Июня 1926 г., Саморо. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

Июня 1926 г., Саморо

Samoreau,

Siene et Marne, France.

28.VI.1926

Дорогой Николай Яковлевич.

Ваши письма от 27 мая и 12 июня, а также партитуру «Осеннего» с благодарностью получил. С чрезвычайным интересом прочел Ваш отчет об исполнении 8-й. Все мне понравилось, кроме Вашего опасения, что публика поскучала во время анданте... А что Яворский, рассказывал ли он Вам про мою 2-ю, и если да, то что? От меня он отвертелся угрем. Хоть я ему ставил вопросы в упор, он неизменно отвечал от имени Москвы. «Ну, Б[олеслав] Л[еопольдович], скажите прямо, что Вы вынесли от моей симфонии?» — «Я нахожу, что ее непременно надо играть в Москве, там ее, конечно, оценят». Очень лестно и приятно, но твое-то, черт возьми, мнение? Так я ничего и не добился.

От Малько писем не получал. От Держановского знаю, что Вы геройски защищали мой марш от покушений на его честь со стороны Переселенцева¹ — кюс-ди-ханд* за это. Дамрош дирижер плохой, старый, новую музыку не любящий и ищущий новинки лишь по обязанности, но влиятельный (он уже 40 лет дирижирует в Нью-Йорке) и стоящий во главе отличного оркестра. Так что, право, уж не знаю, советовать Вам или нет. По-моему, дайте более ответственную симфонию Стоковскому, а полегче Дамрошу: оркестр его вывезет, да и пресса по старой памяти дружна с Дамрошем. От Зилоти ни слуху, ни духу, старик выжил из ума. Подожду еще немного и напишу опять, а то его любезности граничат с воровством.

* целую руку — производное от einen Kuß auf die Hand drücken (нем.).

<стр. 247>

Самое главное: что за бетховенские торжества, когда, где, и неужели Вы поедете? Я взволнован, так как очень хотел бы Вас повидать. Напишите.

Затем обнимаю Вас. Летом буду доделывать и оркестровать «Огненного ангела» для Берлина², чистить симфоньетту и сочинять небольшой ансамбль — увертюру³ для 17 человек, заказ из Нью-Йорка, на открытие нового небоскреба. Сейчас я на даче под Парижем. Новый адрес пригоден до октября.

Ваш С. Пркфв

С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

Июля 1926 г., Саморо

Samoreau, 2 июля

Дорогой Николай Яковлевич.

Поздравляю Вас с успехом Вашей 4-й сонаты в Цюрихе¹. Посылаю Вам рецензию, которая мне только что попалась. Это — американская газета, которая издается параллельно в Чикаго и Париже. На днях послал Вам более подробное письмо, заказное. Обнимаю Вас.

Ваш С. Пркфв

Н. Я. МЯСКОВСКИЙ —С. С. ПРОКОФЬЕВУ

Июля 1926 г., Тучково

 

Дорогой Сергей Сергеевич,

получил Ваше письмо в деревне (потому и карандаш, а не перо), где торчу уже недели три без всякого толку как для состояния духа, так и для музыки, ибо рояля здесь не имею, а работать без него вовсе не рискую. В один из наездов в Москву видел Яворского. Пристал к нему, конечно, так, что ему трудно было увильнуть, но — по правде скажу — почти ничего от него не добился. Все какие-то иносказания, вроде того же, что и Вам, но, конечно, в несколько ином плане. Пришлось выслушать целую лекцию о том, как и где какой оркестр играет, с нелестном характеристикой игры парижского — все, мол, играют без малейших нюансов: точно, отчетливо и громко, а дирижер — плохой. Что из этого понять?! Какая же симфония-то!? В конце концов получил только формальные увертки вроде следующих: 1-я часть была сыграна сплошь одинаково, так что никогда нельзя было сказать где главное, а где не главное, но после нее были сильные аплодисменты... 2-я часть— с

<стр. 248>

 

 

<стр. 248>

какого-то места (которое он Вам точно указал!) начала становиться все эффектнее и эффектнее до самого конца, так что в надлежащем исполнении должна вызвать бурный успех. Вот и все. Что Вы из этого можете извлечь о музыке? Я — почти ничего. Но одно мне становится с течением времени все более понятным. У Болеслава есть личное чутье на крупные явления в музыке, но разбирается он в ней самой непосредственно, по-видимому, неважно, вследствие чего ему приходится интересничать и свое бессилие что-нибудь сказать по существу прятать за более или менее загадочными отговорками. Я за все мое знакомство с ним знаю только одно его мнение, да и то, думается, высказанное по неосторожности — он как-то назвал разработку моей 2-й симфонии плохой, вот и все. Про новый балет Ваш¹ сказал, что он в 12 номерах. Много, не правда ли?! Ну вот. Подарок Ваш, который меня глубоко тронул даже сейчас, когда я его не имею в руках, он мне еще не вручил.

Спасибо за сообщение о Дамроше. Я с ним тяну, ибо со мной тянет Univers[al] Edit[ion]. Оно предложило мне издать 7-ю и 8-ю симфонии немедленно, а когда я, тем не менее, поставил свои условия, начало юлить и на меня же обижаться. Пока еще ничего не выяснилось, и, быть может, Дамрош сам собой отпадет. Стоковский должен был приехать сюда, но до сих пор его нет.

Относительно Andante 8-й симфонии — я Вас понимаю: нет ничего ненужнее на свете, как скучная музыка; я этого всегда боюсь и избегаю, сколько умею, но все-таки, мне кажется, что это Andante не из той породы, а скорей — «не всегда удающееся в исполнении», ибо интерес я старался в нем поддерживать до конца.

Бетховенские торжества будут, верно, в Вене весной 1927 года (100 лет со дня смерти) и от нас (СССР) должна быть целая делегация². Но, надеюсь, мы увидимся еще до того!

Желаю всего лучшего. Душевный привет.

Ваш Н. Мясковский

11/VII 1926 г.

Ст. Тучково, Моск[овско]-Брест[ской] ж. д.

⇐ Предыдущая56575859606162636465Следующая ⇒

Поделиться: