Зинаида протягивает Майку руку, Майк послушно берет ее за руку, они уходят.

Настя. Вот так и живем.

Катя. Тебе нравится жить в Чикаго?

Настя. Да, абсолютно! В сто раз лучше, чем здесь.

Катя. А Крис тебя не обижает?

Настя. Крис?! Ты что! Это же Крис!

Катя. Крис не может обидеть?

Настя. Крис? Нет. Он же wimp.

Катя. Что это значит?

Настя. Ну, простой, добродушный…. Тюфяк, короче.

Олег. (Указывает куда-то) Катя, мне кажется или нет? Здесь висела картина, на которой была нарисована дурацкая такая обезьяна в балетной пачке?

Настя. Мартышка – глупышка.

Катя. Да, висела.

Настя. Папа ее продал.

Катя. Она ему напоминала о Наташе.

Олег. Ясно.

Пауза.

Олег. Кстати, а когда у папы сорок дней?

Катя. В пятницу.

Пауза.

Олег. Настя, сестренка, ты это, не дуйся на меня…

Настя. Ладно. Ноу проблем.

Катя. А пойдемте в беседку? Посмотрим – что там с ней сделал дядя Рома.

Олег. Кстати, кто такой – этот ваш Рома? Я его не помню.

Катя. Дядя Рома – папин друг. Одиннадцать лет назад у него сгорел дом, и папа его позвал жить к нам. Ну вот, с тех пор он с нами и живет.

Олег. А чем он занимается?

Настя. Он – тоже писатель.

Олег. Хороший?

Настя с Катей переглядываются, дружно заливаются смехом.

Катя. Ну как тебе сказать…

Настя. Своеобразный.

Катя. У него в романах все главные герои несчастно влюблены и страдают монологами страниц на пятнадцать. А в конце с героем что-нибудь случается, иногда он тонет, иногда его убивают – тут возможны вариации, и на его могиле героиня понимает, кого потеряла, и тоже разражается двадцатистраничным монологом. А в самом финале в небе обязательно появляются голуби или лебеди или еще какие-нибудь твари небесные. И это типа символизирует хэппи-энд и любовь в загробной жизни.

Настя. Ты все его романы читала? (Олегу) Я осилила один, и то, потому что мне его читала Катя в качестве наказания за то, что я переименовала все ее документы на компе в неприличные слова.

Катя. Я, кстати, до сих пор считаю, что я тебя мало наказала тогда. Это ж надо было постараться еще додуматься!

Настя. Катя, я очень старалась, правда-правда!

Настя и Катя снова смеются.

Катя. Ну что, идем?

Все трое уходят.

 

 

[1] Договор

[2] Коренной американец, индеец.

[3] Извините, я не говорю по-русски.

[4] Тебе правда это нравится?

[5] Да, мама, это очень вкусно.

[6] Ты уверен?

[7] Да, мама, абсолютно.

[8] Я – Майк. Не Миша. Я хорошо, спасибо.

[9] Извините, я не понимаю вас.

[10] Я не хочу говорить об этом. Извините.

[11] Мама, а когда мне можно будет пойти на улицу?

[12] Допрыгался? Я сколько раз говорила тебе – не болтай за едой! Сколько раз я тебе говорила?!!

[13] Сколько раз я тебе говорила? Сколько раз? Ты почему не слушаешься? Сколько раз я тебе говорила?

[14] Сколько раз я тебе говорила?! Сколько раз! Сколько тебе нужно повторять?

[15] А ты чего ревешь? Ничего не случилось.

[16] Иди с Зиной, она тебе мультики поставит.

6.

Ночь. За баней на скамейке сидит Олег, рядом с ним стоит бутылка водки. Олег разглядывает скамейку, на которой сидит. Появляется Катя с пакетом в руках. На ней толстовка, кеды и джинсы, отчего она выглядит почти подростком.

Катя. Вот рюмки. И сыр. А колбасы не было.

Олег. Все чисто, сэр?

Катя. Все спят. Я проверила.

Олег. Ну давай, что ли?

Катя достает из пакета рюмки и закуску. Олег разливает водку по рюмкам.

Олег. Первую за отца. Не чокаясь.

Катя и Олег пьют.

Олег. Так-то хороший был мужик. Наверное.

Катя. Да. Он был хороший.

Олег. Жалко, что с мамой моей у них все так вышло… Я на него злился, когда он нас бросил. Не мог простить из-за всех этих дел. Потом, когда вырос, отпустило. У матери моей тоже характер был не сахар. Она уже лежачая была, а Маринку, мою бывшую, чуть до инфаркта не довела. А по итогу – все в земле лежат, как будто и не было ничего. Всех их жалко, короче.

Катя. Илья Петрович был очень хороший… Как тебе в его комнате, кстати? Нормально устроился?

Олег. Да нормально. Только Зина эта прицепилась – ничего тут не трогай, тут музей будет. А мне теперь чё, по воздуху, что ли, летать?

Катя. Зина смешная…

Олег. Кстати, я только сейчас допетрил. Я же теперь – круглая сирота, получается.

Катя. Получается, так.

Олег. Люди добрые, пожалейте круглую сиротинушку, подайте копеечку!

Катя смеется.

Катя. У тебя получается, хоть сейчас на паперть.

Олег. По приютам я скитался… Ну давай.

Олег разливает водку.

Олег. Давай за Ирину Алексеевну? Дай ей бог здоровья. Ну и доброты немного.

Катя. Ты что, мама очень хорошая…

Олег. Да у тебя все хорошие. Давай.

Пьют.

Олег. Саламандра, скажи честно.

Катя. Что?

Олег. Только честно.

Катя. Уговор.

Олег. Я слышал обрывок разговора Ирины Алексеевны с этим Романом.

Катя. И?

Олег. Она хочет попросить за дом у государства шесть лямов.

Катя. И что тут такого?

Олег. Ну… А ты всерьез считаешь, что за шесть лямов они этот дом купят? Это не слишком как-то, нет?

Катя. Конечно, не слишком. Олег, это же русский деревянный модерн!
Олег. Модерн-шмадрен, это я все понимаю…. Ну он же, сама понимаешь…

Катя. Это культурное наследие!

Олег. Это я тоже уже слышал. И про его историю, и про купцов Семирязевых… Но только историей щели в стенах не заткнешь. И плесень мемориальной доской не выведешь.

Катя. Какое государству дело до щелей? Они музей покупают, а не офисное здание!

Олег. Ладно, ладно… Просто я подумал – не отпугнет ли их сумма? В нашей ситуации лучше хоть какие-то деньги, чем ничего…

Катя. Ты не жил в этом доме. Ты его ценности не понимаешь вообще. Какие щели? Какая плесень? Этот дом – он же как… Как я не знаю… Как часть этого города, его земли, неба…

Пауза.

Олег. Тут на скамейке какие-то надписи. Не знаешь, откуда? Древние письмена?

Пауза.

Катя. Это я писала. В шестнадцать лет.

Олег. Я так и не разобрал.

Катя. Никто никогда не узнает.

Олег. Не узнает чего?

Катя. Так… Ты не обращай внимания на нас.

Олег. То есть сделать вид, что вас не существует?

Катя. Нас и не существует. Давно уже. Мы все умерли пять лет назад.

Олег. Это как-то сложно.

Катя. Это не сложно. Это просто надо понять. Сейчас решится вопрос с домом. И мы разъедемся. И больше никогда не увидимся. Так будет лучше для всех. Мама с детьми вернется в свою Америку. Зина уедет в Новочеркасск. Ты – в Самару. Я – в Москву. Дядя Рома уйдет в монастырь.

Олег. В монастырь?

Катя. Ему некуда больше идти. Просто был такой большой период… Семья. А теперь он закончился. Пять лет назад…

Олег. Это из-за смерти Наташи, да?

Катя. Отчасти. Просто до Наташиной смерти все делали вид. Что мы семья, что мы единое целое, несмотря на… А потом… Ни у кого не стало сил делать вид, и все то, напускное, что было, развалилось, а под ним оказалась труха. Оказалось, что все сгнило уже давно, а мы просто не знали об этом и делали вид.

Пауза.

Олег. Да уж. Ну а как у тебя в Москве?

Катя. В Москве? В Москве у меня хорошая зарплата и в девять вечера я ложусь спать.

Олег. Значит, с личной жизнью не очень?

Катя грустно улыбается.

Олег. Сейчас столько сайтов знакомств… Может, попробуешь, зарегистрируешься?

Катя. Я тебе уже говорила – я не очень социальный человек. Меня пугают соцсети.

Олег. А что в них такого страшного?

Катя. Там нужно рассказывать о себе. А если я начну рассказывать о себе – все мои потенциальные поклонники в ужасе разбегутся.

Олег. Ну, ты напиши в общих чертах… Молодая, красивая, в/о, ч/ю, ищу мужчину для серьезных отношений…

Катя. А я не ищу. С чего ты взял, что мне кто-то нужен?

Олег. Для здоровья хотя бы. Ты же молодая еще баба. Женщина, я хотел сказать.

Катя. Зачем мне здоровье?

Олег. Ну как?..

Катя. А вот так. Не переживай за меня, если мне понадобится мужчина, я его найду.

Олег. Найдешь?

Катя. Найду.

Олег. Уверена?

Катя целует Олега.

Катя. Да.

Олег. Эй! Мы же с тобой практически брат и сестра…

Катя. Неправда. Ты мне не брат. Я не вашей породы. Я – другая.

Целуются.

Олег. Как-то это все… Давай выпьем?

Катя. Давай.

Олег разливает. Пьют.

Катя. Откуда у тебя татуировка на руке?

Олег. Я ведь сидел, Саламандра.

Катя. Долго?

Олег. Дали четыре. Отсидел два с половиной, вышел по УДО. Жена бывшая меня из тюрьмы дождалась, а как вышел – загуляла. А может, и раньше гуляла, я так и не вкурил. Вот что им, бабам, нужно – не пойму. Дом ей построил. Сына родили.

Катя. А за что сидел?

Олег. Налоги. Замутили с другом дельце одно. Перешли дорогу местному авторитету. Ну и понеслось. А в бизнесе у нас кристально чистых не бывает, ты же знаешь. В итоге другу – шесть, мне – четыре.

Катя. Вас там хотя бы кормили?

Олег смеется.

Олег. Как видишь – жив. С голоду не помер.

Катя. Я имею в виду, с вами там нормально обращались?

Олег. Тюрьма – есть тюрьма. И в тюрьме есть гниды, а есть нормальные люди.

Катя. Тебя там не били?

Олег. Слушай, Саламандра, хорош! Чё сейчас про это говорить? Отсидел и отсидел…

Катя. Ладно. Извини. Просто мы же ничего не знали… Почему ты нам не написал?

Олег. А чё писать было? Да и кому? Ирине Алексеевне на это дело явно начихать было бы.

Катя. А отец?

Олег. Да что отец… Я так понял, вы тут и без моих проблем не гладко жили.

Катя. Не гладко… Знаешь, когда умерла Наташа – я думала, что это и есть ад. Забрать из морга, похоронить, купить в детском мире белое платье, потом маленький гробик на заказ, выстоять отпевание, высидеть поминки. Я так думала. А настойщий ад начался потом. Когда после похорон Илья Петрович поднялся к себе, лег, укрылся одеялом с головой и завыл, как сумасшедший старик. А когда через четыре часа он вышел из своей комнаты – он был полностью седой. А потом он принес из машины ящик водки, который остался с поминок и стал пить. И так он пил и выл, пил и выл, и снова пил… Дядя Рома работал сторожем тогда и стал нас всех кормить. А мы не знали, что делать. Миша бесконечно болел, Настя скатилась на двойки, у нее начались кошмары, ей везде виделась мертвая Наташа. И нам она тоже стала везде видеться. Первой не выдержала мама – раскопала где-то на сайте знакомств этого Криса, схватила детей и уехала. Мы остались втроем. Утром дядя Рома уходил на работу, а мы оставались с Ильей Петровичем, как загнанные в одну клетку звери. Он пил, а я смотрела, как он пьет. А один раз взяла и тоже выпила. И мне полегчало. Как-то даже хорошо стало. Какой-то свет в конце тоннеля появился, знаешь. Подумала – можно ведь начать все сначала. Уехать.

Ну, как ты понимаешь, я никуда не уехала… Просто каждое утро просыпалась, выпивала несколько рюмок и начинала думать о том, как уеду. А к вечеру уже уезжать никуда не хотелось. Мы с Ильей Петровичем ходили на местную барахолку, продавали картины, какие-то ложки, подсвечники… Один раз пожилая женщина подошла ко мне на улице и дала сто рублей. Она сказала: «Я знаю, у вас горе, возьмите». И я взяла. Вот днище-то…

Олег. Бедная ты девчоночка…

Катя. А после этого я пришла домой, нашла мамину аптечку, выпила все таблетки, которые там были, запила их водкой и легла спать. Очнулась в реанимации. Из реанимации меня перевели в психушку. Я там пролежала три месяца, а потом дядя Рома через старых Ильи Петровича друзей добился, чтобы меня перевели в Московскую больницу. Вот так я оказалась в Москве. После выписки мне некуда было возвращаться, и я осталась там. Эти старые Ильи Петровича друзья устроили меня пожить в общежитие литинститута, пока не найду работу. И я там долго еще жила… А теперь у меня все хорошо.

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: