Открыв дверь кабинета, увидел Олега и Таню.

— Ну что? Разговариваете? — рассеянно спросил я.

— Михаил Петрович! Я уже сказал Тане. Какие тут могут быть слова... Это теперь на всю жизнь... Тань! Михаил Петрович! Мне за себя стыдно... Я... если бы вы знали... У Олега на глазах блеснули слезы...

— Не надо, Олег... — Таня тронула его за руку. — Я же тебя простила...

— Идите, вас ждут в классе... — прервал я Таню. — Олег, придешь ко мне... послезавтра, после уроков...

Они вышли. Как всё-таки интересно устроен человек! Она говорит ему: «Простила...» Это ведь от доброты, от неистребимого человеческого желания доброго другому. Она ему сказала «Прощаю», но случившееся надолго войдёт в её жизнь и всякий раз отзовётся болью, когда всплывёт вдруг в памяти пережитое... А у Олега разве не останется незаживающей раной на сердце его поступок?.. Чем его теперь искупить? Чем сгладить боль, причинённую другому? Если бы можно было человеку, как в кино, переснять неудачный кадр своей жизни как неудачную пробу. Человек творит жизнь один раз. Ничего в ней нельзя повторить, исправить, изменить, как не изменишь, не исправишь, не вернёшь твой поступок, учитель...

Вы, наверное, уже приготовили мне обвинение? Не надо... Я сам, сколько бы ни прошло времени, буду винить себя за эту непростительную ошибку. Я винил себя и тогда, когда десятиклассники, зная, как я оцениваю свои действия, пришли в кабинет, чтобы сказать: «Вы поступили правильно...»; винил себя и тогда, когда читал спустя два года письмо старшины Синичкина: «...Больше всего помню Ваш короткий, но на всю жизнь памятный урок... Тогда я понял, что, если Вы пошли на то, чтобы подставить себя под увольнение, не отступить, не примириться, не пойти ни на какие с моей позицией соглашения, значит, Ваша позиция сильнее моей... Я тогда был готов провалиться сквозь землю от стыда, когда увидел себя со стороны Вашими глазами...»

Сколько буду работать в школе, буду винить себя за то, что не сумел вызвать чувство стыда у Синичкина другим способом, не смог по-другому выразить своё отношение к его поступку. И не дай Бог, если кто-то поймёт меня превратно и использует описанный из ряда вон выходящий случай как пример для оправдания своей жестокости... Но об этих нестандартных, нетипичных случаях я пишу потому, что они помогли верно увидеть отправную точку силы педагогического воздействия, а это имело огромное значение для выбора в дальнейшем наиболее эффективных путей воспитания.

Глазами детей на нас смотрят столетия...

Позовите своего сына, дочь, посмотрите им в глаза. На вас смотрят столетия... Бережно передавались эти глаза от поколения к поколению.

Я пишу, и они встают передо мной... Доверчивые и настороженные, лукавые и грустные, испуганные и дерзкие. Вот опять смотрят: «Ты мне поможешь?» — «Да, да, конечно».

С одной лишь мыслью помочь я и пишу. А чтобы помочь, надо знать. Одному человеку не постигнуть бесконечности своего «я».

 

Всё слышит, тихо, что шепчу я.

Всё видит, где и что творю я.

Всё знает, как огнем горю я.

Во всём, что так светло люблю я,

Я за всё люблю всё Всё...

ОСЕНЬ

Я всегда с любовью пел тебя, осень...

С золотым листом летел в твою просинь...

В серебристую метель паутинкою...

Летел в алую купель я росинкою...

На опушке у пенька земляничкою,

Песней был я соловья и страничкою

В книгу звёзд вписался я Вязью Белою

Оттого, что для тебя всё-всё делал я...

Знал: вечернею зарей, в золотую осень

Бог за песни соловья с меня спросит.

Спросит строго он меня — что отвечу?

Материнская ладонь — мне на плечи...

Мне отцовская рука зажжёт свечи...

У икон, у алтаря я отвечу...

Я за всё люблю тебя, моя осень...

Мне легко смотреть в тебя, в твою просинь...

Ты весна весны неба синего,

Клёкот сотни соколов над Россиею...

Видеть, слышать всю тебя — душа просит...

Я любил, люблю тебя, моя осень...

«Как сорвёшься с высоты,

Всех прости, — сказала ты, —

Кто в холодный час беды тебя бросил,

Ты прости...» — и я простил, моя осень.

Всех простил, кто в час беды меня бросил,

Белым цветом расцвела моя проседь.

В золотистых кружевах без оглядушки

Я летел в твоих мечтах к земле-матушке,

Чтоб взметнуться по весне зелен-волюшкой,

Распахнуться во всю ширь сине-полюшком.

Материнская ладонь — мне на плечи,

У икон, у алтаря горят свечи...

Чем тебе я за любовь, чем отвечу?

СОБЕСЕДОВАНИЕ С УЧИТЕЛЕМ

... уста же мудрых — в сердце их.

Иисус, сын Сирахов 21, 29.

 

Я несколько раз присутствовал при собеседовании родителей и детей с Михаилом Петровичем. При одной такой встрече потихоньку включил видеокамеру...

Михаил Петрович:

— Здравствуй! Тебя как зовут?

— Юля, мне 10 лет.

— А тебя?

— Максим, тоже 10 лет, мы двойняшки.

— Откуда вы?

— Из Курска.

— Я к вам приезжал в 1971 г. Когда жил в Кизляре, выписывал газету «Сельская жизнь», искал место, где можно открыть и начать школу будущего. Что привело Вас к нам?

— Мы давно знаем о Вас и очень хотим у Вас учиться. Мы хотим, чтоб дети оставались такими, какие они сейчас. Они же будут создавать будущее России, но мы их в нашей школе не сможем так воспитать, столько дать им, мы полностью доверяем Вам. Мы смотрели видео кассету о Вашей Школе, где столько Света, столько Любви! — вступает в разговор мама.

— А тебе сколько лет? — Михаил Петрович обращается к девочке, сидящей на коленях у мамы.

— Я ещё в школу не хожу, только в садик.

— Сашенька, ты закончи первый класс в обычной школе, чтоб у тебя сравнение было, потом к нам приедешь на недельку, поучишься.

— А ты что у мамы на коленях сидишь? Сядь к окошку, на моё место или где хочешь!

Девочка села рядом с Михаилом Петровичем.

— Вы здесь сколько будете?

— Неделю.

Михаил Петрович внимательно посмотрел на детей.

— Вы двойняшки или близнецы?

— Двойняшки.

— Может так случиться, что место будет для одного, у нас проблемы с размещением. Мы сейчас должны сократиться на 130 человек, возвращаются с каникул дети. Идёт строительство, размещение, это нужно посмотреть, чтобы они только попробовали. Надо, чтоб случилось всё в свой час.

— По-моему, у нас есть место для дивчины, Вы недалеко живёте? Здесь, в посёлке? Очень хорошо. Я их устрою, пусть они здесь походят, посмотрят, попробуют.

— У вас как с деньгами?

— На недельку можем остаться!

Михаил Петрович поставил Юлю перед собой, руки положил на плечи и внимательно посмотрел в глаза.

— Покемонов смотришь?

— Раньше смотрела, а сейчас нет.

— Не смотри их, не надо, пусть их смотрят сами покемоны.

— А в школе как учишься?

— Нормально.

— А нормально это как?

— Хорошо. Закончила третий класс на 4 и 5.

Михаил Петрович отрицательно покачал головой:

— Только на 5 нормально. — И перевёл взгляд на пятилетнюю Сашу. Погладил её по голове. — А ты будешь у нас учиться, только проучишься первый класс дома и приезжай!

— Может, у вас вопросы есть?

— Мы привезли детей, а дальше что?

— С ними побеседует директор НППО. У нас есть три НППО. У каждого научно-педагогического производственного объединения своя задача, своё руководство. Я, в общем-то, как начальник штаба. Всё главное руководство находится в руках тех, кто непосредственно работает с детьми. Иначе я бы задохнулся. Я это делаю, с одной стороны, чтобы они были более самостоятельными, а с другой, чтоб работа шла более эффективно. Когда человек знает, что он делает, знает, за что он отвечает, когда он самостоятелен в своих действиях, тогда больше эффекта. При внешней дисциплинированности на самом деле получается обратный процесс, т.е. внутренний распад личности, когда нет воли.

Так вот, директор побеседует с детьми, посмотрит, куда их распределить, в какой коллектив, у неё несколько лицеев. Главное, чтобы они были активными, чтобы у них было чувство хозяина, ведь это наша земля, и за всё, что здесь происходит, мы отвечаем!

— А потом?

— Потом поедут домой. Но они будут иметь представление, и как только освободится место, она (директор НППО) их вызовет на продолжение испытания. Это возможно на каникулах, зимних или осенних, чтоб они «мягко вросли», чтобы с гарантией попали. У нас система совершенно иная, чем ныне действующая школа, и надо, чтобы они проучились хотя бы один год. Потому что если они у нас целый год не проучатся, то тогда они по одним предметам пройдут значительно, несоизмеримо дальше, а по другим вообще ничего не пройдут. У нас цикличная система, как в вузе. Если математику проходим, то проходим её за весь курс средней школы. Если проходим физику, химию — то за весь курс средней школы сразу. Так циклами за год проходим круг средней школы.

— А есть разница, сколько они здесь пробудут первый раз: пять дней или два?

— Нет разницы, можно два дня.

В это время зашла девочка в кабинет и передала Михаилу Петровичу записку. Он прочитал.

— Ты что ли пишешь? Так езжай, а кто за тебя? Хорошо! — и с улыбкой обнял её.

Было видно, что ребёнок не хотел уезжать без напутствия Михаила Петровича.

В уме всплыли воспоминания детства и время учёбы в школе, отношения с преподавателями и директором. Кто он был для нас? Самое страшное: «Директор вызывает!»

— Директор знает их, — продолжал Михаил Петрович, — она будет вести их, я же всех не удержу в памяти. Важно, чтоб что-то отложилось в их памяти. При первой встрече выявляются проблемы, которые корректируются на месте, а бывает, которые требуют ещё приезда. Если не получится сейчас, то у них будет представление, сложится образ. И тогда возникает работа. Они начинают готовиться на следующий год приехать, летом. Они будут стремиться приехать сами, осознанно. Сейчас они в какой-то мере привезены. А так у них будет своё видение, своё чувство пространства, своё желание. Когда это возникает, они приезжают.

Михаил Петрович рассказывал и постоянно держал в своей руке руку десятилетней Юли, сидевшей рядом.

— А мы думали, что сразу приезжаем, устраиваем, оставляем и до свидания.

— Если всё пойдёт сразу хорошо. Как хорошо? Т.е. они увидят: то, что им нужно, совпало с их представлениями, образом жизни и образом школы. Им же придётся Школу создавать. Чтоб они у нас учились, они должны пройти курс средней школы, хотя бы по одному предмету. Тогда они по одному предмету, осваивая курс средней школы, получат право преподавать. Мы создаём, мы моделируем образовательную систему, и нам нужны сотрудники. Скажем, если Юля к нам пришла, то она будет нашей сотрудницей, она будет преподавать предмет. Какой? Она сейчас не готова, значит, надо готовить. И Саша то же самое.

— Почему я хочу, чтобы она пошла в 1 класс дома? Чтобы у неё предварительные способности были в руках, т.е. умение считать, писать.

— А есть вероятность, что Саша не исчезнет из Вашей памяти? — задает вопрос мама.

— А это обоюдоострая проблема. Мы должны вместе держаться. Знаете, когда мышление держит, то всё в порядке.

— А звонить, писать Вам можно?

— Пожалуйста, звоните и пишите.

— Вы сказали, что у детей есть кое-какие проблемы, а какие?

— А у них они разные. Я их не могу выразить. Если они будут знать внешнюю сторону, то начнут подстраиваться. Проблемный блок у них один, это связано с условиями их существования.

— Да, они живут в одной комнате, — подтвердил отец.

— На какой период времени нужно ориентироваться?

— На начало июня, но вы предварительно позвоните, мы уточним сроки.

Михаил Петрович посмотрел на Сашу, которая скучала от разговора взрослых, вертела головой, качала ногами.

— Сашенька, — мягко взял за руку девочку Михаил Петрович, не производи лишних движений. — Вот, глянь на меня, что я буду делать. И стал раскачивать ногами.

— Как смотрюсь, нормально? Дядька такой сидит и ногами болтает.

— Ты же большая, ты сейчас совершаешь лишние движения, поэтому зеваешь. Ты умная девочка. — Глаза Михаила Петровича наполнились удивительной теплотой.

— Спасибо тебе, Саша! А знаешь, за что спасибо?

Девочка с удивлёнными глазами отрицательно покачала головой.

— За то, что слышишь! Видишь, уже не болтаешь ногами, а есть такие — им скажешь, а они всё равно сидят и болтают, а ты — нет, с тобой приятно работать. Спасибо тебе!

Каждая беседа родителей будущих учеников с Михаилом Петровичем индивидуальна. Помню, на одной встрече Щетинин спросил у детей:

– А вы знаете, кто такой Александр Матросов?

Все дети, как ученики, не выучившие урок, смотрели в пол или потолок, родители пытались им подсказать.

— А кто знает и поёт народные песни?

Один мальчик поднял руку, встал, хихикнув, попытался запеть.

— Нет, — остановил его Михаил Петрович, — так народные песни не поют. Взял баян и спел красивую песню.

Народную песню надо петь. Она охватывает всю древность. Пой народное, чистое, родниковое, земное, тысячелетнее, звёздное, бесконечное. И народ твой начнёт в тебе звучать. Он трогает всё — и ты уже Мужчина. Она звучала тысячи лет и в тебе начинает откликаться. Память пошла, ты врастаешь во всё, и тогда ты становишься богатырём. Горец если песню не поёт — не горец. Если танец народный не танцует — не Мужчина. Кто ты? Бумажка на асфальте — ветер сдул, и всё. Не врос, не вошёл, не состоялся; как дуб вековой не вошёл корнями ни вверх, ни вниз. Сдуло! Пой песню народную, танцуй танец народный — большой будешь!

Ты меня слышишь?

Ты корни имеешь во всём. Ты и мир — одно! Без народной песни ты начинаешь всё сначала. Пока поймешь, — чтобы знать, пока понимаешь — ты не знаешь, ты всё время натыкаешься и ничего не понимаешь. А знать можешь через песню. Ты запел — Род твой запел, гены твои запели, нутро твоё запело, Душа, Дух твой запел! Ты сам начинаешь звучать. Это дар твой!

 

Невозможно представить заранее, в какой форме и какая по содержанию будет беседа, но она должна быть обязательно. В эту Школу попадают не по уровню знаний. О них речь не ведут, нет вступительных экзаменов, и никто не смотрит оценки. А вся Школа смотрит на что-то другое, на человеческие качества. На то, что мы называем душой. В этой Школе нет дискотек, современной музыки, уклад жизни в ней совершенно иной. В Школе постоянно звучат народные песни, даже на стройке и на кухне не «Русское радио», не современная музыка звучит, а народная. Честно говоря, её раньше я тоже не понимал. Думал: зачем старушек, поющих старые песни, по телевизору показывают? Но когда услышал, как поют «Колокола России»...

Это было вечером, шла репетиция хора, а в просторном холле в русской печи весело потрескивал огонь. Я сел напротив, у стены, включил видеокамеру, настроил её на огонь и забылся. Что это было? Медитация или песня меня куда-то увлекла? Но я где-то был, был в своём далёком прошлом. Видел тот же огонь, но это был костёр в степи. Слышал репетицию, т.е. песня обрывалась и повторялась снова и снова, как волны прибоя, но она не нарушала этого удивительного пространства, а наоборот, усиливала его. Во мне зазвучала песня. Я вспомнил её по этому состоянию, слов не помнил, просто слушал.

Со мной такое было впервые: я был одновременно здесь, в Школе, смотрел на огонь, слушал репетицию хора, и одновременно был где-то в далеком прошлом — в степи, у костра, ночь, звёздное небо, Млечный Путь, Тропа Трояна... Как будто песня открывала во мне своё пространство, в котором я узнавал что-то родное, но забытое...

Подобное ощущение испытал я, когда спустя 30 лет приехал на свою Родину, в г. Миасс Челябинской области, увидел дом, который строили мои родители...

Песня меня то возвращала в действительность — тогда я видел, как к печке подходят дети: кто положит полено, кто постоит и посмотрит на огонь, рядом с печкой сидит группа ребят, они что-то тихо обсуждают и пишут в тетрадях. То мягко погружала в прошлое, и как при накате волны с каждым разом я уходил всё глубже и глубже. Мне удивительно уютно и комфортно было в этих двух мирах, они соединялись во мне.

Может, это и есть родовая память?

Наверное, так в старину пели песни. Когда я эту песню услышал на концерте, то узнал её как родную, она зазвучала во мне, но звучала уже по-другому. Может, оттого, что я был среди сотни зрителей, может, оттого, что рядом сидел Михаил Петрович и аккомпанировал на баяне. Ощущения от песни были другие, более яркие, был праздник души. А тогда было ощущение таинства. Одна и та же песня, оказывается, может по-разному воздействовать. Народная песня — составная часть Школы, она постоянно звучит в её пространстве. В ней нет разрушающего психику ритма современной музыки, а есть мелодия Души народа — широкая, красивая, мелодичная.

Однажды гости, ожидая встречи с Михаилом Петровичем, услышали репетицию хора, которая проходила в его кабинете.

Послушайте! У них храмовая музыка звучит! — с тихим восторгом  сказала женщина.

 

С тех пор я стал по-другому относиться к народной песне. Бывают моменты, когда она начинает звучать во мне.

 

ТРОПА ТРОЯНА

Текут, истекают мгновения, года,

Тихо звёзды в безбрежье плывут.

Слышу, пращуры Русского Рода

Нас тропою Трояна ведут.

Мы идём, как и шли,

По спирали Вселенной,

Млечный Путь начертал нам Завет,

Чистой силой гвор сокровенный

Белолобедно речит Всесвет.

Тихо шепчут заветные губы,

Сердце вечное знает: мгновенье, не стой!

И звучат на подъём, на зарю родниковые трубы,

Раскружавился в поле ромашковый рой.

Святозарное детство, журавушек стая —

Русь чарует своей красотой.

И мечты, и мечты без конца и без края...

И стекает мгновенье — мгновенье, не стой!

Разольюсь небесами, взметнутся горами,

Стаей соколов вихрем промчусь,

Не таясь, не скрываясь, сойдусь я с врагами,

За тебя постою я, крылатая Русь!

Распахнулась Святая дорога,

Русь Тропою Трояна идёт.

И звучит небовольная песня Сварога,

Синегорье Россию зовёт.

Всклокотало светло и широко

Соколиное Ра казаков.

Отозвалась в далёком далёко

Вечно чистая сила веков.

 

ВИКТОРИЯ И АНАСТАСИЯ

Птицы слетаются к подобным себе, и истина обращается к тем, которые упражняются в ней.

Иисус, сын Сирахов 27, 9.

 

Бывает, встретишь человека и потом не можешь забыть его. Так же что-то, едва уловимое в глазах этих детей, не давало мне их забыть.

В 1996 г. в городе Кустанае меня пригласили дети на свой открытый урок «юных волшебников», который вела мама Виктории -Тина Васильевна Бикреева.

Среди детей две девочки явно выделялись осознанным взглядом, каким-то внутренним светом. Потом я узнал, что они, оказывается, подружки. Наши встречи были редкими, но запоминающимися, я до сих пор храню их детские рисунки как самый дорогой подарок.

Затем, в очередной приезд в Кустанай, узнаю, что судьба их разлучила — Виктория с мамой уехала в Челябинск, а Анастасия с родителями — в Нижнекамск.

Когда я познакомился с Михаилом Петровичем и его Школой, то первой мыслью было, что эта Школа для Вики и Насти. Вику было найти нетрудно. При встрече показал ей фильм — она смотрела его, не отрывая глаз. Предложил написать письмо Михаилу Петровичу и приложить свою фотографию, пообещал лично вручить его.

В очередной приезд в Школу я передал письмо Михаилу Петровичу. Он внимательно прочитал его, долго рассматривал фотографию. Было ощущение, что Щетинин разговаривает через фотографию с Викторией, потом улыбнулся ей. Чувствовалось, что между ними установилась незримая связь. И эта связь сформировала цепочку событий, которые привели Викторию в Школу.

Желание девочки стало не мечтой, а целью: было видно, как она уже жила Школой. Мама Виктории была согласна отдать дочь в Школу.

А Насте я выслал видеокассету о Школе для первого знакомства, она тоже загорелась мечтой там учиться и встретиться с Викой. Пришлось приехать в Нижнекамск и предложить родителям другую школу для их дочери. С одной стороны, они были согласны, но чувствовалось беспокойство, какой-то страх остаться без ребёнка. К сожалению, порой наш родительский эгоизм лишает наших детей многого.

«Мы сами врастаем в их жизни, и нам становится легче. Надо в первую очередь победить свой собственный эгоизм. Это такое чувство, которое тянет детей назад домой. Для нас они дети, но сами они себя детьми не считают. Они считают себя людьми, отвечающими за свои поступки. Наша связь, конечно, не прерывается. Слова поддержки, одобрения родителей очень многое дают детям, а ритм они сами себе задают. Например, Валя за 6 месяцев освоила 4 года школьной программы, поступила в ВУЗ. Если они не с нами в нашем не очень хорошем мире, то мы с ними в их мире», — говорила мама одной из учениц Школы.

Впоследствии мама Анастасии рассказывала, как Михаил Петрович подошёл к ней, взял за руки, долго держал в своих руках, смотрел в глаза.

— Матушка, отпустите ребёнка от сердца, не сдерживайте его!

Это означает не вычеркнуть ребёнка из своего сердца, а любить и ценить его, не привязываясь. Иначе ребёнку будет тяжело вдали от родителей, так же как и родителям. Необходимо создать для себя и детей такие условия, когда все будут развиваться в гармонии. Это хорошая школа и для нас, родителей.

 

По-разному дети попадают в Школу. Вика с мамой поехали на базар покупать вещи, но у них украли деньги.

— Значит, не судьба, — с грустью говорит мама.

— Нет, мама, это моя мечта, мы будем там, я верю в это.

Каким-то образом деньги собрались, вещи были куплены. Поехали в школу. А Михаила Петровича нет, он в Белгороде, приём не ведется. Когда приедет — неизвестно.

— Вот видишь, Вика, не судьба, зря приехали.

— Нет, мама, не зря, я буду здесь учиться!

В этот момент к ним подошла администратор Школы, они ей объяснили ситуацию. Вику взяли на два дня и оставили сразу.

— А как же собеседование? — спросила мама.

— Если мы решили зачислить человека, то Михаил Петрович будет согласен.

Это на моей памяти единственный ребёнок, поступивший без собеседования.

— Вика, а как ты с Михаилом Петровичем встретилась? — поинтересовался я.

— Я подметала дорожку, смотрю, идет Михаил Петрович. Он остановился, долго смотрел на меня, затем подошёл и сказал: «Удивительно!» — спросил, как звать, обнял и пошёл.

А Настя с мамой стояли у входа в Школу в ожидании собеседования с 9 до 17 часов, боясь отлучиться на минутку, и уже потеряв надежду, что можно дождаться, стоя на одном месте, вспомнили мой совет, что нужно быть настойчивым в достижении цели. После репетиции хора мама Насти успела первой ухватить за руку Щетинина, и они прошли в кабинет. Михаил Петрович отговаривал Настю, что уже поздно, она учится уже в 9 классе, пусть дома заканчивает школу. Настойчивость Насти помогла убедить Михаила Петровича в её осознанном решении.

Так, с разницей в 5 дней подружки встретились в Школе. Мечта их осуществилась.

Я благодарен родителям Анастасии и Виктории, я благодарен родителям всех детей, обучающихся в Центре Щетинина, за доверие своим детям.

 

 

Мир мой...

Травинка отчего поля,

Веточка берёзы белой, пылинка, в тиши парящая,

Лучик, дрогнувший в ресницах глаз любимых,

Галактик россыпь...

Путь звёзд, таинственный и ясный...

Твоим дыханьем я живу,

Я цель твоя и твой приказ.

Я плод твой и твоё начало.

Я боль и исцеление твоё...

 

 

НА ПУТИ К ЧЕЛОВЕКУ

М.П. Щетинин

Если начаток свят, то и целое свято, если корень свят, то и ветви святы.

Римлянам 11, 16.

 

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться: