пожала плечами.
- Что же это за добро такое, которое не умеет прощать?! - шепотом выкрикнула я. - Знаешь, я читала, что маги не совсем христиане.
Гермиона кивнула, подтверждая мою информацию.
- Так вот, я совсем не христианка, у меня много претензий к любой из христианских конфессий. Но в Библии есть одна идея, которую волшебникам, да и вообще всем людям, стоило бы принять к сведению. Один раскаявшийся грешник стоит, не помню уже скольких, но многих ни разу не согрешивших праведников*. И это правильно, потому что этот грешник совершил осознанный выбор и много сил положил на свое покаяние. Испачкаться очень легко. Чуть труднее, но не так уж утомительно обходить грязь. И труднее всего отчистить то, в чем замарался. И след от пятна останется на некогда белых одеждах. А и всего-то человек когда-то ошибся, ступил не туда. Он уже сто раз сам себя за эту ошибку наказал и проклял, а вы всё только отгораживаетесь. За версту обходите, самим бы не замараться. Это душу убивает. От этого жить не хочется. Что это за добро такое, которое убивает?!
Гермиона уставилась на меня во все глаза. Похоже, она слышала что-либо подобное впервые, ей было трудно переварить это.
- Он был "пожирателем". У него метка на руке...
- Ты ее видела?
- Нет конечно, но...
- А я ее трогала. Есть разница, правда? Будь уверена, грешник лучше чем кто-либо из окружающих знает о том, в чем он грешен. Снейп лучше, чем кто бы то ни было знает об этом знаке. Это всегда будет с ним. Всегда. Даже если он уедет куда-нибудь, где об этом ничего не будут знать, где это ничего ни для кого не будет значить, ОН ВСЕГДА БУДЕТ ЭТО ЗНАТЬ. Он всегда будет помнить, это само по себе наказание, другого уже не требуется, так за что вы его все дополнительно наказываете? И добро бы только его. Вы себя наказываете. Это в вас добра становится меньше всякий раз, как вы с недоверием и презрением смотрите на него. Ладно. Хватит морали, проводи меня пожалуйста в больничное крыло. И прости, я не имела в виду конкретно тебя.
Гермиона задумчиво кивнула и повела меня дальше по коридору туда, куда удалились носилки с бесчувственным профессором.
*Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии. Евангелие От Луки 15,7.
