Катя делает несколько глубоких вдохов, поочередно загибает пальцы.

Ирина. Что ты делаешь?

Катя. Ты давишь на меня. Ты сейчас мной манипулируешь. Вдох на шесть, выдох на одиннадцать.

Ирина. Ты с ума сошла?

Катя. Это дыхательное упражнение. Мой психиатр научил.

Ирина. А! Опять изображаешь из себя сумасшедшую.

Катя. Я не сумасшедшая. Ты знаешь, из-за чего я попала в больницу. Из-за чего я там пролежала почти год. Вдох на шесть…

Ирина. Не надо про больницу.

Катя. Ты была в России, ты приезжала за документами, я знаю… И ты знала, что я в Москве, что я лежу в психушке, что мне там плохо…

Ирина. Хватит! Ты, кажется, мне обещала! Ни слова про твою больницу! Я не хочу ничего знать!

Катя. По вечерам в палате начиналось оживление. Каждые пять минут кого-то вызывали – к кому-то приходили родственники, к кому-то друзья.

Ирина. Ты обещала!

Катя. Даже к шизофреничке Вале, которая ходила под себя и никого уже не узнавала, приходила мама. Ей было плевать, что Валя выплевывает еду, которую та ей приносила, плевать, что Валя называет ее другим именем и кричит ей в лицо проклятья. Она только крестила дочь и шептала: «Я тебя все равно люблю, доченька, потерпи, ты скоро поправишься! » А я в это время стояла в палате напротив и ковыряла обои. Даже в окно я не смотрела. Мне незачем было смотреть. Ко мне никто никогда не приходил.

Ирина. Послушай, тебе тридцать один год. Ты - взрослая девочка. Я – твоя мать, да, но я не обязана тянуть тебя до пенсии. Есть Миша, есть Настя. Они – дети, я несу за них ответственность. Когда ты была ребенком, я растила тебя. Да, воспитывала, как умела, но ты росла не хуже других. Или ты хочешь сказать, что у тебя было плохое детство?

Катя. Оно было мягко говоря странным, мама.

Ирина. Все! Давай закроем эту тему! Ты зомбирована своими психолагами! Вот и американцы тоже носятся со своими детскими обидами, у них в кого не плюнь, у всех психотравма! Ах, когда мне было пять лет, я нарисовал рисунок, мама меня не похвалила и с тех пор я стал нелюдимым куском дерьма и у меня не ладится с женщинами! Пожалейте меня, несчастного!

Катя. Я к тебе не имею никаких претензий.

Ирина. Да! Я только что слышала. Вдох на шесть, мой психиатр мне посоветовал… А ты вообще хоть что-то знаешь о моей жизни? О том, как я получала этот чертов вид на жительство? Как нас чуть не выслали из страны? Ты знаешь, что я до сих пор пью валиум после всего, что…?

Катя. А я до сих пор пью фенозепам! Это одно и тоже, мама! Только звучит красивей! Ты знаешь, что я восемь месяцев пролежала в психушке! Что я потеряла Наташу…

Ирина. Ни слова о Наташе! Ни слова! Если ты заговоришь, то я… Я не знаю! Мы поссоримся! Я не скажу тебе больше ни слова!
Катя. Но почему? Почему, мама?

Ирина. Потому что… Потому что… Это на фейсбуке у меня все хорошо! Ты думаешь, хоть кто-то помог мне хоть копейкой в этой стране? Да хрен там! Они только делают вид, что у них рай на земле. Нет, если ты – кубинец или мексиканец или еще какой черт с горы – то да! Расскажи им, как тебя угнетали и у тебя все ок! Но я – русская. Все рассказы о том, что меня угнетали перманентно, у них не канают, они там у себя уже привыкли, что русских всегда угнетают. Они, знаешь, смотрят на тебя, кивают и улыбаются. Ты им рассказываешь о том, как тебя муж и страна насиловали, как ты чуть не умер, а они смотрят такие, кивают и говорят: «Oh! That’s horrible! ”[29]. И никакого тебе пособия! Другая нация! Доченька, ты понимаешь меня?

Катя. Что ты сказала?

Ирина. Я сказала – доченька, ты меня понимаешь?

Катя. Мама… Мамочка… Я тебя понимаю… Конечно, я тебя понимаю… Мамочка…

Катя обнимает мать.

Катя. Мамочка, мамочка, не переживай, пожалуйста. Тут нужно время. Все у тебя наладится. Хочешь, я тебе отдам свою долю в доме? Мне она не нужна. Правда, не нужна. Я сейчас в студии работаю, мне знаешь, сколько платят? Меня вообще сейчас ведущим специалистом сделать хотят. Мне зарплату обещают под сотню… Давай, я все тебе отдам?

Ирина. Это ты сама смотри. Сама смотри…

Ирина обнимает дочь.

Катя. Надо поспать. Нам всем нужно поспать.

 

 

[1]Не трогай меня, я буду кричать! (здесь и далее – англ.)

 

[2] Старая сука!

[3] Майк, не балуйся!

[4] Мама, а можно мне пойти погулять?

[5] Нет, уже поздно!

[6] Майк, прочти то русское стихотворение, которое мы с тобой учили.

[7] Я не хочу!

[8] Прочти немедленно!

[9] Я не хочу! Оно дурацкое и я ничего в нем не понимаю!

[10] Ну, давай же!

[11] Не хочу!

[12] Скажи по-русски…

[13] Я не хочу!

[14] Скажи по-русски, чего ты не хочешь?

[15] Я не хочу читать твое дурацкое стихотворение на твоем дурацком русском!

[16] Я – Майк! Майк! Не Миша!

[17] Ты устал? Хочешь спать?

[18] Нет. Я сегодня видел девочку. Можно мне будет завтра с ней поиграть? Это ничего, что я не говорю по-русски?

[19] Какую? Какую девочку?

[20] Обычную. У нее были голубые заколочки.

[21] Какую девочку? Где? Здесь? Она тебе приснилась? Привиделась? Майк, какую девочку?

[22] Мама, ты чего? Это была обычная девочка. Она играла возле дома, за воротами. Я видел ее из окна. Мама, что-то случилось?

[23] Нет. Ничего, сынок. Сейчас мы с тобой умоемся и ляжем спать.

[24] Я не хочу!

[25] Нет, ты хочешь! У тебя джет лег! Ты не можешь не хотеть!

[26] Но я не хочу.

[27] Это твои проблемы. Собирайся! Мы идем спать!

[28] Гребанный джет лег! Я проснулась в четыре утра! Крис, ты меня хорошо слышишь? Алло! Мы скоро приедем. Продадим дом и… Я не знаю, сколько это продлится! Наверное, не очень долго. Крис? Ты сходил в школу насчет заданий для Стэйси? Нет? Съезди к ним, пожалуйста, это очень важно! Я тоже по тебе скучаю. Целую. Не покупай замороженную пиццу на ужин, лучше закажи еду на дом. Люблю тебя!

 

[29] О! Это так ужасно!

4.

Раннее утро. Ирина с Катей и Настей сидят в кабинете. Перед ними пять небольших картонных коробок. В коробках аккуратно лежат толстые школьные тетради. Все трое разбирают тетради, вчитываются в истрепанные страницы.

Ирина. Чего? Какой еще ковчег?

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться: