Ник Маки, глава Целевой Группы Службы шерифа округа Кинг.

Роджер Данн был единственным человеком в Целевой Группе, кто встречался и разговаривал с Тедом Банди.

Боб Кеппел из полиции округа Кинг на протяжении шести лет был ответственен за большую часть расследования по делу Банди.

Полицейский рисунок «Теда», сделанный со слов очевидцев, которые 14 июля 1974 видели, как с ним уходила Дженис Отт.

Глава 13

Вечером в пятницу, 18 октября 1974, семнадцатилетняя Мелисса Смит, дочь начальника полиции Мидвейла Луиса Смита, собиралась пойти на вечеринку. Она была невысокой, ростом 5.3 фута (160 см) и весом 105 фунтов (около 48 кг), очень привлекательной и с длинными светло-коричневыми волосами с пробором по центру. Из-за профессии отца она была девушкой осторожной: он снова и снова наставлял её. Луис Смит видел слишком много насилия и трагедий, чтобы не переживать за Мелиссу и её сестру.

 

Мелисса Смит

 

 Мелисса планировала пойти на вечеринку в дом своей подруги и остаться там на ночь. Она всё ещё была дома, когда ей позвонила другая ‘подруга, расстроенная размолвкой с парнем. Она звонила из пиццерии, в которой работала. Мелисса пообещала прийти к ней. Одетая в синие джинсы, блузку с рисунком синих цветов и тёмно-синюю рубашку, Мелисса вышла из дома.

Мидвейл – тихий мормонский городок в 5000 человек, расположенный немного южнее Солт-Лей-Сити. Отличное место, чтобы растить детей. У Мелиссы, хотя она и предупреждалась, не было причин для беспокойства.

Кратчайший путь до пиццерии проходил по грунтовой дороге через насыпь, далее под автомобильной эстакадой и железнодорожным мостом и потом через школьное футбольное поле. Мелисса дошла до пиццерии и оставалась там до 10-ти вечера, утешая свою подругу. Она собиралась вернуться домой забрать одежду для ночёвки и пойти на вечеринку. Она должна была пойти той же самой дорогой, что пришла пару часов назад.

Но Мелисса так и не дошла до дома. Никто не видел её после того, как она вышла за пределы освещённой автостоянки. Через 9 дней её тело было найдено рядом с Саммит Парк в Уосатч Маунтинс за много миль от Солт-Лейк-Сити.

Патологоанатом Серж Мур провёл вскрытие обнажённого тела, найденного в горах со следами жестоких избиений, возможно от обрезка железной трубы. Наблюдались переломы костей черепа в левой и задней областях и обильное субдуральное кровоизлияние. Тело было покрыто следами побоев, нанесённых перед смертью.

Ещё она была задушена. Кто-то настолько сильно стянул ей шею её же тёмной-синим чулком, что переломил подъязычную кость. Также Мелисса была изнасилована.

Шериф Делмар «Швед» Ларсон из округа Солт-Лэйк-Сити и капитан Н. Д. «Пит» Хейворд, долгое время проработавший детективом в отделе по расследованию убийств и теперь возглавляющий его, передали дело по расследованию убийства Мелиссы Смит в руки детектива Джерри Томпсона.

Это было нелёгкое дело. Никто не видел Мелиссу после того, как она скрылась во мраке ночи. Никто не видел кого-либо рядом с ней или неподалёку. И нашли её только спустя 9 дней. Убийца мог быть уже на полпути к другому концу света. Из физических доказательств не было ничего, кроме тела девушки. Рядом с ней было так мало крови, что скорее всего её убили в другом месте. Но в каком? В Хэллоуин, через 4 дня после нахождения тела, в расследовании пока что не появилось никаких проблесков.

 

31 октября в Лихай, где-то в 25-ти милях южнее, семнадцатилетняя Лора Эйм, разочарованная отсутствием ажиотажа в хэллоуинскую ночь, оставила кафе и отправилась в близлежащий парк. Случилось это чуть позже полуночи.

Лора Эйм была почти 6 футов (182 см) ростом, но весила только 115 фунтов (52 кг). Из-за этого её стройность казалась скорее худобой. Она бросила школу и вместе с друзьями переехала в Американ–Форк, штат Юта, переходя с одной низкооплачиваемой работы на другую. Но почти каждый день общалась с семьёй, оставшейся в Салеме.

 

Лора Эйм

 

Когда она исчезла, её родители не знали об этом 4 дня, пока не позвонили домой её подруге поинтересоваться, почему она не выходит с ними на связь.

– Лоры здесь нет, – был ответ. – Мы не видели её с ночи Хэллоуина.

Семьёй Эймов овладел страх. Когда появились заголовки об убийстве Мелиссы Смит, мать Лоры предупреждала её, чтобы та была осторожна, чтобы перестала баловаться автостопом, но Лора заявила, что вполне способна позаботиться о себе.

И теперь она сама пропала. Хорошенькая, неусидчивая, длинноволосая девушка, всегда находящаяся в поисках каких-нибудь возможностей, вышла в ночь, одетая только в синие джинсы и полосатый свитер без рукавов.

Если бы это была обычная зима, то место нахождения Лоры было бы покрыто снегом. Но когда 27 ноября на День Благодарения туристы отправились в Американ-Форк Кэньон, погода выдалась тёплой. Они нашли её тело в Уосатч Маунтинс на берегу реки рядом с парковкой. Она была обнажена и избита до неузнаваемости. В тот же день отец опознал её тело в морге: он узнал старые шрамы на предплечье, оставшиеся после того, как её в одиннадцатилетнем возрасте на колючую проволоку сбросила лошадь.

Посмертное вскрытие тела Лоры Эйм, проведённое доктором Муром привело примерно к тем же результатам, что в случае с Мелиссой Смит: переломы костей черепа с левой и задней сторон и удушение. Ожерелье, которое было на ней в ночь исчезновения, было засунуто в нейлоновые колготки, крепко затянутые вокруг шеи. На лице было бесчисленное количество следов от ударов, а на теле остались глубокие царапины от волочения. В качестве оружия предположительно была использована монтировка или гвоздодёр.

Лора Эймс тоже была изнасилована. Мазки взятые из влагалища и анального отверстия показали наличие спермы, но разложение зашло слишком далеко, чтобы можно было определить по ней группу крови убийцы.

Анализ крови убитой не выявил никаких следов наркотиков, но показал, что в ночь похищения она могла употреблять алкогольные напитки. Показатель интоксикации был в районе единицы, но это не говорит о том, что она не способна была защищаться, кричать или попытаться убежать.

Но в хэллоуинскую ночь её крик мог остаться неуслышанным: если она и звала на помощь, никто этого не заметил.

Сиэтлская девушка Теда Банди Мег Андерс и её подруга Линн Бэнск обе выросли в Огдене, штат Юта. Осенью 1974 Линн поехала туда навестить свою семью. Она читала о двух убийствах девушек, видела их фотографии: внешне они напоминали жертв из Вашингтона. По возвращении в Сиэтл она поделилась своими подозрениями с Мег.

Мег просмотрела газетные вырезки, привезённые Линн и облегчённо вздохнула, когда прочитала, что Мелисса Смит исчезла вечером 18 октября.

– Вот, видишь? 18 октября. В тот вечер около одиннадцати я разговаривала с Тедом по телефону. На следующий день он собирался пойти на охоту с моим отцом и находился в прекрасном настроении.

Линн, миниатюрная женщина, несколько дюймов не дотягивающая до 5-ти футов, выражала гораздо больше убедительности, чем всё её существо, и она была достаточно напугана, чтобы в этот раз проявить упорство.

– Ты должна пойти в полицию! Слишком много совпадений. Нельзя дольше об этом молчать.

Той осенью Мег Андерс связалась с полицией округа Кинг.

Таким образом Мег Андерс стала пятым человеком, назвавшим имя Теда Банди. Первой была я, но и во всех остальных случаях информация не получила должного внимания. При обращении в полицию Мег удержала большую часть опасений при себе.

Это ведь была просьба Линн, которая хотела, чтобы Мег пошла против своего парня. Из-за враждебного настроя Линн к Теду их дружбе с Мег пришёл конец. Сам Тед пребывал в неведении относительно донесения Мег.

К вечеру пятницы 8 октября 1974 тело Лоры Эйм оставалось не найденным. В тот день в Солт-Лейк-Сити шёл дождь, грозящий превратиться в ливень. Дождливый вечер не самое благоприятное время для покупок, но восемнадцатилетняя Кэрол Даронч всё-таки решила отправиться в торговый центр «Фэшн Плейс» пригорода Мюррей. Она выехала из дома около 6:30 на своем новом «камаро».

Весной 1974 Кэрол закончила школу и устроилась на работу в телефонную компанию «Маунтин Белл», по-прежнему проживая вместе с родителями. Она часто посещала тот торговый центр без всякой опаски, оставляя машину на парковке. Собиралась сделать покупки в отделе «Ауэрбахс», а по «Фэшн Плейс» просто прогуляться посмотреть товары.

 

Кэрол Даронч

 

По пути она встретила пару кузенов, поболтала с ними немного, сделала покупки в «Ауэрбахс» и пока листала книги в книжном магазине Уолдена рядом с ней возник симпатичный молодой человек. Она посмотрела на него, он был прилично одет: спортивная куртка, зелёные брюки и ботинки из лакированной кожи. У него были коричневые волнистые волосы и усы.

Он спросил не её ли машина стоит на парковке возле магазина «Сирс». Она покачала головой. Затем он спросил номер её машины. Она назвала и номер вроде бы показался ему знакомым. Он сказал, что продавец заметил, как кто-то пытался взломать её машину с помощью проволочной вешалки.

– Не могли бы вы пройти со мной проверить не было ли что-то украдено?

Она была застигнута врасплох. Ей не пришло в голову, как человек с усами отыскал её и откуда он мог знать, что «камаро» принадлежит ей. Он поставил себя так, что она могла принять его за охранника или полицейского. Она послушно последовала за ним по центральному освещённому проходу торгового центра в дождливую ночь. Она немного насторожилась, когда они шли через парковку, но казалось у этого мужчины всё было под контролем. Он объяснил, что скорее всего его напарник уже арестовал взломщика: «Возможно, когда вы его увидите, то сможете опознать, – просто сказал он».

Она попросила его удостоверение, на что он просто усмехнулся. Кэрол Даронч была приучена доверять офицерам полиции и чувствовала себя глупо, задавая лишние вопросы. Она открыла свою машину и оглядела салон: «Всё на месте. Ничего не пропало. Не думаю, что ему далось попасть внутрь, – сказала она».

Мужчина попросил её открыть пассажирское сиденье, на что она возразила. Поскольку ничего не пропало, она не видела в этом нужды. Но мужчина дёрнул за ручку, что немало её удивило, а затем отвёл её обратно в торговый центр, сказав, что нужно пообщаться с его напарником.

Оглядевшись вокруг, он сказал:

– Должно быть они вернулись на нашу подстанцию. Встретимся с ними там и вы опознаете грабителя.

– Откуда я могу его знать? – возразила она. – Меня тут даже не было. Я была в магазине.

Мужчина отверг её возражения, поторапливая идти быстрее на парковку. Её беспокойство росло, и она спросила его имя: у неё же ничего не пропало и ей было чем заняться, кроме как мотаться хвостом за этим человеком.

– Офицер Роузлэнд. Департамент полиции Мюррея, – ответил он коротко. – Мы почти на месте.

Они подошли к двери с номером 139. Он постучал, но никто не ответил. Он попытался открыть дверь, но она оказалась заперта. (Это была задняя дверь прачечной, а не полицейской подстанции. Но Кэрол не знала об этом.)

Теперь мужчина хотел, чтобы она последовала с ним в главное управление составить заявление. Сказал отвезёт её на своей машине. Она ожидала увидеть служебную машину, а вместо неё он подвёл Кэрол к «фольксвагену-жуку». Она слышала о внештатных автомобилях, даже об очень маленьких, но эта машина нисколько не тянула на полицейскую. Она потребовала его документы.

Глядя на неё, как на истеричку, мужчина быстро махнул перед ней кошельком – она успела уловить только отблеск маленького золотого значка – и быстро убрал его в карман: она не успела разглядеть ни названия департамента ни даже его номера.

Он открыл пассажирскую дверь, дожидаясь, когда она сядет. Она попыталась возразить, но мужчина был настойчив и нетерпелив, поэтому она забралась внутрь. Когда все двери захлопнулись, она почувствовала исходящий от мужчины запах алкоголя. Она не думала, что полицейским позволено пить на работе. Он попросил её пристегнуть ремень, но она сказал «нет». Она металась, почти готова была выскочить из машины, но та начала движение, набирая скорость и покидая парковку.

Водитель не поехал в Департамент полиции Мюррея. Наоборот – направил машину в противоположную сторону. Она смотрела на проезжающие мимо машины и думала стоит ли закричать, стоит ли попытаться выпрыгнуть, но они ехали слишком быстро и кажется вообще никто не обращал на них внимание.

И вдруг машина внезапно затормозила, наскочив на бордюр перед школой Макмиллан Грэйд. Она уставилась на «офицера Роузлэнда» и увидела, что он больше не улыбается. Он выдвинул вперёд нижнюю челюсть и вжался в дверь. Она спросила, что он собирается делать – ответа не было.

Кэрол Даронч схватилась за дверную ручку и начала выбираться наружу, но мужчина оказался быстрее неё. В одно мгновение он нацепил на её правое запястье наручники. Она стала кричать и изо всех сил отбиваться, когда он попытался сделать тоже самое со второй рукой, но промахнулся, закрепив второе кольцо на том же запястье. Она продолжала отбиваться, царапаться и кричать что было сил. Его ярость росла с каждой секундой.

Вдруг в его руке появился маленький чёрный пистолет, и он сказал: «Если ты не перестанешь брыкаться, я убью тебя, – вынесу мозги наружу».

Она дёрнулась назад и выпала из машины на дорогу, пистолет полетел на пол. Теперь у него в руках оказалось что-то наподобие монтировки. Он поднял Кэрол и придавил к кузову машины. Она выставила перед собой одну руку, пытаясь с нечеловеческой силой отгородить голову от удара. Пнув его в пах, она высвободилась и пулей метнулась в сторону, не разбирая дороги, лишь бы оказаться подальше от него.

Уилбур и Мэри Уолш ехали домой по Третьей Восточной Авеню, когда в свете фар внезапно появилась чья-то фигура. Уилбур вжал в пол педаль тормоза, едва не задев её. Его жена принялась открывать дверь. Они не могли понять, кто пытался забраться в их машину с таким рвением, будто за ним гонится маньяк. Затем поняли, что это была всего лишь молодая напуганная девушка, всхлипывавшая: «Не могу поверить, не могу поверить…»

Миссис Уолш усадила её, успокаивая, что теперь она в безопасности, больше никто не причинит ей вреда.

– Он собирался убить меня. Сказал убьёт, если не перестану кричать.

Уолши отвезли Кэрол Даронч в полицейский участок на Стэйт Стрит. Она была не в состоянии идти, Уилбур Уолш занёс худенькую Кэрол внутрь на руках, приковав взгляды правоохранителей.

Когда Кэрол немного успокоилась и перестала рыдать, она рассказал полицейским, что на неё напал один из их людей – офицер по имени Роузлэнд. Конечно же, никакого Роузлэнда в полиции не работало, и никто из полицейских не пользовался на службе «фольксвагеном». Она описала машину, нападавшего и монтировку.

– Я не очень хорошо разглядела её, но хваталась за неё рукой, когда он пытался ударить меня. У неё было несколько граней: кажется, больше 4-ёх.

Она приподняла правую руку с наручниками. Офицеры осторожно сняли их, проверили на наличие отпечатков, но не нашли ничего, кроме смазанных пятен. Полицейские пользовались наручниками «Смит и Вессон», а эти были «Джерокол».

На место нападения была направлена патрульная машина. Они нашли ботинок Кэрол, слетевший во время борьбы, – но ничего больше. «Фольксваген» ожидаемо скрылся.

Патрульные объехали район вокруг торгового центра в поисках светло-коричневого «жука» со вмятинами, пятнами ржавчины и рвано обивкой заднего сиденья. Но не нашли его. Снятием отпечатков с ручки двери с номером 139 занимался детектив Джоэл Рид, но необходимых образцов взять не удалось: скорее всего их смыл дождь

Кэрол Даронч просмотрела стопку журналов с фотографиями, но никого не узнала. Она никогда раньше не видела этого человека и искренне надеялась никогда больше не увидеть. 3 дня спустя она заметила 2 маленьких пятна крови на воротнике её куртки и отдала её в полицию на экспертизу. Кровь группы O (первой) была не её. Из-за недостаточного количества невозможно было определить резус-фактор.

Детективы Мюррея получили описание мужчины, машины, его modus operandi[45] и, слава богу, живую жертву. Сходства между несостоявшимся похищением Даронч и Мелиссы Смит бросались в глаза. Мелисса исчезла с парковки пиццерии всего в миле от «Фэшн Плейс», но под каким предлогом – оставалось тайной. Её отец был полицейским. Пошла бы она добровольно с полицейским?

Скорее всего.

Каковой бы не была миссии «офицера Роузлэнда» тем дождливым вечером 8 ноября, она сорвалась. Кэрол Даронч сбежала. Если он хотел изнасиловать её или что похуже, его аппетит остался неудовлетворённым, и в тот же вечер он мог проделать это ещё раз.

В 17-ти милях от Мюррея располагается Баунтифул, северный пригород Мормонского города[46], получивший своё название[47] из-за красивой природы и рекреационных возможностей. 8 ноября Дин Кент готовился к музыкальному представлению в школе Вьюмонт Хай. Недавно ему нездоровилось, но теперь он чувствовал себя лучше. Он с женой Белвой и старшей дочерью семнадцатилетней Дебби собирались поехать на премьеру «Редхедс».

Младший брат Дебби, Блейр, отказался смотреть постановку. Белва отвезла его на роллердром и пообещала забрать в 10 вечера. Семья прибыла в школу чуть позже 8-ми. Им была знакома большая часть пришедших зрителей: на школьные спектакли обычно приходят семьи учеников, классные руководители и их близкие друзья.

Пока зрители ждали начала представления, за кулисами к школьному преподавателю актёрского мастерства Джин Грэхам, молодой женщине, всего пару лет назад закончившей колледж, подошёл незнакомец. Она была занята: проводила финальную подготовку перед выступлением, поэтому всего на секунду отвлеклась на высокого стройного мужчину с усами, когда он обратился к ней. Она запомнила, что одет он был в спортивную куртку, брюки от костюма и лакированные кожаные ботинки. Ещё она запомнила, что он был весьма привлекательным.

Он учтивым, почти извиняющимся тоном спросил не смогла бы она пройти с ним на парковку опознать машину. Она замотала головой, даже не задавшись вопросом, почему вдруг ему понадобилась её помощь, – просто была слишком занята.

– Это займёт всего минуту, – убеждал он.

– Нет, я не могу. На мне спектакль, – сказала она быстро и прошла мимо него в тёмный коридор. Когда через 20 минут она вернулась, чтобы пройти на сцену, он всё ещё стоял на месте.

– Эй, нашли кого-то для помощи? – поинтересовалась она.

Он не ответил, уставившись на неё и буквально сверля глазами. Как странно, подумала она, но мужские взгляды были ей не в новинку.

Через несколько минут она опять вернулась за кулисы, – мужчина никуда не делся. Он улыбнулся и подошёл к ней.

– Вы классно выглядите, – сказал он. – Ну же, протяните мне руку помощи. На это уйдёт всего пара минут.

Он вёл себя игриво и раскованно.

Но всё же она была настороже. Попыталась пройти мимо него, сказав, что может её муж сможет помочь: «Сейчас приведу его». Она испугалась, но тут же, смутившись, одёрнула себя: вокруг и в зале было несколько сотен людей. Мужчина шагнула навстречу и перегородил ей дорогу. Пару мгновений они переминались с ноги на ногу, а затем всё-таки разошлись. Кто этот человек? Он здесь не работал и вовсе не походил на ученика или родителя.

Дебби Кент отошла позвонить брату, сказав, что спектакль не успеет закончиться к 10-ти и вернулась обратно ко второму акту. Одна из её подружек Джолин Бек заметила незнакомца, расхаживающего в дальней части зала. Джин Грэхам тоже видела его там, а к концу спектакля её уже одолевало тревожное любопытство.

После окончания спектакля Дебби Кент вызвалась съездить за братом.

– Я вернусь за вами, – сказала она родителям.

Несколько жителей из многоквартирного дома напротив школы запомнили 2 коротких вскрика, донёсшиеся со стороны парковки между 10:30 и 11 вечера. И они не похожи были на баловство детей. Скорее на крики предсмертного ужаса. Настолько пронзительные, что жильцы даже вышли наружу посмотреть, что там происходит в темноте.

Но ничего не увидели.

Брат Дебби безнадёжно ждал её на роллердроме. Их родители стояли перед школой, пока зрители расходились по домам. Наконец никого не осталось, но их машина по-прежнему стояла на парковке. Где же Дебби? Уже наступила полночь, а они всё нигде не могли найти свою дочь. Казалось, она вообще не садилась в машину. Они позвонили в Департамент полиции Баунтифула и описали дочь: 17 лет, длинные коричневые волосы с пробором по центру.

 

Дебби Кент

 

– Она не могла просто так оставить нас, – нервно сказала её мать. Её отец только что пережил инфаркт. Машина осталась на школьной парковке. Это было странно.

Полиция Баунтифула была в курсе нападения в Мюррее. Также они знали о Мелиссе Смит и об исчезновении Лоры Эйм. Они послали несколько патрулей поездить вокруг района Вьюмонт Хай. В школе были открыты и проверены все помещения на случай, если Дебби оказалась случайно заперта в одном из них. Родители отчаянно обзванивали всех её друзей, но никто из них не видел Дебби Кент.

И никто больше не увидит.

С утра с первыми лучами солнца полицейская следовательская бригада обыскала парковку и прилегающие территории, пытаясь найти подсказки необъяснимого исчезновения Дебби Кент.

Они узнали о криках, слышанных накануне, но не нашли ни одного прямого свидетеля похищения: на парковке было так много машин, что невозможно было выделить какую-то одну, например, старый «фольксваген-жук» коричневого оттенка.

Детективы Баунтифула Айра Бил и Рон Баллантайн присели на корточки осмотреть теперь пустую парковку и между задней дверью школы и парковкой нашли маленький ключ. Они сразу узнали его – это был ключ от наручников.

Они отнесли этот ключ в Департамент полиции Мюррея и вставили его в наручники, снятые с Кэрол Даронч. Ключ идеально подошёл и наручники открылись. Однако они знали, что ключи от разных наручников – взаимозаменяемы. Этот ключ не подошёл к их наручникам от «Смит и Вессон», зато открывал наручники от некоторых других производителей, занимающихся выпуском их уменьшенных версий. Таким образом эту улику нельзя было однозначно привязать к обоим делам, но безусловно это был тревожный знак. Кэрол Даронч удалось сбежать, а вот Дебби Кент, очевидно, – нет.

Как и ранее в Вашингтоне, на правоохранителей Юты обрушился шквал звонков. Звонок, которой имел хоть какое-то отношение к делу, поступил в середине декабря. Звонивший, который 8 ноября приехал в школу Вьюмонт Хай забрать дочь после спектакля, рассказал, что видел старый побитый «фольксваген» светлого цвета, отъезжающий с парковки около 10:30 вечера.

И на том – всё. Для родителей Дебби Кент наступила мрачная, трагичная предрождественская пора, как и для семьи Мелиссы Смит и Лоры Эйм. А Кэрол Даронч стала бояться выходить одна из дома, – даже в дневное время.

 

 

Глава 14

 

Первый год в юридической школе Юты успеваемость Теда Банди была не такой впечатляющей, как ранее в Вашингтоне. Средней оценкой была «С». А первую четверть он и вовсе закончил с двумя незачётами. И это был тот же самый Тед, который блестяще прошёл через весь учебный план Университета Вашингтона, закончив его с отличием. Который заверил председателя приёмной комиссии, что он не просто «высококомпетентный студент», а «…человек, достаточно упрямый, чтобы показать себя решительным, неутомимым студентом и практикантом юриспруденции, и достаточно квалифицированный, чтобы преуспеть в своих начинаниях».

Определённо работа съедала какую-то часть учебного времени, но кроме этого он начал гораздо больше пить, чем раньше. Он часто звонил Мег и всегда сильно беспокоился, когда не заставал её дома. Парадоксально: в то время, как он сам изменял ей – ожидал, что она будет абсолютно ему предана. По словам Линн Бэнкс, если он не мог дозвониться Мег, то звонил Линн, настаивая, чтобы она рассказала, где Мег.

18 ноября 1974 я легла в госпиталь Группы здоровья[48] Сиэттла для подготовки к операции, которая должна была пройти на следующее утро. Я родила 4-ых детей без всякой анестезии, но эта операция заставила испытать сильнейшую боль в жизни, – двое суток меня держали на обезболивающих. Помню, как вечером после операции звонила Джойс Джонсон, сказать ей, что со мной всё в порядке. Помню, как возле моей кровати сидела мама, приехавшая приглядеть за детьми из Салема, штат Орегон.

Также помню бесчисленное количество цветов, присланных несколькими полицейскими департаментами. Детективы из отдела, занимающегося убийствами, прислали дюжину красных роз, Херб Свиндлер появился с букетом жёлтых хризантем. А от Теда Форрестера из отдела тяжких преступлений пришёл огромный горшок с комнатным растением. Даже не представляю, что могли думать медсёстры об этом нескончаемом потоке детективов со скрытыми под одеждой кобурами с оружием. Может быть, что я «подруга» мафии и нахожусь под усиленной охраной.

Все эти «крутые» полицейские лишь выражали свою заботу. Они знали, что я одна и беспокоились о скорейшем выздоровлении, чтобы я смогла снова приступить к работе, – они показали мне ту свою сторону, которую обычно предпочитают скрывать. Через несколько дней я чувствовала себя гораздо лучше, вовсю наслаждаясь обильным вниманием.

Меня навестила мама. Она казалась обеспокоенной.

– Как же хорошо, что дети под присмотром. Прошлым вечером был очень странный звонок.

– От кого?

– Не знаю. По звуку казалось он звонил издалека. Какой-то мужчина. Он расстроился, что тебя не оказалось дома. Я спросила не нужно ли что-то тебе передать. Он сказал «нет», и имени своего тоже не назвал.

– Расстроился? Сильно?

– Тяжело сказать. Вроде он был пьян. Казался дезориентированным и нервным, говорил быстро. Меня это взволновало.

– Может, ошибся номером.

– Нет, он назвал твоё имя. Я сказала, что ты в госпитале и сможешь перезвонить только через несколько дней. Он повесил трубку.

Я не представляла, кто это мог быть и не вспоминала об этом звонке, пока мне не напомнили о нём почти год спустя.

12 декабря 1974 в Неваде состоялась конференция по межтерриториальной преступности; правоохранители встретились, чтобы обсудить похожие дела, заведённые в различных штатах и округах. Детективы Вашингтона представили свои дела о пропавших и убитых девушках, и правоохранители Юты – дела Мелиссы Смит, Лоры Эйм, Дебби Кент и Кэрол Даронч. Конечно сходства присутствовали, но к сожалению, в Соединённых Штатах каждый год насильственной смертью погибают сотни молодых девушек. Многих из них душат, избивают и насилуют. Действия убийцы были недостаточно отличительными, чтобы в данной группе убийств выделить какого-то одного подозреваемого.

В той бесконечной компьютерной распечатке имя Теда упоминалось 5 раз. Но всё равно он был одним из тысяч, человеком без криминального прошлого. Вдобавок, его рабочий и учебный багаж не соответствовал криминальному типажу.

Он жил в Вашингтоне, а теперь обосновался в Юте. Его звали Тед, и он водил «фольксваген». Его девушка Мег подозревала его, но была чересчур ревностной и достаточно лживой. Но были и более ревностные девушки, которые посчитали своих парней тем самым «Тедом».

После этой конференции и настояний Линн Бэнкс, Мег сделала ещё один шаг вперёд. Она позвонила в Службу шерифа Солт-Лейк-Сити и заново пересказала свои подозрения в адрес Теда Банди. Её голос звучал на грани истерики, поэтому капитан Хейвуд посчитал, что эта женщина, звонящая из далёкого Сиэтла, приукрашивает факты и видит связь там, где её нет. Однако, он записал имя «Тед Банди» и передал его Джерри Томпсону, чтобы тот добавил его к списку подозреваемых в Юте. Детективы не имеют права арестовать человека без вещественных доказательств или проверенной информации. Оставалось 8 месяцев до того, как Тед Банди собственноручно подставился под глаз закона, практически бросив полиции вызов, чтобы она остановила его.

Что я могу сказать о рождественской поре 1974? Не много. Не случилось ничего особенного. Через две недели после операции, вызванной последствиями гриппа, я приступила к работе. Я не могла управлять машиной, поэтому несколько детективов в свободное время записали для меня на плёнку детали некоторых дел, по которым уже проходили судебные заседания, чтобы я могла заниматься своими история на дому.

Помню, в январе налетел штормовой ураган. Пронёсшись над Пьюджет Саунд, он обрушился на наш старенький пляжный дом с такой силой, что из окна через всю южную сторону вылетели все стёкла. Осколки, а вместе с ними комнатные растения и лампы отлетели на 20 футов в глубину дома. Мы успели порядком помёрзнуть, прежде, чем нам установили новые стёкла. В тот же месяц затопило подвал, а крыша прохудилась сразу в нескольких местах. Помню чувствовала себя обескураженно, но не помню, чтобы при этом хоть раз подумала о Теде Банди.

В январе 1975 Тед вернулся в Сиэтл после того, как сдал итоговые экзамены, и больше недели провёл с Мег – с 14 по 23 января. Мег не говорила ему, что обращалась в полицию и что из-за этого её одолевало тяжёлое чувство вины, хотя ни один полицейский пока что не обратил внимание на его имя. Тед был очень добр с Мег, снова заговорил о свадьбе: его осенние сомнения казались теперь давно минувшим ночным кошмаром. Это был старый добрый Тед, которого она любила. Все свои опасения она загнала в глубь сознания. Единственной женщиной из Юты, которую он упомянул, была Калли Фиоре, которую он назвал «чудно̒й». Сказал, что вскоре после Рождества в честь неё была организована прощальная вечеринка, после которой они посадили её на самолёт.

Но он не сказал, что Калли улетала не навсегда, собираясь вернуться в Солт-Лейк-Сити.

Когда Тед вернулся обратно в юридическую школу, Мег чувствовала себя гораздо лучше. Собиралась сама навестить его будущим летом, а он пообещал, что как можно скорее постарается снова приехать в Сиэтл.

 

Январские каникулы 1975 Кэрин Кэмпбелл проводила в Аспене, Колорадо. Кэрин, дипломированная медсестра, была обручена с доктором Реймондом Гадовски из Фармингтона, Мичиган. Пара вместе с двумя детьми Гадовски от первого брака совмещала удовольствие от отдыха с посещением медицинского симпозиума по кардиологии.

11 января семья заселилась в роскошную гостиницу «Уайлдвуд Инн», в комнату на втором этаже. 23-летняя Кэрин была на 9 лет младше Гадовски, но очень его любила и хорошо ладила с его 11-летним сыном Грегори и 9-летней дочерью Дженни. Она хотела, чтобы они как можно скорее поженились. Но в тот день на этой почве у них произошла ссора: Гадовски не спешил снова обременять себя узами брака.

Хотя у Кэрин начинался грипп, она была в состоянии отвезти детей покататься на лыжах, пока Гадовски посещал семинары. На следующий день они поужинали с друзьями в «Стю Пот», где Кэрин заказала тушёную говядину. Остальные взрослые пили коктейли, но Кэрин, чувствуя себя неуверенно, ограничилась только молоком.

 

Кэрин Кэмпбелл

 

Затем Кэрин, Гадовски и его дети вернулись в уютную гостиную «Уайлвуд Инн». Гадовски взял вечернюю газету, а Кэрин, вспомнив, что оставила в номере новый выпуск журнала, направилась к лифту. С собой у неё был только ключ от номера «210». При отсутствии каких-либо непредвиденных обстоятельств она должна была вернуться в ближайшие 10 минут.

Выйдя из лифта на втором этаже, Кэрин прошла мимо нескольких докторов, с которыми виделась на симпозиуме. Они проводили её взглядом, пока она шла по коридору к своему номеру.

Внизу Гадовски закончил читать газету и оглянулся по сторонам: рядом весело играли его дети, но Кэрин так и не вернулась. Он посмотрел в направлении лифтов, ожидая увидеть её с минуты на минуту. Но минуты шли чередой, а она всё не появлялась.

Сказав детям никуда не уходить из гостиной, молодой кардиолог поднялся наверх, а затем вспомнил, что ключ остался у Кэрин. Он постучался, ожидая что она откроет. Но она не открыла.

Он снова постучал в дверь, а затем ещё раз сильнее, полагая, что она находится в ванной и не слышит его. Но дверь так никто и не открыл. Он забеспокоился. Если ей стало хуже, она могла упасть в обморок и, ударившись головой, потерять сознание. Он помчался вниз к стойке за вторым ключом и получив его побежал обратно наверх. Он распахнул дверь и увидел, что в комнате не произошло никаких изменений. Сумочки Кэрин нигде не было, а её журнал всё ещё лежал там, где она его оставила – на прикроватной тумбочке. Стало ясно, что внутрь она не заходила.

Озадаченный и нерешительный он стоял посреди пустого номера с ключом в руке. Затем повернулся, вышел в коридор и запер дверь. В тот воскресный вечер проходило много вечеринок, и он подумал, что его невеста могла наткнуться на своих друзей, которые увели её буквально «на один бокал». Обычно она не совершала опрометчивых поступков, зная, что он будет волноваться, но в тот момент атмосфера в гостиной была спокойной и располагающей. Гадовски спустился вниз – дети всё ещё оставались одни.

Он принялся в спешке обходить один гостиничный бар за другим, пытаясь уловить звук её смеха или знакомые очертания. Но разнообразие шума и общая кипучая деятельность посетителей казалось издевались над ним. Кэрин исчезла, вот так просто исчезла. Это не укладывалось в голове.

Он забрал детей и отвёл их в номер. Уже было 10 вечера и за пределами большой тёплой гостиной стоял жуткий холод. Когда Кэрин пошла к лифту, на ней были синие джинсы, светло-коричневое шерстяное пальто и ботинки. Достаточно тёплая одежда для дневной поры, но было немыслимо переждать в ней январскую ночь Колорадо.

Вскоре после 10-ти Гадовски позвонил в Департамент полиции Аспена. Патрульные, прибывшие засвидетельствовать исчезновение, заверили мичиганского доктора, что большинство «пропавших» объявляется после закрытия баров и окончания вечеринок.

Гадовски покачал головой: «Нет, она не такая. Она болеет. Может быть ей стало хуже».

Описание пропавшей медсестры и её одежды было разослано всем патрульным Аспена. Много раз за ту ночь они останавливали молодых девушек, одетых в синие джинсы и шерстяные пальто, но каждый раз это оказывалась не Кэрин.

К утру после бессонной ночи Гадовски выглядел почти обезумевшим, дети были расстроены и плакали. Детективы из полиции Аспена прочесали всю гостиную номер за номером, все кладовки, туалеты и даже кухни. Через специальные дверцы заглядывали в шахты лифтов, но прелестной медсестры они не нашли.

Были опрошены все гости симпозиума. Никто из тех докторов, с которыми Кэрин Кемпбелл встретилась выйдя из лифта, не видел её после этого.

В итоге доктор Гадовски упаковал чемоданы и с детьми вернулся домой, надеясь, что в любой момент раздастся телефонный звонок и – это будет Кэрин с внятным объяснением своего ухода.

Но она так никогда и не позвонила.

18 февраля дорожный рабочий, обслуживающий Оул Кик Роад, находящуюся в нескольких милях от «Уайлдвуд Инн», заметил стаю кричащих птиц, кружащих над чем-то в снегу в 25-ти футах от дороги. Он пошёл посмотреть, что там и увидев, отвернулся из-за подступившей тошноты.

В снегу, окрашенном кровью Кэрин Кемпбелл, лежало её обнажённое тело. Патологоанатом доктор Дональд Кларк установил её личность по стоматологической карте. Смерть наступила от многочисленных ударов по голове тупым предметом. Также на её теле были обнаружены глубокие порезы, сделанные острым предметом. Ножом? Топором? В области шеи осталось не так уж много мягких тканей, чтобы можно было определить была ли она задушена, – но подъязычная кость была сломана.

Было слишком поздно определять следы сексуального насилия, но отсутствие одежды почти стопроцентно говорило в его пользу.

В желудке были обнаружены непереваренные остатки говядины и молока. Это указывал на то, что Кэрин Кемпбелл была убита в течении нескольких часов после ужина, а точнее – вскоре после того, как оставила гостиную.

Но в номер она так и не попала, либо кто-то поджидал её внутри, – что маловероятно: отсутствовали какие-либо следы борьбы. Где-то посреди хорошо освещённого коридора второго этажа между лифтом и номером «210» Кэрин встретила убийцу и судя по всему ушла с ним по собственной воле.

Это похищение напомнило похищение Джорджэнн Хокинс, случившееся в июне 1974: она находилась менее чем в 50-ти футах от безопасного места.

Одна девушка из Калифорнии была в том коридоре вечером 12 января и видела красивого молодого мужчину, который улыбнулся ей. Но в этом не было ничего странного. Она уехала домой до того, как стало известно об исчезновении Кэрин Кемпбелл.

Зима сбавила обороты и в Вашингтоне начал таять снег, образуя потоки, стекающие вниз по Каскейд Маунтинс. В воскресенье 1 марта 1975 студенты Грин Ривер Коммьюнити Колледж занимались проектом по лесному хозяйству на горе Тейлор. Это густо заросшая «мини» гора находится к востоку от 18-го шоссе – двухполосной дороги, проходящей между Обурном и Норт Бендом. Местность располагалась примерно в 10-ти милях от склона холма, где в 1974 обнаружили останки Дженис Отт, Денис Насланд и ещё одного (возможно, двух) человека, и представляла собой трудно проходимые мшистые заросли ольхи, где почву покрывали папоротники и опавшие листья.

 Один из студентов взглянул под ноги и увидел человеческий череп.

Наконец-то стала известна судьба Бренды Болл: её идентифицировали по стоматологической карте. Как и шестью месяцами ранее детективы округа Кинг без промедления оцепили местность: поиски вновь возглавил детектив Боб Кеппел. В его распоряжении было более 200-от человек. Вместе с собаками они принялись медленно и тщательно обыскивать лес, заглядывая под каждое упавшее дерево и вороша каждую кучу листьев.

Денис и Дженис были найдены всего в паре миль от парка. Череп Бренды был найден в 30-ти милях от «Флейм Таверн». Это можно было объяснить тем, что она собиралась поймать попутку до Государственного парка Сан Лэйк, находящегося восточнее в горах: шоссе №18 обычно использовалось, как альтернативный путь к Сноквалми Пасс. Могла ли она сесть в машину к человеку с перевязанной рукой, обрадованная тем, что он готов был её довезти? Не остановился ли он потом на этом участке дороги, уставившись на неё безжалостными глазами убийцы?

Обнаружение черепа на горе Тейлор было вполне логичным, но кроме него от темноглазой девушки больше ничего не осталось. Даже, если животные растащили скелет по частям, следователи должны были найти что-то ещё. Но ничего не было. Ни одно другой кости, также, как ни одного ласкута одежды.

Причину смерти установить было невозможно, однако на левой стороне черепа имелся пролом, оставленный тупым предметом. Поиски растянулись ещё на 2 дня.

В начале дня 3-го марта Боб Кеппел упал, поднимаясь по скользкому склону. Он споткнулся – буквально – о другой череп, находившийся в ста футах от черепа Бренды.

Сравнение со стоматологической картой показало, что Кеппел нашёл череп Сюзан Ранкорт, застенчивой светловолосой студентки, пропавшей из Элленберга, находящегося в 87–ми милях! Получалось убийца организовал собственное кладбище, месяц за месяцем принося с собой только головы жертв. Как бы мерзко это не звучало, но по сути это так и было.

Череп Сюзан тоже был проломлен.

Во время поисков на горе Тейлор, другие семьи в холодном поту ожидали стука в дверь, который мог раздаться в любую минуту и принести им ужасные новости.

Через 50 футов, заросшей папоротником и засыпанной листьями земли, обнаружился ещё один череп. Стоматологическая карта показала – это был череп Роберты Кэтлин Паркс. Детективы не ожидали отыскать её останки так далеко от места майского похищения, произошедшего в 262-ух милях в Корвиллисе, штат Орегон. На черепе также были следы от ударов тупым предметом.

Последние найденные останки принадлежал Линде Энн Хили, которая была похищена первой. Она работала с умственно отсталыми подростками и исчезла 14-тью месяцами ранее из подвальной комнаты дома в Юнивёрсити Дистрикт. Её идентифицировали по нижней челюсти, хотя череп тоже был найден.

Круглосуточные поиски продолжались ещё неделю, но не было найдено ни других черепов, ни украшений, ни одежды.

Хотя следователи обнаружили несколько десятков мелких костей и шейных позвонков. Правда их было недостаточно, чтобы собрать полноценный скелет хотя бы одной из жертв. А тот факт, что черепа, приносимые на гору в течении шестимесячного периода, принадлежали только женщинам, наводил на мысль об оккультизме, колдовстве и сатанизме.

У полиции Сиэттла имелся специальный файл по оккультизму – файл 1004. В нём содержались донесения, полученные Целевой Группой от людей, видевших «Теда» на собраниях оккультистов: при подобном широком освещении в прессе всегда находятся «чудаки», выдвигающие такие теории, что у обычного нормального человека начинают волосы на голове шевелиться. Была целая куча бездоказательных слухов якобы пропавшие и убитые девушки были принесены в жертву, а их обезглавленные тела были утоплены в бездонном озере Вашингтон.

 Медиум из восточного района Вашингтона связалась с капитаном Хербом Свиндлером и упросила его встретиться с ней на рассвете на горе Тейлор. Женщина ковыряла палкой землю и по отбрасываемой ею тени пыталась узнать необходимую информацию. Это было странное действо, и, конечно же, оно ни к чему не привело.

Вскоре Свиндлер был завален сообщениями от людей, требующих прямого контакта с «другим миром». И такое же количество запросов из других департаментов, сообщающих о делах, по их мнению, связанных с поклонениями дьяволу. Свиндлер был серьёзным копом, поэтому его раздражали детективы, которые считали изотерический подход смехотворным.

Из головы Свиндлера не выходил астрологический прогноз, сбывшийся 14 июля. На вопрос, заданный ему об оккультизме, он покачал головой и ответил: «Не знаю. И никогда не знал».

Психиатры склонялись к предположению, что убийца был одержим сильной нуждой. Нуждой, которая снова и снова побуждала к охоте на девушек одного и того же типа. И сколько бы он не совершил убийств, её невозможно было унять.

Капитан Ник Маки признал, что скорее всего преступления никогда не будут раскрыты. Исследования показали, что Линда, Сюзан, Кэти, Бренда, Денис и Дженис – были мертвы. По-прежнему оставалась неизвестной судьба Донны и Джорджэнн и было неизвестно происхождение бедренных костей, найденных вместе с останками Денис и Дженис. Скорее всего они тоже принадлежали пропавшим девушкам. Таков итог. Донна Мэнсон и Джорджэнн Хокинс могли навсегда остаться ненайденными. Как и Дебби Кент в Юте. Они исчезли.

– Игра называется – «Упорство», – сказал Маки. – У нас 2,247 человек, похожих на Теда, 916 транспортных средств…

Маки сказал, что после отбора осталось 200 подозреваемых, но это по-прежнему было слишком большое количество мужчин, чтобы выяснять о них всё.

– У нас нет улик с мест преступлений, нет точных причин смерти, – сказал Маки. – Это худшее дело из всех, с какими мне приходилось работать. По нему ничего нет.

Маки добавил, что в прошлом убийца возможно проявлял преступное поведение и скорее всего был сексуальным психопатом.

– Вы подошли к определённому моменту расследования, когда нужно остановиться и начать всё с начала, – высказался уставший детектив.

Имя Теда Банди попало в короткий список. Но за ним не водилось криминального прошлого. Наоборот, по информации Целевой Группы, он находился с обратной стороны закона. Записи об угоне машины и краже, совершённые в подростковом возрасте были уничтожены, поэтому детективы ничего об этом не знали. Мег не сказала полиции, что будучи уважаемым студентом в университете, Тед украл несколько телевизоров. Кроме этого было ещё много чего, о чём она предпочла умолчать.

Преступления в Юте прекратились также внезапно, как в Вашингтоне. Убийство Кэрин Кемпбелл в Аспене было совершено в другом штате, поэтому посчиталось единичным. Детектив Майк Фишер из Аспена занялся проверкой местных подозреваемых, по одному отметая всех, кто знал симпатичную медсестру. Он не видел связи с делами Юты, а Вашингтон был очень, очень далеко.

В ста милях от Аспена находится Вейл, быстро развивающийся горнолыжный город-курорт, но в отличие от Аспена, лишённый суеты, денег, наркотиков и государственной политики невмешательства в экономику города. Джерри Форд[49] держал там дом для отдыха, а Кэри Грант[50] иногда летал в Вейл покататься на лыжах с дочерью Дженнифер.

Джим Стовалл, начальник детективов Салема из Департамента полиции Орегона проводил в Вейле зимний отпуск, подрабатывая лыжным инструктором. Его дочь жила в Вейле и тоже работала лыжным инструктором.

Стовалл сделал глубокий вздох перед тем, как рассказать мне о 26-летней Джули Каннингэм, подруге его дочери. Он раскрыл так много убийств, что не сомневался в её судьбе после событий вечера 15-го марта.

Перед Джули был открыт весь мир. Она была очень общительной, с шелковистыми тёмными волосами, разделёнными пробором по центру. В Вейле она жила в хорошей квартире вместе с подругой, а работала продавцом в магазине спортивных товаров и частично лыжным инструктором. Но Джули не была счастлива. Она искала мужчину, которого можно было по-настоящему полюбить, довериться, того, с кем можно создать семью. Да, раньше она была беспечным лыжником, но это осталось позади. Теперь она хотела выйти замуж и нарожать детей.

 

Джули Каннингэм

 

Джули была не лучшего мнения о мужчинах: когда доверялась им, они разочаровывали её. Ей слишком часто говорили: «Было круто. Как-нибудь звякну». Может быть, всё дело было в Вейле. Может быть, его аура плохо влияла на долгосрочные отношения.

В начале марта 1975 Джули переживала последнее расставание. Думала встретила человека, какого и хотела, и была в полном восторге, когда он позвал её провести отпуск в Сан Велли. Когда они добрались до места, прославленного в 30-х годах кинокомпанией «Соня Хейни Мувиз», она снова оказалась не у дел: у него никогда не было намерений завязать длительные отношения, так что в слезах и расстройстве она вернулась в Вейл.

15 марта, в субботу, на вечер у Джули не было запланировано никаких встреч. Она позвонила матери, и, когда чуть позже 9-ти закончила разговор, чувствовала себя немного лучше. Она решила сходить прогуляться, и, надев синие джинсы, коричневую замшевую куртку, ботинки и лыжную шапку, направилась в таверну в нескольких кварталах от дома. Там она встретила свою соседку и выпила пару кружек пива: завтра же выходной.

Но завтра так и не наступило.

Никаких завтра для Джули Каннингэм. Из таверны она не вернулась. Когда её соседка пришла домой поздно ночью – Джули там не было.

Исчезновение Джули Каннингэм вскоре затмили новости, поступившие из Аспена. 19 марта Клодин Лонже, бывшая жена певца Энди Уильямса была арестована за убийство её любовника, Спайдера Сабича, бывшего чемпиона мира по лыжам. Конфликт известных любовников привлёк больше интереса, чем исчезновение неизвестного лыжного инструктора.

Повторялась вашингтонская схема: одна жертва в январе, никого в феврале, жертва в марте.

Появится ли жертва в апреле?

 

В ту весну Денис Оливерсон исполнилось 25, она была замужем и жила в Гранд-Джанкшн, городе, стоящем на шоссе №70 немного восточнее границы Юты и Колорадо. В воскресенье 6 апреля после полудня Денис поругалась с мужем и укатила из дома на своём жёлтом велосипеде, направившись к родителям. Пока она ехала, её злость утихала с каждой милей. Был чудесный весенний день и, может быть, она поняла, что их ссора была глупой. Вполне возможно, она собиралась вернуться домой.

День был тёплый. Денис одела джинсы и блузку с длинным рукавом. Если тем вечером кто и видел эту хорошенькую темноволосую девушку, крутящую педали своего десятискоростного велосипеда, то он так и не объявился рассказать об этом.

Денис не добралась до дома родителей, но они её и не ждали. К себе домой она тоже не вернулась, – её муж думал, что она всё ещё на него сердится. Он дал ей время остыть, ожидая звонка.

 

Денис Оливерсон

 

В понедельник он позвонил её родителям и узнал, что она к ним не приезжала. Исследовав возможный путь передвижения, полиция нашла её велосипед и сандалии под железнодорожным мостом через реку Колорадо, что возле федеральной трассы №50. Велосипед находился в рабочем состоянии: не было никаких причин оставлять его.

Как и Джули Каннингэм, Денис Оливерсон – исчезла.

Той солнечной весной в Колорадо пропали и другие девушки.

 

15-го апреля восемнадцатилетняя Мелани Кули, как две капли похожая на Дебби Кент из Баунтифула, Юта, вышла из школы в Нидерланде, небольшого посёлка в 50-ти милях от Денвера. 8 дней спустя дорожные рабочие обнаружили её травмированное тело на дороге Коал Крик Кэньон в 20-ти милях от города. Ей был нанесён удар по затылку, возможно камнем, а руки связаны. Вокруг шеи была завязана наволочка от подушки, возможно использовавшаяся для удушения и ограничения видимости.

 

Мелани Кули

 

1-го июля 24-летняя Шелли К. Робертсон не показалась на работе в Голдене. Её семья провела поиски и выяснила, что 30-го июня она встречалась с друзьями. 1-го июля её видел офицер полиции на станции техобслуживания в компании патлатого мужчины за рулём старого грузовика. После этого – никто её больше не видел.

Шелли была автостопщиком. Её семья старалась думать, что внезапно ей захотелось куда-нибудь укатить. Но прошло лето, а от неё не поступило никаких вестей, – это вызывало тревогу.

21-го августа двое студентов-горняков обнаружили обнажённое тело Шелли в шахте возле Бертхауд Пасс на глубине 500-от футов. Разложение зашло слишком далеко, чтобы можно было определить причину смерти. Шахта находилась возле Вейла и почти в 100 милях от Денвера. Следователи предположили, что здесь же может быть сокрыто тело Джули Каннингэм, но обыск показал, что его там не было.

И всё. Больше никаких жертв. По крайней мере, если они и были, то в полицию никто заявлений об их пропаже не подавал. На своих территориях детективы проверили всех родственников, друзей, известных сексуальных преступников и всех их исключили из списка либо после проверки на полиграфе, либо в силу очевидного алиби.

Ни у одной из западных жертв не было коротких волос, все они были очень красивыми девушками. Те из них, кто занимался автостопом, были весьма осторожными. В каждом случае нашёлся общий знаменатель: непосредственно перед исчезновением, что-то в их жизни шло не так, что могло заставить их отвлечься, сделав лёгкой добычей для проницательного убийцы.

Бренда Бэйкер и Кэти Дивайн обе сбежали из дома. Линду Энн Хили мучали боли. Донну Мэнсон одолевала депрессия. Сюзан Ранкорт первый раз в тёмное время суток оказалась без сопровождения. Роберта Кэтлин Паркс была расстроена ухудшившимся здоровьем отца. Джорджэнн Хокинс сильно переживала из-за возможного провала экзамена по испанскому языку. Дженис Отт была расстроена длительной разлукой с мужем. Денис Насланд поссорилась со своим парнем. Из всех вашингтонских девушек только Бренда Болл находилась в своём обычном настроении, хотя посетители «Флэйм Таверн» вспоминали, что она была на взводе из-за того, что никто не хотел подвезти её до дома.

Кэрол Даронч из Юты была чересчур наивной и доверчивой. Лора Эйм была немного пьяна и расстроена неудавшейся вечеринкой на Хэллоуин. Дебби Кент переживала за отца, недавно перенёсшего сердечный приступ, всячески подбадривая его. Мелисса Смит была сосредоточена на «разбитом сердце» её подруги и возможно перебирала в уме их разговор, когда вышла из пиццерии.

У колорадских жертв тоже имелись свои выводящие из колеи обстоятельства. У Кэрин Кемпбелл был спор с её женихом по вопросу свадьбы, к тому же она была больна. Джули Каннингэм была расстроена неудавшимся романом. Денис Оливерсон поругалась с мужем. А Шелли К. Робертсон за неделю до исчезновения поссорилась со своим парнем. Эмоциональное состояние Мелани Кули осталось неизвестным.

Самый простой совет женщинам, которым приходится ходить по вечерам в одиночку: смотрите по сторонам, запоминайте окружение и передвигайтесь быстро. Вы окажетесь в бо̒льшей безопасности, если будете знать свой путь и, если тот, кто наблюдает за вами будет чувствовать это.

Неужели убийца каким-то образом мог почувствовать, что его будущие жертвы находились в уязвимом состоянии и их мысли были затуманены? Всё говорит о том, что так и было. Преследующее хищное животное нападает на самых слабых в стае, а затем – убивает.

 

 

Глава 15

 

В мае 1975 Тед Банди пригласил в гости своих друзей из Департамента по чрезвычайным ситуациям штата Вашингтон. Кэрол Энн Бун Андерсон, Элис Тиссен и Джо Маклин провели с ним в Солт-Лейк-Сити почти неделю. Тед был в хорошем расположении духа, получая удовольствие от поездок с друзьями по окрестностям города. Он ездил с ними купаться и кататься на лошадях. В один из вечеров он и Калли привели их в клуб для гомосексуалистов. Элис Тиссен была удивлена этим. Хотя Тед сказал, что бывал там раньше – казалось он чувствовал себя неловко.

Трио из Вашингтона нашло жильё Теда весьма приятным. Он обклеил стены вырезками из журналов. На кухне на мясном крюке была подвешена велосипедная покрышка, в которой он хранил ножи и другую кухонную утварь. Также он имел цветной телевизор и хорошую аудиосистему. Во время застолья он поставил Моцарта, который служил аккомпанементом к его самолично приготовленным гурманским блюдам.

 В первую неделю июня Тед вернулся обратно в Сиэтл, чтобы разбить небольшую клумбу возле дома Роджерсов. Большую часть времени он провёл с Мег. Она продолжала молчать о том факте, что разговаривала с полицией округа Кинг и Службой Шерифа округа Солт-Лейк. В местных газетах больше не появлялись заметки о пропавших девушках.

Поскольку большинство детективов, составляющих Целевую Группу, летом ушло в отпуск, было принято решение о её расформировании до сентября.

Мег и Тед решили пожениться на Рождество. В июне они провели вместе всего 5 дней и договорились, что она навестит его в августе. Мег почти уверилась в том, что ошибалась на его счёт, что зря позволила Линн Бэнкс ввести себя в заблуждение. Но время неумолимо шло вперёд и его оставалось намного меньше, чем Тед и Мег могли представить.

Если на протяжении того лета 1975 Теда что-то и беспокоило, он этого не показывал. Он продолжала работать охранником и вахтёром дома, в котором жил. Если и позволял себе выпивать, то всегда в пределах нормы. Но успеваемость в юридической школе продолжала падать. Он перестал использовать свой потенциал и безграничные амбиции.

16 августа в 2:30 ночи коренастый, лысеющий сержант Боб Хейворд, с 22-летним стажем работы в Дорожной полиции Юты припарковался перед своим домом в пригороде Гранджер. Боб Хейворд был братом капитана Пита Хейворда, ведущего детектива по расследованию убийств в Службе Шерифа округа Солт-Лейк, но сам Боб занимался совсем другой работой. Дорожная полиция Юты имеет дело только с дорогами, но Хейворд обладал шестым чувством, которым обладает большинство старых служак – это способность подмечать то, что сокрыто.

Хейворд увидел проезжающий мимо его дома «фольксваген-жук». Это был жилой район, и он знал почти всех жителей со своей улицы и машины тех, кто приезжал к ним в гости. В такое позднее время не было почти никакого трафика, поэтому он задался вопросом, что же тут забыл этот «фольксваген».

Хейворд включил фары, чтобы увидеть номер «жука». Вдруг фары «жука» погасли, и он начала набирать скорость. Хейворд двинулся с места, начав преследование. Они проехали 2 знака «Стоп» и вывернули на основную магистраль 3500 Саут.

Вскоре Хейворд оказался прямо позади преследуемой машины.  «фольксваген» свернул на парковку возле заброшенной автозаправки и остановился. Водитель вышел, подошёл к заднему бамперу и улыбаясь сказал: «Кажется я заблудился».

Боб Хейворд был резким малым, совсем не из тех патрульных, с которыми предпочёл бы встретиться любой нарушитель. Он пристально посмотрел на человека перед собой: около 25-ти лет, синие джинсы, чёрная водолазка, кроссовки и удлинённые лохматые волосы.

– Вы проехали 2 знака «Стоп». Могу я увидеть ваши документы?

– Конечно, – мужчина достал удостоверение личности.

Хейворд посмотрел на него, – там было сказано, что оно на имя Теодора Роберта Банди, проживающего по адресу Первая Авеню, Солт-Лейк-Сити.

– Что вы делаете в этом районе в такой поздний час?

Банди ответил, что ездил смотреть «Вздымающийся ад»[51] в открытый кинотеатр «Редвуд» и на обратном пути заблудился в окрестностях.

Неверный ответ. Кинотеатр, который упомянул Банди, находился на патрульной территории Хейворда, и он был там минувшим вечером – «Вздымающийся ад» в нём не показывали.

Пока они разговаривали, за машиной Хейворда остановилась машина дорожного патруля с двумя полицейскими. Они оставались внутри, потому что Хейворду, по всей видимости, опасность не угрожала.

Хейворд взглянул на «фольксваген» и отметил, что пассажирское сиденье было снято и лежало сзади.

Он снова повернулся к Банди.

– Не возражаете, если я загляну в вашу машину?

– Валяйте.

Хейворд увидел маленькую монтировку, лежащую на полу позади водительского сиденья. А перед ним – открытую сумку. Он посветил в неё и увидел лыжную маску, монтировку, ледоруб, кусок верёвки и провод.

Всё это было похоже на инструменты грабителя.

Хейворд арестовал Теда Банди за побег от полиции, обыскал его и надел наручники. Затем вызвал подкрепление.

На место выехал помощник Дарелл Ондрак, увидевший там Хейворда, Файфа и Твитчелла вместе с Тедом Банди.

Банди утверждал, что не давал разрешения на обыск машины. Ондрак и Хейворд говорили обратное.

– Я не говорил: «Да, я даю разрешение на обыск», – настаивал Тед. – Я оказался окружён мужчинами в форме: сержантом Хейвордом, двумя патрульными и двумя помощниками. У меня не дрожали коленки, но… вряд ли я мог им помешать. Они были непреклонны, вели себя враждебно и делали, что хотели.

Ондрак заглянул в сумку. В ней был ледоруб, фонарик, перчатки, клубок ветоши, вязаная лыжная маска, ещё одна маска – из колготок, с вырезанными отверстиями для глаз. Также там была пара наручников.

 

 

Ондрак проверил багажник и нашёл несколько больших зелёных пакетов для мусора.

– Откуда у вас все эти вещи? – спросил он Теда.

– Это просто барахло, которое валялось вокруг моего дома.

– А по мне так это инструменты грабителя, – отрезал Ондрак. – Я заберу эти вещи и, полагаю, вам будет выдвинуто обвинение в хранении инструментов для кражи со взломом.

Согласно Ондраку Тед просто сказал: «Ладно».

Детектив Джерри Томпсон впервые встретился лицом к лицу с Тедом Банди ранним утром 16 августа 1975. Томпсон, высокий, приятный, примерно на 5 лет старше Банди позже стал его серьёзным противником, а пока что – они просто переглянулись. У Томпсона были другие дела, а Банди собирался освободиться и уехать домой, – его выпустили под честное слово.

Этот арест стал первым во взрослой жизни Теда Банди, и случился по такому пустяковому делу. Если бы он не проехал мимо дома сержанта Боба Хейворда, не попытался бежать от него, то оказался бы дома, в безопасности.

Зачем же от стал убегать?

18-го августа Томпсон просмотрел отчёты по задержаниям за выходные. Его взгляд приковало имя Банди. Раньше он его где-то слышал, но не мог вспомнить где. Потом его осенило: имя Теда Банди называла девушка из Сиэтла, звонившая в декабре 1974.

Томпсон внимательно прочитал отчет об аресте. Банди водил светло-коричневый «фольксваген-жук». Список вещей, найденных при обыске был более чем необычен. Томпсон достал дела Кэрол Даронч и Дебби Кент.

Наручники, найденные в машине, были от «Джана». Те, что сняли с руки Даронч – от «Джерокол». Ему стало интересно: с чего бы вообще обычному человеку возить с собой наручники? А монтировка была схожа с той, которую описала Даронч.

Судя по записям Тед Банди был ростом 5 футов 11 дюймов (178 см) и весил 170 фунтов (77 кг). Он был студентом Юридической школы Университета Юты… да, также сказала и девушка из Сиэтла. Его арестовали в Гранджере, всего в нескольких милях от Мидвейла, где последний раз видели живой Мелиссу Смит.

Враз перед Томпсоном открылось столько схожестей, столько ниточек, ведущих к человеку – «офицеру Роузлэнду» – с «фольксвагеном», сколько не удалось набрать за последние 10 месяцев работы. 21 августа Тед был арестован по добавочному обвинению в хранении инструментов для грабежа. Он не выглядел явно расстроенным и привёл достаточно убедительные объяснения. Наручники? Нашёл в мусорном баке. Колготную маску надевал под лыжную для дополнительной защиты от леденящего ветра. Монтировка, ледоруб и мешки для мусора? – у кого их не нет? Тед считал смехотворным, что полицейские выставили их орудиями грабежа. Этой позиции он придерживался потом на протяжении многих лет: он был невиновным человеком, обвинённым в немыслимых поступках.

Арест, произведённый сержантом Хейвордом 16 августа, послужил катализатором для бурной деятельности Службы шерифа округа Солт-Лейк. Капитан Пит Хейворд и детектив Джерри Томпсон полагали, что взяли похитителя Кэрол Даронч, а также считали Теда Банди ответственным за исчезновения Мелисы, Лоры и Дебби.

Тед с готовностью подписал бумаги на обыск его квартиры на Первой Авеню. В его присутствии Томпсон и сержант Джон Бернардо провели тщательный обыск аккуратных комнат. Это был не принудительный обыск: не было никаких ордеров и перепись имущества не велась. Это значит, что детективы не имели права ничего изымать, даже, если находили то, что по их мнению могло послужить уликой.

Томпсон осмотрел велосипедную покрышку, свисающую с крюка для мяса и россыпь ножей. Потом взглянул на разделочную доску.

Наблюдавший за ним Тед, сказал: «Люблю готовить».

Детективы увидели ряды учебников по праву. Несколько месяцев спустя детектив из Вашингтона рассказал, что следователи из Юты нашли в библиотеке Теда некую «странную книгу эротического характера». Когда я позже спросила о ней Теда, он ответил: «Александр Комфорт, «Радости секса»[52], – я рассмеялась. У меня тоже была копия этой книги, – как и у тысяч других людей. Это вам не Крафт–Эбинг[53].

Были обнаружены и другие, казалось бы, безвредные вещи, но значимые для следствия: карта лыжных районов Колорадо с отмеченной гостиницей «Уайлвуд» в Аспене, и брошюра Спортивного центра Баунтифула. Тед сказал, что никогда не был в Колорадо и карту должно быть оставили друзья. А в Баунтифуле был проездом, но брошюру в его квартире оставил кто-то другой.

Сегодня Томпсон настаивает, что при первом обыске в шкафу были найдены лакированные ботинки, но в следующий раз, когда он вернулся с ордером на обыск – их уже не было. Также отсутствовали виденные ранее телевизор и аудиосистема.

Если детективы собирались найти что-то, однозначно связывающее Теда с убийствами в Юте – их ожидания не оправдались: ни женской одежды, ни украшений, ни сумок.

После окончания обыска Тед разрешил сфотографировать свой «фольксваген-жук», стоящий позади дома. На кузове имелись вмятины и пятна ржавчины, а сверху на спинке заднего сиденья – рваная дыра.

Подруга Теда по Солт-Лейк-Сити Шэрон Ауэр свела его с адвокатом Джоном О’Коннелом, высоким, с бородой, носящим ковбойскую шляпу и сапоги. О’Коннел был уважаемым защитником по уголовным делам родом из мормонского города: он сразу же пресёк все разговоры Теда с детективами. Он позвонил Томпсону и сказал, что 22 августа Банди не приедет в их офис, как должен был.

Хотя Тед и перестал общаться с детективами, они показали его фото, сделанное после задержания, Кэрол Даронч и преподавателю драмы Джин Грэхам, которая общалась с незнакомцем перед исчезновением Дебби Кент. Минуло 10 месяцев, но миссис Грэхам выбрала Банди их стопки фотографий почти мгновенно. На фото он был чисто выбрит. Она сказала, что Тед Банди – точная копи того человека, только без усов.

Кэрол Даронч не испытывала такой же уверенности. Она отодвинула снимок Теда в сторону, но никак его не прокомментировала. Когда Томпсон спросил её почему она это сделала, Кэрол засомневалась:

– Не уверена. Похож на него… но не могу это утверждать.

На следующий день баунтифулский детектив Айра Бил показал ей группу фотографий с водительских прав. Здесь Тед выглядел совершенно другим человеком. Он был словно хамелеон: его фотографии разных лет – это фотографии разных людей. И казалось, он не прилагал для этого никаких усилий.

Кэрол посмотрела на новую подборку фотографий. В этот раз она почти сразу выбрала Теда Банди. Она отметила, что в день нападения 8 ноября 1974 у него тоже были усы.

С опознанием «фольксвагена» дела обстояли немного сложней: Кэрол несколько раз просматривала фотографии машины, но к тому времени она была уже перекрашена, а обивка заднего сиденья – зашита. Также снаружи и изнутри машина была хорошо вымыта.

С этого момента Теду Банди никогда больше не суждено было выйти из-под пристального внимания правоохранительных органов. Его не посадили в тюрьму, но он очень легко мог там оказаться. В течении сентября 1975 за ним велось наблюдение, а в это время, шестерёнки правоохранительной системы неумолимо продолжали вертеться: были запрошены данные по оплате кредитной картой, были подняты записи по учёбе в юридической школе, но губительней всего на его дальнейшей свободе сказалась встреча детективов Юты с Мег Андерс.

 

 

Глава 16

 

Я не видела и не слышала Теда Банди с рождественской вечеринки в декабре 1973. И вот, в конце сентября 1975 зазвонил телефон – это был Тед, он звонил из Солт-Лейк-Сити. Я удивилась, но была рада снова слышать его голос. Когда он начал говорить, меня одолел сильный приступ вины: «Энн, ты одна из нескольких человек в Сиэттле, кому я могу доверять».

Отлично: я вспомнила, как в августе 1974 назвала его имя Дику Риду. Интересно, изменил бы он своё мнение, если бы узнал об этом? Но прошло столько времени, а я не получила от него ни весточки. Я хотела спросить, что он делает в Солт-Лейк-Сити, но он опередил меня.

– Послушай, ты ведь контактируешь с полицией. Не могла бы ты узнать, зачем они конфискуют записи из юридической школы?

В голове пролетело с дюжину мыслей. Почему сейчас? Почему спустя 13 месяцев? Тед находился под следствием из-за моих слов? Причастна ли я к тому, что его беспокоило? Я никогда не слышала о Кэрол Даронч, Мелиссе Смит, Лоре Эйм или Дебби Кент и была не в курсе расследования, проводимого в Юте. Казалось невероятным, что Целевая Группа обратила внимания на мою информацию только сейчас: больше года спустя.

Я начала медленно отвечать.

– Тед, скорее всего я смогу узнать, но ничего не буду делать тайно. Мне придётся сказать им, кто интересуется этой информацией.

– Ничего страшного. Просто интересно. Так и скажи им: Тед Банди хочет знать.

Он оставил мне свой номер и попросил перезвонить, если что-то выясню.

Я уставилась на трубку в руке: не могла поверить, что только что с ним разговаривала. Он звучал также, как и всегда: бодро и уверенно. Я задумалась по поводу звонка в полицию округа Кинг: никогда не вмешивалась в их расследования, да и сейчас сомневалась в этом. Было почти 4 и через пару минут у детективов должна была начаться пересмена.

Я позвонила в окружной отдел, занимающийся тяжкими преступлениями, трубку взяла Кэти Макчесни. Я объяснила, что мой старый друг Тед Банди попросил меня выяснить некоторые подробности. После долгой паузы – её трубка была прикрыта, пока она искала информацию – она наконец-то вернулась.

– Скажи ему… скажи, что он просто проходит проверку, как и остальные 1,200 человек, – стандартная процедура.

Я уже давно вертелась в полицейских кругах, занимающихся расследованием убийств, и хорошо понимала, что они не будут проверять всех – это слишком большое число. Что-то явно случилось. Но я не стала выпытывать. Было понятно, что Кэти не удобно со мной говорить.

– Хорошо, я ему передам.

Судебные ордера на конфискацию не выдаются без хорошей причины. Очевидно, что-то произошло и что-то очень серьёзное. Меня пробрала дрожь. Такого не могло случиться даже в кино, чтобы писатель заключил контракт на книгу об убийце и в итоге этот убийца оказался её близким другом. В это тяжело было поверить.

Я перезвонила Теду тем же вечером. Примерно после 8-го гудка он ответил запыхавшимся голосом.

– Бежал вверх по лестнице от самого крыльца, – сказал он.

– Я позвонила, и они сказали, что кроме тебя у них на проверке ещё 1,200 человек.

– О… Ну, хорошо.

Казалось, его это не обеспокоило. Но мне не верилось, что такой проницательный человек, как Тед мог поверить в это.

– Они сказали, если у тебя появятся ещё вопросы, можешь звонить им напрямую.

– Ясно.

– Тед… что с тобой приключилось?

– Да так, пустяки. В августе меня из-за ерунды остановил дорожный патруль. Они говорят я вёз с собой инструменты для грабежа, но это полный бред.

Тед Банди с инструментами для грабежа? Невероятно.

Он продолжил.

– Они вынашивают какую-то дикую идею о том, что я причастен к некоторым делам в Вашингтоне. Помнишь что-нибудь о пропавших девушках?

Конечно я помнила, жила с этим с января 1974. Он сказал, что почти ничего не знает о похищениях. И вообще можно было подумать, что его разыскивали в Вашингтоне за нарушение правил дорожного движения. Я не знала, что сказать, но что бы ему не грозило, оно никак не было связано с моим донесением.

– Завтра иду на опознание, – сказал он. – Всё будет в порядке. А если нет – будешь читать обо мне в газетах.

Я не могла сообразить, какое отношение к вашингтонским делам может иметь опознание, проводимое в Юте. Он не упоминал ни Кэрол Даронч, ни любое другое похищение. Если бы он проходил подозреваемым в Вашингтоне, то его повели бы на опознание в Сиэтле: имелись свидетели с озера Саммамиш. Но что-то удержало меня от дальнейших расспросов.

– Ладно, спасибо. Буду на связи, – сказал он и мы попрощались.

2 октября я ходила на школьный матч по футболу. Мой сын Энди играл с правой стороны поля. В первой же игре он сломал большой палец, но его команда выиграла. Пребывая в хорошем настроении, на обратном пути мы остановились в «Макдональдс».

Вернувшись в машину, я включила радио. Музыку прервало новостное сообщение: «Сегодня в Солт-Лейк-Сити был арестован бывший житель Такомы Теодор Роберт Банди, которому было предъявлено обвинение в похищении и нападении».

Должно быть я ахнула, потому что мой сын посмотрел на меня:

– Мам, с тобой всё в порядке?

– Это Тед, – произнесла я заикаясь.

– Он ведь твой друг из Кризисной клиники?

– Да. Он сказал, что возможно я прочитаю о нём в газетах.

В этот раз не могло быть и речи об освобождении под честное слово. Теда заперли в тюрьме округа и назначили залог в 100,000 долларов.

Тем вечером мне позвонил детектив Дик Рид.

– Ты была права! – сказал он.

Но я не хотела быть права. Нисколько не хотела быть права.

В ту ночь я почти не спала. Когда называла имя Теда Риду, я вовсе не думала, что он может быть человеком, способным на насилие. Я не позволяла мыслям зайти так далеко. Продолжала видеть Теда, сгорбившимся над телефонами Кризисной клиники и слышать его тёплый сочувствующий голос. Но потом попыталась представить его за решётками, и не смогла.

На следующее утро мне позвонили из «Ассошиэйтед Пресс».

– У нас есть сообщение для Энн Рул, пришедшее по нашим каналам из Солт-Лейк-Сити.

– Я – Энн Рул.

– Тед Банди передаёт, что с ним всё в порядке и всё это скоро закончится.

Я поблагодарила и повесила трубку. Телефон снова зазвонил практически в туже секунду. Это был репортёр из «Сиэттл Таймс», спросивший о моём знакомстве с Тедом Банди: была ли я его тайной женщиной и что мне было о нём известно? Я объяснила, что я автор, такой же, как и звонивший репортёр.

– Я написала несколько статей для «Сандэй Таймс Мэгазин». Разве вы не знаете имени?

– Ах, да – Рул. Так, почему он прислал вам сообщение через А. П.?

– Он мой друг. Хотел предупредить, что с ним всё в порядке.

Я не хотела упоминаний своего имени: всё ещё была в растерянности из-за произошедшего.

– Просто напишите, что человек, которого я знаю, не может быть ответственен за всё то, в чём его обвинили.

Следующий звонок последовал немедленно. Звонили из «Сиэттл Пост-интеллидженсер» и тоже спрашивали о сообщении от А. П. Я повторила то, что сказала репортёру из «Таймс».

Будто кто-то внезапно умер, – вот как это выглядело. Позвонили люди, знающие Теда по Кризисной клинике: Боб Вон, Брюс Камминс, Джон Эшелман. Никто из них не верил, что Тед действительно имел отношение к тому, в чём его обвиняли. Это было немыслимо. Мы вспоминали разные забавные эпизоды с его участием, пытаясь убедить друг друга, что все эти громкие заголовки не имеют ничего общего с реальностью.

Тогда я ещё не знала, что 2-го октября на опознании Кэрол Даронч, Джин Грэхам и подруга Дебби Кент, Джолинн Бек, – все указали на Теда. Он был одним из семи мужчин в линейке, окружённых детективами. Каждый из них был немного старше и немного крупнее Теда. Напрашивается вопрос: разве это было честное опознание?

4 октября я написала Теду. Рассказала о поддержке в Сиэттле, о звонках друзей, о благоприятных статьях в сиэтлских газетах и пообещала, что продолжу писать. Письмо я закончила так: «В жизни не бывает ничего абсолютно трагичного. Ничего – помни об этом».

Вспоминая эти слова, я поражаюсь своей наивности. В некоторых вещах нет ничего кроме полнейшей трагедии. История Теда Банди вполне может служить тому подтверждением.

Я опять становилась частью жизни Теда Банди. До сих пор не знаю, что нас связало. Что-то большее, чем моё рвение стать писателем. Большее, чем его склонность манипулировать женщинами, способными ему помочь. Где-то посреди этого осознания есть огромная тёмная зона, которую я так и не смогла обозначить.

В первую неделю заточения Теда мне позвонил его адвокат Джон О’Коннел с расспросами о вашингтонском расследовании. Но я ничем не могла ему помочь, иначе предала бы доверие сиэтлских детективов. Всё, что я могла сделать – продолжить писать Теду. Каким бы не было его преступление, какие бы со временем не всплыли сокрытые подробности, он нуждался в чьей-либо поддержке.

Так я ступила на дорожку, ведущую к моему растерзанию.

Тед стал писать мне длинные письма, нацарапанные на жёлтых страницах тюремных блокнотов. Первые несколько писем были наполнены переживаниями из-за смены обстановки, – письма молодого человека, никогда не бывавшего в тюрьме. Он не мог поверить, что это случилось с ним. Был потрясён и возмущён своим положением, но быстро познавал правила выживания внутри. Большая часть его изложений была пространной и излишне драматичной. Но ведь он оказался в ситуации, которая была невозможной для Теда Банди, так что можно простить ему эту нахлынувшую на него волну чувств.

«Клетка стала моим миром», – писал он 8 октября 1975. – «Интересно, как много людей до меня писало те же слова? Сколько из них пыталось описать метаморфозы, происходящие в неволе? И сколько из них пришло к выводу, что нет более подходящих слов, чтобы выразить чувства, чем: «Господи! Я хочу на свободу!»

Его соседом по камере был 50-летний старожил, которого Тед считал ни кем иным, как «алкоголиком-неудачником». Он быстро принялся учить «паренька» тюремным премудростям. Тед научился прятать сигареты, а когда они закончились – делать самокрутки. Научился разделять спички на две половинки[54], потому что они быстро заканчивались. Берёг тюремную одежду, сохранял пластиковые стаканы, экономил туалетную бумагу, понимая, что теперь его жизнь зависела от прихотей надзирателей. Он научился говорить «пожалуйста» и «сэр», когда нужно было попросить лишнее одеяло или кусок мыла.

Он писал, что растёт в личном плане и открывает в себе новые неизведанные стороны. Он обучался, молчаливо наблюдая за другими заключёнными. Восхвалял преданность друзей и сокрушался из-за того, чему могут подвергнуться близкие ему люди. Тем не менее, никогда не терял надежду на счастливый исход.

«Ночные часы – самые тяжёлые. Я облегчаю их думая о том, что после бури всегда светит солнце. Я освобожусь. И когда-нибудь Энн, ты и я будем считать, что это письмо пришло из ночных кошмаров».

Оно и пришло из ночных кошмаров. Цветистые, зачастую банальные фразы не отменяли того факта, что заточение для Теда было своего рода его личным адом.

Я продолжила писать ему и отправлять небольшие суммы на сигареты и буфет.

Я не знала во что верить, поэтому во всех письмах намеренно выражалась двусмысленно. Я писала об информации в прессе, о своей работе и о звонках от общих друзей. Я пыталась отогнать иногда возникающие в голове образы, пыталась думать о старых добрых днях. Только так – как и всегда – я могла помочь Теду.

Второе письмо из тюрьмы округа Солт-Лейк пришло 23 октября и большая его часть была в стихах – бесчисленные строфы о тюремной жизни, пробегающие по 16-ти жёлтым листам с обеих сторон. Пока что он всё ещё был наблюдателем, а не участником. Он назвал свою поэму «Ночи дней». Начиналась она так:

 

«Этого не может быть

Человек должен свободно жить

И человек этот – я»

 

Ритм часто сбивался, но все строфы были зарифмованы. Он снова сетовал на отсутствие неприкосновенности личности и на тюремную кухню, опостылевшие телешоу и мыльные оперы по телевизору в комнате отдыха, – программы, которые он называл «визуальным раком мозга».

Он часто писал о своей вере в Бога. Мы никогда не обсуждали религию, но теперь, по-видимому, он много времени проводил, читая Библию.

 

«От медленного чтения

Приходит сна видение.

Писания приносят покой,

Шепча на ухо мне: «Отбой».

Они приводят ко Всевышнему,

Хотя здесь это кажется излишним.

Но присутствие Его так ясно для меня,

Что рядом с собой ощущаю его я.

Милосердие и искупление –

Без исключения.

Он даёт мне покой:

Тюремщик – делай, что хочешь. Я твой.

Но ничто меня не согнёт,

Когда Спаситель призовёт».

 

На самом деле бесконечная поэма говорила о другом спасении – о сне. Во сне он не видел кошмара жизни за решёткой и не слышал криков других заключённых, поэтому старался вздремнуть при каждой подвернувшейся возможности. Он дрейфовал посреди «запертого человеческого моря».

Он легко перепрыгивал от Библии к тюремному меню, приправляя это своим фирменным юмором.

 

«Мне становится не по себе ещё сильней

От осознания того, будто еду взяли из зоопарка от зверей.

Сегодня – свиные отбивные.

Евреи не рады – об этом не говорят только немые.

Нет, спасибо, у меня пост, –

В своей порции я нашёл хвост.

А что до десерта:

Повар – этот старый мудень

Удивил нас, подав

Персиковый студень».

 

Всё время, проведённое в тюрьме он был недоволен тем, что заключённым дают фруктовое желе, будто они какие-то «дети–переростки».

 

«Некоторым проще считать,

Что они рождены плутовать.

Набивать чемоданы

Украденными деньгами.

Они не хотят идти

По прямому пути.

Но иногда в суде

Они взывают к судье.

Умоляя о новом шансе,

Дабы не нарушить баланса».

 

Его личное внутреннее противоборство было описано в конце: страх перед «клеткой».

 

«Дни дней,

Самоконтроль важней.

Не сойти с ума –

Забота моя.

Дни дней,

Оставаться бодрей».

 

Для чего он написал эту поэму? Чтобы сыграть на моих симпатиях, которые и так не нуждались в стимуле? Или Тед действительно испытывал мучения? Осенью 1975 я была загнана в тупик: с одной стороны, были детективы, которые верили в его виновность также, как и в то, что после ночи всегда наступает день. А с другой – сам Тед, который раз за разом уверял, что невиновен и зря подвергается гонению. Эта дихотомия[55] эмоций одолевала меня ещё долго, очень-очень долго.

В то время я всё ещё чувствовала вину за арест Теда. Прошло много лет, прежде, чем я узнала, что моя информация была проверена и откинута в самом начале игры, а затем похоронена среди сотен листов с именами. Донесение, что пригвоздило его к стене было не моё, а – Мег.

Внутреннее смятение могло сказаться на моём заработке: через десятые уши до меня дошёл слух, что полиция округа Кинг хотела, чтобы я передала письма Теда следствию, иначе могу забыть о получении новых историй из их департамента. А это была почти четверть моей работы. Я просто не могла позволить себе лишиться её.

Я пошла прямиком к Нику Маки.

– До меня дошли слухи, что если я не отдам письма Теда Целевой Группе, вы навсегда закроете для меня двери. Думаю, должна рассказать вам откровенно, что происходит в моей жизни и, как я себя при этом чувствую.

Я рассказал Нику, что отец моих детей умирает: это вопрос недель или нескольких месяцев.

– Мне пришлось объяснить это сыновьям, и они отказываются в это поверить. Они рассердились на меня за такие известия. Мой муж уже настолько плох, что не может оказывать мне финансовую помощь, так что мне приходится крутиться в одиночку. Если я не смогу писать о делах округа, то скорее всего мне придётся туго.

Маки – бесконечно порядочный человек. Более того он сопереживал мне: несколько лет назад он потерял жену и тоже в одиночку воспитывал двух дочерей. Мой рассказ, несомненно, задел его за живое. К тому же мы были друзьями на протяжении многих лет.

– Никто никогда не говорил, что тебе будет закрыт вход в наш департамент. Можешь поверить, я бы этого не допустил. Ты всегда была честна с нами, и мы всегда уважали тебя за это. Конечно, нам бы хотелось взглянуть на эти письма, но неважно отдашь ты их или нет – всё останется так, как прежде.

– Ник, я много раз читала эти письма и не нашла в них ничего, хотя бы вскользь подтверждающего его вину. Я могу спросить его и, если он разрешит, то сразу же их принесу. Это самый честный путь.

Ник Маки согласился. Я позвонила Теду и объяснила ему суть проблемы. Он согласился, чтобы детективы округа увидели его письма. Ему нечего было опасаться и нечего было скрывать. Я встретилась с Маки и доктором Джоном Берберичем, психологом из Департамента полиции Сиэтла. Они изучили первое письмо, потом второе с длинной поэмой. Казалось в них не было ничего что могло бы прямо или косвенно указывать на признание вины.

Берберич, который был сложен, как баскетболист провёл за обедом со мной и Маки беседу. Было ли что-то в личности Теда, что вызывало у меня опасения? Хоть что-нибудь? Я попыталась пробежаться по всем предыдущим годам, но ничего подобного не вспомнила. Не было ни малейшего инцидента, который можно было бы взять в разработку.

– Как по мне, он был очень хорошим молодым человеком, – сказала я. – Я хочу помочь. Помочь расследованию и помочь Теду. Но не нахожу ничего странного в его поведении. Тед незаконнорожденный, но кажется он уже примирился с этим.

Я думала, что Тед может перестать со мной общаться после того, как я показал письма детективам. Он знал, что я кручусь именно среди тех следователей, которые пытались не дать ему соскользнуть. Но наша переписка продолжилась, а мои двоякие ощущения вознеслись до такого уровня, когда мне уже тяжело было с ними справляться.

Чтобы разобраться со своими чувствами и стрессом, я обратилась к психологу и показала ему письма.

– Не знаю, что делать. Я даже не могу понять, чем руководствуюсь. Часть меня считает Теда повинным не только в преступлениях в Юте, но и в Вашингтоне. Если это так, то я могу написать книгу, на которую заключила контракт с позиции, какой позавидовал бы любой автор. Я хочу этого для продвижения писательской карьеры, а ещё это может привести к финансовой независимости. Я могла бы отправить своих детей в колледж и переехать в новый дом, который не разваливается по частям, как наш.

Он посмотрел на меня

– И?

– А с другой стороны этот человек – мой друг. Но поддерживая его эмоционально, отправляя ему письма, не хочу ли я просто добиться раскрытия всех этих убийств, потому что также обязана и моим друзьям детективам? Пытаюсь ли я вывести его на чистую воду? Справедлива ли я к нему? Смею ли переписываться с Тедом, когда меня одолевает чувство отвращения от того, что он может быть виновен?

– Разрешите задать вопрос, – ответил он. – Если будет доказано, что Тед Банди убийца, если он сядет в тюрьму до конца жизни, что тогда? Вы перестанете ему писать? Вы порвёте с ним отношения?

Ответ был прост:

– Нет! Нет, я никогда не перестану ему писать. Если то, во что верят детективы, окажется правдой, если его признают виновным, то ему понадобится кто-нибудь рядом.

– Вот и ответ на ваш вопрос. Вы не поступите бесчестно.

– Но есть ещё кое-что. Не могу понять, почему Тед обратился ко мне сейчас. Я не слышала о нём почти 2 года. Я даже не знала, что он покинул Сиэтл, пока он не позвонил незадолго до ареста. Почему я?

Психолог постучал по письмам.

– Из них я понял, что он смотрит на вас, как на друга, возможно, как на мать. Ему нужно общение на том же интеллектуальном уровне, к тому же он восхищается вами, как писателем. Но присутствует и аспект манипулирования. Он знает вы близки с полицией и может попытаться использовать вас в качестве проводника, чтобы избежать прямого контакта с ними. Если он совершил все эти преступления, то скорее всего ему понадобится внимание и однажды он захочет, чтобы его история была рассказана. Он чувствует, что вы тот самый человек, который смог бы показать его личность со всех сторон.

После этого визита я почувствовала себя немного лучше: постаралась не заглядывать вперёд и продолжила общаться с Тедом. Он знал о моём контракте на книгу. Я этого не скрывала. Если он хотел продолжить общение, – моя дверь незаперта.

 

 

Глава 17

 

Если осенью 1975 я чувствовала свою вину и относилась к Теду не совсем лояльно, то Мег Андерс проходила через все круги ада. Информация, переданная ею в Службу шерифа округа Солт-Лейк, была отложена вплоть до самого первого ареста Теда 16 августа. Теперь же детективы Юты, Колорадо и Вашингтона жаждали узнать всё, что Мег могла вспомнить о Теде, любую крупинку информации, заставившей её подозревать своего любовника. Они пытались найти человека, ответственного за самую жестокую серию убийств на их памяти, и Тед Банди отлично подходил на эту роль. Неприкосновенность частной жизни Мег и Теда больше никого не волновала.

Мег была заворожена Тедом с момента, когда встретила его в таверне «Сэндпайпер». Она никогда не понимала, что заставило его быть с ней. На протяжении большей части жизни её одолевало чувство несостоятельности. Она всегда считала, что была единственным членом семьи, не оправдавшим возложенных надежд. У всех, кроме Мег были престижные профессии, и только она одна была «простым секретарём». Любовь такого яркого человека, как Тед могла успокоить её чувство неполноценности и вдруг их отношения начали подвергаться беспощадному зондированию.

Ни следователям округа Солт-Лейк, ни детективам Целевой Группы из Сиэтла не нравилось то, чему они должны были подвергнуть Мег Андерс. Их вопросы должны были углубиться в самые интимные подробности их жизни, потихоньку разрушая всё, чего она добилась за прошедшие 6 лет. Одно было ясно: Мег Андерс знала о скрытых сторонах Теда Банди больше, чем любой другой живой человек, за исключением его самого.

16 сентября Джерри Томпсон, Деннис Кауч из Службы шерифа округа Солт-Лейк и Айра Бил из Департамента полиции Баунтифула, Юта, прилетели в Вашингтон встретиться с Мег. Ранее они общались с её отцом в Юте, который предположил, что разговор с самой Мег принесёт неоценимую помощь следствию.

Томпсон знал, что сомнения Мег зародились ещё до убийств в Юте, начиная от 14 июля 1974, когда исчезли Дженис Отт и Денис Насланд.

Трое детективов встретились с Мег в комнате для допросов в Отделе полиции по борьбе с тяжкими преступлениями округа Кинг. Они отметили её нервозность и, скрывающееся за ней громадное эмоциональное напряжение. Но также они увидели, что она полна решимости рассказать всё, что знает, из-за чего в итоге и оказалась в полиции.

Мег закурила. Она твёрдо настояла, чтобы допрос не записывался.

– Тед много раз выходил из дома посреди ночи, – начала она. – И я не знаю, куда он ходил. Затем он весь день отсыпался. Я находила вещи, которые не могла объяснить.

– Вещи? Какого рода вещи?

– Ушковый ключ, приклеенный под сиденьем моей машины. Он сказал, что это для моей защиты. Упаковку гипса «Пластер оф Пэрис» в его комнате. Костыли. В бардачке моей машины в деревянном футляре он держал нож восточного образца. Иногда его там не было, но потом он снова оказывался на месте. У него был большой мясницкий нож. Видела его, когда он собирал вещи для переезда в Юту.

Мег сказала, что Теда ни разу не было дома в те вечера, когда исчезли вашингтонские девушки.

– После того, как в июле 1974 я увидела в газете полицейский рисунок «Теда», я пошла в библиотеку и сравнила даты исчезновений со своим календарём. В общем… в то время его никогда не было рядом со мной.

Мег сказала, что стала больше бояться после возвращения из Юты её подруги Линн Бэнкс.

– Она сказала, что в Юте повторяется тоже, что было в Вашингтоне, добавив: «Тед теперь в Юте». Тогда я позвонила отцу и попросила связаться с вами.

– Вы расскажет Теду о нашем разговоре? – спросила Мег Томпсона, закурив следующую сигарету.

– Нет, мы не станем этого делать, – пообещал детектив. – Ну, а вы? Вы расскажете ему?

– Сомневаюсь, что стоит это делать. Я молюсь об всём этом, молюсь, чтобы вы выяснили правду. И продолжаю надеяться, что это окажется кто-то другой, а не Тед. Но где-то в глубине, меня терзают сомнения.

Мег попросили рассказать подробнее об этих сомнениях. Она сказала, что видела упаковку гипса в комнате Теда в доме Роджерсов.

– Я насела на него, и он признался, что стащил её из магазина, торгующего медицинским оборудованием, где работал. Он не знал, почему сделал это, просто сказал: «Ради забавы». А, костыли предназначались хозяину дома.

Мег сказала, что однажды нашла в комнате Теда бумажный пакет с женской одеждой.

– Сверху лежал бюстгальтер большого размера. Ниже была обычная женская одежда. Я никогда не спрашивала его о ней. Боялась и стеснялась.

Детективы спросили Мег не произошло ли в Теде каких-либо изменений за последний год или чуть больше. Она ответила, что летом 1974 его сексуальное влечение к ней практически сошло на нет. Он объяснял это общим напряжением на работе.

– Сказал, у него не было никаких других женщин.

Вопросы всё больше и больше вгоняли Мег в краску.

– Произошли с ним какие-нибудь ещё изменения в сексуальном плане?

Она опустила глаза.

– У него была книга, «Радость секса». Он купил её в декабре 1973. Он прочитал об анальном сексе и настоял на том, чтобы попробовать. Ещё в этой книге было что-то о связываниях. Он подошёл к шкафу, где я держала нейлоновые чулки и, кажется, даже знал, в каком ящике они лежат.

Мег сказала, что перед сексом разрешила привязать себя к четырём кроватным столбикам. Всё это было ей неприятно. Она трижды соглашалась на это, но в третий раз Тед начал её душить, из-за чего она запаниковала.

– Больше мы этим не занимались. Он промолчал, но выглядел недовольным, когда я сказала: «С меня хватит».

– Что-нибудь ещё?

На Мег и так не было лица, но она продолжила.

– Иногда посреди ночи я просыпалась и находила его сидящим под одеялом. Он разглядывал… моё тело… с фонариком.

– Теду нравится ваша нынешняя причёска? – спросил Айра Бил. У Мег были длинные светлые волосы, разделённые пробором по центру.

– Да. Всякий раз, когда я заговаривала о том, чтобы остричь их, он был категорически против. Ему очень нравятся длинные волосы. У той единственной девушки, которую я видела, и, с которой он встречался до меня, была точно такая же причёска.

Трое детективов молча переглянулись.

– Тед всегда говорит вам правду?

Мег покачала головой.

– Я несколько раз ловила его на лжи. Он сказал, что его арестовали за нарушение правил дорожного движения. Я ответила, что это неправда и, что в его машине нашли инструменты похожие на те, какими пользуются грабители. Он сказал, что это ничего не значит, обыск был незаконным.

Мег рассказала, что в прошлом Тед занимался воровством.

– Я знаю, что в Сиэтле он украл телевизор и некоторые другие вещи. Однажды он сказал мне: если я когда-нибудь проболтаюсь об этом, он… он свернёт мне грёбаную шею.

Мег сказала, что находится в постоянном контакте с Тедом. Что говорила с ним как раз минувшим вечером, и он снова был таким же милым, как раньше. Говорил, как сильно любит её, планировал свадьбу.

– Ему нужны деньги: 700 долларов на адвоката, 500 на обучение. И он всё ещё должен 500 долларов Фреде Роджерс.

 Также Мег знала о том, что кузен Теда рассказал ему о его незаконнорожденности, когда ему было 18 или 19 лет.

– Это очень расстроило его. Никто никогда не говорил ему об этом.

– Тед когда-нибудь ходил с усами? – внезапно спросил Айра Бил.

– Нет, но иногда носил бороду. Ах да, у него были накладные усы. Обычно он держал их в своем шкафу. Иногда нацеплял их и спрашивал, как при этом выглядит.

Допрос окончился. Мег выкурила целую пачку сигарет. Она умоляла следователей из Юты сказать, что Тед не причастен к этим преступлениям, но они не могли этого сделать.

Вырисовывалась картина, в которой Тед сильно отличался от идеального сына, современного прототипа персонажа Горация Элджера.

Мег Андерс приходилось жить двойной жизнью, что было ей невыносимо, но было стандартной моделью поведения её любовника. Она часто разговаривала с Тедом по телефону. Он нередко занижал интерес полиции в его персоне, хотя на самом деле следователи Юты не сводили с него глаз. Мег продолжила отвечать на вопросы детективов, которые пытались связать Теда со всеми эпизодами, некоторые из которых случились полтора года назад.

14 июля 1974 – трагичный день для Вашингтона. День, когда из Государственного парка Лэйк Саммамиш исчезли Дженис Отт и Денис Насланд.

Мег запомнила это воскресенье.

– Минувшим вечером у нас была ссора и я удивилась, увидев его утром. Он подошёл ко мне, я сказала, что собираюсь сходить в церковь, а потом поваляться под солнцем. Мы снова поссорились: не могли поладить в тот день. Поэтому я снова удивилась, когда он объявился позже.

Тед позвонил Мег около 6-ти вечера и предложил сходить поесть.

– Было в нём что-то необычное в тот вечер?

– Он выглядел измученным, по-настоящему уставшим. Его знобило. Я спросила, где он был, потому что выглядел он просто обессиленным. Он сказал, что весь день провалялся в постели

Тем же вечером Тед снял со своей машины крепления для лыж и приделал их обратно на её машину. После ужина он заснул у неё прямо на полу и покинул дом в 9:15.

Бил и Томпсон размышляли насколько всё это было реальным. Мог ли мужчина расстаться со своей девушкой в воскресенье утром, похитить, изнасиловать и убить двух других девушек, а затем как ни в чём не бывало вернуться обратно в дом своей подруги и пойти с ней на ужин? Они снова спросили Мег о сексуальном влечении Банди. Они попытались сформулировать вопрос как можно тактичнее: испытывал ли он больше одного оргазма во время секса?

– Давным-давно. Когда мы только начали встречаться. Но никогда позже. С этим у него было, как у всех.

 Томпсону на ум пришла одна идея. Он достал фотографию предметов, найденных в машине Теда после ареста.

– Вы когда-нибудь выдели эти вещи?

– Монтировку я не видела. Узнаю перчатки и сумку. Он носит в ней спортивные принадлежности.

– Вы когда-нибудь говорили с ним о ключе под вашим сиденьем?

– Да. Он сказал, что студенческий протест может застигнуть в любой момент.

– Где он его обычно хранил? – спросил Томпсон.

– В багажнике моей машины. Иногда он брал её у меня. Ах да, однажды я видела его под водительским сиденьем «фольксвагена-жука».

Мег сказала Тед часто спал в своей машине перед её домом.

– Не знаю почему. Как-то давно он оставил у меня не то монтировку, не то ключ для велосипедных покрышек. Я услышала, как он подходит к дому. Открыла дверь и спросила, что ему нужно. Выглядел он очень странно, будто что-то прятал от меня. Я спросила, что это у него в кармане, – он не показал. Я протянула руку и достала хирургические перчатки. Странно. Он промолчал. Невероятно, как я удержалась и просто не сказала ему: «Проваливай».

Да, как-то странно. Но до событий 1974 и 1975 Мег никогда не связывала ночные выходки Теда с чем-то определённым. Как и множество других влюблённых женщин, она просто выкинула их из головы.

 

 

Глава 18

 

В октябре 1975 Тед написал, что чувствует себя «под гнётом урагана». И правда: можно сказать, что с момента ареста в августе он пребывал в центре своего личного шторма. Я не знала об аресте, пока он не позвонил мне в сентябре: он точно также отмахнулся от него, как от Мег и остальных вашингтонских друзей. Прошло немало времени, прежде чем мне стало известно о расследовании, полным ходом шедшим той осенью. Как-то раз один из детективов сболтнул лишнего, но тут же осёкся: «Забудь об этом». Я не забыла, но никому не рассказала и, конечно же, не написала. В прессе всплывали какие–то небольшие обрывки, но целиком всю историю я узнала только 4 годя спустя после суда в Майами. Но на то время этих крох информации было недостаточно, чтобы можно было вынести своё суждение.

Тед всегда оставался для меня большой загадкой – как и все остальные подозреваемые, о которых я писала – но вскоре всё могло измениться. Не думаю, что он оставался «незнакомцем», потому что я была не дальновидной: его поддерживали и более видные умы.

Когда я писала о других хищниках, то думала, а может ли так быть, что кто-то из них ответственен за убийства, приписываемые Теду? Я проверила их, но на время преступлений «Теда» у них у всех было железное алиби.

Осенью 1975 над делом Теда Банди работало больше дюжины детективов из Вашингтона, Юты и Колорадо. Капитан Пит Хейворд и детектив Джерри Томпсон из Службы шерифа округа Солт-Лейк. Детектив Майк Фишер из Прокуратуры округа Питкин в Аспене, Колорадо. Детектив сержант Билл Бэлдридж из Службы шерифа округа Питкин. Детектив Майло Виг из Службы шерифа округа Меза в Гранд–Джанкшн, Колорадо. Детектив лейтенант Рон Баллантин и детектив Айра Бил из Департамента полиции Баунтифула, Юта. Капитан Ник Маки и детективы Боб Кеппел, Роджер Данн и Кэти Макчесни из Службы шерифа округа Кинг, Вашингтон. Детектив сержант Айван Бисон и детективы Тед Фонис и Уэйн Дорман из Отдела по расследованию убийств, Сиэттл.

Тед заявил Джерри Томпсону и Джону Бернардо, что никогда не был в Колорадо, а наличие карты лыжных районов и брошюр объяснил, сказав: «Должно быть кто-то забыл их у меня».

Майк Фишер, проверив выписку по кредитной карте Банди, выяснил, что это была неправда. Кроме того, он узнал, что его машина – «фольксваген-жук» с разными номерами – находилась в Колорадо каждый раз, когда из этого штата исчезали девушки, либо неподалёку от мест их исчезновения.

«Шеврон Ойл Компани» предоставила информации о покупке бензина: 12 января 1975 (день, когда из «Уайлдвуд Инн» исчезла Кэрин Кэмпбелл) в Гленвуд Спрингс, Колорадо; 15 марта 1975 (день, когда Джули Каннингэм навсегда покинула свой дом) в Голдене, Диллоне и Силверстоуне, Колорадо; 4 апреля 1975 в Голдене, Колорадо; 5 апреля в Силверстоуне. И 6 апреля (день исчезновения Денис Оливерсон) в Гранд–Джанкшн, Колорадо.

Но только раз «Тед» появился на людях – 14 июля 1974 в Государственном парке Лэйк Саммамиш. Детективы округа Кинг принялись собирать всю возможную информацию о жизни Теда Банди, – вот для чего им понадобились его записи из юридической школы. Они старались заниматься этим с минимальной оглаской, поэтому мой звонок Кэти Макчесни, сделанные по просьбе Теда, немало её встревожил. Следователи даже не догадывались, что Тед знает и о вашингтонских подозрениях в его адрес.

Одновременно со школьными записями в Маунтин Белл в Солт-Лейк-Сити была запрошена информация о его телефонных переговорах, начиная с сентября 1974, когда он впервые поехал в Юту.

В начале ноября 1975 Кэти Макчесни попросила меня приехать на беседу. Ей было приказано опросить всех женщин, с которыми Тед общался с Сиэтле.

Я снова повторила – на этот раз под запись – обстоятельства знакомства с Тедом, рассказала о нашей работе в Кризисной клинике, о нашей близкой, но непостоянной дружбе.

– Как по-твоему, почему он позвонил тебе незадолго до ареста в Солт-Лейк-Сити?

– Думаю, потому что я постоянно работаю с вами и ему не хотелось общаться с детективами напрямую.

Кэти порылась в стопке бумаг, достала один лист и внезапно спросила:

– Что Тед сказал тебе во время телефонного разговора 20 ноября 1974?

Я взглянула на лист.

– Когда?

– 20 ноября прошлого года.

– Тед не звонил мне в этот день. Я не разговаривала с ним с 1973.

– Но у нас есть запись о звонке. В среду 20 ноября он звонил тебе чуть позже полуночи. Что же он сказал?

Я знала Кэти Макчесни с 1971, когда мы вместе ходили в Полицейскую школу округа Кинг (она была помощником шерифа, а я – приглашённым слушателем). С тех пор её повысили до детектива, хотя внешне она походила на школьницу старших классов. Она была проницательной. Когда она работала в отделе по борьбе с преступлениями на сексуальной почве, я брала у неё интервью бесчисленное количество раз. Я не пыталась уклониться от её вопроса, но была озадачена: спустя целый год трудно вспомнить, чем ты занималась в конкретный день.

И тут меня осенило:

– Кэти, меня тогда не было дома. Я была в больнице после операции. Но мама рассказывала о непонятном звонке от человека, который не назвал своего имени. И, да – это было 20 ноября.

Одной тайной стало меньше, но я не перестаю задаваться вопросом: получили бы события другое развитие, если бы я тогда оказалась дома? В последующие годы Тед позвонил мне десятки раз: из Юты, Колорадо, Флориды. И от него пришло столько же писем, а также состоялось несколько личных встреч. Будучи снова частью его жизни, меня каждый раз разрывало надвое от абсолютного доверия и сомнений, которые росли, как снежный ком.

Кэти Макчесни поверила мне. Я никогда не лгала ей и никогда не стану. Если бы я знала, что это звонил Тед, то, конечно, рассказала бы.

В тот вечер между одиннадцатью и полуночью Тед сделал ещё 2 звонка. Несмотря на то, что он разорвал свою «тайную» помолвку со Стефани Брукс в январе того года без всяких объяснений и извинений, в 11:03 он позвонил в дом её родителей в Калифорнии. Стефани там не было. Женщина, друг семьи, вспоминала, что разговаривала с дружелюбно настроенным мужчиной, который спросил Стефани.

– Я сказал ему, что Стефани помолвлена и живёт в Сан-Франциско. Он повесил трубку.

Затем Тед позвонил в дом в Окланде, в котором никто из постояльцев никогда не слышал ни о Теде Банди, ни о Стефани Брукс. Мужчина, который подошёл к телефону, подумал, что кто-то ошибся номером.

По словам моей мамы, Тед был очень расстроен. Когда я задавалась вопросом, кто бы это мог быть – имя Теда ни разу не пришло мне на ум. Когда Кэти спросила об этом звонке, я поняла, что он представляет некую важность. Тед позвонил через 12 дней после того, как Кэрол Даронч сбежала от похитителя и исчезновения Дебби Кент. А также спустя 20 дней после исчезновения Лоры Эйм и месяцем позже похищения Мелиссы Смит.

– Хотела бы я оказаться тогда дома, – сказала я.

– И я тоже.

Приказ, отданный Кэти, привёл её в старый дом семьи Банди в Такоме. Они не согласились ни с одним обвинением, выдвинутым против их сына и не разрешили обыскивать свой дом и загородный домик на озере Кресент. Его семья отказалась помогать следствию и не было никакой веской причины добиться ордера на обыск.

Фреда Роджерс, в чьём доме Тед Банди прожил 5 лет, тоже рьяно встала на его защиту. Он понравился ей с самого первого дня, когда постучал в дверь дома по адресу 4143 12-ая Северо-восточная. Он был хорошим постояльцем, больше сыном, чем просто жильцом. Всегда помогал. Его комната в юго-западном углу дома часто была незапертой, а по пятницам Фреда самолично проводила в ней уборку. Она рассуждала, если бы он что-то скрывал, она бы это почувствовала.

– Его вещей здесь нет. Он всё забрал с собой, когда переезжал в сентябре 1974. Можете проверить, если хотите, но ничего не найдёте.

Детективы Роджер Данн и Боб Кеппел осмотрели дом Роджерсов с верху до низу, – даже забирались на чердак. Если бы там было что-то спрятано, то целостность обшивки была бы нарушена. Но обшивка оставалась цела. Также они прошлись по придомовой территории с металлоискателем в поисках мест захоронений одежды, украшений или велосипедных частей. Но ничего не нашли.

Кэти Макчесни поговорила с Мег Андерс. Мег предоставила чеки, которые Тед выписал в 1974 году. В них не было ничего криминального: просто обычные продуктовые чеки. Её собственные чеки помогли определить, что она делала в нужные следствию дни и показали, видела ли она тогда своего жениха.

Мег спросили об упаковке гипса, виденной в комнате Теда. Она сказала, что в первый раз увидела её давно – возможно в 1970.

– Но летом 1974 под сиденьем его машины я видела топор в розоватом кожаном чехле. И ещё костыли. Это было в мае или июне. Он сказал, что они принадлежат Эрнсту Роджерсу.

Как-то раз мы были на озере Грин. Я спросила его о топоре, поскольку он волновал меня. Не помню, что он ответил, но в то время это меня устроило. Это было в августе 1974. Я только что вернулась из поездки в Юту. В тот день он поговаривал о том, чтобы обзавестись ружьём. Когда он собирался я видела у него мясницкий нож и молоток для отбивания мяса. А ещё восточный нож. Он сказал, это подарок.

– Можете вспомнить что-то ещё беспокоящее вас? – спросила Макчесни.

– Ну, я из-за этого не переживала, но в багажнике своей машины он держал два рабочих комбинезона и коробку с инструментами.

– У Теда были друзья в колледже Эвергрин в Олимпии?

– Только Рекс Старк. Он работал с ним в Комиссии по преступности. В 1973 и 1974 Рекс жил в кампусе и иногда Тед оставался ночевать у него. Также у Рекса было жильё у озера.

– У Теда были друзья в Элленсберге?

– Джим Паулюс. Они знакомы со школы. И его жена. Один раз мы ходили к ним в гости.

Мег не знала ни одного человека, с кем Тед мог общаться в Университете штата Орегон. Нет, он никогда не держал порнографии в своей комнате. Нет, у него не было лодки, но однажды он брал её на прокат. Когда они выезжали покататься, Тед часто любил сворачивать на одинокие просёлочные дороги.

– Он когда-нибудь ходит в таверны в одиночку?

– Только в «О’Бэннионс» и в «Дантес».

Мег сверилась с записной книжкой. Было слишком много дат, чтобы помнить их все наизусть.

– 18-го октября прошлого года Тед 3 раза звонил мне из Солт-Лейк-Сити. Наутро он собирался поехать на охоту с моим отцом. Звонил 8-го ноября после 11-ти (после нуля часов по местному времени). Когда он звонил на заднем плане всегда было много постороннего шума.

Мелисса Смит исчезла 18-го октября. 8-го ноября в 7:30 была похищена Кэрол Даронч, а в 10:30 исчезла Дебби Кент.

Вспоминая июль 1974, Мег рассказала, что 7-го числа Тед ездил в Государственный парк Лэйк Саммамиш – за неделю до исчезновения Денис и Дженис.

– Он сказал, что его позвали покататься на водных лыжах. Придя поздно ночью, сказал, что не очень-то хорошо провёл время.

Но он не катался. Позже детективы округа Кинг выяснили, что две пары, знавшие Теда по работе в Республиканской партии, были на озере Саммамиш и катались на водных лыжах, но Тед оставался на берегу в одиночестве.

– Мы были удивлены, увидев его, потому что в тот уик-энд он должен был поехать в Такому на политическое собрание.

Они спросили Теда, что он тут делает.

– Просто гуляю, – ответил он.

Они пригласили его покататься на водных лыжах вместе с ними, но он отказался, потому что не взял с собой шорты. Поверх плеч у него была накинута ветровка, – никакого гипса они не видели.

В следующее воскресенье, 14-го, как известно, Мег видела Теда рано утром, а затем после 6-ти он пришёл к ней домой, чтобы переставить лыжные крепления и вместе пойти перекусить.

– Моя мама всегда следит за календарём, – сказала Мег. – Они с отцом приехали навестить меня 23 мая 1974. А 27-го в День поминовения мы вместе с Тедом поехали на пикник на Дандженесс Спит.

– А, что насчёт 31-го мая? – спросили Кэти Макчесни. В тот день возле «Флейм Таверн» исчезла Бренда Болл.

– Это день перед крещением моей дочери. Родители были в Сиэтле и Тед отвёз нас в пиццерию, а затем привёз обратно около 9-ти. (Бренда исчезла примерно после 2-ух ночи – спустя 5 часов и в 12-ти милях от дома Мег.) На следующий день Лиэн крестили в 5 вечера: Тед приехал на церемонию. После этого он остался у Мег до 11-ти.

– Он был очень уставшим и уснул прямо на ковре, – сказал она Макчесни.

Мег назвала имя женщины, с которой Тед встречался летом 1972, из-за чего ненадолго разошлась с ним. Ею была Клэр Форест, стройная брюнетка с длинными волосами с пробором по центру. Детективы связались с ней и оказалось, что она очень хорошо запомнила Теда. Сказала, что никогда не рассматривала его всерьёз. Они часто виделись в 1972.

– Он не чувствовал, что соответствует мне… моему «классовому статусу». Пожалуй, больше добавить нечего. Он отказывался приходить в дом моих родителей, потому что чувствовал себя неловко.

Клэр рассказал, что однажды каталась с Тедом по местным дорогам в районе озера Саммамиш.

– Он сказал, что в этом районе живёт некая старая леди – кажется, его бабушка. Но он никак не мог найти нужный дом. Наконец мне это надоело, и я спросила, какой у неё адрес, – он не знал.

Конечно же, у Теда не было никакой бабушки в районе озера Саммамиш.

Клэр Форест сказала, что только раз занималась с ним сексом: хотя Тед относился к ней нежно и ласково – сам половой акт был грубым.

– В апреле мы ездили на пикник к реке Хамптьюлис. Я прилично выпила. Голова кружилась, и я клевала носом. Он попытался развязать мой бюстгальтер, но не справившись, просто спустил его вниз, и мы занялись сексом. Он ничего не говорил и так сильно надавил рукой на шею, что я не могла вздохнуть. Я говорила ему, что не могу дышать, но он не переставал давить, пока не кончил. Это было совсем неприятно. После мы отправились домой, будто ничего не случилось. По пути разговаривали о его семье: о всех, кроме отца. Я рассталась с ним из-за его другой девушки. Однажды она почти закатила скандал, когда увидела меня с ним.

Клэр Форест была не единственной, кто вспомнила резкие перемены в поведении Теда Банди: от теплоты и заботы до холодной ярости. 23 июня 1974 Тед появился на пороге дома одной молодой женщины. Она дружила с ним с 1973 года. Её с ним познакомила подруга, Лиза Тепмл. Тед не испытывал особого интереса к Лизе, но как-то раз позвал её с подругой и ещё одним молодым человеком сплавиться на плоту. Было это 29-го июня. 28-го две пары поужинали с их друзьями в Белвью, провели ночь вместе и на утро отправились в Торп, штат Вашингтон. Молодой человек из их кампании позже вспоминал, что в поисках спичек залез в бардачок «фольксвагена-жука» и увидел там пару колготок. Он усмехнулся, но не придал им значения.

Сплав начался с большим энтузиазмом и весельем, но на пол пути вниз по реке настроение Теда внезапно переменилось, – он принялся изводить Лизу и, кажется, получал от этого удовольствие. Он настаивал, чтобы во время спуска она плыла на надувном круге позади плота. Лиза испугалась, но Тед только холодно смотрел на неё. Остальным тоже было не по себе: Тед спустил плот в Дивершн Дэм – опасном потоке, где обычно никто не сплавлялся.

Но им удалось проплыть по этим бурным водам, хотя обе девушки были до смерти перепуганы. У Теда не было денег, так что ужин в Норт Бенд на четверых заказала Лиза.

– Он отвёз меня домой, – вспоминает она. – И снова был милым. Сказал, что вернётся около полуночи. Когда он вернулся, мы занялись любовью. Это был последний раз, когда я его видела. Мне были непонятны его перемены: только что он был милым, а затем вёл себя так, будто ненавидел меня.

Кэти Макчесни разыскала Беатрис Слоан, пожилую женщину, с которой Тед дружил, когда работал в яхт-клубе Сиэттла.

– Он был плутом, – вспоминала она. – Рассказывал мне всякие басни.

Рассказ миссис Слоан о Теде и Стефани совпадал с тем, что уже было известно Кэти об их романе. Без сомнения, эта женщина знала Теда, и очень даже хорошо. Она ездила с Кэти в Юнивёрсити Дистрикт и показала адреса, где Тед раньше жил. Рассказала о вещах, которые одалживала ему: фарфоровом сервизе, серебряных столовых приборах, деньгах. Рассказала, как подвозила его, когда у него не было машины. Он был ей, как внук – внук-манипулятор.

– Когда вы его видели в последний раз? – спросила Макчесни.

– Вообще-то я виделась с ним дважды – в 1974. В июле в магазине «Альбертсонс» возле озера Грин – тогда у него была сломана рука. Второй раз встретилась с ним месяц спустя на «Аве»: он сказал, что скоро уезжает в юридическую школу в Солт-Лейк-Сити.

Детективы округа Кинг связались со Стефани Брукс, – теперь счастливо живущей семейной жизнью Калифорнии. Она рассказала о двух романах с Тедом Банди: в дни учёбы и в 1973 году. Она никогда не знала о Мег Андерс. Просто сделала вывод, что второй раз Тед обольстил её из мести. Она была очень рада, что избавилась от него.

Таким образом получалось два Теда Банди. Один был идеальным сыном, студентом-отличником Университета Вашингтона, молодым юристом и политиком. А другой – обаятельным махинатором, с легкостью манипулирующим женщинами, добиваясь от них либо денег, либо секса и не важно было им 18 или 65. Но возможно был и третий Тед Банди, настроенный холодно и враждебно по отношению к женщинам, реагирующим на любую провокацию с их стороны.

Он так ловко управлялся с разными сторонами своей личности, что ни Мег, ни Стефани не подозревали о существовании друг друга. Теперь, кажется, он потерял их обоих. Стефани вышла за муж, а Мег заявила, что больше не собирается выходить за Теда. Она смертельно боялась его – хотя всего через неделю снова примет и будет винить себя за то, что сомневалась в нём.

Вообще, Тед всегда находил поддержку среди женщин. Даже сидя в тюрьме округа Солт-Лейк, не зная о том, что Мег проболталась о нём детективам, он получал эмоциональную поддержку от Шэрон Ауэр. Кажется, Шэрон была влюблена в него. Я благоразумно решила не упоминать Мег о Шэрон, а Шэрон о Мег.

Интересно, что несмотря на все суды, на все годы заголовков, выставляющих Теда монстром, всегда находилась минимум одна поклонница, влюблённая в него, живущая ради коротких тюремных встреч, выполняя его поручения и громогласно заявляя о его невиновности. Со временем женщины стали другими, но эмоции, что он пробуждает в них – остались прежними.

 

 

Глава 19

 

Осенью 1975 у Теда, сидящего в тюрьме Солт-Лейк-Сити, были как недоброжелатели, так и верные сторонники. Одним из них был Алан Скотт, его кузен, с которым он вместе вырос после переезда в Такому в возрасте 5-ти лет. Скотт будучи преподавателем у беспокойных подростков, настаивал, что никогда не замечал у Теда ни малейших отклонений от общепринятых норм. Он, его сестра Джейн и Тед всегда были очень близки, – ближе, чем он когда-либо был со сводными братьями и сёстрами. Его кузены не были Банди, поэтому Тед никогда особенно не ощущал себя частью клана Банди.

По иронии, Джейн и Алан Скотты станут дальнейшими звеньями в цепи, связывающей Теда с девушками, пропавшими в Вашингтоне. Но они станут ими не по своей воле. Наоборот, они упорно будут верить в его невиновность и организуют сбор средств на защиту Теда, куда многие из его старых друзей внесут свой вклад.

Доктор Патриция Ланнеборг с факультета психологии Университета Вашингтона заявила, что Тед Банди не может быть убийцей и, что нет абсолютно никаких доказательств его знакомства с Линдой Энн Хили, даже несмотря на то, что они оба посещали курс психопатологии зимой и весной 1972.

– На различных отделениях факультета учатся сотни студентов, – сказала она пренебрежительно. – Невозможно доказать, что они были в одних и тех же отделениях.

Ланнеборг сказала, что намерена сделать всё возможное для поддержки Банди перед лицом нелепых обвинений и намёков.

Но всё-таки между Банди и Линдой Энн Хили была связь, – его кузина Джейн. Когда Линда жила в Макмахон Холл, её соседкой по комнате была та же девушка, которая позже стала соседкой Джейн. Детектив Боб Кеппел нашёл Джейн на Датч Харбор в Аляске и поговорил с ней по телефону, вытащив из рыбацкой лодки.

Джейн была ненадёжным свидетелем. Она тоже сказала, что её кузен Тед был нормальным парнем, совсем не тем, кто способен убить. В первую половину 1974 она виделась с ним 3-4 раза. А также встретилась с Линдой Хили, но не могла вспомнить виделся ли с ней Тед. На протяжении учебного года устраивались всякие вечеринки, но она не смогла сказать точно, посещали ли их Тед и Линда в одно и тоже время.

– Вы когда-нибудь обсуждали с Тедом исчезновение Линды? – спросил детектив Кеппел.

– Да, – неохотно ответила она. – Но я не припомню ничего конкретного. Мы просто согласились, что это ужасно.

Алан Скотт проявил ещё меньше сотрудничества. С сентября 1971 по февраль 1972 Алан жил в доме Фреды Роджерс. Они с Тедом часто общались, в том числе в дни исчезновений Роберты Паркс, Бренды Болл, Джорджэнн Хокинс, Денис Насланд и Дженис Отт.

– Он был расслаблен, весел, в восторге от предстоящей поездки в юридическую школу Юты, собирался жениться на Мег.

Но Скотт не добавил, что человек похитивший и убивший молодых девушек, не может после этого вести себя так спокойно, хотя намекнул на это. Скотт с Тедом ходили под парусом на озере Вашингтон, а также в походы.

– Где именно? – спросил Кеппел.

– В районе Карбонара. И в стороне от трассы № 18 близ Норт Бенда.

Гора Тейлор, где были найдены черепа четырёх вашингтонских жертв находилась как раз недалеко от шоссе № 18 возле Норт Бенда.

Кеппел тихо спросил:

– Когда вы туда ходили?

– В июле 1972 и в течении лета 1973.

Скотт отказался показать детективам места, куда они ходили: не хотел подставлять кузена. Но в итоге ему пришлось это сделать из-за постановления суда.

26 ноября 1975 Алану было вручено постановление, и он в сопровождении Боба Кеппела отправился туда, где они были с Тедом. По пути к горе Тейлор Скотт указал на ухабистые поля и леса вдоль дорог Фолл Сити-Дювалл и Иссакуа-Хобарт.

– Теду были знакомы эти дороги. Мы ехали в моей машине, разглядывая старые фермы и амбары. Там есть одно место с большим пешеходным мостом, идущим параллельно дороге Фолл Сити-Престон. Это был единственных раз, когда мы действительно выбрались из машины и пошли пешком.

Он указал в сторону от дороги – 3 четверти мили севернее Престона.

– Мы около двух часов ходили по тем холмам.

Эта область находилась всего в паре миль от горы Тейлор.

Очевидно, область между Исскакуа и Норт-Бендом была любимым местом Теда. В разговоре со своей пожилой подругой он упоминал, что возил туда и Мег и Клэр Форест. И он ходил в Государственный парк Лэйк Саммамиш всего за неделю до 14-го июля. Было ли это совпадением или чем-то значимым для следствия?

Вопреки опубликованным сообщениям, существовал свидетель, видевший Теда Банди. Однако репортёры добрались до него раньше. Когда Тед был арестован в рамках дела о похищении Кэрол Даронч, телерепортёры осадили дом одной женщины, к которой 14 июля на озере Саммамиш подходил незнакомец. Репортёр протянула ей фотографию Теда Банди и спросила: «Это тот человек, который обратился к вам за помощью?»

Женщина не смогла опознать его. Человек на фотографии показался старше, чем виденный ею привлекательный, загорелый мужчина. Когда позже детективы округа Кинг выложили перед ней подборку из восьми фотографий, в числе которых был снимок Теда Банди, она призналась, что они опоздали: ей уже показывали его фотографию – она не опознала его. Это был серьёзный удар по расследованию.

Неуёмное рвение СМИ быстрее показать Теда Банди публике продолжило вставлять палки в колёса расследования. Две другие женщины, видевшие «Теда» в парке быстро опознали его, – правда, по фотографиям из газет и телевидения. Они были убеждены, что Тед Банди и «Тед» один и тот же человек, но любой адвокат оспорил бы их мнение, как искусственно созданное из-за частого появления лица Банди в СМИ.

Мужчина, находившийся 14 июля на озере Саммамиш, был не в штате, когда из Юты пришли новости об аресте Теда. Он не видел ни единой его фотографии, хотя указал на него без тени сомнения. То же сделал и сын районного прокурора Орегона, который 17 апреля был в Элленсберге: в ночь, когда исчезла Сюзан Ранкорт. Он был уверен на 70%, но 70 – это не 100 и для суда этого недостаточно.

– Поздно ночью я ехал из Элленсберга обратно в Сиэтл, – вспоминал он. – Когда находился примерно в 10 милях от Иссакуа, заметил небольшую иномарку, припаркованную на обочине. Передние фары были маленькие и круглый, как у «фольксвагена-жука».

Место, которое он упомянул находилось недалеко от горы Тейлор. Ещё одна крошечная отсылка?

Для писателя-беллетриста этого было достаточно. Но для фактического уголовного расследования – это было косвенное доказательство. Кирпичик за кирпичиком в головах вашингтонских детективов складывалось и укреплялось мнение, что Теодор Роберт Банди и есть тот самый «Тед», которого они так долго искали. Но достаточно ли этого, чтобы предъявить обвинения? Нет. У них не было ни волоска, ни пуговицы, ни серьги – хотя бы чего-то, что могло накрепко связать Теда с жертвами. Ни один прокурор в здравом уме не взялся бы за это дело. Следователи сосчитали все «совпадения» – больше 40, но даже собранные вместе – они не имели достаточного веса.

Последним «совпадением» было дело, которое вела детектив Джойс Джонсон из Отдела нравов Сиэтла. Дело об изнасиловании, произошедшем 2 марта 1972 по адресу 4220 12-я Северо-восточная Авеню, всего в паре домов от дома Роджерсов.

Жертвой была привлекательная 20-летняя девушка. Она легла спать около часа ночи.

– Занавески были задёрнуты, но между ними и подоконником был просвет, через который можно было увидеть, что я в доме одна, хотя обычно большую часть времени я проводила в компании. В ту ночь я забыла закрыть окно. Тот человек выставил противомоскитную сетку. Проснувшись около 4-ёх, я увидела его, стоящим в дверном проёме. Я могла различить его очертания: из гостиной, где он оставил свой фонарик, на него падал луч света. Он зашёл внутрь, сел ко мне на кровать и сказал, чтобы я расслабилась, что не причинит мне вреда.

Девушка спросила, как он попал внутрь. Он ответил, что это не её дело.

Он был одет в футболку и джинсы. Лицо скрывала вязаная военная шапка, натянутая до подбородка.

– Это была не лыжная маска, поэтому ему пришлось прорезать в ней отверстия для глаз. По голосу было понятно, что он хорошо образован. От него пахло спиртным. В руке он держал нож с резной ручкой, но сказал не воспользуется им, если я не окажу сопротивления.

Мужчина завязал ей глаза, а затем изнасиловал. Она не сопротивлялась. Когда он закончил, он связал ей руки и ноги, пояснив, что это нужно, чтобы «замедлить её».

Она услышала, как он вышел в гостиную и вылез в окно, а затем убежал в сторону аллеи.

Никаких звуков от работающего автомобиля она не слышала.

– Он был очень спокоен и уверен в себе. Думаю, он делал это раньше, – сказала она детективу Джонсон.

Детективы полиции Сиэтла, капитан Ник Маки и его детективы Боб Кеппел, Роджер Данн и Кэти Макчесни был уверены, что нашли «Теда». Они собрали воедино все связи с пропавшими девушками:

· Тед Банди настолько хорошо соответствовал описанию, что четверо человек связало его с полицейским рисунком подозреваемого, виденного на озере Саммамиш.

· Он часто носил белую теннисную одежду.

· Он жил в миле от Линды Энн Хили, Джорджэнн Хокинс и Джони Ленц.

· Он водил светло-коричневый «фольксваген»

· Он часто изображал британский акцент.

· Он играл в ракетболл.

· У него был нож, ледоруб, гаечный ключ, монтировка, топор, костыли, упаковка гипса, хирургические перчатки и женская одежда неизвестного происхождения.

· У него не было алиби на дни похищений.

· Он не появлялся на работе 3 дня до и 2 после исчезновений на озере Саммамиш.

· Он регулярно ездил по трассе Ай-5 между Сиэтлом и Олимпией.

· У него был друг в кампусе Эвергрина, у которого он часто ночевал.

· У него был друг в Элленсберге, который рассказал, что тот навещал его весной 1974.

· Он держал колготки в бардачке своей машины.

· Его кузен знал Линду Хили и ходил с ней на те же занятия.

· Его видели в Государственном парке озера Саммамиш за неделю до исчезновения Дженис и Денис.

· Он ходил в поход в районе горы Тейлор.

· Он любил подглядывать за женщинами, любил пугать их.

· Он предпочитал женщин с длинными волосами, разделёнными пробором по центру.

· Он минимум 2 раза использовал удушение во время секса.

· Он часто посещал таверну «Дантес» – место, куда ходила Линда в вечер перед исчезновением.

· Его отношение к женщинам могло резко меняться от доброжелательности до ненависти.

· Он часто носил накладные усы.

· Он любил ходить под парусом, беря лодку на прокат.

· В Колорадо его кредитная карта была использована в городах и окрестностях в те же дни, когда исчезли девушки.

· Он попадался на лжи и занимался кражами.

· Проявлял страстное влечение к пыткам и анальному сексу.

· При аресте были найдены: лыжная маска, маска из колготок, наручники, перчатки, мусорные пакеты, ветошь и монтировка.

· В Юте он заявил о потере автомобильных номеров, хотя это была ложь. При случае, он пользовался ими вместо новых.

· У него группа крови O (первая), – та же, что была обнаружена на пальто Кэрол Даронч.

· Он был опознана Даронч, Грэхам, Бек и молодым человеком из Элленсберга. А также тремя свидетелями, которые 14 июля видели его в Государственном парке озера Саммамиш.

· В июле 1974 его пожилая подруга видела его с гипсом на руке.

· В 1974 он часто пропадал где-то по ночам, отсыпаясь днём.

· Мужчина, подходящий под описание, изнасиловал девушку всего в трёх домах от Роджерсов.

· Один из его друзей по школе был знаком с семьёй Джорджэнн Хокинс.

· Он был образованным, обаятельным и мог с лёгкостью добиться женского внимания.

· Он обычно носил вельветовые брюки (тот самый полосатый кровавый отпечаток в постели Линны Хили?)

 

Составляя список, следователи снова и снова возвращались к тому факту, что куда бы ни отправился Тед Банди, вскоре там пропадала одна милая молодая девушка, затем вторая, третья…

Но с другой стороны были десятки людей, готовых поклясться, что Тед Банди был идеальным гражданином. Человеком, работающим над устранением насилия, добивающимся порядка и спокойствия по средствам «системы». Тед Банди был любовником, а не уничтожителем – достойным представителем человеческого рода. Если бы он был тем, кем его видели детективы – массовым убийцей – то это был бы совсем другой человек.

13 ноября 1975, пока Тед пребывал в тюрьме округа Солт-Лейк, а друзья были заняты сбором суммы в 15,000 долларов, нужной для залога, состоялось собрание, известное, как «Саммит в Аспене». Там были Маки, Кеппел и Данн, Джерри Томпсон и Айра Бил из Юты, Майк Фишер из Аспена и десятки других детективов, имевших на руках нераскрытые дела о пропавших и убитых девушках. Внутри гостиницы «Холидей» они обменялись подробностями всех расследований: при этом часто упоминалось имя Теодора Роберта Банди. После обмена информацией каждый из департаментов ещё больше уверился в том, что их убийца уже сидит за решёткой. Но без весомых доказательств ему нельзя было предъявить дальнейших обвинений. Газеты были переполнены предположениями, среди которых было всего лишь пару фактов.

Если раньше таинственный мистический «Тед» уходил от правосудия, то и став Тедом Банди он по-прежнему оставался неуловимым.

20 ноября Тед был выпущен под залог в 15,000 долларов, внесённый Джонни и Луиз Банди. Когда (и если) он предстал бы перед судом за обвинения в похищении Кэрол Даронч, эти деньги были бы возвращены и переданы его защитнику Джону О’Коннелу в качестве оплаты услуг.

В Сиэтле Мег Андерс так сильно опасалась своего бывшего любовника, что заставила детективов пообещать, что они уведомят её, когда он пересечёт границу штата Вашингтон. Но всего через сутки или чуть больше он снова был с ней, поселившись в её квартире, – весьма убедительное свидетельство его влияния на женщин. Все её сомнения мигом отошли на задний план, и она снова была в него безумно влюблена. Она не отрицала публичных заявлений о их помолвке и будущей свадьбе. И корила себя за сомнения, оставшись с ним ещё на долгие годы.

Тед был свободен, но не до конца. Куда бы он ни пошёл, за ним приглядывали офицеры из округа Кинг и Департамента полиции Сиэтла. Маки объяснил это так:

– Мы не могли предъявить обвинения и в то же время не могли подвергнуть риску окружающих, выпустив его на свободу. Если бы что-то такое случилось, пропала хотя бы одна девушка – наступил бы час расплаты.

Так, с момента приземления его самолёта в аэропорту Сиэтла-Такомы, за ним увязался «хвост». Машины следовали за ним, когда он проводил время с Мег и её дочерью или ходил к друзьям, но поначалу он, казалось, игнорировал их.

Я не знала свяжется ли Тед со мной, но пара детективов отвели меня в сторону и сказали:

– Если он позвонит тебе, никуда с ним не ходи. По крайней мере, не предупредив нас.

– Ай, да ладно, – сказала я. – Я не боюсь Теда. К тому же, вы следуете за ним куда бы он ни пошёл. Если я буду с ним – вы меня увидите.

– Просто будь осторожна, – предупредил меня детектив. – Кстати, нам нужна твоя стоматологическая карта на случай, если придётся тебя опознавать.

Я рассмеялась, но эти слова эхом отдались в голове. С этого времени чёрный юмор стал неотъемлемой частью разговоров о Теде Банди.

 

 

Глава 20

 

Тед позвонил мне вскоре после Дня благодарения, и мы договорились о встрече в «Брассери Питцбург», французском ресторане на нулевом этаже старого здания на площади Пайонир. Этот ресторан находился всего в паре кварталов от полицейских участков Сиэтла и округа Кинг.

Я не виделась с ним 2 года, хотя он почти не изменился, за исключением бороды – она стала объёмнее. Возможно, он стал чуть стройнее, подумала я, когда он шёл под дождём мне на встречу. На нём были вельветовые брюки и бежево-коричневый свитер-пальто.

Странно: его фотография так часто мелькала на передних страницах сиэтлских газет, что его легко было узнать, но никто даже не взглянул в его сторону, пока мы сидели там 3 часа. Со всеми этими «свидетельствами» фантомного «Теда», никто не замечал Теда настоящего. Дождавшись своей очереди, мы заказали блюдо дня и графин «Шабли», – за всё платила я.

– Когда это всё закончится, – обещал он. – Я свожу тебя на обед.

Забрав тарелки с едой, мы пошли в дальнюю комнату и сели за одним из старых столов, покрытых пищевой бумагой. Было приятно снова увидеть его, знать, что он вышел из тюрьмы, которую сильно ненавидел. Казалось, будто ничего этого не произошло. Я знала, он был основным подозреваемым и ничего более, кроме пары предположений из газет. Казалось, любые обвинения в его адрес были просто бессмысленны. Я не знала, что Мег много всего рассказала детективам, да и вообще ни одной детали расследования с августа.

Я была немного на взводе, оглядывалась по сторонам, ожидая увидеть знакомые лица детективов, сидящих за другими столами. Буквально неделей раньше я обедала в этом же ресторане с детективом Ником Маки и доктором Берберичем: вообще «Брассери Питцбург» был у детективов излюбленным местом, – вкусная еда, удобное местоположение.

– Не удивлюсь, если увижу здесь Маки, – сказала я Теду. – Он бывает здесь раза 3 в неделю. Он хочет поговорить. Может, тебе стоит с ним встретиться – он хороший человек.

– Мне не о чем с ним разговаривать. Уверен, он отличный парень, но никаких причин для нашей встречи – нет. Если бы они били тревогу, то заметили бы меня вчера: я прошёлся по первому этажу здания суда, как раз позади их офисов, но никто не обратил на меня внимания.

Слежка стала для него игрой. Он обнаружил, что «хвосты» слишком неуклюжие и медлительные – их легко было сбросить.

– Пара проходов через проулки, несколько поворотов за угол, и они теряют меня. Иногда я подхожу к ними поболтать – это здорово выводит их из себя. Ну, а чего они ожидали? Мне нечего скрывать.

Особенно он гордился тем, что оторвался от Роджера Данна в библиотеке Университета Вашингтона.

– Я зашёл в мужской туалет через центральную дверь, а вышел через заднюю. Он не знал, что там есть ещё одна дверь – стоял и ждал, пока я выйду.

Тед не был смущён тем, что в общественном сознании преобладало мнение о его виновности. Однако, был практически взбешён, потому что не удалось устроить для 12-летней дочери Мег и её лучшей подруги день веселья.

– Её мать не захотела, чтобы она находилась со мной. Смешно. Интересно, почему? Думала, я нападу на её дочь?

Да. Скорее всего она так и думала, пронеслось у меня в голове. В ту осеннюю встречу я определённо не считала Теда виновным, но материнские чувства подсказывали, что я поступила бы также.

Тед вёл себя так, будто был невиновен. Он был уязвлён тем, что 8 недель провёл в тюрьме. Я пыталась поставить себя на его место, чтобы прочувствовать его недовольство. И меня разбирало любопытство, но я не могла просто так взять и спросить: ты это сделал, Тед? Хоть что-нибудь из этого имеет к тебе отношение? Не существует никаких норм этикета для расспроса старого друга, подозреваемого в столь ужасных преступлениях.

Он продолжал отрицать обвинения в Юте, будто они были не важнее простого недоразумения и свято верил, что непременно выиграет суд по делу Даронч. Обвинения в хранении инструментов для грабежа были слишком нелепыми, чтобы даже говорить о них. С Мег дела шли хорошо. Если бы полиция не мешала им быть вместе, то вообще всё было бы просто замечательно. Мег была прекрасной девушкой, чувствительной и заботливой.

Мы заказали ещё один графин и потягивая вино, смотрели на капли дождя, стекающие вниз по окнам. Они находились на уровне тротуара, так что мы могли видеть только нижние части ног прохожих. Он редко одаривал меня взглядом, сидя на стуле в пол оборота и разглядывая противоположную стену.

Я теребила гвоздику, стоящую в вазе на столе и, как и он, чересчур много курила. Столы вокруг нас опустели, и мы остались одни.

С чего начать? Должна же я спросить хоть что-то. Я уставилась на его профиль. Выглядел он также молодо, как и раньше, но, казалось, стал более уязвимым.

– Тед… – решилась я наконец. – Ты знаешь обо всех этих пропавших девушках? Читал о них в газетах?

Последовала долгая пауза, а потом он сказал:

– Такие вопросы раздражают меня.

Раздражают? Я не могла разобрать выражение его лица – он всё ещё смотрел в сторону. Подумал ли он, что я обвиняю его? А, я обвиняла? Или он просто чертовски устал от всего этого?

– Нет, – продолжил он. – Я был занят поступлением в юридическую школу и переездом Юту. На чтение газет не было времени. Я ничего не знал об этом, да и не читаю новости такого рода.

Почему же он не смотрел на меня?

– Не знаю ни одной подробности. Только то, что рассказал адвокат.

Конечно же, это была ложь. Многие люди дразнили его, мол, он похож на «Теда» из парка. Его кузина Джейн Скотт разговаривала с ним о своей подруге Линде Энн Хили. В Департаменте чрезвычайных ситуаций над ним беспрестанно подшучивала Кэрол Энн Бун Андерсон. Даже, если он не был вовлечён в похищения и убийства – они не могли остаться без его внимания.

Он не рассердился на меня за эти вопросы, просто не хотел их обсуждать. Никак не хотел. А говорил он – о другом, о старых друзьях из Кризисной клиники. Мы договорились встретится ещё раз до его возвращения в Юту, где он должен был предстать перед судом. Когда мы стояли снаружи под дождём, Тед импульсивно приблизился ко мне и обнял. Затем быстро засеменил вниз по Пятой Авеню, крикнув напоследок: «Буду на связи!»

Поднимаясь по холму к своей машине, на меня накатили те же чувства, которые много раз до этого заставляли меня плакать. Смотря на человека, слушая его, я не могла поверить, что он виновен. Слушая детективов, которым я доверяла и которых ценила, я не могла поверить в его невиновность. Но у меня было одно преимущество: Тед не привлекал меня физически. Чувства, что я испытывала к нему были наподобие тех, что бывают у сестры к её младшему брату. Только более крепкие, потому что я потеряла своего родного младшего брата.

Я не видела Теда до 17 января 1976. 5 декабря умер мой бывший муж – это случилось нежданно, хотя и ожидаемо. В семейных заботах я снова перестала думать о Теде, хотя в течении декабря пару раз разговаривала с ним по телефону: он готовился к предстоящему судебному разбирательству.

Когда он позвонил 17-го числа и попросил о встрече, я была удивлена этой просьбой – сказал, что ему вдруг захотелось со мной увидеться: вскоре он должен был вернуться обратно в Солт-Лейк-Сити и предстать перед судом. Он попросил подъехать к таверне в районе Магнолия.

Проехав 20 миль, до меня дошло, что о моей встрече с Тедом никто не знает, а шестое чувство подсказывало: он оторвался от команды наблюдения. Когда чуть позже полудня он подошёл ко мне в таверне – любимом питейном заведении военных с близлежащего Форта Лоутон – я взглянула на него и затем через окно на улицу в поисках машин слежки, которые я давно научилась распознавать – их не было.

Он усмехнулся:

– Я оторвался от них. Не такие уж они умные, как думают.

Мы заняли столик в противоположном конце от шумных солдат. Под рукой у меня была дюжина журналов с моими историями, которые я по пути забрала из почтового отделения. После того, как Тед несколько раз взглянул на них, я поняла – он подозревает, что у меня там диктофон. Я разорвала пакет и протянула ему журнал.

Кажется, он расслабился.

Мы проговорили 5 часов. Помню из-за своей веры в его невиновность, по возвращении домой я не удосужилась сделать ни единой записи о разговоре, хотя во многих отношениях эта встреча была более расслабленной, чем предыдущая. Мы снова выпили много вина, так много, что к концу встречи Тед еле стоял на ногах.

Может из-за вина, а может из-за того, что эта встреча была не первой, Тед вёл себя более раскрепощённо. Всё шло хорошо, тем не менее, я не считала, что стоит поднимать темы, которые могут вывести его из себя. Гул, доносящийся с другого конца таверны, казался далёким, никто не смог бы подслушать нас. Рядом с нами в камине горел ненастоящий огонь. И как всегда – лил дождь, стекая тонкими струйками по окнам.

В какой-то момент я спросила:

– Тед, тебе нравятся женщины?

Он задумался и медленно произнёс:

– Да… думаю, да.

– Ты ведь заботишься о матери. Думаю, всё к этому и сводится. Помнишь, ты рассказал мне о том, как выяснил, что ты незаконнорожденный, а я сказала тебе, что твоя мама всегда заботилась о тебе, несмотря ни на что?

Он кивнул.

– Так и было. Я помню этот разговор.

У него развязался язык: он сказал, Мег донесла на него в полицию. Я почувствовала укол вины, потому что тоже назвала его имя, но он этого не знал. Кажется, он думал, я знаю больше, чем есть на самом деле.

– Она рассказала о костылях. Они для моего арендодателя. Раньше я работал в магазине, торгующем медицинским оборудованием. Костыли и гипс – оттуда.

Я удивилась, хотя виду не подала. Я ничего не слышала о костылях или гипсе и не знала, что Мег ходила в полицию. Она обрекла его на тяжёлые лишения и неприятности, но, кажется, он не испытывал к ней никакой злости, хотя прощение казалось здесь неуместным. Интересно, что именно Мег рассказала детективам? Как он мог так легко простить её? Он рассказал, как сильно любит её, но всё же – если бы не она, ему не пришлось бы ехать в Юту и держать ответ перед судом за похищение. Но больше ему приходилось беспокоиться о побеге от полиции и инструментах для грабежа.

Думаю, большинство мужчин стало бы презирать женщину, которая так обошлась с ними, но Тед говорил о прекрасных момента, проведённых вместе во время Рождества, об их невероятной близости – пусть даже за ними велось наблюдение.

Для меня их отношения были слишком загадочны, чтобы расспрашивать. Сначала нужно было всё обдумать. Когда он попросил приглядеть за Мег, чтобы у неё было с кем поговорить, я кивнула в знак согласия.

– Она застенчивая. Позвонишь ей, хорошо? Поговори с ней.

Он был довольно уверен в себе: кажется, всё ещё думал, что суд в Солт-Лейк-Сити – скорее испытание, чем серьёзная угроза.

В какой-то момент той долгой встречи я пошла в дамскую комнату; я шла между столами с полупьяными военными и парой дюжин людей, которые, кажется, так и не узнали в Теде пресловутого Теда Банди. Когда я вернулась к нашему столику, кто-то внезапно оказался позади меня, положив руки на талию. Я вздрогнула, а затем рассмеялась: это был Тед, который так тихо и незаметно встал из-за стола, что я этого даже не заметила. Позже я узнала, что Тед любил подкрадываться к женщинам (со слов Мег и Линн Бэнкс) и получал истинное удовольствие от их криков, когда неожиданно выпрыгивал из-за кустов.

Снаружи потемнело. Я решила открыться Теду, тщательно и осторожно подбирая слова. Думаю, в тот раз я была настолько честна с ним, как никогда после. Я рассказала о визите к психологу, о свой дилемме: быть честной с ним и одновременно с этим писать книгу о пропавших девушках.

Кажется, он отлично всё понял и обходился со мной точно также, как пятью годами ранее, когда я рассказывала ему о проблемах, сидя в офисе Кризисной клиники.

– И, знаешь… должна тебе сказать – я не могу быть полностью уверена в твоей невиновности.

Он улыбнулся – обычная его реакция, к которой я должна была уже привыкнуть.

– Всё в порядке. Я понимаю. Есть вещи, которые я хотел бы рассказать тебе, но не могу.

– Почему?

– Просто не могу.

Я спросила, почему бы ему не пройти тест на детекторе лжи и не покончить с этим раз и навсегда.

– Мой адвокат, Джон Генри Браун, тоже так думает.

С чего бы вообще Брауну давать такие советы? Хотя Тед и находился под наблюдением, а пресса, как и большая часть общественности, считала его виновным, – в Вашингтоне никаких обвинений ему не предъявлялось. Но Браун работал в Общественной службе защиты – агентстве, созданном для защиты только тех подозреваемых, которым уже были выдвинуты фактические обвинения.

Похоже – это была игра без правил. Просто так СМИ никого не обвиняли. Теда попросили больше не пользоваться библиотекой юридической школы Университета Вашингтона, – его боялись студентки.

– Тед, – вдруг сказала я. – Зачем ты звонил мне в ту ночь в ноябре 1974?

– В какую ночь? – недоумённо спросил он.

– 20 ноября, когда я была в больнице. Ты разговаривал с моей мамой.

– Я не звонил.

– Я видела записи из телефонной компании. Ты позвонил из своей квартиры в Солт-Лэйк-Сити сразу после полуночи.

Он не выглядел озадаченным, просто упорно не хотел отвечать.

– Полиция округа Кинг обманула тебя.

– Но, я же видела записи.

– Я не звонил.

Я отступилась. Может, он забыл об этом.

Он опять принялся кичиться тем, как хорошо наловчился избавляться от слежки и подшучивать над ними.

– Я знаю. Билли Боман рассказал, как ты обошёл вокруг его машины и спросил из мафии он или из полиции.

– Кто он?

– Детектив из отдела по расследованию убийств. Неплохой парень.

– Уверен, все они – просто принцы.

Дольше, чем обычно, Тед разговаривал только с одним из наблюдавших с за ним детективов. Джон Генри Браун предупредил, чтобы он не контактировал с полицией, что он вовсе не обязан с ними общаться, но 3 декабря Роджер Данн сам подошёл к нему, после того, как Тед припарковался возле квартиры друга.

Двое мужчин – преследователь и преследуемый – уставились друг на друга. Тед спросил, есть ли у Данна ордер.

– Нет. Просто хочу поговорить с вами.

– Заходите. Может, я смогу чем-нибудь помочь.

Если Данн надеялся на добровольное признание, то его ждало разочарование: Тед немедленно позвонил в офис Брауна и сказал, что рядом с ним Данн.

Ещё до того, как Данн успел зачитать правило Миранды[56], Браун перезвонил и попросил Данна к телефону, сказав, чтобы тот немедленно покинул квартиру. Он не хотел, чтобы Тед общался хоть с кем-то из вашингтонских офицеров. Но Тед проявил сочувствие:

– Я правда хочу помочь. Знаю, что на вас сильно давит пресса. Лично я не испытываю давления, но не хочу сейчас с вами разговаривать. Возможно, Джон или я свяжемся с вами позже.

– Нам бы хотелось исключить вас из списка подозреваемых, но пока что мы не можем этого сделать.

– Есть вещи, которые вам не известны, но я не в праве обсуждать их с вами.

Роджер Данн услышал примерно те же слова, что обычно Тед говорил и мне. Он также отметил, что Тед не смотрел ему в глаза. Затем беседа быстро закончилась, и они пожали друг другу руки.

Выказав свой настрой, после этого они больше никогда не виделись.

Сидя в прокуренной таверне, я почувствовала, что Тед хочет рассказать мне больше. Время приближалось к 6-ти, а я обещала сыну, что вечером отвезу его в кино, – это был его день рождения. Тед не хотел, чтобы наша встреча заканчивалась: спросил не хочу ли я пойти покурить марихуаны. Я отказалась. Не употребляла марихуану и обещала сыну приехать домой пораньше. Я не испытывала страх, просто, не очень хорошо себя чувствовала.

Тед изрядно набрался: обнял меня и скрылся в дожде. После этого я видела его ещё 2 раза, но никогда больше свободным человеком.

 

 

Глава 21

 

Думаю, судебный процесс в Солт-Лейк-Сити по обвинению в похищении Кэрол Даронч был единственным, на котором у Теда были все шансы победить. Он решил доверить свою судьбу судье, отказавшись от присяжных. Процесс начался 23 февраля 1976 под председательством судьи Стюарта Хадсона.

Тед возлагал на него большие надежды, потому что Хадсон обладал репутацией справедливого судьи. Он искренне верил, что выйдет из зала суда свободным человеком. На его стороне был Джон О’Коннел, ветеран юриспрудении, прошедший через 29 судебных разбирательств по уголовным делам и один из лучших адвокатов Юты. В зале суда его поддерживали Луиз и Джонни Банди, Мег и друзья, специально прилетевшие из Сиэтла. Из Юты его пришли поддержать Шэрон Ауэр и друзья, незадолго до первого ареста убедившие его присоединиться к Мормонской Церкви.

 Но также там был и начальник полиции Луис Смит, отец Мелисы, родители и друзья Дебби Кент и Лоры Айм. Обвинений, связанных с их дочерями, не предъявлялось, но они хотели своими глазами увидеть, что, как они чувствовали, должно было стать зачатком справедливости.

Как бы то ни было, вердикт зависел от надёжности показаний Кэрол Даронч и собственных свидетельств Теда Банд. О’Коннел попытался отвести показания сержанта Боба Хейворда об аресте Банди, произведённом 16-го августа, но Хэнсон отказал.

Само-собой, в этом первом процессе не было упоминаний о других преступлениях, в которых Тед Банди был основным подозреваемым и никакого упоминания того факта, что «фольксваген», который 17 сентября 1975 Тед продал подростку (по совпадению, бывшему однокласснику Мелиссы Смит), был разобран по винтиками в поисках физических доказательств, которые могли бы связать его с другими преступлениями.

Кэрол Даронч была не уверена в себе, ей неприятно было находиться под неустанным взором Теда. Она всхлипнула, вспоминая ужас, через который прошла 16 месяцев назад. Но когда её спросили о человеке, который назвался «офицером Роузлэндом», она бесстрастно указала на Теда, сидящего за столом защиты.

Тед, чисто выбритый, одетый в светло-серый костюм, белую рубашку с галстуком, мог походить на кого угодно, но только не на похитителя. Свидетель обвинения был явно истеричен, снова и снова теряя самоконтроль от вопросов О’Коннела – вопросов, намекающих на то, что Кэрол Даронч опознала Теда под давлением детективов из команды Пита Хейворда. Она отвечала на вопросы адвоката со слезами на глазах в течении двух часов.

– Вы провели опознание, потому что этого от вас хотели сотрудники правоохранительных органов?

– Нет… нет, – тихо ответила она.

Тед продолжал неуклонно смотреть на неё.

Когда пришла его очередь, он признался, что солгал сержанту Бобу Хейворду во время ареста и, что также солгал О’Коннелу. Он объяснил, что «дал дёру» от Хейворда только потому, что курил марихуану: нужно было время избавиться от «косяка» и проветрить салон. Тед признался, что не был в кинотеатре, хотя и сказал Хейворду обратное. И поначалу не захотел рассказывать «истинную» историю Джону О’Коннелу.

У Банди не было твёрдого алиби на 8-ое ноября, но он настаивал, что до суда никогда раньше не видел Кэрол Даронч.

А наручники? Нашёл в мусоре и оставил, как антикварную вещь, – ключа от них не было.

На перекрёстном допросе помощник окружного прокурора Дэвид Йокам задал Банди несколько вопросов.

– Вы когда-нибудь носили накладные усы? Например, когда шпионили для Дэна Эванса?

– Я ни для кого не шпионил и в тот период никогда не носил фальшивые усы, – ответил Тед.

– Хвастались ли вы перед знакомой женщиной, что вам нравятся девственницы, и вы можете заполучить их в любое время?

– Нет.

– Вы говорили той же женщине, что для вас не существует разницы между правильным и неправильным?

– Я не помню. А если и говорил, то это выдернуто из контекста и не отражает моих взглядов.

– Вы когда-нибудь пользовались старыми номерными знаками после того, как в Юте получили новые?

– Нет, сэр.

Затем Йокам достал 2 листа записей расходов на бензин, оплаченных кредитной картой.

– 11 апреля 1975 вы уведомили власти штата о потере номеров LJE–379. Записи показывают, что тем летом вы продолжили ими пользоваться. Как так получилось?

– Я не помню точно. Возможно работник спросил номера, и я по старой памяти назвал не те.

Это была ложь, небольшая, но ложь, которая подпортила все его последующие показания. Он признался, что обманывал О’Коннела и рассказал ему о марихуане всего 2 недели назад. Присяжные могли ему поверить, но судья Хэнсон – нет. 27-го февраля, в пятницу, после финальных прений Хэнсон удалился на обдумывание вердикта.

37-летний судья, по его собственным словам, провёл «мучительный» уик-энд. И нашёл Теда Банди виновным в похищении с отягчающими обстоятельствами. В ожидании приговора Тед, выпущенный под залог, снова был взят под стражу Службой шерифа округа Солт-Лейк.

Он был ошеломлён. Всхлипы Луиз Банди были единственными звуками в тот снежный день в зале суда. Осуждённый, Тед хранил молчание, пока на него не одели наручники:

– Уберите их. Я никуда в них не пойду.

Наблюдая за происходящим, Мег Андерс видела, как Теда вывели из зала суда. Когда она звонила в полицию, то именно этого и хотела. Но теперь сожалела. Хотела вернуть Теда.

Вынесение приговора было назначено на 22 марта, – конечно же была подана апелляция.

Тед снова оказался за решёткой. В мире, который ненавидел. Я писала ему пресные письма о том, что происходило в моей жизни. Через Джона О’Коннела передала чеки, чтобы он мог купить себе канцелярские принадлежности и марки в тюремном магазине. И всё ещё продолжала сомневаться.

Я не могла вынести ему свой приговор, не получив доказательств вины в этом и, возможно, в других преступлениях.

Он стал чаще писа̒ть. В основном письма содержали описание его душевного состояния, нежели то, что можно было толковать двояко. На некоторых из них стояла неправильная дата, будто само время перестало иметь для него значение.

 

 

В конце 1974 и большую часть 1975, посещая юридическую школу, Тед жил в этом доме в Солт-Лейк-Сити по адресу 565 Первая Авеню. В нём он принимал Кэрол Энн Бун с друзьями, когда они приезжали навестить его из Олимпии, штат Вашингтон. Но в Юте у него было и много новых подруг.

Сержант Боб Хейворд из Патрульной службы Юты заметил в своём жилом районе в Гранджере «фольксваген-жук», которому там было не место. Она начал преследование и остановил Теда Банди, который привёл лживые оправдания. Хейворд заметил отсутствие пассажирского сиденья рядом с местом водителя и обнаружил внутри инструменты для грабежа, в числе которых была маска из колготок.

Тед Банди на опознании (второй слева) в октябре 1975, на котором Кэрол Даронч увидела в нём своего похитителя.

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: