Глава 28. Раздираемый противоречиями

 

 

Наоко ощутил, как здание начало трястись.

Поначалу он подумал, что это какая-то защитная система — какой-то безумно дорогой, скорее всего экспериментальный, вероятно незаконный, высокотехнологичный протокол против проникновения, который Блэк внедрил в своём здании после возвращения с острова Мангаан.

Когда это началось, Наоко застыл, слившись с тенью припаркованного вертолёта. Под его пальцами на двери свинцово-серого корпуса был выгравирован чёрный орёл.

Он стоял на вертолётной площадке, балансируя на покрытии, которое так и шло рябью, и смотрел по сторонам с настороженным и озадаченным удивлением. Даже определив, что это, должно быть, естественный феномен, что он переживает ещё одно из знаменитых землетрясений Сан-Франциско, он наполовину ожидал, что металлическая дверь, ведущая к бетонным лестницам в здание, вот-вот распахнётся.

Он ждал этого.

Он ждал, что появится Декс и полдюжины людей Блэка с транквилизаторами и тазерами, одетые в чёрную броню и инфракрасные очки.

Наоко ждал, выпустив клыки. Кровь лихорадочно пульсировала по его венам, пока земля тряслась под его ногами, грудью, ступнями и руками как злой гавайский бог.

Он смотрел на единственную дверь в главное здание и ждал.

Никто не пришёл.

Когда толчки усилились, его колени согнулись, опустив его ближе к полу. Он легонько балансировал, наполовину присев на взлётной площадке. Его пальцы коснулись фюзеляжа вертолёта, но в остальном он не шевелился.

Его взгляд ни на секунду не отрывался от той металлической двери.

Наконец, толчки замедлились.

Затем, ещё более постепенно...

Всё прекратилось.

Несколько секунд Наоко оставался на прежнем месте, присев у низа фюзеляжа вертолёта. Он посмотрел на небо, заметив тонкую полоску месяца, наполовину скрытую серебристыми и чёрными облаками. Своим вампирским слухом он издалека слышал голоса. Он слышал сигнализации в машинах, сработавшие из-за глубинных толчков земли.

Голоса, которые он слышал, переговаривались встревоженно.

Там всё ещё звучал страх, но Наоко уже слышал попытки нормализовать только что случившееся.

«Что думаешь? Шесть баллов? Мне показалось мощным...»

«Как минимум 5,8. Но я думаю, даже больше — зависит от того, где был эпицентр...»

«Чёрт, стеклянный стол разбился...»

«Ты улицу видела? Там куча повреждений...»

Ещё дальше Наоко слышал резкие, более ожесточённые звуки беспорядков. Он слышал скандирование, крики, угрозы, звон бьющегося стекла, рёв вспыхивающего бензина и спирта.

Он чувствовал, как землетрясение успокоило эти беспорядки на несколько минут.

Земле начхать на политические разногласия. Она бунтовала против животных, живущих на ней, отвлекая их друг от друга и от их жалких разногласий, заставляя их посмотреть в лицо своей смертности, бессилию, отсутствию контроля.

Теперь, в свете отголосков эти беспорядки лишь усилятся.

В конечном счёте, люди не так уж сильно отличались от любого другого животного. Они выли, с лаем кидались на луну. Они рычали, когда испытывали неуверенность или страх.

Они паниковали, когда земля делалась жидкой под их ногами.

Теперь же им нужно вернуть себе контроль.

Чарльз, конечно, это подстегнёт. Его цепные псы в округе будут действовать как его глаза и уши, контролируя разум и свет людей.

Наоко нахмурился, бесшумно поднимаясь на ноги.

Он посмотрел по сторонам, ища урон, нанесённый толчками. Армейский вертолёт, за которым он прятался, выглядел нетронутым, его лопасти всё ещё слегка вибрировали от отголосков земных толчков. Само здание выглядело по-прежнему.

Если не считать одной-единственной вьющейся трещинки на белом квадрате цементной вертолётной площадки, Наоко вообще не видел значимых изменений. Трещина сформировала зазубренный раскол на чёрном орле, изображённом на большом белом квадрате. Сам символ образовывал своими изогнутыми крыльями почти ровный круг, обозначая цель, куда приземлялся вертолёт.

Наоко отошёл от безмолвной чёрно-серебристой птицы.

Он начал шагать к металлической двери.

Землетрясение теперь могло даже помочь ему.

Чем бы они ни занимались внутри, землетрясение таких масштабов послужит отвлекающим фактором. А ещё, если теперь Наоко спровоцирует какие-то сигналы тревоги, они могут списать это на землетрясение. Как минимум из-за землетрясения они будут медленнее реагировать.

Он уже проделал половину пути до двери, когда в здании взвыл сигнал тревоги.

Громкий завывающий звук заставил его на мгновение застыть.

Это напоминало сирену воздушной тревоги.

А может, на предупреждение о цунами, которое несколько раз в неделю тестировалось в Сансет Дистрикт и Ричмонде, где жили он и Мири.

Он прислушивался к нарастающему, завывающему звуку, не вздрагивая — такие вещи уже не причиняли ему боли; его вампирские органы чувств естественным образом притуплялись и обострялись, адаптируясь под изменение мощности света и звука, и для этого не требовалось усилий воли — но причина вызывала у него любопытство. Он опять гадал, не распахнётся ли металлическая дверь ещё до того, как он войдёт в здание, и стоит ли ему ожидать, что сюда хлынут люди и видящие Блэка с оружием наизготовку.

Никто не пришёл.

Наоко осторожно пошёл вперёд, готовый бежать.

В худшем случае он перемахнёт через край здания и спустится обратно тяжёлым способом. В идеале не уворачиваясь от пуль, не схлопотав дротик с транквилизатором и не рухнув на тротуар внизу.

Он уже почти дошёл до двери, когда...

Сирена стихла.

Это произошло так внезапно, что Наоко опять застыл.

Он стоял там, прислушиваясь к тишине.

Когда эта тишина не нарушилась, он сделал последний шаг и дотянулся до ручки двери. Он только-только коснулся пальцами полированной металлической поверхности, когда...

Кто-то ахнул.

Звук донёсся с расстояния менее дюжины ярдов.

Женщина.

Раньше там никого не было. Никто не делил с ним крышу.

Он был в этом уверен.

По крайней мере, никто здесь не дышал — никто, кто мог бы так ахнуть. Здесь не было никого с сердцебиением. А теперь он слышал это сердцебиение, гулко пульсирующее за изогнутыми рёбрами груди, гоняющее кровь по её венам мощными импульсами, прямо под самой кожей. Голод нахлынул на него болью, заставив его затвердеть, а клыки — удлиниться настолько, что их острые как бритва кончики легонько прикоснулись к губам и языку.

Наоко не думал.

Ну, он не думал ни о чём, кроме этого — кроме того, чего хотело тело.

Этой ночью он недостаточно кормился.

Учитывая, чем он занимался всю ночь, он кормился далеко не достаточно.

Слегка присев, он скрылся в тени у стены, затем немедленно последовал вдоль поверхности из цементных блоков в сторону звуков сердца и тех вздохов. Он завернул за первый угол и сошёл с покрытия вертолётной площадки.

Его туфли опустились на гравий.

Он вновь полностью остановился.

Теперь он её видел.

Она лежала на земле у стены, растянувшись на спине. Её кожа выглядела бледной, и ох, сколько же её было. Темные волосы обрамляли её лицо, разметавшись вокруг плеч и головы.

Она была совершенно обнажённой.

Он моргнул.

Уставившись на неё, он не поверил своим глазам.

Затем он во второй раз посмотрел на её лицо, на эти высокие скулы, полные губы, длинные тёмные ресницы, почти чёрные волосы... и та боль и голод в нём накатили до боли мощно... так мощно, что у него закружилась голова. В те доли секунды это желание ревело в его сознании громче сирены воздушной тревоги, которая отключилась несколько секунд назад.

Это была Мириам.

Он понятия не имел, как или почему это она.

Это не имело значения.

Это была она.

Он сделал ещё один шаг по направлению к ней.

Как и ранее той ночью, когда она кричала его имя, когда она бежала за ним в темноту, как будто не понимая, что ему пришлось сдерживаться, чтобы не осушить её на месте... сам факт её присутствия перед ним на мгновение парализовал Наоко.

Воспоминания вновь попытались нахлынуть, сбивая его с толку.

С теми воспоминаниями шла боль — другая боль, не боль голода.

Он смотрел на неё и осознал, что задыхается без воздуха, борется с той болью в груди, как тогда в клетке с Дорианом... как это так часто случалось с Дорианом после. В своём сознании он слышал, как она смеётся, видел, как она запрокидывает голову, и её глаза отражают солнечный свет. Он видел, как она сидит напротив него в их любимом ресторанчике в Джапан-тауне, куда они бессчётное количество раз ходили на ланч.

Они на протяжении многих лет почти каждый день вместе ходили на ланч — иногда с Энджел, иногда нет. Это продолжалось почти всё то время, что он работал в Северном участке, а она держала офис на противоположной стороне улицы.

На глаза навернулись слезы, шокировав его, затем сбив с толку.

Он уставился на неё, и эта боль сокрушала его грудь.

Когда он вновь смог видеть, её глаза открылись.

Те гигантские глаза орехового цвета уставились на него, и там было больше зелёного и золотого цвета, чем он помнил.

Блэк каким-то образом изменил даже её глаза.

— Ник, — её голос звучал низко, испуганно, почти хрипло.

Она прочистила горло, посмотрев вокруг, где она лежала. Теперь она приподняла верхнюю часть туловища, опираясь на ладони и глядя на часть крыши, усыпанную гравием. Он видел, как её взгляд фокусируется на вертолёте позади него.

Он видел, как она сообразила, где находится — где они находятся. Он видел, как она перевела взгляд обратно на него, бегло оценивая его лицо. Он видел, как включается её ум, её чёртов ум, который всегда его возбуждал и иногда даже пугал.

— Ник, как ты меня сюда вытащил?

Он лишь стоял там, глядя на неё.

Он видел, как она всматривается в его лицо. Он видел, как она замечает что-то в его взгляде. Прежде чем он сам это осознал, её глаза наполнились слезами.

— Ник, — в этот раз её голос прозвучал тихо, сломлено. — Ник...

Он смотрел, как она пытается найти ещё слова, придумать, что ему сказать.

Но говорить было нечего.

Она бросила его там. Она, Блэк и остальные отдали его Брику.

Теперь он принадлежал Брику.

Похоже, это она тоже увидела на его лице.

— Ник, возвращайся домой, — мягко сказала она, вытирая лицо, но не отводя от него взгляда. — Ник, возвращайся домой. Оставайся с нами. Не делай это с Бриком. Не проходи через всё это с Бриком... с бл*дским Дорианом. Сделай это с нами. Позволь нам помочь тебе.

Он издал невесёлый смешок.

Ничего не мог с собой поделать.

Её слова также наконец-то выдернули его из этого парализованного сломленного места, куда отправился его разум — где Мири, может быть, всё ещё любила его. Где у него была семья, друзья, и было важно, что он делает. Он вспомнил слова Дориана в своих ушах, его бледные руки, обхватывающие его, и задрожал.

Он постарался вернуть то чувство, ту...

Пустоту.

— Ник, — она покачала головой, прочистив горло. — Ник, даже Брик говорит, что ты изменишься. Ты почувствуешь себя иначе. Ты вернёшься. По крайней мере, вернётся больше тебя.

Она смотрела ему в глаза, и он невольно видел там эмоции. Он невольно видел там бл*дскую надежду.

Однако он знал, на что она надеялась. Он знал, насколько это полный, бл*дь, бред. Более того, он знал, что дело, наверное, даже не в нём.

— Тебе нет нужды винить себя, Мириам, — сообщил он ей.

Он шагнул в её сторону, и что-то в этом скользящем движении напомнило ему, включило другую часть его разума. Переключило его обратно в режим охоты. Выдернуло из прошлого в настоящее, в настоящую версию него самого. Ощущение наполнило его рот, уши, глаза. Звук её крови, пульсирующей в нём, следующей за каждым сокращением её сердца, каждым расширением и сжатием её лёгких.

Он остро осознавал её наготу.

Не принимая сознательного решения, он посмотрел на остальное её тело, длинные мускулистые ноги, эти бл*дские груди, о которых он бессчётное количество раз фантазировал, будучи человеком. Когда её загорелые плечи отведены назад, как сейчас, эти груди выставились напоказ, словно она была порнозвездой на развороте какого-то журнала для взрослых восьмидесятых годов.

Он смотрел на неё ступни, лодыжки, мускулистые руки, узкую талию.

Возможно, ему не хватит духу убить её, пока что нет.

Но он определённо её трахнет.

— Блэку придётся научиться делиться, — сказал он наконец.

Его голос прозвучал хрипло, грубо... как у животного.

Он уже не возражал. Он уже не возражал против всего — уже нет. Его клыки остро впивались в губы. Он чувствовал, как кровь подступает к его глазам, к его члену, языку и рту.

Через считанные секунды ему уже всё стало безразлично.

Подняв взгляд в этот раз, он увидел, что Мириам широко распахнула глаза. Те ореховые глаза окружил белый белок, и он улыбнулся, даже не успев осознать своё намерение. Охотнику в нём нравилось это выражение её лица. Охотнику в нём это чертовски нравилось.

— Ник, — в этот раз её голос прозвучал жёстко, с предостережением. Она подняла ладонь. — Ник, нет. Нет, мать твою. Он убьёт тебя. Ты знаешь, что он убьёт тебя.

— Я знаю, что он попытается, — пробормотал Наоко, окидывая её тело взглядом.

Он видел, что она задышала чаще.

Она была обнажённой. При ней не было никакого оружия.

У неё даже ножа не было.

Он слышал, как её сердце оглушительно стучит в груди.

— Ник, — она хрипела, уже задыхаясь, и снова подняла ладонь, качая головой. — Ник... нет. Не надо. Не надо, черт подери. Не надо...

Но теперь он её едва слышал.

Он уже сдвинулся с места.

 

 

Он их не слышал.

Он не слышал их разговоры.

Он не слышал, как открылась металлическая дверь, ведущая вниз.

Он не слышал их дыхание. Он не слышал их шаги по цементу или по гравию, когда они прошли за край белой стены из цементных блоков.

Вопреки его вампирскому слуху, вампирскому зрению, способности ощущать малейшие смещения в воздухе и свете, даже происходившие вне его поля зрения...

Он ни черта не слышал.

Удовольствие раз за разом омывало его каскадами, пока её пальцы стискивали его руки. Её киска сжимала его член, пока он кормился от неё, двигаясь всё жёстче. Он чувствовал себя так, будто его окутывало жаркое жидкое одеяло секса, чувствовал, как её сердце бьётся под его пальцами, слышал, как она хрипло всхлипывает ему в ухо, когда он вновь вдолбился в неё.

Ей нравился его член.

Ей нравился его член, его пальцы, его губы... то, как он целовался.

Он затерялся в ощущениях.

Бл*дь, он по-настоящему затерялся.

Остальной мир совершенно исчез... растворился.

Это не похоже ни на одного человека или вампира, с которым он был.

Он никогда в жизни не был таким насытившимся, одурманенным, возбуждённым, раздражённым и таким, бл*дь, оголодавшим. Он никогда не чувствовал так много во время секса. Он никогда не хотел так глубоко проникнуть в кого-либо, в разум или тело. Он никогда не уходил вот так с головой в обе вещи одновременно.

Она принадлежала ему. Бл*дь, она принадлежала ему...

Так что нет, он их не слышал.

Он ничего не слышал, пока звук выстрела не прогремел как будто прямо над ухом, как будто в то же мгновение, когда пуля пронзила его туловище.

Они ждали, когда Наоко поднимется.

Он ждал — предположительно, чтобы не попасть в Мири.

Наоко смотрел, как его собственная кровь брызгами разлетается по телу Мири, попадая ей на лицо, шею, груди, живот. Воцарилась тишина, и он услышал, как она резко втягивает воздух. Это был единственный звук во всем мире. Она отпустила его руки и вскинула предплечья, инстинктивно пытаясь защититься.

Его тело гудело от её крови.

Его член так глубоко погрузился в неё, что на долю секунды он ощутил нежелание, сожаление — прежде чем включились инстинкты выживания.

В ту долю секунды он подумывал забрать её с собой.

Даже после того как пуля прорвалась через него, врезалась в кости и плоть, вылетела спереди и расплющилась в металлический блинчик на цементной стене, он всё ещё чувствовал себя словно под кайфом, словно всё в ней одурманивало его.

Он подумал о том, что она принадлежала ему, по-настоящему принадлежала ему.

Он посмотрел на неё, на её кожу, забрызганную кровью, и подумал об этом, хоть из его груди только что вырвалась пуля.

Они оба так опьянели от его яда, что он даже теперь ощущал её присутствие. Не совсем мысли, не совсем слова, уже нет, но он чувствовал, что она осознает его и чувствует его в себе.

Он чувствовал, как ей было хорошо.

Он придавил её к гравию, стиснув её волосы в кулаке.

Его инстинкты включились в работу ещё до того, как она закончила тот вдох.

Затем он перекатился.

Он вышел из неё и вскочил на ноги, тут же перейдя на бег. Его тело и разум адаптировались за миллисекунды, переключившись обратно в режим охотника. Его органы чувств активизировались в то самое мгновение, когда он подтянул штаны и метнулся к наружной стене, петляя и виляя к вертолёту, чтобы укрыться за ним от пистолета Блэка.

Пистолет выстрелил вновь.

Затем ещё раз.

Затем ещё раз.

Теперь всё ощущалось как в замедленном режиме, хотя он знал Блэка... он знал, что видящий стреляет без промедления, без колебания, опустошает магазин в его удаляющуюся спину в темноте, не делая ни малейшей паузы между нажатиями на курок.

Наоко не сомневался, что Блэк стреляет так быстро, как только позволяет ему модель пистолета.

Он только-только миновал вертолёт, когда пуля попала ему в бок, отбросив тело в сторону и заставив его изогнуться в воздухе, чтобы продолжить двигаться вперёд. К тому времени он добрался до края стены. Он не колебался, а сразу перемахнул через край, перебросил ноги и как можно быстрее скрылся из поля зрения видящего.

Он в точности знал, где прыгать.

Он в точности знал, куда целиться.

Он в точности знал, где гладкий стеклянный верх здания сменялся стальными выступающими рёбрами нижней части архитектурной постройки. Эти ребра начинались на пятидесятом этаже и выдавались из основания здания, которое было на добрых двадцать футов шире самого высокого пика, сделанного полностью из стекла.

Падение, казалось, тоже заняло целую вечность.

Падая, он ощутил резкую, обжигающую боль, кольнувшую его в шею.

Ник в воздухе хлопнул рукой по этому месту, но что бы там ни было, это не смертельно, и даже не какой-то транквилизатор, как он боялся. Он подумал, что врезался в один из беспилотников Блэка размером с насекомое... но боль уже начала стихать.

Более того, она не шла ни в какое сравнение с болью от пулевых ранений в груди и низе живота.

В любом случае, у него не было времени размышлять над своими травмами.

Он врезался в ту верхнюю часть более широкого здания. Столкновение со стальными рёбрами напоминало падение на шипы металлического забора. Выдохнув из лёгких воздух, в котором он не нуждался, он схватился за гладкую поверхность пальцами, скользкими от собственной крови, сумев замедлиться настолько, чтобы задержаться между двумя рёбрами здания.

Через считанные секунды он втиснулся между двумя параллельными частями выступающего металла, спиной к одной стороне, ступнями к другой — как скалолаз, застрявший в узком ущелье.

Он дал себе секунду, просто задержавшись на месте.

Может, две секунды.

Ему не нужно было дышать, но такое чувство, что он переводил дух.

Такое чувство, будто он завис там всего на время одного вдоха.

Может, это было просто осознание того, что он жив, а также осмысление новых обстоятельств, состояния своего тела, которое адски болело, втиснутое в узкое пространство между двумя рёбрами здания. В то же мгновение он застегнул штаны, поддёрнув их вверх и продев ремень в пряжку. Рубашку он проигнорировал, позволив распахнутым полам болтаться по обе стороны обнажённой груди. Он уже скинул куртку, пока был с Мири.

Та куртка, подарок Дориана, осталась где-то наверху, на гравии крыши.

Затем... передышка окончилась.

Ещё больше выстрелов раздалось сверху.

Не глядя вверх, Наоко соскользнул, отпустив ладони и ступни настолько, чтобы соскользнуть между двумя зазубренными стенами металла. Он упал так быстро, как только мог, полностью контролируя падение и подстраивая своё тело, пока он не нашёл оптимальный угол, под которым смог направить себя вниз и не врезаться камнем в цементный тротуар.

Он уже знал, что видящие и люди будут ждать его у основания здания. Как бы быстро он ни падал, Блэк уже направил бы их туда, поджидать его, наверное, прямо под тем местом, куда он сейчас устремлялся.

Ему придётся или напасть на них прежде, чем они успеют его устранить, или найти путь обратно в здание до того, как он достигнет первого этажа.

Как раз когда он подумал об этом, над головой раздалось ещё больше выстрелов.

Они отскакивали от ребристого металла, и вопреки тому, как быстро он падал, одна пуля просвистела в считанных дюймах от его головы.

Видимо, у Блэка есть инфракрасные очки.

А ещё он определённо переключился с пистолета на винтовку.

Наоко не знал наверняка, могут ли они его видеть. Он сомневался в этом — по крайней мере, в этот самый момент, но сильно подозревал, что для Блэка это не будет иметь значения. Он просто прицелится в промежуток, в который упал Наоко, и будет стрелять, пока не закончатся пули.

Более того, Блэк скоро пошлёт беспилотники, если ещё этого не сделал.

Теперь Блэк пошлёт на него всё, что только есть в его распоряжении.

В этот самый момент Наоко осознал, что ударяться о тротуар в таком состоянии — с двумя пулевыми ранениями, без оружия, без других вампиров — не лучшая идея.

Ему нужно найти путь внутрь.

Отпустив ребристые стальные балки, он позволил себе падать быстрее, пролетев в свободном падении минимум пятнадцать этажей — в основном ради того, чтобы создать расстояние между ним и Блэком.

Однако он знал, куда направляется.

Что-то в этом знании успокоило его, хотя сирены в здании за ним вновь взревели. Он слышал, как они ещё громче воют наверху, эхом отдаваясь по всей улице и отражаясь между высоких небоскрёбов.

Он гадал, сколько людей сейчас могут решить, что надвигается большая волна.

Падая, он ни на секунду не переставал считать этажи.

Через несколько секунд он начал замедлять падение.

Ещё через несколько секунд он полностью остановил себя. В отличие от предыдущего раза он ждал не для того, чтобы собраться с силами. Окна позади него оставались тёмными, что служило бонусом, но он знал, что у него мало времени.

Если он вскоре не упадёт на землю, они начнут искать его на верхних этажах.

Зная Блэка, он наверняка осветит прожекторами каждый дюйм здания снаружи

Стиснув стальное ребро перед собой обеими руками, он закряхтел — скорее по привычке, нежели из необходимости — затем перетащил себя через кусок металла толщиной в фут, используя лишь силу туловища и рук. Перебравшись через первую грань и обретя равновесие ногами и ступнями, он втиснулся между следующей парой стальных балок, затем перебрался через следующую, двигаясь примерно в северо-западном направлении вокруг здания.

Он перетащил себя через следующие балки.

Затем через следующие.

Затем через следующие.

Таким образом он преодолел примерно восьмую часть здания, двигаясь как можно быстрее, не останавливаясь, чтобы отдохнуть или точно определить, где он находится.

Он увидит, когда окажется близко.

Он преодолел ещё шесть балок в такой же манере...

Затем он её увидел.

В четырёх этажах под ним появилась терраса более бледного цвета, чем окружающая её чёрная сталь. Ухоженные деревья легонько покачивались на ночном ветерке, обрамляя стеклянный балкон и располагаясь геометрическими узорами на самой террасе. Их маленькие листья образовывали жидкую рябь во тьме. Выступающая из здания цементная площадка была уставлена стеклянными столиками с тёмно-красными и синими зонтиками и уличными шезлонгами. Она уже закрылась на ночь. Цветы в горшках стояли по краю террасы под деревьями, пруд с золотыми рыбками располагался в центре цементной площадки. Его украшала изогнутая арка деревянного мостика.

Наоко не ждал.

Посмотрев вниз, он оценил точное расстояние до всего, что находилось под ним.

Затем, запомнив всю планировку.

Он рухнул вниз.

Глава 29. Защитить Мири

 

 

— Ладно, — сказал Ковбой, понимающе кивая. — Я это понял, брат. Ясно и отчётливо. Но кто-то должен поговорить с ним. У нас целая груда людей на улицах, беспилотники полностью охватывают всё здание снаружи, и мы всё ещё ничего не обнаружили...

— Вообще ничего не заметили? — нервно пробормотала Люс.

Ковбой бросил на неё ровный взгляд.

— Ничего. Я говорю буквально — ничего.

Выдохнув, он положил ладони на бедра. Он посмотрел на всех собравшихся на крыше, отвернувшись от Энджел, которая шагала к ним от металлической двери.

Она услышала его бормотание:

— Я всё ещё не могу понять, как он изначально вытащил сюда Мири. Мимо всех охранников. Мимо наблюдения Блэка. Это просто не вяжется.

— Окна? — предположила Люс. — Балкон?

Ковбой помрачнел ещё сильнее, покосившись на неё.

— Может быть.

Но Энджел поймала себя на мысли, что луизианец на это не купился.

Ковбой перевёл взгляд обратно на мужчину-видящего с чёрно-каштановыми волосами.

— Мы не можем просто оставить их здесь, Джем. Нам нужно их разделить. Нужно, чтобы кто-нибудь осмотрел её, мать вашу. Наверное, ей нужна кровь...

Джем уже качал головой.

— ...от какого-нибудь видящего, — выразительно добавил Ковбой. — Я не имел в виду госпиталь.

Энджел продолжала осторожно подходить к ним.

Добравшись до небольшой группы, она перевела взгляд с лица своего бойфренда на зеленоглазого видящего, который стоял прямо напротив него. Ковбой говорил преимущественно с ним.

Декстер нависал позади другой троицы, его широкое лицо напряглось в хмурой гримасе, пока он стоял на приподнятой ступеньке у цементной стены. Декс на глазах Энджел достал пистолет и проверил магазин, обернувшись на кого-то, кто находился на земле позади них.

— Просто я не думаю, что это хорошая идея, — пробормотал Джем, проследив за взглядом Декса, затем снова посмотрел на Ковбоя. — Не сейчас. Будет лучше, если мы оставим их одних. Мы можем с этим справиться.

— Справиться с чем? — спросила Энджел, заговорив более нормальным тоном.

Ковбой и Джем посмотрели на неё.

Ковбой, похоже, испытал облегчение, а Джем нахмурился, словно меньше всего хотел выслушивать ещё одно мнение.

— Скажи им, милая, — Ковбой ткнул большим пальцем в сторону Джема. — Скажи им, что мы не можем просто оставить этих двоих здесь, наверху. Декабрь на дворе, мать вашу.

Но теперь Джем нахмурился, пристально посмотрев на Энджел. После небольшой паузы он взглянул на Ковбоя, затем обратно на неё.

— Ты можешь поговорить с ним, — прямо сказал он, имея в виду Энджел. — Он тебя слушает.

Энджел моргнула.

Затем она сообразила, о чем они говорили.

Как только до неё дошло, она побледнела, пройдя между четырьмя мужчинами и подняв ладонь, чтобы группа расступилась и дала ей дорогу.

Она просто предположила, что они внизу.

Она предположила, что к этому времени кто-нибудь уже увёл их.

Она предположила, что приехали медики, что дальше всё пошло так, как обычно развиваются события в таком случае. До сих пор она и не осознавала, что в таком случае не может быть никакого «как обычно». И всё же она испытала чертовски сильный шок от увиденного возле цементной стены, примерно в двадцати ярдах от места, где тихо переговаривались остальные и её бойфренд.

Блэк сидел на гравии.

Он был без рубашки, сидел прямо на земле, скомкав груду одежды на бёдрах и коленях. Энджел вновь моргнула и осознала, что у него на коленях лежит отнюдь не груда одежды. Длинные пряди тёмных волос спадали ему на грудь, которая выглядела бледной на фоне ночного неба. Его кожа и глаза слабо светились в освещении вертолётной площадки.

Энджел едва-едва могла различить профиль Мири в этом освещении.

Её глаза оставались закрытыми.

— Иисусе, — выдохнула она.

Она наградила сердитым взглядом Ковбоя, затем Джема.

— Бл*дь, вы просто оставили их там? — спросила она.

— Вот и я об этом говорил, — сказал Ковбой оправдывающимся тоном.

Энджел едва его услышала.

Она не помнила, когда в последний раз так злилась. Её буквально трясло. Адреналин курсировал по её конечностям, заставляя их дрожать, заставляя её руки дрожать, а челюсти — стискиваться. Она испытывала не только злость, но злость была сильнее всего. А может, со злостью проще справиться, чем со всеми другими эмоциями, которые хотели на неё нахлынуть.

— Бл*дь, вы оставили их там? — повторила она.

Джем нахмурился, собираясь заговорить, но Ковбой бросил на него предупреждающий взгляд.

— В нашу защиту надо сказать, что к нему сейчас сложно подойти, — смиренно произнёс Ковбой.

Она повернулась и пристально посмотрела на него.

— Ага. Так что давайте просто оставим их здесь... чтобы они схлопотали пневмонию посреди бл*дской зимы. В Сан-Франциско. Когда они оба, наверняка, в шоке. Гениально, бл*дь.

Не дожидаясь ответа, она зашагала в их сторону, хрустя ботинками по тонкому слою гравия.

Она пересекла это расстояние за несколько секунд. Она не медлила, не ждала, когда Блэк поднимет взгляд, или кто-то из них обратит внимание на её присутствие.

Она подошла прямиком к ним и согнула колени, как только встала прямо перед ними.

Она посмотрела Блэку в лицо, затем на Мири.

Её глаза оставались закрытыми. Щека прижималась к груди Блэка. Она была одета в его футболку. Его кожаная куртка накрывала её тело и часть ног, которые она поджала к груди, сидя у него на коленях. Его пальцы запутались в её волосах, и Блэк крепко прижимал её к себе — жест, в котором странно сочеталась сила и нежность, словно он боялся сломать её и в то же время опасался, будто кто-то попытается вырвать её из его рук.

— Блэк.

Энджел заговорила тихо, едва слышным бормотанием.

— Блэк... эй.

Он смотрел в сторону металлической двери.

Энджел опустила взгляд на другую его руку, которая не прижимала Мири к груди. Она увидела, что его ладонь лежала на гравии и так крепко стискивала пистолет, что костяшки пальцев побелели. Он смотрел на металлическую дверь, которая вела обратно в «Охрану и Расследования Блэка».

Энджел осторожно протянула руку.

Она прикоснулась к его лицу, пытаясь добиться, чтобы он посмотрел на неё. Её пальцы приласкали его щеку и отстранились, ощутив влагу.

— Эй.

Она подвинулась ближе и очутилась прямо возле них. Её ладони опустились на спину Мири, ласково погладили подругу, добавляя своё тепло к жару их тел. Блэк вздрогнул, когда Энджел впервые прикоснулась к Мири, но не попытался остановить её и не перевёл взгляд.

— Блэк, — Энджел убрала волосы с его лица, пытаясь согреть и его тоже, вернуть в реальность. — Блэк, ну же. Квентин, дорогой. Нам нужно убрать Мири с крыши. Нам нужно доставить её внутрь. Где тепло, — она заставила себя улыбнуться. — Ты можешь взять с собой пистолет. У нас внизу много пистолетов. И помощнее этого.

Блэк вздрогнул, когда она положила руку на его плечо, и отвернулся.

Но он не отпрянул от её пальцев, и выждав небольшую паузу, Энджел помассировала мышцы его плеча, стиснув зубы от того, какой холодной ощущалась его кожа в ночном воздухе. Сегодня стояла, наверное, нулевая температура. А с холодным ветром по ощущениям тянуло на -10 по Цельсию.

К счастью, Мири казалась более тёплой.

Свернувшись на коленях Блэка и закутавшись в большую часть его одежды, она, должно быть, заснула.

Блэк покачал головой.

— Она не спит.

Он впервые посмотрел на Энджел, встретившись с ней взглядом.

Её грудь сдавило при виде печали в его глазах.

— Она не спит. Она одурманена ядом, — Блэк так крепко стиснул челюсти, что, должно быть, это причинило ему боль. — Мудак так сильно накачал её ядом, что мог убить её уже за счёт этого.

Энджел сглотнула, кивнув.

Когда его золотые радужки сделались неестественно яркими, она снова сглотнула и посмотрела на Мири.

— Тебе нужно занести её внутрь, Блэк, — мягко сказала она. — Нам нужно, чтобы кто-нибудь из медиков осмотрел её. Хорошо?

— Он её всю искусал, — голос Блэка звучал низко, хрипло.

Энджел гадала, полностью ли он осознавал её присутствие.

— ...Видела бы ты её грудь, черт подери, — Блэк крепче прижал её к себе, и по его лицу покатились слезы. — Gaos, Энджел. Я его убью. Я его нах*й урою за это, — он снова стиснул зубы как будто до боли. — Он не будет жить после этого, бл*дь. И плевать мне, кто он.

Прикусив губу, Энджел лишь кивнула.

— Я понимаю, — пробормотала она, ласково убирая волосы с его лица.

Его глаза закрылись.

Она увидела боль в его чертах, и он тут же покачал головой.

Она всё ещё смотрела на него, когда на глаза Блэка во второй раз навернулись слезы. Он заплакал по-настоящему, и Энджел подвинулась ближе, обняв его обеими руками. Поскольку Мири всё ещё находилась на его коленях, в итоге она обняла их обоих и прижала к своей груди. Блэк уткнулся лицом ей в плечо. Он выпустил пистолет, чтобы другой рукой обнять Энджел, не выпуская Мириам.

На протяжении какого-то времени, показавшегося ей очень долгим, Энджел просто сидела там, присев и обхватив руками их обоих.

Мускулистая рука Блэка крепко обнимала её, а лоб прижимался к её плечу. Казалось, что боль буквально сочится из его кожи. Боль, горе, то надломленное чувство, которое почему-то ощущалось в разы хуже всего остального — то чувство, которое говорило, что Блэк винит во всем себя.

В итоге он начал отстранять эту часть себя.

Он сделал вдох и как будто убрал всю свою сущность.

Он вернул это обратно к ней, на крышу, может, даже в своё тело. При этом Энджел ощутила, как его окружила какая-то броня, а также жар, который её шокировал. Этот жар ощущался почти физическим, словно под её ногами вспыхнуло настоящее пекло.

Мири поёрзала в его объятиях, словно тоже это почувствовала.

Мгновение спустя Блэк отпустил Энджел и вытер лицо ладонью.

Его подбородок вновь напрягся, но теперь выражение его лица изменилось. Его черты изменились прямо на глазах Энджел. Теперь вместо той боли или надломленного чувства, от которого ей сложно было дышать, она ощущала в нем гнев. Гнев и ожесточённая изощрённость, словно его разум только что переключился в совершенно другой режим работы, перейдя из состояния горюющего мужа в...

Ну, нечто иное.

Он посмотрел поверх края крыши, и его золотые глаза напоминали взгляд хищной кошки. Его глаза всегда казались Энджел тигриными или, может, львиными, но в этот раз там виднелось нечто иное, нечто намного более суровое.

— Я попал в него, — сказал он, и в его голосе звучали те резкие нотки. — Дважды.

Энджел немного отстранилась и перенесла вес на пятки. Она положила руки на колени, посмотрела на Мири, затем перевела взгляд обратно на его лицо.

— Да, — сказала она. — Ковбой тоже так сказал. И Джем.

— У меня не было при себе моих бл*дских мечей. Иначе он был бы уже трупом.

Энджел лишь кивнула. Едва ли ей было что ответить на такое.

— Они взяли его под стражу? — спросил Блэк.

Энджел покачала головой.

— Нет. Он исчез.

Блэк повернулся и уставился на неё.

— Что?

Энджел поколебалась, затем взглянула на Джема и Ковбоя.

Как только она посмотрела в их сторону, они сразу отвернулись — словно смотрели на них троих, а как только их заметили, они тут же попытались скрыть этот факт.

— Ага, — сказала Энджел, выдохнув и посмотрев обратно на Блэка. — Унеси Мири внутрь, Квентин. Им нужна твоя помощь. Ник пропал. Может, он даже в здании. Они приставили людей наблюдать за каждым участком улицы. Они также подключились ко всем камерам видеонаблюдения. Его нигде не видно.

Лицо Блэка превратилось в камень.

Он посмотрел на Мири, отрешённо погладив её по волосам.

Другая его рука нашла пистолет на гравии и стиснула пальцами.

— Ты останешься с ней? — он поднял взгляд от лица Мири и посмотрел Энджел в глаза. — Пожалуйста, — произнёс он. — Ты останешься с ней? Там ты тоже пригодилась бы мне, но...

Энджел уже качала головой.

— Я останусь с ней, — сказала она. — Конечно, я с ней останусь, Блэк. Тебе нужно идти. Я попрошу кого-нибудь другого, чтобы помогли мне занести её внутрь.

— Кого? — хмуро спросил Блэк.

— Я позову Ярли. Попрошу её послать кого-нибудь. Или пусть сама придёт.

После недолгой паузы Блэк кивнул. Энджел ощущала его неохоту, но он уже думал, его разум обдумывал её слова о Нике, об его исчезновении.

Эта мысль вновь ударила по ней — это был Ник.

Ник сделал это с Мири.

Это сделал Ник.

Подумав, она поджала губы и вытерла свои глаза.

— И в любом случае, ты ошибаешься, — сказала она, и её голос прозвучал хрипло. Она снова вытерла щеки. — Я бы тебе там не принесла никакого проку, Блэк. Только не в этом деле.

Блэк не ответил.

С другой стороны, а что, чёрт подери, он мог сказать?

 

 

Наоко скользил вдоль стен, пробираясь по коридору офиса, похоже, какой-то технологической компании.

Он почти уверен, что здесь нет камер наблюдения, если только что-то не изменилось с тех пор, как он работал на Блэка, будучи человеком.

И всё же он держался в тени.

Он невольно осознавал размазанные пятна крови, которые он оставлял на стенах, а также то, что капало с его ботинок на светлый ковёр.

Он взвешивал, стоит ли ещё раз попытать удачи на лестницах или же идти ва-банк и воспользоваться лифтом. Много людей Блэка сейчас поднималось и спускалось на публичных лифтах, и он, наверное, мог занять одну кабину так, чтобы никто не заметил — если будет действовать быстро.

Он уже перемещался между этажами после того, как проник в здание.

В первый раз он сделал это, чтобы избежать прочёсывающей команды, которую Блэк, должно быть, послал проверить террасу. Он спустился по лестнице на четыре этажа, но тут раздались звуки другой команды, поднимавшейся по туннелю из металла и цемента. Он отступил обратно на этаж, на котором располагались частные офисы — скорее всего, находившиеся под охраной Блэка.

Пока что он держался подальше от лифтов.

Теперь он обдумал другие возможности их использования.

Ему не нравилась мысль о том, что он застрянет в кабине лифта, раненный и не имеющий оружия, кроме его клыков. Он подумывал воспользоваться шахтой, а не самим лифтом. Возможно, ему удастся вывести один лифт из строя и спуститься по шахте и кабелям, пока неисправная кабина будет висеть на месте.

Нахмурившись, он отбросил эту идею через несколько секунд.

Неработающий лифт они заметят намного быстрее, чем его самого, едущего в рабочем служебном лифте, с наблюдением или без.

Более того, если они сумеют запустить кабину до того, как он выберется из шахты, то это может оказаться потенциально очень опасным.

Намного логичнее было раскрыть двери и спрыгнуть на кабину одного из лифтов, используемых командой Блэка.

Возможно, оттуда он даже сумеет вывести из строя камеры наблюдения.

Приняв решение, он пошёл в другую сторону по коридору, устеленному ковром, продолжая держаться возле стены и направляясь к главному блоку лифтов. Он знал, что на другой стороне здания есть меньшее скопление лифтов, но он решил отправиться к общественным, опять-таки решив, что в публичной зоне, где используется множество лифтов, он вызовет меньше подозрения.

Он хотел спуститься в гараж.

Оставалось надеяться, что к тому времени, когда они сообразят, что он не из своих, он уже сумеет угнать автомобиль и убраться отсюда к черту.

Или же он сумеет получить доступ к канализации.

Протолкнувшись через стеклянные двери в приёмной, которая вела к офисам, он вошёл в зону с публичными лифтами и зашагал по ковру с индийским узором, который лежал перед дверьми лифтов.

Его взгляд сканировал светящиеся циферки над каждой дверью.

После секундных раздумий он решил, что ему подойдёт тот, который поднимался и направлялся на один из верхних этажей. Желательно тот, что находился минимум на двадцать этажей ниже него.

Конечно, зайти в тот, который ехал вниз, было логичнее во многих смыслах, но это также показалось ему более рискованным в его раненом состоянии. Из штаба компании Блэка будут ехать более крупные отряды, чем те, что будут подниматься с улицы.

А ещё будет намного сложнее спрыгнуть так, чтобы точно попасть на кабину опускающегося лифта. Рефлексы Наоко всё ещё казались замедленными, его ощущение времени как будто сбилось. Он не хотел идти на необоснованный риск. А с кабиной, поднимающейся наверх, будет относительно проще.

Не для человека, но для него проще.

С другой стороны, для человека любой такой фокус был бы самоубийством.

Наоко просто нужно удостовериться, что он окажется в кабине до того, как доберётся до рабочих этажей. Ему меньше всего нужно, чтобы двери открылись перед двадцатью видящими Блэка, взбешёнными и вооружёнными до зубов, а также готовыми ехать вниз на охоту за ним.

Он остановился перед парой дверей, увидев букву «G»[17], светившуюся в темноте.

Когда кабина начала подниматься, он не колебался и сразу кинулся к дверям.

Впившись пальцами в щель между двумя панелями, он начал раздвигать их, вздрагивая и морщась от боли в груди и боку, когда от усилий его раны вновь открылись.

Он и так оставил слишком много крови на ковре.

Если они остановятся на этом этаже, то узнают, что он был здесь.

Он порадовался, что нашёл время изучить чертежи здания, а также многое помнил со времён своей работы на Блэка. Он знал, какие офисы сдаются частным компаниям, которые не имеют отношения к холдингам Блэка. Он знал, к каким системам наблюдения люди Блэка легко могут получить доступ, а к каким — нет.

Он знал, что после этого, скорее всего, всё изменится.

Всё изменится, как только Блэк поймёт, что Наоко использовал эти пробелы, чтобы уйти от его людей. Легально или нет, но Блэк, скорее всего, после этого внедрит наблюдение во всём здании, включая каждый угол террасы, через которую Наоко повторно проник внутрь.

Он открыл двери примерно на полметра и сделал шаг назад, чтобы посмотреть на светящиеся числа.

Лифт оказался уже на десятом этаже.

Наоко сейчас стоял на двадцать восьмом.

Он начал боком протискиваться в проём между дверями и закряхтел от боли, помедлив ровно настолько, чтобы коснуться раны на боку и посмотреть, насколько сильно идёт кровь. Он не давал своим вампирским способностям к исцелению сделать свою работу и полностью залечить обе раны.

Убрав руку, он нахмурился и вытер ладонь о штаны, когда та оказалась полностью окровавленной. Ему нужно покормиться.

Ему нужно покормиться как можно быстрее, чёрт подери.

Кайф от крови Мири практически выветрился.

По правде говоря, он почти полностью выветрился тогда, когда стараниями Блэка большая часть этой крови оказалась на обнажённом теле жены Блэка и по всему его навороченному зданию.

На мгновение подумав о Мири, Наоко задрожал.

Это продлилось недостаточно долго. Это продлилось далеко не достаточно долго.

Двери лифта начали вибрировать.

Наоко ощутил это поначалу едва уловимо, словно лёгкую дрожь на коже. От этого волоски на его руках и шее сзади приподнялись, когда он наклонился, чтобы посмотреть в шахту, и ощутил прилив воздуха от поднимавшегося лифта.

Протиснув тело дальше между двух панелей, он использовал ноги и здоровое плечо, чтобы протолкнуться ещё дальше. Теперь он по-настоящему слышал кабину лифта.

Она находилась близко, может, на десять этажей ниже.

Пока что она не делала ни единой остановки после первого этажа.

Он посмотрел вниз и увидел движение тросов в темноте, блеск металла, пока кабина гладко скользила вверх к нему. Он подождал, пока от движения воздуха затрепетала его рубашка, его волосы, и поток воздуха даже на мгновение ослепил его.

Затем он прыгнул...

... и как можно более невесомо приземлился на крышу кабины лифта.

Это было далеко не так невесомо, как ему хотелось бы.

Кабина поднималась ему навстречу так быстро, что если бы он подождал ещё хоть полсекунды, лифт отшвырнул бы его в стену.

Наоко согнул колени, частично смягчив приземление, но его грудь врезалась в трос над кабиной лифта. Он вынужденно схватился за сам трос и верх кабины, чтобы не упасть. На долю секунды он замер там, стоя на коленях, здоровым плечом прислоняясь к тросу и подавляя боль от огнестрельной раны в груди, которой он только что с размаху врезался в трос.

Затем он ощупал верх кабины лифта.

Найдя там аварийный люк, он быстро распахнул его одной рукой.

У него мало времени.

В таких делах скорость решала всё.

В любом случае, тот, кто находился внутри, мог уже его услышать.

Скользнув всем телом вокруг троса и рывком открыв квадратную панель, он свесил ноги и уронил всё своё тело внутрь, приземлившись на пол, от чего вся кабина содрогнулась во второй раз ещё до того, как Наоко посмотрел на её обитателя.

Он знал, что там кто-то один.

Он также по одному лишь запаху знал, что это видящий.

Когда кровь Мири всё ещё покрывала его одежду, заполняла его нос, курсировала по его венам, он подозревал, что никогда уже не спутает этот запах ни с чем.

Выпрямившись в полный рост, он посмотрел в глаза видящего с черными волосами и высокими скулами. Узнав эти черты, Наоко осознал, что в шоке уставился на него, мгновенно узнав лицо перед собой.

Он не ожидал увидеть это лицо.

Видящий тоже уставился на него, испытав не меньший шок при виде его в своей кабине лифта.

Затем, сложив дважды два и посмотрев в вампирские глаза Наоко, мужчина-видящий поднял модицифированную винтовку, которую держал обеими руками.

К счастью, Наоко уже видел, как он начинает поднимать ствол.

Зашипев, он кинулся вперёд, выхватил винтовку из руки видящего и сумел вырвать оружие из его длинных пальцев — скорее, благодаря элементу неожиданности. Перевернув оружие в руках, он врезал видящему прикладом по лицу и ощутил лёгкую дрожь удовлетворения, услышав, с каким звуком сломался нос мужчины.

Как только видящий упал на колени, Наоко без промедления повернулся к панели лифта. Он просканировал цифры, пытаясь определить, куда направлялся видящий.

Сорок шестой этаж.

Наоко изумлённо уставился на цифру. Это был один из этажей для бизнеса.

Очевидно, не он один изучал чертежи здания.

Всё ещё держа винтовку в руках, Наоко отошёл от видящего на полу ровно настолько, чтобы разбить камеру в верхнем углу кабины.

Через считанные секунды лифт начал замедляться.

Наоко подождал, пока он полностью остановится на сорок шестом этаже, дождался открытия дверей, затем нажал кнопку «П2», чтобы отправиться в гараж на втором подвальном этаже.

Металлические двери скрыли тёмный этаж.

Наоко посмотрел на цифры, удостоверившись, что они начали отсчёт по убывающей.

Затем посмотрел обратно на пол.

Видящий уставился на него.

Его фиалковые глаза мерцали в свете лифта — ярче, чем до того, как Наоко дал ему по башке его же оружием. Видящий медленно потянулся вниз, опуская пальцы к лодыжке, но Наоко поднял винтовку, изогнув губы в знающей улыбке.

— А-та-та. Нет. Не двигаться. Или я просто тебя убью.

Губы видящего изогнулись в гневной гримасе.

— Как будто ты этого и так не сделаешь.

Всё ещё улыбаясь, Наоко мотнул головой в сторону — и внезапно осознал, что эту повадку он, возможно, перенял от Блэка.

— Я могу придумать несколько вещей, которые мне хотелось бы сделать с тобой до этого, — усмехнулся он.

Однако всматриваясь в эти бесстрастные фиалковые глаза, Наоко осознал, что его веселье гаснет.

В его сознание нахлынули непрошеные воспоминания.

Он видел образы, вещи, которыми Мири поделилась с ним через кровь, а также свои собственные воспоминания, пришедшие с того Рождества, из месяцев до и после. Он помнил ожоги от верёвок на её запястьях, синяки, которые она пыталась скрыть, натягивая костюм для боевых искусств на голые руки и шею, чтобы скрыть это из виду.

Он помнил, как она плакала.

Он помнил, как ходил к ней домой каждый вечер.

Она пила вместе с ним и в какой-то момент вечера напивалась настолько, чтобы плакать. Он никогда не спрашивал, но часто задавался вопросом, помнила ли она, как плакала с ним, или же алкоголь был отчасти для того, чтобы потом ничего не вспомнить.

Как минимум, алкоголь означал, что ей не придётся ничего объяснять.

Посмотрев на мужчину-видящего, Наоко ощутил прилив жара в груди, который застал его врасплох и затруднил дыхание. Он вспомнил Мири после той первой поездки в Таиланд с Блэком. Он помнил, как он, чёрт подери, ненавидел Блэка за то, что он видел в глазах Мири, какие изменения в ней он замечал.

Но то был не Блэк, не в тот раз... не полностью.

Не Блэк сделал это с ней.

Не Блэк оставил Мири сломленной и напуганной.

Это сделал вот этот мудак.

Этот мудак сделал это с ней.

Наведя оружие в лицо видящему, Наоко смотрел в эти фиалковые глаза и подавлял мощный, ожесточённый импульс нажать на курок.

— Сделай это, — процедил видящий. — Сделай это. Ты, бл*дский вампир... думаешь, меня это волнует?

Подбородок Наоко превратился в гранит.

Однако он не нажал на курок.

Вместо этого он опустил оружие.

— Нет, — холодно сказал он, посмотрев на видящего. — У меня есть идея получше.

Он перевернул оружие в руках. Не дав видящему времени отреагировать, он врезал прикладом винтовки по виску мужчины — сильнее, чем в первый раз. Он почувствовал и услышал приятный хруст металла по кости, буквально увидел мысленным взглядом лёгкие трещинки, которые образовались на черепе мужчины-видящего под тонкой кожей.

Затем, когда жар в его груди и горле стих, он забеспокоился, что ударил слишком сильно.

Он забеспокоился, что убил его.

Подняв оружие после удара и отведя в сторону теперь уже окровавленный приклад, Наоко помедлил, нахмурился и посмотрел на обмякшее тело видящего.

Через несколько секунд он расслабился.

Видящий дышал.

Наоко услышал это ещё до того, как заметил вздымавшуюся и опускающуюся грудь.

Повесив винтовку за плечо на ремне, он присел, осторожно опустил рот и вонзил клыки в шею видящего.

Они проехали несколько этажей, пока он вводил яд в кровоток мужчины, помедлив лишь для того, чтобы выпить несколько глотков крови между инъекциями. Он не брал слишком много. Не хотел рисковать, так как мог убить его кровопотерей или же слишком глубоким погружением в бессознательное состояние после такого крепкого удара по голове. Чрезмерное кормление представляло собой реальный риск, учитывая, что этот мудак — видящий, и его кровь на вкус была просто охеренной, кем бы он ни был.

Хотя он не был таким вкусным, как Мири.

Он был далеко не таким вкусным, как Мири.

Одно лишь воспоминание опять заставило его затвердеть. А ещё это заставило его сознательно прекратить кормёжку от видящего.

Для этого ещё будет время.

Пока что он хотел от него лишь покорности.

Дав ему ещё одну хорошую, солидную дозу яда, Наоко заставил себя остановиться, вытер рот тыльной стороной ладони и поднялся на ноги.

Мужчина-видящий не шевелился.

И всё же Наоко всю поездку до гаража держал винтовку в руках, упирая приклад в здоровый бок и всматриваясь в лицо видящего.

Мири предупреждала его об этом типе.

Она говорила, насколько он умён.

Она также говорила ему, что он не такой, как другие видящие.

Наоко улавливал проблески её страха перед ним, даже ранее той ночью, когда он кормился от неё. Он чувствовал это оба раза, когда он кормился от неё на пожарной лестнице и на крыше.

Мири всё ещё боялась этого видящего.

Даже сейчас — после всего этого времени — он внушал ей страх.

Уставившись на это неестественно красивое лицо, закрытые глаза, скрывавшие фиалковые радужки, Наоко решил, что она больше никогда не будет его бояться.

Он превратит Солоника в то, чего Мири никогда, никогда не придётся бояться.

Глава 30. Переговоры

 

 

Я смотрела, как Блэк расхаживает по террасе туда-сюда, образуя тёмную фигуру на фоне синего утреннего неба за стеклянной стеной балкона. Его золотые глаза смотрели откровенно смертоносно.

Я сидела в одном из плетёных кресел на тёмно-синей подушке. На стеклянном столике передо мной стоял горячий кофейный напиток мокко.

При других обстоятельствах место было бы очень приятным.

На деле же я осознала, что настороженно смотрю на Блэка и гадаю, не стоит ли мне попытаться как-то его успокоить.

Я знала, что таким образом он справлялся со всем, что случилось за последние двадцать четыре часа. Я также знала, что моя сосредоточенность на нём — это тоже своеобразная тактика избегания. Как бы ненавистно мне ни было видеть его в таком состоянии, мне проще думать о том, как помочь ему, чем вспоминать прошлую ночь.

Блэк сказал мне, что забрал этот номер — чёрт, да весь этаж — у компании, которой он сдавал эти помещения. Он фактически разорвал контракт, как только узнал, что Ник пробрался через эту террасу обратно в здание.

Он поручил это своим адвокатам, но, похоже, считал, что проблем не будет, потому что контракты составлены соответствующим образом. Его адвокаты хороши; даже лучше, чем хороши, как это всегда бывает у богачей. Они уже доложили ему, что будут делать упор на то, что протоколы безопасности компании-арендатора — или отсутствие таковых — сделали проникновение возможным, и тем самым подвергли опасности холдинги Блэка, а также здание в целом.

Я понимала, что по сути это хрень собачья.

Блэк хотел вернуть себе этот номер.

Таким образом, арендовавшая его компания оказалась вышвырнута.

Если Блэку для этого придётся использовать адвокатов или видящих, чтобы принудить их убраться нахер, то они уберутся к концу недели — или даже к концу дня.

Хоть он и не сказал это прямым текстом, но я сильно подозревала, что Блэк хотел вернуть себе контроль над всем зданием. По той же причине я ожидала, что в ближайшие несколько дней появится немало судебных исков за так называемые «пробои в безопасности».

Блэк уже пробормотал что-то про то, чтобы превратить весь этаж в ресторан и зону отдыха для всех, кто жил и работал в этом здании.

Пока мы проходили тут этим утром, он показывал на кафе и кухни, говоря, как он расширил бы это, добавил тут кухню, здесь снёс стену, может, добавил бы даже ряд саун и крытый бассейн.

Он показал на несколько помещений в задней части, говоря, что всю ту зону можно переделать в спортзал, затем показал на другую секцию, которую можно превратить в боксёрский ринг или просто зону с напольными матами и тяжёлыми грушами для тренировки в рукопашке. Он говорил о том, чтобы нанять нескольких массажистов, которые приходили бы сюда на половину недели, а то и взять их полностью в штат.

Я понимала, что он отвлекает меня, да и самого себя тоже.

Настоящая проблема крылась в безопасности.

В тот же день ещё до заката солнца он установил в этой части здания камеры, датчики движения, а также, наверняка, автоматические беспилотники.

Он также поговаривал о том, чтобы построить новое здание под штаб-квартиру и предложил несколько возможных мест в районе залива, а может, в Нью-Мехико или Ванкувере. Он хотел иметь возможность построить что-то с нуля — скорее всего, полноценную военную крепость, если я правильно читала его свет. Подозреваю, что я всё поняла верно.

Я ни на секунду не отходила от него с тех пор, как мы проснулись утром.

Он поднял меня с постели, чтобы вместе принять душ, подождал, пока я оденусь, спросил, что я хочу на завтрак, рассказал свой примерный план на день.

Он так и не попросил, но ему и не нужно было.

Я тоже не хотела расставаться с ним.

Если бы он не дал ясно понять, что хотел держать меня при себе каждую секунду, я бы, наверное, всё равно ходила за ним хвостиком, пытаясь взять свою работу с собой.

Однако он не хотел, чтобы я работала — по крайней мере, помимо того, что делал он сам. Он хотел, чтобы я помогла ему исправить всё то, что пошло не так в нашем мире. И из-за чего события прошлой ночи стали возможными.

Надоедливый внутренний голос твердил мне, что мне не стоит поощрять эти наклонности в нас обоих. Я знала, что если не буду осторожна, то будет чудом, если он позволит мне одной выйти из здания хотя бы в следующие несколько месяцев.

Однако пока что я не боролась с этим импульсом в нас обоих.

Пресса уже пыталась проникнуть в здание.

Они выкрикивали вопросы и просьбы дать интервью, с самого рассвета донимали нашу охрану в лобби и снаружи здания, спрашивали о сиренах, которые сработали прошлой ночью, спрашивали о несанкционированных беспилотниках и стрельбе, хотели взять у Блэка интервью по поводу слухов о возможном похищении и проникновении.

Они хотели поговорить о том, причастен ли он к беспорядкам в Мишн, имеет ли он отношение к группам, которые сражаются против Пуристов и федерального правительства. Очевидно, они теперь сообщали, что так называемая «полиция», стрелявшая по протестующим в Мишн, на самом деле была вовсе не полицией. Репортёры на главных новостных каналах теперь утверждали, что эти копы в снаряжении для разгона беспорядков принадлежали к частным дружинам и только оделись как копы.

Смотря новости тем утром, я наслушалась всевозможных теорий заговора, даже по главным кабельным каналам. Ведущие выдвигали гипотезы, что Блэк и другие представители армейской ветви «теневого государства» пытались свергнуть правление президента Риджента. Они упоминали причастность других милитаризированных группировок помимо компании Блэка, хотя я узнала названия лишь нескольких.

Они упоминали «Архангела».

«Архангел», насколько я знала, действительно замешан в какой-то теневой глобальной сети и служил их военным подразделением.

Как это связано с моим дядей, я могла лишь предполагать.

Честно говоря, я считала, что мой дядя захотел бы переманить «Архангела» на свою сторону.

Блэк говорил мне, что «Архангел» нанимал и обучал самых безжалостных, организованных, дисциплинированных и умных наёмников из всех, с кем он сталкивался. Он говорил, что они — одни из самых первоклассных убийц на планете... если не самые лучшие.

Дядя Чарльз практически признался, что в прошлом работал с «Архангелом», в основном через свои связи с русской организованной преступностью.

Возможно, у них случилась размолвка по поводу «порабощения всего человечества».

В любом случае, новостные комментаторы теперь обсуждали «Блэк Индастриз» и «Архангела» в одном предложении. Пока Блэк говорил со своей командой техников, я посмотрела на телефоне два фрагмента разных программ. Там брали интервью у экспертов, которые предполагали, что компания Блэка и «Архангел» имели какое-то отношение к беспорядкам в Мишн.

Я также видела размытые кадры всех нас в гуще событий.

Камеры видеонаблюдения запечатлели, как мы бежали по Валенсия-стрит, одетые в чёрную кевларовую броню и вооружённые винтовками и мечами. Я видела кадры нас на Мишн и Шестнадцатой, но там мы были уже в противогазах, так что лиц не узнать.

Телефоны Блэка трезвонили как безумные всё утро, практически с тех самых пор, как эта плёнка попала в новости.

Примерно дюжина каналов попросила его дать интервью, звала на ток-шоу в качестве гостя. Лоуренс «Ларри» Фаррадэй, консультант и адвокат Блэка по криминальным делам, так же получал звонки всё утро. Я несколько раз подслушала, как Блэк говорит с ним, в основном спорит о том, как можно немного исправить впечатление, сложившееся у публики. И стоит ли ему согласиться на интервью. И если да, то на какие.

Очевидно, у Фаррадэя тоже просили интервью.

Некоторые каналы даже звонили и пытались договориться об интервью со мной.

Чарльз тоже пытался звонить.

Не думаю, что Блэк уже поговорил с ним тем утром, и я сама не собиралась разговаривать с ним, чёрт подери. Пока что я не готова была разбираться с Чарльзом, хоть и знала, что не могу откладывать это вечно.

В любом случае, сейчас Блэк определённо не разговаривал с Чарльзом.

Он также не говорил с Фаррадэем — или с кем-то с кабельного телевидения.

Его золотые глаза полыхали в лучах утреннего солнца, пока он слушал, стиснув зубы. Я вдруг осознала, что сейчас всё ещё очень раннее утро вопреки тому, сколько всего успел переделать Блэк. Мы встали несколько часов назад, но сейчас, наверное, было немногим больше девяти утра.

Я смотрела на его скуластое лицо и подавила невольную рябь боли разделения.

Я знала, что не совсем логично желать своего мужа после событий прошлой ночи, но почему-то от всего этого становилось только хуже. Я знала, что Блэк сам борется с противоречивыми импульсами, так что я не настаивала, но похоже, чем дольше я бодрствовала, тем хуже становилась моя боль разделения.

Я знала, отчасти это также может быть вызвано проблемами с безопасностью, более органическим желанием сблизиться с ним, потому что я чувствовала, что мы оба всё ещё в опасности. Блэк говорил мне, что у видящих такое бывает — когда наши жизни в опасности, у нас возникало инстинктивное желание делить свет с друзьями и партнёрами, людьми, которым мы доверяем. Мужья и жены практически возглавляли этот список.

Я также знала, что секс сейчас отнюдь не будет простым.

Если Блэк хотя бы увидит меня голой, учитывая состояние моего тела, это будет непросто для нас обоих. И это ещё не принимая в расчёт другие осложнения из-за моих воспоминаний и света после прошлой ночи, а также те вещи, которые Блэк наверняка почувствует на мне.

С этим я тоже пока не готова была разбираться, чего бы ни хотел мой свет.

Вместо этого мы сблизились в другом смысле слова.

Не думаю, что за всё утро Блэк отходил от меня дальше, чем на два-три метра. Даже сейчас он расхаживал прямо передо мной, не уходя далеко. Когда Киесса и Зайрей, двое видящих, помогавших Блэку оценивать безопасность этого этажа, завели меня за угол террасы, Блэк пошёл за нами, разговаривая по телефону и расхаживая вокруг меня, что одновременно успокоило и немного смутило меня, когда я почувствовала, что двое видящих это заметили.

Однако они вели себя так, словно это совершенно нормально. Они практически проигнорировали нависающее присутствие Блэка, показывая мне кровавые следы ладоней и ног, которые Ник оставил, забираясь в здание. Они поделились своими мыслями о том, как обеспечить безопасность террасы — предположительно для того, чтобы я пересказала это Блэку, когда он завершит свой разговор по телефону.

Команда Блэка из людей и видящих почти полностью проследила путь Ника по зданию до того места, где он вломился в один из лифтов, спрыгнул на кабину и спустился на ней в подвал, чтобы украсть одну из машин Блэка.

Он украл GTO, что также разозлило Блэка.

Это была одна из его любимых машин.

Судя по камерам в гараже, Ник также забрал кого-то с собой.

Мы не сумели различить по камерам лицо заложника и даже не смогли рассмотреть его тело. Однако когда солнце поднялось над зданием, не хватало лишь одного мужчины.

Даледжема.

Уходя, Ник забрал Джема.

Никто из нас не мог поверить, когда мы это услышали.

Но в итоге это единственное логичное объяснение. Хронология пути Ника через здание совпадала с тем моментом, когда кто-то в последний раз видел Джема. Что ещё важнее, бывший член Адипана — единственный пропавший среди наших людей.

Метод исключения говорил нам, что это должен быть Джем.

И всё же не только Блэк опешил, когда мы услышали, кто это.

Вопрос «зачем» не удивлял никого из нас. Решение Ника, что ему нужен заложник, казалось очевидным, учитывая, что он сделал. Но мы не могли понять, как Ник умудрился вообще подкараулить и накинуться на старшего видящего, учитывая, кем и чем он был.

И всё же, в неподходящий момент всех можно застать врасплох.

Даже Джема.

Когда в течение утра никто не смог связаться с ним через гарнитуру или мобильный телефон, эта возможность превратилась в полноценную вероятность. Блэк поручил большей части команды разведки, работавшей под руководством Ярли, заняться его выслеживанием.

Как бы Ник ни справился с видящим из Адипана, он не использовал Джема, чтобы выбраться из здания. Та горстка людей и видящих, которых Блэк поставил в гараже, была нейтрализована вампирским ядом или выстрелами из автоматической винтовки.

Единственный раз, когда эти двое попали в кадр камер наблюдения — это когда Ник уже устранил команду охранников. Ник в тот момент вернулся к лифтам и нёс своего заложника к GTO. Угол обзора камеры был не лучшим, их запечатлело практически сверху, и Ник нёс своего пленника на плече, так что его лицо не было видно. Ник также намотал ему что-то на голову, скорее всего, чтобы не дать легко определить его личность.

И всё же по кадрам было ясно, что пленник Ника — мужчина... то есть, мужская особь намного выше человеческих мужчин. У него также были широкие плечи, и он носил униформу «Охраны и Расследований Блэка».

Оружие, которое Ник использовал против охранников, заставило многих видящих удивлённо приподнять брови. На записи камер было видно, как он стреляет — так что они сумели определить модель. Калашников АК-12 русского производства.

Некоторые члены команды Блэка носили такое оружие, так что сама модель вызвала лишь несколько пожатий плечами. Но вот количество органического материала, встроенного в ствол и рабочие части автомата, вызвало у всех недоумение. Винтовка, из которой стрелял Ник, имела в себе столько нестандартного материала, что она мерцала бледно-зелёным в свете ламп гаража и напоминала какой-то инопланетный артефакт, пока выплёвывала пули быстрыми залпами.

Пока мы смотрели эту запись вместе, Блэк показывал на разные органические компоненты и бормотал о том, что весь этот материал —  «высококлассная органика» и, следовательно, «полностью живая», а не какой-то металл-гибрид. Он сказал, что органика, которую делал мой дядя, явно эволюционирует и становится лучшего качества, чем мы видели до сих пор.

Он даже предположил, что подобное оружие может быть частично разумным.

Видимо, дядя Чарльз обновил снаряжение.

Блэк предположил, что судя по характеру выстрелов органический компонент мог присутствовать даже в снарядах. Он рассказывал мне про «умные» пули из своего родного мира, которые можно запрограммировать на поиск целей. Человеческим армиям пришлось перестать использовать такие пули, потому что они узнали, что видящие могут взламывать эти пули, иногда даже в полёте, и обращать их против тех, кто их выпустил.

Никто не мог объяснить, как Ник заполучил подобное оружие.

Все согласились, что он получил его не от Джема.

Возможно, он забрал его у кого-то из людей Чарльза в Мишн, затем припрятал в здании перед тем, как отправиться на крышу. Теоретически Ник мог забрать оружие потом, когда убегал от охранников Блэка, и ему нужно было отстреливаться по дороге к гаражу на нижних уровнях.

Что бы ни произошло на самом деле, Ник выбрался чисто.

Он также, видимо, заполучил Джема.

И вторую любимую машину Блэка.

Отпив глоток мокко, я постаралась не думать об этом, а также о том, через что прямо сейчас может проходить Джем.

Я всё ещё смотрела в никуда, когда Блэк расхохотался прямо передо мной.

В этом смехе не прозвучало ни капли веселья.

Там звучал практически один чистый гнев.

— Да ты, бл*дь, издеваешься надо мной, — хрипло произнёс он. — Пожалуйста, скажи, что ты шутишь. Потому что если честно, я не уверен, что означает тот факт, что ты вообще произносишь эти слова прямо сейчас. То ли ты, бл*дь, безумен, то ли ты просто считаешь меня самым тупым существом на планете, чёрт подери...

Говоривший на другом конце линии перебил его.

Через несколько мгновение Блэк громко щёлкнул языком.

Когда собеседник на другом конце линии продолжил говорить, он бросил яростный взгляд на меня — скорее чтобы поделиться своей злостью и раздражением, нежели чтобы адресовать это в мою сторону.

В итоге он перебил говорившего.

— Брик, — прорычал он. — ...я говорю эти слова от всей души... катись ты нах*й. Или ты передаёшь его мне... немедленно... или мы убиваем того из вас, кого найдём первым. Ты должен понимать, что я уже веду охоту на вас обоих.

Стиснув зубы от слов другого, он рявкнул:

— Да мне похер на это! Прямо сейчас я говорю с тобой, Брик. Не с Чарльзом. Ты это сделал. Ты превратил его в чёртово животное! Ты понимаешь, что в данный момент ей было бы не так больно, если бы ты просто его убил? Её самый давний друг, и он едва её не убил...

Умолкнув на мгновение и слушая, он гневно взорвался уже через несколько секунд.

— Хрень собачья! — рявкнул он.

В этот раз он сказал это настолько громко, что я подпрыгнула как раз в тот момент, когда делала очередной глоток мокко. К счастью, я не облилась, но убрала напиток подальше ото рта.

— ...Ты должен понимать, что после этого я позвоню ему, — прорычал Блэк. — Ты должен это понимать. В данный момент мне нужно решить, от чего я готов отказаться, чтобы заручиться помощью этого ублюдка. Забавно, но я думаю, что старый-добрый дядюшка Чарльз будет охренеть каким щедрым, помогая мне с этим. Что думаешь, Брик? Думаешь, у тебя сейчас есть проблемы с его видящими и бл*дскими Красными Масками? Ты подожди, пока...

Вампир на другом конце линии перебил его.

Последовала пауза, во время которой Блэк слушал, хмуро глядя перед собой.

— Я тебе не верю, — прорычал Блэк.

И вновь я чувствовала, как Брик настойчиво что-то ему говорит.

— БЛ*ДЬ. Я. ТЕБЕ. НЕ. ВЕРЮ, — прорычал Блэк, перестав расхаживать ровно настолько, чтобы стиснуть перила балкона. — У тебя есть двенадцать часов. Двенадцать. Позвони и сообщи мне место встречи, если ты готов сотрудничать. Если его не окажется с тобой... если ты не приготовишь его для передачи под стражу... то нам уже нечего обсуждать.

Я сделала ещё один глоток мокко, наблюдая, как Блэк бросает трубку.

Слегка нахмурившись и посмотрев на него, я легонько поддела его своим светом.

— Ты же знаешь, что он этого не сделает, Блэк, — тихо сказала я. — Если он сказал правду, и Ник умрёт, если умрёт он. В таком случае он не доверит Ника никому.

Блэк выдохнул, стиснув перила обеими руками.

После небольшой паузы он кивнул, стиснув зубы.

Я смотрела на его профиль, пока он глядел на город.

— Итак? Что мы будем делать? — мой голос по-прежнему звучал настороженно. — Ты же на самом деле не хочешь заключать союз с дядей Чарльзом, нет?

Сердито щёлкнув языком, Блэк оттолкнулся от перил балкона и разжал ладони. Повернувшись ко мне, он продолжал хмуриться, и его взгляд выдавал, что он думает.

— Нет, — сказал он после небольшой паузы.

Я почувствовала, как что-то в моей груди расслабилось.

— Ладно, — сказала я. — Хорошо. Так... что тогда?

Он прямо посмотрел на меня, поджав свои красиво очерченные губы.

— Есть у меня несколько мыслей, — сказал он. — Все они могут тебе не понравиться, Мири.

— Я знаю, что ты хочешь убить Ника, — сказала я.

Подбородок Блэка напрягся.

— Ты правда думаешь, что это такая хорошая идея? — настаивала я. — Я понимаю. Правда, понимаю. Но что будет с вампирами, если умрёт ещё один их лидер? Брика едва ли можно назвать святым, но он — не Дориан. Он даже не Константин. Мы понятия не имеем, кто ещё ждёт своей очереди.

Блэк опять кивнул, но по его глазам я видела, что его разум ушёл в какие-то другие мысли. Я знала, что говорила ему то, что он и без меня знает. По правде говоря, у нас нет хороших вариантов. У нас в данный момент даже нет представлений о том, какую модель мира мы хотим создать — особенно принимая во внимание всех игроков, не говоря уж об угрозе разоблачения видящих перед людьми.

Люди ещё даже не полностью смирились с существованием вампиров.

В данный момент всё ещё велись дебаты о том, что они такое — какая-то «утка», генетический эксперимент, пошедший не по плану, или попытки иностранцев манипулировать американской публикой.

Я знала, что Чарльз вскоре ещё сильнее надавит в этом отношении.

Я знала, что это лишь вопрос времени, когда он представит какое-нибудь неопровержимое «доказательство» существования вампиров. Скорее всего, он ждал, когда заполучит больше контроля над публикой и частными институтами, особенно СМИ, чтобы вампиры не могли разыграть ту же карту и разоблачить существование видящих.

Однако я не очень-то верила, что мой дядя сумеет не допустить этого, чтобы он ни делал. История показывает, что правда со временем всплывает. Рано или поздно, видящих разоблачат.

И что тогда случится? Каким будет мир?

Сумеет ли мой дядя контролировать, как будет развиваться тот мир? Если нет, обернётся ли на этой Земле всё так же, как на той, где вырос Блэк? Или будет ещё хуже? Или в этом мире рабами будут не видящие, а люди, как того хочет мой дядя? Или он, напротив, лишь сумеет убедить людей в том, насколько опасны видящие?

В конце концов, соотношение людей к видящим всё ещё равнялось, наверное, тысяче к одному.

Блэк фыркнул, и я подняла взгляд, посмотрев в его золотые радужки.

— Сплошь хорошие вопросы, док, — сказал он.

Подойдя ко мне, он опустил свой вес на кресло рядом со мной и опёрся руками на бедра. Я без раздумий поставила стаканчик с кофе и потянулась к нему, запустив пальцы в его волосы и поцеловав лицо. Очутившись так глубоко в его свете, мне стало сложно остановиться. Я прижалась щекой к его щеке и принялась ласкать его лицо, пока Блэк не издал низкий рокочущий звук, который мог напоминать урчание какого-то животного.

Когда я не отстранилась, он обнял меня одной рукой — всё ещё осторожнее и нежнее обычного, но достаточно крепко, чтобы у меня перехватило дыхание, когда он крепче сжал объятия. Лёгкий намёк, словно просящий разрешения, оставался в его свете, когда он привлёк меня ближе к себе.

— Чего ты от меня хочешь, ilya? — пробормотал он, упёршись лбом в моё плечо.

Я гладила его по волосам, думая над его вопросом, пока он соединял свой свет с моим.

После нескольких секунд я осознала, что нахмурилась.

Мой взгляд расфокусировался, пока я смотрела через балкон и думала о тех немногих вариантах, которые у нас действительно имелись.

Правда в том, что нам нужен Брик.

Мы нуждались в нём настолько же сильно, насколько я не могла заставить себя подумать об убийстве Ника. Даже после прошлой ночи, даже после того, что он сделал, слова Брика и Джема всё ещё эхом отдавались в моем сознании, оставляя едва уловимую нить надежды.

«Он изменится. Он станет больше похож на прежнего себя».

Конечно, если это правда, то я не знаю, как он будет чувствовать себя после того, что он сделал со мной на крыше или даже на пожарной лестнице. Я понятия не имела, как Ник сумеет простить себя, и сможет ли он как-то справиться с этим психологически.

Я понятия не имела, как сама с этим справлюсь.

В какой-то странной манере я почти радовалась, что Ник забрал именно Джема.

Ну... если, конечно, он его не убил.

Джем, возможно, единственный, в котором до сих пор осталось достаточно сопереживания Нику, чтобы он мог по-настоящему до него достучаться. Я не могла представить, чтобы я попыталась сделать это сама. Я также не могла представить, чтобы Энджел на это пошла, по крайней мере, пока не пройдёт какое-то время.

Когда я увидела её тем утром, она была в полном раздрае.

Ковбой тоже выглядел не лучше, как и Декс.

Конечно, в данный момент ничто из этого не имело значения.

Блэк никогда не сможет простить Ника.

Это важнее всего.

Учитывая, что Блэк по-прежнему более-менее диктовал направление всей нашей операции, это имело критичное значение. Блэк никогда не сумеет забыть, что сделал Ник. Я сомневалась, что он сумеет об этом забыть, даже если Ник станет более-менее прежним. В самом крайнем случае, на это уйдёт время. Очень много времени.

Времени, в которое Ник-вампир должен будет действовать более-менее как нормальный человек... а я понятия не имела, насколько это реалистично.

В данный момент я не могла представить, чтобы Ник прожил достаточно долго, чтобы мы провели такой эксперимент. Я не думала, что он проживёт дольше нескольких дней, учитывая, что я чувствовала в свете Блэка, а также вероятность того, что Блэк всё же попросит помощи у моего дяди.

Я не винила за этого Блэка.

Это не его вина.

Что есть, то есть.

А значит, мне нужно найти другой способ достучаться до него.

 

 

Не думаю, что я когда-либо чувствовала себя такой виноватой — за любой свой поступок — как за то, что я сделала той ночью.

Я знала, что это неправильно.

Я знала, что это неправильно по миллиону разных причин.

Я просто не могла обойтись иным путём.

У меня не было союзников в команде Блэка... только не для такого.

Я знала, они все подумают, что я выжила из своего бл*дского ума, если вообще подумываю о том, что собиралась сделать. Хуже того, они решат — и с весомой аргументацией — что я в шоке, что я не могу мыслить разумно, учитывая, что со мной случилось.

Но я не могла допустить, чтобы Блэк вручил себя моему дяде.

Я не могла допустить этого, не попытавшись сама узнать, нет ли другой возможности.

В данный момент я видела лишь одну другую возможность.

Существовало лишь одно лицо, поистине заинтересованное в союзе с нами, даже если Блэк сумеет как-то договориться о союзе с «Архангелом», враждующими фракциями русской мафии, теми немногими хорошими парнями, что ещё задержались в коридорах американского правительства, или ещё с кем-нибудь.

В любом случае, нам меньше всего нужен ещё один враг.

Так что я сделала то, что сделала.

Не знаю, стало ли мне лучше или хуже от того, что все прошло без сучка, без задоринки.

Я знала, что это сочетание удачи и хорошо выбранного момента — чего никогда не повторится и, наверное, не случилось бы так просто ещё до того, как Блэк установил в здании режим строгой изоляции. В данный же момент никто в нашей команде ни за что на свете не ожидал от меня такого, особенно после прошлой ночи.

По тем же причинам я понимала, что это наверняка мой единственный шанс — по крайней мере, если я хотела провернуть нечто подобное без ведома моего мужа.

К тому времени, когда я добралась до края деревянного причала, прилегавшего к Пирсу 39, стало так тихо, что я начала задаваться, какого чёрта я вообще творю.

Я не пришла безоружной.

Далеко нет.

При мне имелось семь пистолетов — два на рёбрах, два на бёдрах, один на пояснице, два в кобурах на лодыжках. Я также взяла четыре ножа, включая длинную охотничью финку, пристёгнутую к моему правому бедру, а также ещё более длинный нож, который пристроился во впадинке на моем позвоночнике.

Я знала, как высока вероятность, что всё это не принесёт никакого прока.

И всё же, стоя в темноте, спиной к залитому лунным светом океану, положив одну руку на приклад пистолета, а другую — на рукоятку финки, я всё равно порадовалась, что взяла с собой оружие.

Непросто было улучить достаточно времени в одиночестве, чтобы организовать хотя бы это.

Мне пришлось надавить на нескольких сотрудников Блэка, чтобы они мне помогли.

Эй-Джей и Хавьер подменили записи камер на случай, если Блэк их увидит.

Мишель принесла мне оружие, включая два длинных ножа в виниловых ножнах, один из которых (я почти уверена) принадлежал Ковбою.

Декс — и я по множеству причин чувствовала себя очень, очень виноватой за это — принёс мне шприцы с достаточным количеством жидкого транквилизатора, чтобы уложить видящего или человека солидных размеров.

Я знала, что Декс может не простить меня за это, если когда-нибудь узнает об этом моем поступке.

Однако для данного задания мои варианты были ограничены. Лишь небольшой круг приближенных Блэка имел полный доступ к ассортименту оружия, и тем более к лабораториям, где они хранили вещи, не входящие в стандартное вооружение. Всё сводилось практически к Дексу или Ковбою... или Энджел... а меня предупреждали не пытаться надавить на Ковбоя, поскольку его разум работал как-то иначе.

Я бы ни за что на свете не смогла поступить так с Энджел.

В любом случае, какой бы виноватой я ни чувствовала себя, используя Декса, это чувство вины не шло ни в какое сравнение с тем, что я ощущала, когда вонзила одну из этих игл в шею своего мужа и ввела всё содержимое шприца в Блэка, задремавшего рядом со мной.

Ещё один шприц я использовала на Зайрее, который вместе с Люс стоял на посту у двери нашего номера.

Ну, точнее, я заставила Люс использовать этот шприц против него.

Я ничем из этого не гордилась.

Думая об этом теперь и дрожа на холодном ветру с залива, я чертовски надеялась, что все эти усилия не приведут к тому, что мне разорвут горло.

Я не видела их приближения.

Я определённо их не почувствовала.

Я предполагала, что он приведёт с собой больше своих людей. Он был бы дураком, если бы не сделал этого — вопреки тому, что сказал по телефону, когда я сумела остаться одна достаточно надолго и позвонить ему. Однако кто бы ни прикрывал спину Брика, они оставались невидимыми.

Лишь его тёмный силуэт пересёк покоробившиеся от соли и воды деревянные доски, подойдя к месту, где я стояла и ждала его.

Остановившись в пяти ярдах от меня, он осмотрелся по сторонам.

Я увидела, как хмурятся его губы правильной формы, затем он склонил голову, открыто оценивая меня.

— Ты здесь одна, — в его голосе звучало неприкрытое изумление. — Ты действительно одна.

Выдохнув дыхание, которое неосознанно задержала, я отошла от деревянных перил и кивнула. Мои руки всё ещё лежали на пистолете и ноже, пока я шла к нему, сокращая последнее расстояние между нами.

— Так и есть, — сказала я с тем же лёгким удивлением в голосе.

Если честно, я не могла сказать, было ли это удивление шутливым, или же до меня, наконец, дошло, какой невероятной глупостью было приходить сюда в одиночку.

— Твой муж знает, где ты? — настороженно спросил вампир.

Я издала невесёлый смешок.

— Шутишь, да?

Король вампиров нахмурился ещё сильнее, сделав ещё один шаг в мою сторону и встретившись со мной примерно на середине расстояния, которое он между нами создал.

Его хрустальные глаза отразили оранжевый свет фонарей в конце пирса, и я видела, как он с почти бесхитростным выражением всматривается в моё лицо.

— Вы храбрая женщина, миссис Блэк, — сказал он наконец.

Выдохнув, я едва слышно щёлкнула языком, но не потрудилась ответить.

— Ты хочешь поговорить здесь? — спросила я. — На открытом пространстве?

Брик посмотрел на меня, затем на воду. После короткой паузы он покачал головой и убрал руки в карманы длинного чёрного пальто.

— Вообще-то, у меня была другая идея, — сказал он, и его голос сделался чрезмерно вежливым. — Не будете ли вы так добры сопроводить меня во время короткой поездки, миссис Блэк?

Я напряглась. Ничего не могла с собой поделать.

В моём сознании всплыли все предупреждения не садиться в машину с серийными убийцами, которые я слышала с самого детства. Перед мысленным взором мелькнул образ того, как Ник кидается на меня, а также те несколько секунд, когда его клыки только впились в моё горло...

Я не заметила, когда моя ладонь сместилась с рукоятки финки и коснулась повязки на горле. Это был бессознательный жест, но Брик проследил за ним взглядом.

Он шагнул вперёд прежде, чем я успела отодвинуться, и легонько прикоснулся пальцами к моей руке.

— Я так сожалею, миссис Блэк... поистине.

Сделав шаг назад, я покачала головой.

— Это ничему не поможет, Брик.

Ещё на мгновение всмотревшись в моё лицо, он кивнул.

— Я понимаю. Однако мои чувства искренни. Немыслимо, что мы позволили ему дважды сбежать от нас. Этот хаос в Мишн...

Увидев мой взгляд, он умолк и снова покачал головой.

— Я очень, очень сожалею, Мириам. Сильнее, чем могу адекватно выразить словами.

Я почувствовала, как напрягся мой подбородок. Прежде чем я успела решить, как ему ответить, и стоит ли это вообще делать, какой-то звук заставил меня посмотреть поверх его плеча на улицу перед причалом.

Позади него на обочине остановилась машина.

Это был лимузин. Чёрный. С тонированными окнами.

Брик повернулся и проследил за моим взглядом.

Мгновение спустя эти глаза вновь посмотрели на меня.

— Это будет короткая поездка, миссис Блэк, — заверил он меня.

— Но зачем это нужно? — спросила я.

На мгновение стиснув зубы, я обвела взглядом пустой пирс. Я чувствовала, как люди ходят по улицам в нескольких кварталах отсюда, сидят на траве, но я принудила всех бездомных и остальных людей, которые направлялись в эту сторону, обойти стороной данный сегмент пирса.

Большинство людей, которых я ощущала, спали в близлежащих домах и квартирах.

— Нас здесь не потревожат, — сказала я, переводя взгляд на Брика.

Он кивнул, его выражение не изменилось.

— Я понимаю твоё нежелание. Но я не играю с тобой и не пытаюсь тебя похитить, Мириам. Ты должна понимать, что в данной ситуации ты — моя единственная надежда. Я не питаю иллюзий, что твоё похищение принесёт какой-то прок помимо того, что ещё сильнее разъярит твоего супруга.

Он помедлил, глубже засунув руки в карманы пальто.

— Я бы хотел, чтобы ты встретилась кое-с-кем. Возможно, это поможет тебе понять некоторые вещи.

Я напряглась. Усилием воли сохраняя нейтральное выражение лица, я закусила губу.

— Я думала, мы будем говорить о Нике, — сказала я.

— Это мы тоже можем сделать, конечно же.

— Ты соврал Блэку? Ты знаешь, где он находится?

Брик покачал головой, и его лицо выражало сожаление.

— Нет. Боюсь, я сказал твоему мужу правду на этот счёт, — слегка нахмурившись, он посмотрел мне в глаза с обезоруживающе искренним выражением. — Мы не сумели найти Наоко, Мириам. Мои люди ищут его, даже в этот самый момент, конечно же. Дориан возглавляет эту операцию, поскольку для нас критично важно найти его... особенно для меня, как ты себе представляешь. Знаю, твой муж убьёт его при первой же возможности.

Брик всматривался в мои глаза, слегка нахмурившись.

— Ты можешь мне не верить, Мириам, но я тоже беспокоюсь за него. Мое беспокойство не ограничивается тревогой за собственное благополучие. Как я и говорил твоему мужу, Наоко для меня — семья. В данный момент он позорит меня тем, что сделал с тобой... но я люблю его. Я защищал бы его ценой собственной жизни. Я защищал бы его вне зависимости от его поступков и ошибок. С моей точки зрения он всё ещё ребёнок. Дети часто делают глупые и жестокие вещи.

Я не потрудилась отвечать на эти слова.

Я даже не пыталась расшифровать, какие из его слов правдивы.

— Идём? — спросил он, показав кивком головы в сторону обочины.

На это я тоже ничего не ответила. Однако когда он повернулся и пошёл к лимузину, я молча последовала за ним.

Я зашла уже так далеко.

Если бы они хотели моей смерти, я уже была бы мертва.

 

 

Он отвёз меня в парк Золотые Ворота.

Не знаю, чего я ожидала, но точно не этого.

Вопреки моим страхам, мы сидели на заднем сиденье лимузина только вдвоём.

Он не пытался разговаривать со мной во время поездки. Я видела фигуру в передней части машины, водителя лимузина, но это оказался не тот, кого я ожидала. Вместо высокого светловолосого вампира, которого я обычно ассоциировала с Бриком, этот имел рыжевато-каштановые волосы, завязанные в небрежный хвостик. Он был одет в тёмный костюм, на пальцах носил несколько колец. Во время поездки он ни разу не обернулся к нам, так что я видела его лицо и глаза лишь редкими проблесками в зеркале заднего вида.

Я помнила, Брик сказал, что Дориан ищет Ника.

Я вообще его сегодня не увижу.

Когда водитель повернул на Джон Ф. Кеннеди Драйв, въехал в парк, а затем свернул на небольшую петляющую дорожку, я нахмурилась, глядя через тонированные окна на тихие газоны и цветочные сады в окружении тенистых деревьев.

Теперь я видела вдалеке огни.

Только когда лимузин подъехал ближе к этим огням, миновав очередной широкий поворот, я осознала, на что смотрю.

Цветочная Оранжерея освещалась изнутри.

Высокая белая викторианская конструкция из стекла светилась как маяк в парке, где в остальном было темно хоть глаз выколи. Её высокие стеклянные стены освещались белым светом. Лимузин заехал за конструкцию в темноте, следуя вдоль изгиба дороги, пока Оранжерея не оказалась по другую сторону от нас на небольшом холме.

Я нагнулась, смотря на неё через окно со стороны Брика.

— Что мы здесь делаем, Брик? — спросила я, глядя на освещённые стеклянные стены.

— Это казалось нейтральным местом.

Я повернулась, хмуро посмотрев на него.

Может, это и нейтральное место с точки зрения конфликтов между видящими и вампирами, но едва ли ему недоставало драмы. Более того, это место вызывало у меня эмоциональные воспоминания, хотя вампир никак не мог об этом знать.

Это любимое место моей сестры Зои в этом парке, а может, и во всём городе.

Иногда она затаскивала меня сюда на выходных.

У меня имелась куча обувных коробок с фотографиями Зои в различных нарядах, которые сделаны в разных комнатах и сегментах оранжереи в викторианском стиле, и на ступенях, которые к ней вели, и в стеклянном вестибюле, образовывавшем вход.

С тех пор, как ей исполнилось шесть, она твердила, что её свадьба состоится здесь.

Даже когда я уже перешла в старшие классы, мы ездили сюда на велосипедах в хорошую погоду и ели бутерброды на газоне. Оранжерея располагалась на одном из немногих холмов в этой части парка, с неё открывался вид на дорогу Кеннеди и участок близлежащих садов, так что это было идеальное место для наблюдений за людьми.

Мы сидели здесь и говорили об экстрасенсорных вещах.

Нам не позволялось открыто говорить об этом дома, так что мы обсуждали это в парке, или на Оушн Бич, где, как нам казалось, нас не подслушают.

Глядя на светящиеся стеклянные стены здания под старину, я постаралась вытолкнуть из головы воспоминания о Зои. Я не бывала здесь много лет. Я не избегала этого места сознательно, но теперь, глядя на купольную крышу и два L-образных крыла, отходивших от центральной постройки, я осознала, что понимаю, почему не возвращалась сюда.

Я никак не могла прийти сюда и не вспоминать сестру.

При этой мысли мой подбородок напрягся, но в этот раз я злилась на саму себя.

А ещё я задумалась над тем, захочет ли Блэк пожениться здесь.

Может, я могла бы сделать это для Зои. Хотя бы одна из девочек Фокс выйдет замуж здесь, пусть даже и не та.

Эту мысль я тоже выбросила из головы.

Наверное, лучше подождать и посмотреть, как пройдёт эта встреча — и узнает ли о ней Блэк — прежде чем начинать планировать свадьбу в этом месте.

Кто-то открыл дверцу лимузина возле места, на котором я сидела.

Это был не водитель.

Подняв взгляд, я посмотрела в хрустальные глаза незнакомого мне вампира, в этот раз женщины. У неё были черно-красные волосы, губная помада подходила под цвет красных прядей в её длинных, слегка волнистых волосах. Она улыбнулась мне, и улыбка показалась почти настоящей и тревожила лишь из-за ясных глаз, казавшихся бездушными.

Я без раздумий приняла её протянутую ладонь и позволила ей помочь мне выйти из машины.

Пройдя мимо неё, я встала в нескольких шагах от открытой дверцы и подождала, наблюдая, как Брик сам выходит, наклоняется к уху женщины и что-то шепчет — слишком тихо, чтобы я расслышала. Затем Брик одёрнул своё тёмное пальто, слегка улыбнулся мне и подошёл вместе со мной к ступеням Оранжереи.

Не сказав ни слова, мы вместе поднялись, направляясь к освещённому вестибюлю, который вёл в оранжерею с экзотическими растениями.

Мы уже приближались к двери, когда я осознала, что мои шаги замедляются.

Я остановилась и посмотрела на него.

Брик проделал ещё несколько шагов, затем тоже остановился и посмотрел на меня.

Теперь я ясно видела его лицо в свете, лившемся из Оранжереи.

— Что это, Брик? — спросила я.

При виде его вскинутой брови я закусила щеку изнутри.

— Разве мы не будем говорить о Нике? — спросила я. — Разве всё это не ради того, чтобы примирить два наших лагеря? При условии, что их вообще можно примирить?

Минуту Брик лишь смотрел на меня, и его улыбка померкла.

На моих глазах эта улыбка превратилась в задумчивое, более противоречивое и хмурое выражение.

Затем, двигаясь медленно, обманчиво медленно, почти скользя, он приблизился к месту, где стояла я. Прежде чем я решила, как реагировать, он ласково сжал мою руку и ловко просунул руку и предплечье под мой локоть, не убирая моих пальцев с рукоятки пистолета.

В те же доли секунды я осознала, что он не пытался меня разоружить.

Он даже не поручил одному из своих людей обыскать меня.

— Зайди внутрь, Мири, — мягко произнёс он. — Всё это обретёт смысл, как только ты войдёшь внутрь.

Наблюдая за его лицом и не скрывая скептицизма, я шагнула вперёд одновременно с ним.

Это дурное предчувствие оставалось в моей груди, тянуло мой свет, сдавливало горло. Дело не в Брике как таковом. По какой-то причине я не считала, что он привёл меня сюда, чтобы причинить вред. Чего бы он ни хотел добиться, привезя меня сюда, дело не в этом.

Он всё ещё поддерживал меня под руку и вёл через стеклянные двери. Двое его людей придерживали эти двери открытыми и улыбнулись мне, пока я проходила мимо. Ещё одна женщина и мужчина вампиры, оба черноволосые. Мужчина походил на жителя Ближнего Востока и носил короткую стриженую бородку. У женщины была смуглая кожа и коротко стриженые чёрные вьющиеся волосы. Она смотрела на меня хрустальными глазами, и я видела там неприкрытое любопытство, словно она знала меня.

Может, она просто знала, кто я такая.

И всё же это знание в её глазах вызывало дурное предчувствие.

— Знаю, ты сомневаешься в том, чем станет твой друг Ник, — сказал Брик. — Знаю, что не только твой муж скептически настроен в этом отношении, Мириам.

Его голос звучал тихо, почти по-отцовски и обладал успокаивающим мелодичным звучанием.

Когда я посмотрела на него, он улыбнулся, изучая моё лицо чуть более пронизывающим взглядом, чем было бы уместно с таким выражением лица.

— ...Знаю, ты никак не можешь оценить это, глядя на меня, — продолжил он, всё ещё всматриваясь в моё лицо. — Знаю, ты никак не можешь оценить это, глядя на моих людей или разговаривая с ними. Как и человеческие существа, вампиры разнятся по характеру, жестокости, состраданию, мудрости, глупости, опыту, нраву.

Он повёл меня в восьмиугольный павильон, и мой взгляд метнулся вверх, рассматривая арочную крышу, купол и верхний ряд окон. Вокруг нас тропические растения окружали центральный сегмент оранжереи, а налево и направо расходились проходы.

Брик повёл меня вправо.

Мы вошли в выставку, которую я смутно помнила, и он снова повёл меня вправо, так что мы направлялись вдоль южной стены к восточному крылу здания.

Тропические растения окружали нас и свисали со всех сторон, создавая ощущение джунглей.

Я осознала, что смотрю на красочные цветы и тёмные пальмовые листья, пока Брик продолжал говорить и мягко вести меня глубже в оранжерею.

— ...Чтобы поистине понять различия и сходства, тебе нужно было бы иметь дело с вампиром, которого ты знала до обращения, — продолжил Брик, взглянув на меня. — Учитывая то, как обстоит дело между мной и твоим мужем, теперь я беспокоюсь, что Наоко попросту не проживёт достаточно долго, чтобы ты стала свидетелем этой трансформации в нём...

Ощутив, как я вздрогнула, он вновь посмотрел на меня и на мгновение сжал мою руку.

— Я тоже не рад такому исходу, Мириам, — произнёс он тише. — Даже если мне каким-то образом удастся выжить. И хоть у меня дурное предчувствие относительно того, что я собираюсь тебе показать, я чувствую, что это единственный способ не допустить такого исхода. Прежде я колебался действовать в этом направлении по многим причинам... и одна из самых главных — честно говоря, я понятия не имею, как ты можешь отреагировать.

Помедлив, он вновь взглянул на меня, ведя по стеклянному коридору, полному растений.

Пока мы шли, я время от времени встречала вампиров, и все они смотрели на меня.

На их лицах я также видела узнавание.

Брик продолжал говорить со мной тем низким, мелодичным голосом.

— ...Но теперь у меня нет выбора, — твёрдо произнёс он. — Я могу лишь надеяться, что ты простишь меня за то, что я не сказал тебе ранее. Знай, что это было не моё решение, дражайшая... поверь, убедить причастных лиц согласиться на эту встречу сегодня стало немалым подвигом.

Я прикусила губу, пытаясь уловить смысл в его абстрактных фразах, пока я следовала за его грациозными шагами. Отвлёкшись на ещё двух вампиров по обе стороны следующего стеклянного прохода, я сосредоточилась на пруду, покрытом плоскими круглыми кувшинками и располагавшемся сразу за проходом.

Он привёл меня в секцию водных растений.

В детстве я проводила здесь слишком много времени.

Может, это тоже сбивало меня с толку.

— Что ты пытаешься мне сказать? — спросила я. — Я не понимаю.

Затем что-то в моем мозгу щёлкнуло, и я повернулась, наградив его суровым взглядом.

Мои челюсти напряглись, пока я обдумывала всё, что он сказал.

— Ты собираешься попытаться обратить меня в вампира, Брик? — прямо спросила я. — Потому что ты понятия не имеешь, как быстро Блэк прикончит тебя, если такое случится.

Помедлив, я добавила:

— Если ты каким-то образом привяжешь свою жизнь к моей, как ты сделал это с Ником, он убьёт каждого вампира вокруг тебя... и, наверное, закинет тебя в клетку в подвале, чтобы экспериментировать на тебе в момент скуки.

Я уставилась на него, зная, что каждое произнесённое мною слово правдиво.

И всё же от страха адреналин выстрелил в мою кровь и свет, отчего стало сложно дышать, сложно связно мыслить, вопреки моим собственным словам.

— Поверь мне, Брик, — жёстко произнесла я. — Ты не хочешь это делать.

Брик поднял пальцы и отмахнулся от моих слов терпеливым пренебрежительным жестом.

— Не беспокойся, Мириам. Я ни в коем разе не подводил к чему-то подобному. Я не имею ни малейшего намерения превращать тебя в вампира.

Моему разуму и телу потребовалась секунда, чтобы отреагировать на его слова.

Затем я бесшумно выдохнула, ощущая почти физическое облегчение.

— Однако, — произнёс Брик, во второй раз поднимая ладонь. Он сделал грациозный жест, показывая на пруд по другую сторону от выставки водных растений. — ...Возможно, сегодня я могу раскрыть для тебя одну загадку. В отношении того, о чём ты только что говорила.

Он повернулся, ответив улыбкой на мою хмурую гримасу.

— Ты и твой муж не раз спрашивали у меня, почему я так уверен, что сумею обратить тебя, если захочу, — заметив моё недоумение, он улыбнулся чуть шире, сверкнув ослепительно белыми клыками. — Возможно, я, наконец, сумею дать ответ на этот вопрос.

Нахмурившись, я просто уставилась на него.

Однако когда он кивнул в сторону пруда, показывая мне посмотреть на другую сторону L-образной стеклянной комнаты, я повернула голову.

Несколько секунд я ничего не видела.

Вода оставалась совершенно неподвижной, её зеркальную поверхность покрывали тёмно-зелёные кувшинки в окружении папоротников и тёмных лиан, отчего пруд напоминал какой-то доисторический пейзаж. Я уставилась в плотную зелёную растительность, помня, как бывала здесь в детстве...

Когда по другую сторону пруда появилась фигура.

Она скользила бесшумно, мягко, двигаясь как жидкость и выходя из-за гигантского папоротника.

Я обвела недоуменным взглядом это тело, замечая детали, но не осознавая их. Длинные худые мускулистые ноги, одетые в брюки из чёрной кожи. Высокие красные сапоги, тоже кожаные. Облегающая майка из белого кружева с глубоким декольте, которое акцентировалось кулоном-капелькой из бледно-зелёного камня, висевшего на серебряной цепочке. Красный кожаный ремень. Худые мускулистые руки. Длинные пальцы с серебряными кольцами, лежащие на крутом изгибе бёдер под узкой талией.

Мой взгляд поднялся к её лицу.

Я застыла.

На протяжении нескольких долгих секунд я думала, что мои воспоминания наложились на то, что на самом деле находилось передо мной.

Я спала... ну или галлюцинировала.

Непременно.

Затем она улыбнулась.

— Привет, — сказала она, приподняв ладонь.

Это был тот же дурацкий небрежный взмах рукой, которым она одаривала меня в свои семнадцать.

Я уставилась на неё.

Я не могла моргнуть.

Я не могла отвернуться.

Я не могла полностью видеть её.

— Мири, — её голос зазвучал громче. — Эй... старшая. Сделай вдох. Дыши, ладно? Тебя не глючит. Это я.

Она повернулась, и её взгляд переместился на пространство рядом со мной.

Какая-то часть моего разума понимала, что она смотрит на Брика, но я не могла отвернуться от неё, чтобы проследить за её взглядом и подтвердить то, что я и так знала.

Я также не могла дышать.

Я не могла дышать.

— Мири, — её взгляд метнулся обратно ко мне. Она обеспокоенно выпятила нижнюю губу. — Слушай, прости. Я не хотела делать это вот так. Я говорила им, что не стоит делать это вот так.

И вновь её взгляд метнулся в сторону, затем обратно ко мне.

— Не вини Брика. Это не его вина, — она хмуро посмотрела на другого вампира. — Хотя я говорила ему, что у тебя наверняка случится чёртов инфаркт... а потом ты, наверное, забьёшь его насмерть голыми руками.

Снова взглянув на Брика, она улыбнулась.

Её улыбка померкла, как только она перевела взгляд обратно на меня.

Она обеспокоенно нахмурила лоб.

— Эй! Мири... я серьёзно. Дыши!

Однако я не дышала.

Я не шевелилась.

Я посмотрела ей в глаза, охваченная этим приливом знакомости, воспоминаний, миллиона вещей, которые говорили мне, что всё это нереально, что я вижу галлюцинацию, я под наркотиками или сошла с ума.

Я посмотрела ей в глаза и как будто зафиксировалась там.

Я смотрела в эти прозрачные радужки, похожие на потрескавшееся стекло.

Я смотрела, как она смотрит на меня.

Я видела там насторожённость, нервозность, радость от встречи со мной.

Я видела всё, что находилось там... всё, что я помнила.

Я видела всё, что было не так.

Что-то в моей груди просто отказало.

Затем всё потемнело.

Эпилог. Грузовое судно

 

 

Боль рябью пронеслась по нему, вынудив его отвести взгляд.

Стиснув зубы, Даледжем отвернулся от просвета в грузовом контейнере и заставил себя посмотреть на высокий потолок грузового отсека, усилием воли сосредоточившись на металлических сходнях, которые тянулись над местом его укрытия. Сделав вдох, чтобы привести мысли в порядок, он через несколько секунд перевёл взгляд обратно, посмотрев через узкий просвет между овальной дверью, похожей на люк, и металлическим боком контейнера.

Он задержал дыхание, наблюдая, как трахаются двое мужчин.

Это было нелегко даже сейчас.

Более мускулистый мужчина сверху закрыл глаза и издал низкий рык, удерживая другого мужчину-видящего, с более высоким, но худым телом. Видящий внизу на глазах Даледжема застонал, стискивая мужчину сверху до побелевших костяшек, издавая низкий, болезненный звук, когда другой вдолбился в него.

Даледжем вновь закрыл глаза и стиснул зубы.

Gaos. Какого хера он творит?

Что он вообще здесь делает?

Он знает, что он твердил себе самому.

Теперь он не мог представить, как он вообще мог быть настолько высокомерным, что поверил в чушь, которую сам и выдумал. Теперь, находясь здесь, он гадал, не погибнет ли он сам, и не погибнут ли из-за него все остальные, кто находился на корабле.

Он говорил себе, что даст Нику шанс.

Он говорил себе, что он пытается спасти вампиру жизнь — до тех пор, когда они сумеют определить, стоит ли там что-то спасать.

Если Брик и другие вампиры говорили правду, Ник выйдет из этого состояния. Он сбросит этот кайф избавления от оков, последствий и сопереживания, и он останется с эмоциональными последствиями своих поступков.

Даледжем догадывался об этом, ещё когда Ник был человеком. Наоко Танака сидел на образной пороховой бочке подавляемых эмоций, отрицания, злости и неразрешённых чувств.

Эта бочка включала себя (но не ограничивалась этим): злость, горечь, ненависть к себе, подавление сексуальности, ревность, гнев. Он хоронил это всё под вежливой личностью, под синдромом хорошего парня, под долгом и патриотизмом, семейными обязательствами, долгом единственного сына, дружескими обязательствами, общественными обязательствами... и чем там ещё, черт подери, люди мучили себя.

Его новая вампирская природа взорвала всё это и выпустила на свободу — как только Ник сумел полностью и безоговорочно наплевать на все.

В результате всё это подавляемое дерьмо выплыло на поверхность.

Его злость на Блэка за женитьбу на Мири; его злость на Мири за то, что она его не хотела; его злость на них обоих за то, что они бросили его в той пещере на острове Мангаан, а затем ещё раз бросили на милость вампиров в так называемом «побеге»; за то, что он едва не погиб на том дереве. Его злость на весь бл*дский мир за то, что он никогда не получал то, чего хотел, разочаровывал родителей. Злость из-за того, что вампиры и видящие захватили его мир. Из-за того, что он был «хорошим парнем», но никогда не получал за это награды. Из-за того, что он вечно оказывался тем, кому приходилось поступать по совести, бл*дь.

Его вампирской натуре было посрать на всё это.

Его вампирской природе было посрать на всё.

Но рано или поздно, Ник придёт в себя.

Ник придёт в себя, и это тяжело ударит по нему. И Джем не хотел, чтобы в этот момент его опорой стали бл*дские вампиры.

Он совершенно точно, черт подери, не собирался допускать, чтобы Брик и/или Дориан стали теми, кто поможет Нику пройти этот переход, или внедрит их так называемую «вампирскую мудрость» в Ника, когда тот будет уязвимым и готовым поверить во всё, что поможет ему меньше ненавидеть себя.

Так что Джем решил, что когда Ник придёт в себя, он увидит не Брика и не Дориана.

Это будет он — Даледжем.

Даже в то время он знал, что это дурацкая затея.

Он знал, что это опасно, глупо... наверное, эгоистично и инфантильно.

А ещё он знал, что если этого не сделает он, то этого не сделает никто.

Ник, скорее всего, умрёт от руки Блэка — или же его затянут глубже в вампирскую семью, и в итоге он станет как все. Он найдёт способ как-то рационализировать и подавлять это всё в вампирской форме, и тогда они потеряют Ника Танаку навсегда.

Теперь, наблюдая за Ником с Солоником, видя, что он уже сделал с разведчиком высокого уровня с помощью своего яда, Даледжем вернулся к мысли, что он, Даледжем, идиот.

Он гадал, каким же глупым и высокомерным он должен был быть, чтобы думать, будто он на это способен. Даже если он сумел бы уберечь Ника от Блэка, то чертовски высока вероятность, что через несколько недель он сам закончит как Солоник.

Он закончит как Мири на той крыше, или как Блэк в той правительственной лаборатории.

Он закончит как все те видящие под кайфом от вампирского яда, только навсегда.

Еда для вампира, секс-раб... ментальный калека.

Пока что он держался на расстоянии — в основном, чтобы не показать Блэку, где он находится, и тем самым, не показать Блэку, где находится Ник. Он знал, что Блэк не будет вести себя рассудительно. Наверное, Блэк и не мог вести себя рассудительно в этом отношении.

Джем это понимал. Правда, понимал.

Он также знал, что Блэк может убить его самого, если узнает, что Джем стоял между ним и Ником Танакой.

По той же причине он знал, что если не найдёт какой-то способ скрыть Ника от Блэка, всё это закончится в то же мгновение, как только Блэк их настигнет.

Поэтому Джем прождал три дня и не приближался.

Три дня без сна, прячась в грузовом отсеке корабля, который пах маслом и экскрементами, потом, металлом и океаном — в зависимости от того, в какой части он прятался. Джем таился в самых вонючих частях, стараясь замаскироваться и перебить свой запах, чтобы вампир его не нашёл.

Он не решался поспать.

Он знал, что если заснёт, если войдёт в Барьер хоть на какой-то промежуток времени по любым причинам — а именно так и будет, если он позволит себе потерять сознание — то команда разведчиков Блэка найдёт его за минуты, если не за секунды.

Видящие не умели прятаться, пока спали.

Ну, они не умели прятаться от других видящих.

А именно они не могли прятаться от других разведчиков с военной выучкой, которые активно искали их. Команда Блэка, несомненно, именно этим сейчас занималась.

Как и у людей, пока видящие спали, их aleimi или световое тело покидало их физическое тело. Как только это случится, свет Даледжема появится в пределах видимости любого выслеживающего видящего, который знал его специфическую частоту.

У Блэка имелось как минимум четверо видящих, которые могли дать точные маркеры света Джема. На Старой Земле им приходилось запоминать световые признаки всех членов своей команды на случай, если кто-то потеряется, попадёт в плен или столкнётся с проблемами в Барьере.

По той же причине Ярли, Мика, Холо и Джакс знали его свет.

К этому времени, наверное, и другие видящие в команде Блэка знали его световые признаки.

Даледжем мог маскироваться от них, пока бодрствовал. Он тренировался в самом Адипане, и его навыки постановки щитов были выше среднего даже по меркам их элитной команды.

Однако если он задремлет, ему конец.

Ну, точнее, конец придёт вампиру, который на данный момент самозабвенно трахал своего видящего любовника-тире-пленника.

Даледжем не мог этого допустить, пока у него не было других средств закрыть свой свет щитами, скажем, конструкции — или, тихо пробормотал его разум, например, вампира. Или пока он не окажется достаточно далеко, чтобы успеть объяснить Блэку, что он делает и сколько времени ему нужно прежде, чем видящий придёт за ним с тучей беспилотников и эскадроном взбешённых разведчиков, жаждущих крови.

До тех пор ему нужно бодрствовать.

Никакое количество тренировок не могло компенсировать базовую биологию видящих. Единственный способ сейчас оставаться невидимым — это вовсе держаться вне Барьера.

Это означало никакого сна.

Конечно, он не мог вечно оставаться без сна.

Его рефлексы уже страдали... и замедляясь, и давая сбои. Он уже слишком легко пугался, шарахался от теней, и ему мерещились угрозы.

Он также поймал себя на том, что мысленно «подвисает», когда этого делать не стоило.

Вот как только что, пока он наблюдал, как Ник трахает того видящего-социопата, Солоника.

Поморщившись, он выбросил из головы эти образы, заставляя себя мыслить связно.

Он не мог оттягивать ещё дольше.

Ему нужно сделать это сейчас.

Когда солнце встало этим утром, и его лучи полились в смотровые отверстия возле ящика с грязным бельём на стирку, возле которого он притулился на ночь, Джем решил, что не вытерпит ещё одну ночь так, чтобы не подвергнуть свою жизнь настоящей опасности.

Он использовал GPS трекер, чтобы подтвердить, что видящий и вампир всё ещё находились там, где Даледжем обнаружил их изначально; и что Ник не переместил своего пленника в другую часть корабля. Даледжем знал, что Ник должен каким-то образом кормить видящего и давать ему воду. Предположительно, он передвигался под прикрытием ночи, чтобы совершать набеги на корабельную кладовку и хранилище с водой, оставляя видящего в гнезде, устроенном за контейнером.

Тем же утром Даледжем также использовал GPS трекер, чтобы определить, где они находились — то есть, все они, всё грузовое судно. Он хотел, чтобы Блэка от них отделял минимум день пути перед тем, как начать действовать.

Насколько он мог сказать, он почти добился этого.

Покинув Калифорнию, судно не поплыло вдоль побережья, а от верфей в Окленде направилось прямиком в Тихий океан. Судя по линии на карте в его наладоннике, или «смартфоне», как их здесь называли, корабль и все его обитатели, похоже, направлялись в Азию — возможно, в Китай или Россию, если они будут придерживаться нынешней траектории.

Судя по черным кириллическим буквам, нарисованным на тёмно-синем корпусе, Даледжем предположил, что судном владеет и распоряжается русский торговый конгломерат. Обрывки русской, польской и украинской речи, которые он подслушал от команды, подтверждали эту теорию.

Даледжем понятия не имел, почему Ник выбрал этот корабль.

Он подозревал, что на самом деле это не имело значения.

Возможно, его выбор был действительно таким случайным, каким казался, и в этом имелась своя логика. Сложно последовать за кем-то, когда этот кто-то сам не знает, куда направляется и зачем.

Если Джем ещё не забыл русский, и надпись близка к той версии русского языка, которой пользовались в его версии Земли, то корабль назывался «Мончегорск».

Проведя ладонью по лицу и сильно поморгав, чтобы привести мысли в порядок, он перевёл взгляд на просвет возле люка контейнера. Глядя в узкую щель, он подавил боль, которая хотела затопить его свет.

Ему нужно сохранять осторожность.

Он не мог рисковать, ведь видящий тоже мог его почувствовать.

Солоник несомненно скажет Нику, если почувствует Джема. Судя по тому, как Солоник прямо сейчас смотрел на Ника, он сделает что угодно, лишь бы защитить вампира — в том числе и убьёт ради него, если подумает, что Нику нужно кого-то убить.

Но в данный момент видящий и вампир, казалось, были очень заняты.

Даледжем смотрел, вновь вздрагивая от реакции своего света на выражение лица видящего с фиалковыми глазами. Он смотрел, как Солоник запрокидывает голову, подставляя вампиру горло, на котором и так уже виднелась масса следов. Вопреки тому, каким бледным выглядел видящий, это сильно напоминало даже не предложение, а требование.

Темноволосый вампир стиснул волосы видящего в кулаке.

Опустив рот и лицо, он медленно, чувственно вонзил клыки в шею Солоника. Так же медленно и с удовольствием он начал пить.

Через несколько секунд вампир издал низкий рык.

Даледжем наблюдал за лицом Ника, наблюдал, как вампир пьёт с таким явным удовольствием и самозабвением, что он сам невольно на это реагировал. Он не мог чувствовать вампира так, как ощущал свет другого видящего, но выражение его безграничного наслаждения, выражение лица, расслабившегося от неприкрытого желания, по-своему влияло на Джема.

Почему-то неспособность почувствовать Ника влияла на него ещё сильнее.

Может, потому что в этот момент он очень, очень сильно хотел его почувствовать.

Мужчина-видящий ахнул, когда вампир оторвал губы и с явной неохотой прервал кормление.

На мгновение Ник лишь нависал над ним, всматриваясь в лицо мужчины-видящего.

Затем он издал тихий рокочущий звук, почти похожий на урчание. Ласково убрав волосы видящего с лица, вампир немного сместил тело и перенёс вес на другую руку.

Когда он заговорил, Даледжем невольно подпрыгнул.

В голосе вампира звучало притягивающее, мелодичное желание вкупе с откровенной привязанностью.

Это сочетание вновь усилило боль Даледжема.

— Не искушай меня, кузен, — пробормотал вампир. — Не позволяй мне убить тебя ненароком.

Видящий протянул руку, приласкав лицо вампира. Он продолжал гладить кожу Ника, ласкать его мускулистую грудь и руки, прослеживать черты и мышцы его горла и лица.

Они оба были совершенно обнажёнными.

Они оба вновь сделались твёрдыми вопреки тому, что недавно закончили и вообще далеко не первый раз трахались за последние несколько часов.

Очевидно, вампиры больше походили на видящих, чем на людей — по крайней мере, в отношении потребностей в сексе. Даледжему говорили, что кровь их тоже связывает. Он невольно гадал, не походила ли эта связь на ту связь света, которую образовывали видящие, или же это нечто совершенно иное.

Он закусил губу от осознания того, как далеко забрёл его разум, не говоря уж о том, как сильно он отвлёкся на секс, обнажённый и эрегированный член Ника, шёпот раздражённой ревности, в котором он даже самому себе признавался с трудом, а также на тот факт, что всё это ухудшалось нехваткой сна. Он вновь отодвинулся от просвета.

Следующие несколько секунд он просто сидел там на корточках, выталкивая из головы образы вампира и видящего вместе.

Он знал, что это не помогало ему добиться того, что он хотел сделать — то есть, не способствовало цели, ради которой он вообще затеял эту безумную поездку. Всё это лишь заставляло его вновь усомниться в своих мотивах и гадать, какого черта он хотел достичь, при условии, что он всё-таки сумеет спасти жизнь Нику.

Аккуратно отодвинувшись от просвета, он ещё аккуратнее прислонился к выступающему металлическому бруску слева от люка, изо всех сил стараясь не издать ни звука.

Блэк предупреждал его, что слух вампиров ещё лучше, чем у видящих.

У них более быстрые рефлексы, более острый слух, более острое физическое зрение.

По словам команды техников Блэка, у них также имелись особые органы чувств.

Физические органы чувств — не квази-физические, как у видящих.

Даледжем не владел полными знаниями о различиях в анатомии вампиров и видящих (по крайней мере, пока что), но он читал отчёты о том, как вампиры могли ощущать смещение воздуха — это помимо всех органов чувств, которые имелись и у видящих, и у вампиров. Судя по тому, что сумели определить лабораторные крысы Блэка, это не просто следствие других органов чувств, хотя это тоже могло частично сказываться. Похоже, они могли ощущать уровень и движение самого атмосферного давления, даже чувствовать малейшие смещения вдалеке от их кожи.

Отчёт, который читал Даледжем, предполагал, что это происходит через совершенно другой механизм, аналогов которого нет у видящих и людей.

В данный момент всё это означало, что Даледжему нужно быть очень осторожным, чёрт подери.

GPS метка, которую он сумел всадить в шею Ника после того, как тот спрыгнул со здания на Калифорния стрит, привела его сюда.

Она привела его в доки Окленда.

Она привела его к этому контейнеру.

Тем утром Джем несколько часов проверял контейнер Ника со всех углов, пока не нашёл этот люк. Это давало ему добрых тридцать футов от места, где вампир улёгся со своим любовником-видящим, до места, где Даледжем присел с винтовкой, полной транквилизаторов.

Медленно подняв эту винтовку, Даледжем проверил заряд, хотя сделал это уже три раза.

Сделав решающий вдох, он повернулся лицом к проёму.

Он был хорошим стрелком.

Он был хорошим стрелком, ещё когда был юным видящим в Азии, когда его учил только его отец. Может, он и не был природной машиной для убийств, как Дигойз на Старой Земле, но он был довольно близок.

Теперь, глядя через прицел винтовки, он осознал, насколько близко к вампиру он находился.

Он ни за что не мог промазать.

В те последние несколько секунд перед нажатием на курок, он осознал, что все равно возносит молитву к богам.

Судя по тому, что он знал о вампирах... и Нике... и Блэке...

Благоволение богов ему определённо понадобится.

Конец десятой части

***

Общий порядок чтения:

 

1) Дверь Кирева (Тайна Квентина Блэка #0,5) – доступно онлайн чтение в https://vk.com/vmrosland

2) Чёрное в белом (Тайна Квентина Блэка #1)

3) Чёрный как ночь (Тайна Квентина Блэка #2)

4) Чёрное Рождество (Тайна Квентина Блэка #2,5)

5) Чёрное на чёрном (Тайна Квентина Блэка #3)

6) Чёрный ужин (Тайна Квентина Блэка #3,5)

7) Возвращение чёрного (Тайна Квентина Блэка #4)

8) Чёрный и синий (Тайна Квентина Блэка #5)

9) Чёрная кровь (Тайна Квентина Блэка #5,5) – доступно онлайн чтение в https://vk.com/vmrosland

10) Чёрный настрой (Тайна Квентина Блэка #6)

11) Чёрный прах (Тайна Квентина Блэка #7)

12) Вера в Чёрного (Тайна Квентина Блэка #8)

13) Чёрное Солнце (Тайна Квентина Блэка #9)

14) Чёрному, с любовью (Тайна Квентина Блэка #10)

 

История Мири и Блэка продолжится в бонусном рассказе – «Чёрные сны».

 

***

Перевод выполнен группой Rosland || Переводы романов

( https://vk.com/vmrosland )

⇐ Предыдущая1234567

Поделиться: