По субботам вместо обеда читай газету

 

На полу в гостиной разложены четыре экземпляра «Санди эксклюсив». Мы вчетвером тщательно изучаем статью и думаем, как исправить эту дикую ситуацию. Я разглядываю свой экземпляр. Антея выглядит сногсшибательно: дерзкая грудь с темно‑розовыми сосками, которые торчат прямо вверх, вместо того чтобы свисать с поникшей груди и смотреть прямо в пол. Я сажусь на корточки.

– По‑моему, это тупик. Не знаю, чем можно исправить положение, – наконец произношу я. – И что скажет Джастин, когда увидит эту газету? – Я качаю головой, чувствуя боль и унижение.

Патти смотрит на меня, она уже знает про мою депрессию. Эта девочка примчалась сразу после того, как посмотрела передачу с Антеей и Аланом, и прихватила с собой коробку бельгийского шоколада и пару бутылок шампанского. Ее представление об успокаивающей пище. Шоколад поставили в самом центре, в пределах досягаемости. Первый ряд пуст, во втором зияют бреши. На полу валяются маленькие шарики из серебряной фольги. Шампанское охлаждается в холодильнике, но я сомневаюсь, что сегодня мы его откроем. Для праздника повода нет. Лиз говорит, что водка и клюквенный сок будут уместнее.

– Бери шоколад, – предлагает Патти и подталкивает коробку поближе ко мне. – Орла, посмотри на это с другой стороны. Три миллиона человек думают, что это тело принадлежит тебе. – Она тычет пальцем в фотографию перед собой.

– Они просто великолепны, – словно во сне произносит Финн.

– А разве похотливые мысли не противоречат твоей религии? – говорит Патти, складывая газету. На ее щеках горят два ярких красных пятна.

– У меня не было похотливых мыслей, – категорично заявляет Финн. – Я всего лишь оценил ее по достоинству. Почувствуй разницу.

– Как и все эти мужчины, которые ходят по клубам только ради приватного танца у них на коленях, – вставляет Лиз. – Они тоже всего лишь оценивают по достоинству.

– Не знаю, – огрызается Финн, – я в таких клубах не был. Послушай, я всего лишь восхитился человеческими формами.

– Ну да, – смеюсь я. – Мужчины! – провозглашаю я с драматической интонацией. Лиз закатывает глаза, но Патти продолжает складывать газету. Кажется, она немного напряжена. Я как раз собираюсь спросить, что с ней, как вдруг раздается телефонный звонок. Я хватаю трубку.

– Орла, что я могу сказать? – с трудом произносит Майк Литтлчайлд. Он наконец‑то ответил на восемь моих звонков.

– Для начала можно извиниться, – отвечаю я.

– Прости, – тихо говорит он.

Я понимаю, что ему стыдно.

– А теперь можно сказать: «Кажется, ты была права», – настойчиво продолжаю я. К черту его стыд. Он представляет себе мое унижение? Вряд ли. Он – мужчина. Подумать только, во время первой встречи я даже подумала, что он привлекательный. Женатый, но привлекательный.

– Но Джайлс сказал… – попытался возмутиться он.

– Мне плевать, что сказал твой чертов Джайлс. Зачем вообще было его слушать?

– Потому что он лучший консультант по связям с общественностью. Один человек сказал мне, что он лучший.

– Кто? Кто тебе сказал?

Возникает минутная пауза, в течение которой Майк, прикрыв трубку рукой, что‑то шепчет кому‑то рядом с ним. Какая наглость. Он разрушает мою компанию, и ему хватает наглости отвлекаться и шептаться с кем‑то, вместо того чтобы уделить мне максимум своего внимания.

– Майк! – кричу я в трубку. – Кто сказал тебе, что Джайлс – самый лучший?

– Не могу вспомнить, – в конце концов говорит он. Робко.

– Ты не можешь вспомнить? Ты принял рекомендации и позволил кому попало указывать тебе, как нужно управлять компанией, в которую ты вкладываешь деньги. Неужели проект «Легче перышка» не заслуживает большего внимания?

– Я…

– Все вы банкиры одинаковы. Думаете, что все знаете, – продолжаю я, – а когда доходит до дела, вы прислушиваетесь к рекомендациям человека, которого вам порекомендовал другой человек, имени которого вы даже не помните. Может, ты встретил его в пабе? А он не пытался продать тебе заодно и машинную магнитолу? Или часы «Ролекс»?

Лиз и Патти давятся от смеха. Финн смотрит на меня, открыв рот. Наверное, выражение гнева противоречит его религии. Что ж, позже он сможет побурчать свои мантры, чтобы избавиться от плохой кармы. И узнает, что по этому поводу думаю я.

– Орла, пожалуйста.

– Что значит «пожалуйста»? С самого начала я сказала, что не хочу, чтобы такое холодное и бесчувственное существо, как Антея, стала лицом моей компании. А ты представь, что я чувствовала, когда мне дали понять, что я не подхожу для рекламы собственной компании.

– Никто не хотел задевать твои чувства, – возражает Майк. – Это всего лишь финансовая сделка. Мы старались помочь проекту «Легче перышка».

– И помогли, – говорю я холодно и решительно. – Через пять дней, если мы не придумаем, как исправить эту кошмарную ситуацию, «Белье‑Невидимка» отменит заказ. И наш крупнейший денежный механизм с размером прибыли не меньше обхвата талии наших клиентов, остановится. И даже не хочу думать о том, сколько клиентов откажутся от наших услуг на этой неделе.

– Может быть, Джайлс… – неуверенно бормочет он.

– Вот только без этого! – вскрикиваю я. – Разве ты не знал, что я тоже работала в службе информации?

– Ты не рассказывала, – проявляет бдительность Майк.

– Возможно, и не рассказывала, – соглашаюсь я, припоминая наши прежние встречи, когда я страшно боялась, что в «Браунс Блэк» узнают о моем веб‑сайте. Теперь все это кажется таким трогательным. Неужели я действительно бы переживала, если бы лишилась работы? – Видимо, я сама во всем виновата, потому что была недостаточно настойчивой. Но будь я проклята, если вы сможете остановить то, что я делаю. Я помогала людям. Люди с избыточным весом так стесняются своего вида, что боятся выходить из дома. Женщины, которые боятся, что мужья их бросят только потому, что они поправятся. Которые каждый вечер льют слезы, потому что муж поздно возвращается домой. Ты хоть раз об этом слышал?

– Нет, – признается кающийся Майк.

– А ты слышал про женщину, которая, сбросив два фунта, впервые за несколько лет смогла пройти целый лестничный пролет?

– Нет.

– Майк, вот скажи, какие исследования провел ты, чтобы ознакомиться с моим сайтом? До того как принять мои вопиюще крикливые, дутые планы и предложить моему проекту займ?

– Я спросил об этом у кое‑кого, – оправдывается Майк.

– Ах да, у своей жены, – фыркаю я. – Она сказала тебе, что я хорошо понимаю нужды полных людей.

– Не только у жены, – добавляет он. – Еще я спросил у шурина.

– Отлично. Вся семейка. Я счастлива, что вы такие дружные, – скептически заявляю я. – Неудивительно, что сейчас бум интернет‑бизнеса – повсюду столько любителей пошвырять деньгами. Вот что я скажу тебе: «Легче перышка» – интересный и выгодный проект, и я спасу его. Я. Не ты и уж точно не Джайлс.

– Так, Орла, погоди. «Абакус Венчурс» готов в любой момент вложить в твой проект много денег. И я настаиваю на том, чтобы ты сообщала нам обо всех своих намерениях. Финансирование в размере полумиллиона фунтов будет предоставлено очень скоро. Если посмотришь в контракт, то увидишь, что у нас есть право…

– Трюк с контрактом мы уже пробовали, не так ли? Тогда у вас получилось, но сейчас ничего не выйдет. Я сама подниму сайт, а теперь, если ты не возражаешь, мне нужно посоветоваться, чтобы решить что делать дальше. О принятом решении я сообщу позже. Я заставлю ваши инвестиции приносить прибыль, поскольку от ваших советов мне пользы не больше чем… чем лысому от фена. – Я бросаю трубку.

– Фен для лысого? – Патти фыркает, чуть не подавившись шоколадом. – Лучше ничего не могла придумать?

– Я была под давлением, – отвечаю я негодующе. – Старалась произвести эффект.

– Сестричка, ты была великолепна. – Финн смотрит на меня с гордостью.

– Спасибо. – Я подмигиваю ему.

– Ну что, открываем шампанское? – с надеждой в голосе спрашивает Патти.

– Неси, – признаю я свое поражение. – После шампанского нам нужно будет сесть и серьезно подумать. – Я обращаюсь к брату. – Финн, может, проверишь реакцию посетителей на сайте, а я пока выброшу весь этот мусор. – Я принимаюсь собирать газеты. – Или, может, хочешь оставить себе экземплярчик, а, Финн? Исключительно для того, чтобы оценивать по достоинству.

– Да нет, не надо, – бормочет он.

После одного часа раздумий и одной бутылки шампанского мы ни на шаг не приблизились к решению проблемы. У меня голова идет кругом. Позвонил Майк Литтлчайлд, чтобы сказать, что он распрощался с услугами Джайлса Хеппельтвейт‑Джоунса. После утреннего шоу Антею никто не видел, и Джайлс беспокоится. Ему уже трижды звонили из желтой прессы и спрашивали о ней. Майк сказал ему, что если Антея согласится на предложение желтой прессы, то отправится под суд за нарушение условий контракта. Еще он сказал Джайлсу, что «Абакус Венчурс» обдумывает возможность разбирательства утреннего разгрома в суде. Майк сказал, что Джайлс заволновался. Я положила трубку довольная. И реабилитированная.

– Мне, конечно, стыдно признаться, – в конце концов говорит Лиз, – но я не вижу никакого выхода. Нанесен ущерб. Хоть пять дней, хоть пять часов. Финн, сколько жалоб уже на сайте?

– Двадцать две, – смущенно отвечает он. – Несколько посетителей сказали, что они простили твое первое выступление, посчитав, что ты просто переволновалась, но теперь они чувствуют себя так, словно их предали.

– Что мы можем сделать? – спрашиваю я, потирая уставшие глаза.

– Открыть новую бутылку, – с надеждой в голосе предлагает Патти. – Только мне нужно сделать один коротенький звонок. – Она уходит на кухню за шампанским, и я слышу, как она что‑то бубнит в телефон. Счастливая. Наверное, договаривается с эффектным журналистом о встрече на вечер, придумывает, как улизнуть из моей квартиры и помчаться навстречу свободе. Спустя несколько минут Финн, которому, видимо, сильно хочется пить, отправляется на кухню, чтобы поторопить Патти. Они возвращаются с четырьмя бокалами и долгожданным шампанским, вскоре раздается телефонный звонок. С опаской я беру трубку. Мой номер записан в телефонном справочнике, и меня охватывает безотчетный страх. Вдруг это маньяк, который решил, что тело, снимок которого опубликован в газете, принадлежит мне.

– Орла? – Это моя мать. У меня сердце уходит в пятки. Лучше бы маньяк.

– Мам… – Я приготовилась оправдываться.

– Прежде чем ты что‑нибудь скажешь, я хочу рассказать о том, что отец Эндрю добавил в следующий выпуск церковного информационного бюллетеня небольшую заметку о том, что моя дочь не выставляла грудь напоказ в центральной прессе. Будто кто‑то из Кеннеди мог такое вытворить. Подумать только.

– А как же пункт о неразглашении? – протестую я, но все напрасно. Я понимаю, что ее не переубедить.

– Дорогая, я должна была что‑то сделать. Твой отец был в шоке, когда увидел газету. Бедняга никак не мог сообразить, откуда у этой девки такие большие штуки. Впрочем, Марселла быстро ему все объяснила. С Харли‑стрит, вот откуда, сказала она. У нее есть подруга, Унаф, ты ее помнишь, милая женщина, она еще носила шляпки одно время: кажется, ей сделали неудачную завивку Но зато ей, – мама переходит на шепот, – все сделали как полагается. Видимо, Господь Бог одарил двумя разными… за новые пришлось отдать целое состояние – она расплатилась шерстью. Так вот, она отправилась к маленькому человеку на Харли‑стрит. Славный малый. Еврей. Кажется, его звали Финкельштейн. Или Коэн? Нет, его звали Смит. Точно. Правда, Марселла? В общем, он сделал ей все как положено, она говорила Марселле, что узнает его ручную работу где угодно. И мы достали лупу – нет, дорогая, сначала мы отправили твоего отца на «Яхту» – и смогли разглядеть крохотные шрамики.

– Неужели? – думаю, я ничего не упустила. У меня начинает болеть голова.

– Вечером после мессы отец Энтони тоже сделает заявление. Чтобы люди знали, что моя дочь не сошла с истинного пути. Это так тяжело, дорогая, когда двое твоих детей живут в Лондоне. Про Лондон столько всего рассказывают. – Она вздыхает, но быстро берет себя в руки. – Монахини так расстроены. Они все никак не верили, что кому‑то могут не понравиться трусы «упругий живот». Эти трусы сделали в монастыре революцию. Теперь в обед за столик умещается по две монахини с каждой стороны. Сестра Агнеса просто счастлива. Раньше она ела на кухне. Честно говоря, кажется, они собираются заказать большую партию лифчиков «нескакунчиков»: я ведь рассказала, как они подбирают грудь. И теперь в церкви при монастыре собираются поставить новые скамьи.

– Но мама, я думаю, что Антея…

– Кто?

– Проститутка. Думаю, что она все испортила. «Белье‑Невидимка» угрожает прекратить поставку. – Я пересказываю последний разговор с Джастином. – На все про все он дал пять дней. Внести поправки.

– Так много времени. Подумай хорошо. За шесть дней Бог создал мир. Подумай, что ты сможешь сделать почти за такой же промежуток времени. А теперь мне пора, дорогая. Нам с Марселлой в четыре нужно попасть в одно место. А как там Финн?

– В порядке.

– Он хорошо питается?

Смотрю на брата, который запихивает в рот шоколад.

– Да.

– А ты следишь за тем, чтобы он чистил зубы перед сном? После того, как прочтет свои молитвы.

– Мам, он уже взрослый мальчик, – перебиваю ее я, – а я его сестра, а не надзиратель.

– Что за женщины пошли! Такие раскрепощенные. В мои молодые годы нам нравилось присматривать за мужчинами. Мы воспринимали это как долг. – Она снова глубоко вздыхает. – Современное общество. Я во всем виню телевизор. В мыльных операх никогда не покажут, чтобы девушка подала на стол своему мужу. Правда, дорогая? Все ходят кушать в кафе или в паб. Откуда такие деньги? Вот что хотелось бы знать. Денег у них вроде нет никогда.

– Мам, – мягко напоминаю я, – уже половина четвертого. В четыре ты куда‑то хотела попасть. Сама говорила.

– Ах да, – вспоминает она, – потом поговорим. И не переживай. Я уверена, все будет хорошо.

 

⇐ Предыдущая22232425262728293031Следующая ⇒

Поделиться: