Глава 1. «Дуализм свойств» Чалмерса: общая характеристика

Введение

Глава 1. «Дуализм свойств» Чалмерса: общая характеристика

Философия сознания новейшего времени

Источники философских взглядов Чалмерса

Основные положения философской системы Чалмерса

Глава 2.Категория сознания в философии Чалмерса

Трудная» проблема сознания

Соотношение сознания и тела

Теория «философского зомби»

Глава 3.Критика теории Чалмерса

Характеристика основных критических воззрений (Сёрл, Деннет)

Понятие «другого сознания»

Заключение

Список использованной литературы

 

Введение

 

Актуальность исследования связана с тем, что оно позволяет ближе ознакомиться с динамикой развития теорий сознания, акцентируя особое внимание на внеконтинентальных традициях западной философской мысли, а именно, новейшей аналитической философии языка, сознания и искусственного интеллекта, как одного из влиятельнейших направлений современной западной философии XX-XXI веков. В центре внимания в рамках данной традиции начального периода находился анализ языка, понимавшийся как единственный источник исследования философских проблем, определяющий ключевые аспекты многогранной сознательной жизни и деятельности человека. Значимо то, что философский анализ языка предполагает процедуры применения аналитических методов в разрешении множества философских, повседневных проблем, посредством их ясной интерпретации, адекватного соотнесения языка и реальности, прояснения загадки сознания и преодоления возникающих в данном отношении затруднений. При этом, анализ теорий языка и сознания нельзя считать исторически исчерпанным. Данное наблюдение связано с тем, что в контексте собственного развития аналитическая философия не является целостной теорией, принимаемой всеми школами философского анализа. В ходе её развития возникают новые трактовки и интерпретации указанных проблем.

Другим, не менее важным элементом, определяющим актуальность, является определённый недостаток проведённых исследовательских работ в отечественной науке по теориям анализа сознания в аналитической философии. Концепции аналитиков, формирующие ядро аналитической философии второй половины XX - начала XXI веков ещё не получили в отечественной науке соответствующего времени осмысления. А между тем, представители различных областей научного знания - как естественного, так и гуманитарного, свидетельствуют, что на новейшем этапе развития науки наиболее эффективными будут те исследования, которые проводятся на границе различных областей и отраслей знания.

На фоне многообразных концепций изучения сознания необходимо проследить и обнаружить общие тенденции и закономерности становления аналитической философии. В связи с этим продолжают злободневно звучать непрестанно поднимаемые вопросы о сущности языка и сознания, где исследования такого рода приобретают не умозрительный и спекулятивный характер, а конкретный жизненно-практический смысл.

В англоязычной философской мысли конца XX - начала XXI вв. философия сознания безусловно занимает одну из лидирующих позиций. Об этом, в частности, свидетельствует огромное число публикаций, посвященных проблемам сознания.

Вызывающая книга Чалмерса «Создающий ум» спровоцировала многочисленные, зачастую восторженные, а иногда и откровенно критические отклики и сразу поставила молодого автора в ряд наиболее обсуждаемых и влиятельных философов сознания. Среди читателей «Сознающего ума» были не только философы, но и далекие от философии люди. К числу неоспоримых достоинств Чалмерса стоит отнести его разносторонность. Так, он вполне комфортно чувствует себя среди признанных медиевистов, опубликовав в авторитетном сборнике «The Cambridge Companion to Ockham» свою статью о синонимии в ментальном языке у Оккама, а после премьеры голливудского триллера «Матрица», удивившего даже видавших виды киноманов, он пишет для Интернет-сайта thematrix.com объемистую статью «Матрица как метафизика». Чалмерс проявляет интерес к изучению квантовой механики и проблематики Искусственного Интеллекта

Объектом исследования является проблематика сознания в аналитической философии Д. Чалмерса

Предмет исследования - представления Д. Чалмерса о сознании на основе работы «Сознающий ум».

Цель и задачи исследования. Цель исследования заключается в проведении целостного анализа теории сознания в аналитической философии Д.Чалмерса

Цель исследования диктует решение следующих задач:

.   провести анализ развития ключевых концепций сознания и сознания в аналитической философии раннего этапа, акцентируя особое внимание на тенденциях смены традиций анализа сознания как искусственного феномена к анализу сознания как феномена естественного.

.   -определение того, что проблематика исследования сознания у Чалмерса предполагает его анализ в связи с интенциональными состояниями,, сознанием - в контексте аналитической философии сознания.

.   Анализ степени влияния идей различных философов на становление взглядов Чалмерса.

.   Анализ критики Чалмерса со стороны его оппонентов - представления о сознании в свете новейших тенденций, ныне составляющих общую картину развития трактовок сознания и сознания в современной аналитической философии конца XX - начала XXI веков.

Глава 1. «Дуализм свойств» Чалмерса: общая характеристика

Соотношение сознания и тела

 

Проблеме соотношения сознания и тела посвящены мысленные эксперименты Чалмерса «Блекнущие квалиа», «Скачущие квалиа», «Отсутствующие квалиа». Рассмотрим более подробно первый. В нем предлагается представить полного функционального изоморфа самого Чалмерса, сделанного из кремниевых чипов, а потом постепенно заменить нейронные сети Чалмерса на кремниевые чипы его «двойника». Что будет происходить с сознанием в процессе такой замены? По мнению Чалмерса, сознание либо должно будет постепенно блекнуть, а поведение оставаться неизменным, либо ничего страшного происходить не будет, и сознание останется. Чалмерс склоняется ко второму выводу. Дело в том, однако, что этот мысленный эксперимент не может ничего обосновать ввиду весьма спорных допущений, на которых он основывается. Что такое «мой функциональный изоморф, сделанный, к примеру, из кремниевых чипов», который к тому же не обладает сознанием? Как вообще могут быть заменены нейронные сети на кремниевые чипы? Подобные эксперименты сомнительны, как сомнительна и возможность создать сознание на основе кремниевых чипов. Как, например, спроектировать на таких носителях желание вкусно поесть, его воплощение и удовольствие от этого? К тому же, если строго подходить к понятию «функциональный изоморф», для такого «двойника» необходимо будет реализовать столь естественные для человеческого организма функции, как, например, дыхание. Но не будем забывать, что оксид углерода - газ, а оксид кремния - очень твердые и прочные кристаллы. Кроме того, вывод, который делает Чалмерс, возможен только при условии, что мы заранее признали возможность полной модуляции сознания на внешних человеку носителях (кремниевых чипах), что далеко не очевидно. Эта предпосылка является обязательной для выполнения всех мысленных экспериментов Чалмерса с «квалиа», но обосновать ее крайне проблематично. В общем, у нас вызывают большие сомнения такие мысленные эксперименты, не говоря уже о том, что они ничего не доказывают.

Чалмерс, впрочем, вовсе не стремится отстаивать любой ценой убеждения, познавательная бесполезность которых становится для него очевидной. В поисках плодотворных путей для решения «трудной проблемы» он обращается к «протопанпсихизму» (так называет Чалмерс эту позицию) Рассела, а впоследствии даже немного сближается с «новым мистерианством» К. Макгинна. В последние годы философ отказывается от тезиса о каузальной замкнутости физического, что, насколько мы понимаем, не в последнюю очередь связано с парадоксами квантовой механики. На данный же момент времени Чалмерс вообще пришел к эпистемологическому релятивизму, то есть в пределе он должен повторить тезис Сёрла о культурной обусловленности постановки «трудной проблемы сознания».

Как мы видим, ведущие специалисты в области философии сознания так или иначе признают, что их исследования зашли в тупик, по крайней мере, в рамках той формулировки или того концептуального аппарата, в каком они сформулированы. (Сёрл - культурная обусловленность, Деннет - нет «трудной проблемы», Чалмерс - релятивизм.) Между тем ситуация осложняется еще целым набором проблем, не поддающихся решению, не подпадающих под категорию «сложной проблемы», но оказывающихся совсем не «легкими». К таковым, например, относятся следующие.

1. Множество «частных» теорий о разных областях человеческой психики, плохо согласующихся между собой (вербальное и невербальное поведение, восприятие, обучение и развитие). Невозможность создания на данный момент универсальной, удовлетворительно все объясняющей и предсказывающей теории.

. Отсутствие общепризнанных решений даже в рамках «частных» теорий (например, в обучении и поведении человека).

. Статус сознания до сих пор онтологически не определен.

. Некоторые философы (в частности, Макгинн и, как ни странно, Сёрл) уже отчетливо понимают, что в рамках существующей методологии и концептуального аппарата ответы на поставленные вопросы искать, в общем-то, не имеет смысла.

Налицо все признаки кризиса, что наблюдались в физике в конце XIX - начале XX в. Назовем основные из них.

1. Большое количество «частных» теорий (теория поля, теория света, теория радиоактивности, и т.д.), несводимых к непротиворечивому описанию реальности, в котором возможно было бы учесть весь накопленный на тот момент опыт.

. Наличие противоречий в накопленном опыте даже в рамках некоторых «частных» теорий, как, например, в теории волн, в теории атомного ядра и радиоактивности, в теории пространства.

. Как следствие, затруднения в определении онтологического статуса изучаемых объектов.

. Осознание учеными (не только физиками) того факта, что фундаментальные принципы научных дисциплин должны быть пересмотрены.

Итак, «круг замкнулся». Настало время ответить на вопрос, почему на данный момент мы имеем именно такую философию сознания, с ее постоянно усложняющимися терминами и, по меньшей мере, странными мысленными экспериментами? Если вспомнить известный гегелевский тезис, согласно которому философию можно считать культурным самосознанием эпохи, в качестве основных логично будет выделить следующие причины.

1. В ХХ в. человек практически исчезает как личность (на первый план выходят коллектив, даже толпа, и техника).

. Естественные и точные науки получают карт-бланш на разработку красивых моделей для принципиально ненаблюдаемого мира (геометрии Римана и Лобачевского, теория эфира, квантовая механика, теория относительности, эволюционная биология). Объекты и явления, с которыми имеют дело науки, «сами по себе» постепенно ускользают от человека и даже техники и становятся представимыми лишь в виде математических формул или систем уравнений.

В итоге в философии появляется некий абстрактный человек, у которого могут быть и полные физические двойники, и кремниевые функциональные изотопы (Чалмерс). Этот абстрактный человек может обладать совершенно абстрактными универсальными знаниями и жить в мире с произвольными культурными, физическими и прочими характеристиками (как «нейроученая Мэри»). И вообще, этот «мысленный сверхчеловек» может нечаянно оказаться зомби.

Итак, выше была рассмотрена так называемая «трудная проблема сознания» и указаны основные трудности, возникающие при попытке ее решения. Однако не стоит забывать, что вообще проблема сознания и его онтологического статуса существует в философии не совсем самостоятельно, а является лишь «половиной» другого, не менее трудного вопроса о соотношении сознания и тела. Истоки этого вопроса, учитывая различия в терминологии, следует искать еще в античной эпохе. Тем не менее в философии Нового времени можно выделить фигуру, которая, несомненно, стала ключевой для современной постановки проблем, связанных в первую очередь с сознанием, а также для разработки методологии, которая должна привести к их решению. Это Рене Декарт, противопоставивший тело как вещь протяженной - душе как вещи мыслящей. Как известно, именно способ связи души и тела стал одним из самых неудачных элементов картезианской системы, гипотеза шишковидной железы не выдержала ни критики, ни проверки временем. Но сама постановка проблемы сохранилась, и на протяжении последующих веков делались многочисленные попытки «улучшить» Декарта, указав более «адекватный» орган, обеспечивающий контакт тела и души. Вполне подходящим устройством для этого контакта оказался человеческий мозг. А дальше в философии произошла любопытная подмена, которая, как нам кажется, и стала причиной: 1) активного обращения к данным нейронауки, 2) углубления в мысленные эксперименты, наконец, 3) разделения проблем, возникающих при изучении сознания, на «легкие» и «трудные».

Важно отметить, что «mind-body problem» в последнее время все чаще звучит и анализируется как «mind-brain problem». Иными словами, ставится вопрос о характере связи сознания и мозга, и это называется «трудной проблемой», а вопросы о соотношении мозга и тела квалифицируются как «легкие проблемы» и адресуются группе нейронаук.

Как мы видим, аналитическая философия, выделив «трудную проблему», на самом деле воспроизвела вопрос, над которым бился еще Декарт. Но эта новая формулировка представляется нам не слишком удачной. Достаточно ли для появления сознания одного мозга или же для этого необходимо все тело? Ведь наша телесность влияет на наше мышление; кроме того, «интересно замечание Левинаса, что только существо, обладающее органами, в первую очередь, руками и ногами, мыслит в терминах цели и средства». Когда В.В. Васильев делает акцент на истории взаимодействия мозга со своим окружением, так и хочется подчеркнуть, что мозг может взаимодействовать не сам по себе, а только через тело. То есть тело нельзя так просто элиминировать из «трудной проблемы», сводя ее исключительно к проблеме отношений мозга и сознания. Сёрл замечает, что «любая теория сознания должна считаться с фактом, что всякое сознание начинается с сознания тела».

Однако не только формулировка «трудной проблемы» имеет картезианские корни. Интересно, что и сам способ постановки этой проблемы, сам концептуальный аппарат, используемый аналитической философией сознания для ее исследования и решения, оказывается специфически картезианским. И хотя многие аналитики стремятся целенаправленно уйти от картезианского дуализма (Деннет и его критика «картезианского театра» и всего, что с ним связано, Сёрл и акцент на неадекватности картезианства современной науке и т.п.), ни у кого не получается сделать это, так как сам способ постановки проблемы и рассуждения о ней наследуются от Декарта. В самом деле, основной аргумент - мысленный эксперимент, построенный по правилам картезианского метода: допустимо все, что может быть помыслено логически непротиворечиво, логические аргументы превалируют над эмпирическими и, самое главное, можно рассуждать о сознании в отрыве от тела, что порождает всевозможные «странные» мысленные конструкции, как то: мозги в бочке, функциональный изоморф из кремниевых чипов, замена нейронов на кремниевые чипы с сохранением при этом qualia и т.д. И хотя подобные сущности никто никогда не видел и не делал, но рассуждать с их помощью оказывается вполне возможно. Вопрос в том, к каким результатам это приводит? Так как логически непротиворечиво можно помыслить, в том числе, абсолютно не соответствующее реальности положение вещей, то можно создавать каждый раз новую концепцию и опровергать старую, или защищать старую и опровергать новую. Таким образом, обсуждение проблемы сознания может идти бесконечно долго, не приводя ни к каким конкретным результатам.

Описанные выше проблемы аналитической философии позволяют заключить, что на данный момент она находится на грани серьезного кризиса, а значит, пришло время пересмотреть исходные предпосылки в исследовании сознания, используя материал альтернативных концепций (необходимо найти альтернативу декартовскому подходу: методу и категориальному аппарату). Во-первых, связь между сознанием и телом должна принять иной характер. Для каждого тела, уникального с точки зрения как психосоматических свойств, так и культурно-исторического опыта, сознание также уникально; и как не может быть двух одинаковых по жизненному опыту тел, так и не может быть одинакового сознания у двух и более организмов. Во-вторых, стоит отказаться от сведения тела к мозгу и в полной мере понять формулу о том, что мыслит не мозг, но мыслит человек с помощью мозга. В-третьих, следует по-новому рассмотреть и переоценить влияние социокультурного окружения на формирование сознания конкретного индивида.

 

Теория «философского зомби»

 

В аналитической философии в течение последних десятилетий возникло интригующее направление исследований, названное «проблемой зомби». Под философскими зомби в общем случае подразумеваются бессознательные системы, которые поведенчески, функционально и/или физически тождественны, неотличимы и/или подобны сознательным существам. Проблема философских зомби обширна, многогранна, многопланова. За последние тридцать лет вышли десятки монографий и сотни крупных статей именитых зарубежных авторов. Даже сложилась классификация исследователей. Например, зомбифилами называют тех, кто принимает тематику зомби для критики или обоснования теорий сознания. Зомбифобы, напротив, тематику зомби игнорируют.

В проблематике зомби наиболее важен аргумент зомби. В общей форме он формулируется условно-категорическим заключением (modus ponens): 1. Если зомби возможны, то некоторая теория сознания ложна. 2. Зомби возможны

Возможным считается аргумент мыслимости зомби. Он представляется в форме силлогизма: 1) зомби мыслимы; 2) все мыслимое возможно; 3) следовательно, зомби возможны.

Но и этого оказалось недостаточно. «Мыслимость» понимается в дифференцированной форме. Так, Д. Чалмерс использует идеи крипкеанской «двумерной семантики» к понятию мыслимости, выделяя априорную и апостериорную мыслимость зомби. Его последователи отмечают еще ряд градаций - «n-мыслимость». Изучение модальных аспектов проблемы зомби - особая тема.

Понятие «философский зомби» исследователи начинают определять контрастным способом, выделяя его среди несравнимых терминов: «Зомби» - это тупой человек; чудной тип; новобранец; коктейль из рома с содовой; пост-панк группа; UNIX-процесс, «вхолостую» использующий вычислительные ресурсы, серия компьютерных игр и пр. К этому списку два года назад добавился «компьютерный зомби» - разновидность диверсионных программных средств, актуализирующихся по указанию хакера для засорения интернета спамом (большая проблема компьютерной безопасности! ).

Давид Чалмерс указывает на эвристическую роль зомби, считая их гипотезами, которые творчески вдохновляют философов. Он использует в качестве заменителя дефиниции смутную метафору - у зомби «внутри все темно». Более четко позицию самого же Д. Чалмерса прописывает его ученик Ишван Арануси: зомби - это физический дубликат меня, поэтому он должен быть и моим функциональным дубликатом. Ларри Хаусер указывает на деструктивную функцию зомби, так как они разрушают проработанную материалистическую философию сознания и научную психологию. Арон Ленайер считает зомби дополнительным приемом, «прикормкой» в дискуссиях по поводу проблемы «психика/тело» и исследованию сознания. К нему примыкает Эндрю Бейл, подчеркивая сугубо теоретический и по сути технический характер понятия в дискуссиях по проблеме сознания. Оуэн Фланаган и Томас Полджер называют зомби «несчастным болваном», который воюет то на одной, то на другой стороне в философских баталиях по сознанию. Однако указывают на продуктивность темы, так как проблема зомби предельно заостряет вопрос о роли сознания, раскрывает несостоятельность функционализма, опровергает тест Тьюринга и демонстрирует неразрешимость традиционной проблемы «других сознаний» - как можно быть уверенным в том, что некоторые, а может быть, и все окружающие нас люди - не зомби? Тодд С. Моуди, считая зомби функционально полной и детальной дескрипцией познавательной деятельности, т.е. бесчувственным симулякром сознательного существа, полагает, что проблема зомби - это весьма полезная вариация на тему «других сознаний» и яркая концептуализация философских вопросов о сознании. Дэн Ллойд «проблему другого» связывает с критерием «зомбие-вости» и полагает, что этот критерий влечет лингвистическую неотличимость, при которой не только обычные разговоры, но и даже дискуссии на темы философии сознания нельзя отличить - как будто они ведутся не между зомби, а между людьми.

Следует отметить, что явный подход к определению понятия зомби страдает концептуальной нечеткостью. Как можно помыслить возможность бессознательного существа, которое поведенчески, функционально и даже физически неотличимо от сознательного? На первый взгляд здесь противоречие. Поэтому ряд исследователей считает, например, Э. Бейл, что понятие зомби - это не единичное понятие, а тонкие вариации в конструкции мысленных экспериментов с зомби и эти вариации могут иметь важные последствия для тех или иных философских заключений.

Рассмотрим наиболее крупные мысленные эксперименты в хронологическом порядке, который, как считает ряд авторов, отражает собственно эволюцию проблематики философских зомби (Т. Полджер, Р. Кирк). Первые два мысленных экспериментов с зомби были предложены Робертом Кирком в двух небольших работах.

Д. Чалмерс продолжает спекулятивную линию проблематики зомби, значительно дополняя ее модально-логическими исследованиями. Он предлагает вообразить свой собственный дубликат, искусственную «версию» Чалмерса, организованную точно так же, как организован реальный философ - Чалмерс. Разница в следующем: там, где у реального Чалмерса нейроны, у «двойника» - кремниевые чипы. Для самого Чалмерса и, как он считает, для многих других очевидно, что «Чалмерс-зомби» не обладает сознанием, ведь у него внутри все пусто и темно, так как ни в кремнии, ни в биохимии нет ничего того, что причиняет сознание. Для Чалмерса также очевидна мыслимость, и, следовательно, логическая возможность зомби-Чалмерса. Комментаторы обычно цитируют следующее: «Признаюсь, что логическая возможность зомби кажется совершенно очевидной для меня... Нет противоречия в данной дескрипции, хотя принятие ее логической возможности основано на интуиции. Мне кажется, что едва ли не каждый способен помыслить эту возможность. Я не могу обнаружить никакой логической бессвязности [в идее зомби] и имею ясную картину, когда представляю зомби. Некоторые могут отрицать возможность зомби, однако они должны быть компетентны в проблематике возможности, причем данная компетентность должна быть выше, нежели чем у тех, кто допускает возможность зомби. Короче, доказывать [возможность/невозможность] зомби должен тот, кто утверждает, что дескрипция зомби логически невозможна. При этом [оппонент] должен четко показать - где видится явное или неявно выявляемое противоречие. То есть бремя доказательства лежит на антизомбисте, а не на зомбисте.

Эксперимент с зомби важен для Д. Чалмерса. Формально на это указывает глоссарий книги: слово «зомби» - наиболее часто употребляемое в книге. Чалмеровский выбор «логической возможности» (или мыслимости) зомби - это намерение снабдить ярким экстравагантным примером и усилить базовую неодуалистическую посылку о том, что сознательные состояния, или «квалиа» неподвластны фи-зикальному и функциональному анализу.

Однако, как считают критики (Р. Кирк, Э. Коттрелл), Д. Чалмерс слишком уж просто «расправился» с проблемой мыслимости зомби, приступив сразу к аргументу зомби. Также он не последователен в применении аргумента мыслимости зомби. Поэтому критики предлагают Чалмерса-зомби для оппозиции, т.е. для реализации стратегии антизомбистов: если можно убедительно показать немыслимости Чалмерса-зомби, тогда и теория Д. Чалмерса рушится.

. Понятие зомби важно для наведения порядка в определении сознания, так как предел любому понятию полагается противоречивым или, по крайней мере, противоположным понятием. То есть понятие бессознательного зомби логически необходимо для выработки понятия сознательного существа. Здесь становится важной таксономия зомби, учитывающая следующие параметры: а) теории сознания, которые анализируемые зомби опровергают либо удостоверяют (в первую очередь, физикализм, бихевиоризм, функционализм), б) модальности (степени мыслимости и возможности зомби) и др.

. Зомби дают богатый фактуальный материал в изучении бессознательного. Конечно, эти факты воображаемы, тем не менее, пройдя через горнило мысленных экспериментов, они становятся вполне убедительными. Дозомбиевые средства экспликации бессознательного - это неработоспособные понятия о бессознательном «вообще» либо психоаналитическое эмпирическое мелкотемье «минимальной достаточной определенности» понятия бессознательного, на что справедливо указывает Д.И. Дубровский.

. Мысленные эксперименты с зомби аккумулируют по сути параметры всех крупных мысленных экспериментов в философии сознания. Они раскрывают лишь частные аспекты зависимости сознательных феноменов от физического, бихевиорального, функционального, персонального, социального. Поэтому очевидна методологическо-интегративная функция понятия зомби относительно этих экспериментов.

. Важность проблематики зомби вызвана не только интересами спекулятивной метафизики сознания, как у Д. Чалмерса. Приложения проблематики зомби можно проследить во всех науках, в поле зрения которых - роль, функции, структуры сознания. Очевидны применения в общественных и гуманитарных науках. Сегодня зомби в фокусе внимания исследователей искусственного интеллекта и служат основанием для критики либо поддержки таких перспективных направлений в информационной технологии, как искусственная жизнь, искусственная личность, искусственное общество. Способы идентификации зомби сродни тесту Тьюринга - базовому мысленному эксперименту философии искусственного интеллекта, предназначенному для определения интеллектуальности систем. Тест на предмет выявления сознательности/бессознательности систем (тест Зомби) можно считать разновидностью теста Тьюринга. Тест Зомби плюс знание внутренних структурно-функциональных отношений тестируемой системы создает модифицируемые условия определения сознательности/бессознательности. А это существенно приближает к решению проблемы «другого» (сознания и т.п.).

 

 

Понятие «другого сознания»

 

Проблема «другого сознания» (ДС) составляет важнейший аспект проблемы сознания. В ней тесно переплетаются сугубо научные и философские подходы.

Прежде, чем говорить о ДС, надо определиться с самим понятием сознания (содержание которого многомерно и во многом расплывчато), попытаться выделить и упорядочить основные планы проблемы сознания и определить, по крайней мере, специфические и неотъемлемые свойства сознания.

На мой взгляд, во избежание редукционистских и упрощенческих подходов, сознание должно рассматриваться в четырехмерной категориальной структуре, а именно в следующих планах: 1) гносеологическом, 2) онтологическом, 3) аксиологическом и 4) праксеологическом (интенциональность, целеполагание, воля). Эти основные категориальные измерения не редуцируемы друг к другу, но взаимополагаемы (в том смысле, что каждое из них требует рефлексии через остальные).

Вместе с тем во всех этих измерения важно различать два вида анализа явлений сознания: а) по их содержанию и б) по способу их существования (вопрос о способе существования явлений сознания часто оставляют в тени).

Неотъемлемое же и специфическое качество сознания состоит в том, что оно является субъективной реальностью (сокращенно СР). Это качество обозначается в аналитической философии терминами «ментальное», «феноменальное», «субъективный опыт», «квалиа» и др. (хотя некоторые ее представители широко используют также термин «субъективная реальность» - Дж. Серл, Т. Нагель, Д. Чалмерс и др.). Именно это качество служит камнем преткновения при теоретическом объяснении сознания и попытках вписать его в физическую картину мира (так называемый «провал в объяснении» - Т. Нагель и др.). С ним же связаны и главные трудности проблемы ДС.

Суть проблемы ДС - в знании (и понимании) СР другого человека. Но это предполагает знание (понимание) собственной СР, знание того, как мы отображаем, оцениваем, объясняем свои сознательно переживаемые состояния и как мы управляем ими (в этом отношении большой интерес для проблемы ДС имеют материалы о сознании ребенка до освоении им языка, данные об измененных состояниях сознания и особенно психопатологии).

Однако качество СР присуще и психике животных. Поэтому имеет смысл ставить проблему более широко - как проблему другой субъективной реальности. Это вызвано тем, что сознание человека и СР животных имеют существенные общие черты и единый эволюционный источник, а так же тем, что теоретически мыслимо существование других типов СР (в иных звездных мирах) и возникновение новых разновидностей СР в результате развития информационных технологий и симбиозов человека с искусственными информационными системами. Во всяком случае размышления в этом направлении и мысленные эксперименты, опирающиеся на такие посылки, способны иметь немалое эвристическое значение.

В проблеме другой СР можно выделить два взаимосвязанных вопроса:

.   каковы критерии (или хотя бы основания для определения) того, что некоторый внешний объект обладает СР (а не просто выполняет разумные действия, как это предполагается, например, Тестом Тьюринга и его современными модификациями); что требуется для диагностики наличия или отсутствия у него этого качества?

.   как возможно и как достигается познание (понимание) содержательно определенных состояний СР другого существа, прежде всего человека (хотя это должно быть отнесено и к животным).

Первый вопрос концентрирует внимание на самом качестве СР, его онтологическом статусе: является ли оно эпифеноменом («номологическим бездельником») или способно выполнять каузальные функции? И если способно, то в чем специфика этих функций и как можно их объяснить, поскольку явлениям СР нельзя приписывать физические свойства? Эти вопросы в аналитической философии решаются по преимуществу с позиций редукционизма физикалистского или функционалистского типа. В последние десятилетия преобладает второй из них, в концепциях которого явления СР сводятся к функциональным отношениям, отождествляются с некоторым их классом. Это связано с оформлением во второй половине прошлого века парадигмы функционализма, противостоящей классической парадигме физикализма. Суть первой в том, что описание функциональных отношений логически независимо от описания физических свойств; а это исключает возможность редукции первых ко вторым.

Тем самым создается теоретическая основа для нового типа объяснения и предсказания в области исследования самоорганизующихся систем и информационных процессов. Ключевым пунктом здесь служит принцип инвариантности информации по отношению к физическим свойствам ее носителя (т.е. одна и та же информация может быть воплощена и передана носителями имеющими разную массу, энергию и т.п., может кодироваться по-разному). В самоорганизующихся системах цель и результат управления определяется информацией как таковой, а не самими по себе физическими свойствами носителя. Это позволяет выделить особый вид причинности - информационную причинность и подойти к пониманию явлений СР с позиций парадигмы функционализма, допускающей не только редукционистскую стратегию, но и построение теоретических объяснений нередукционистского типа.

Психика - продукт эволюции, ее оригинальная находка, позволившая решить фундаментальную проблему поддержания целостности, способности развития и эффективного управления в сложных самоорганизующихся системах, ведущих подвижный образ жизни (элементы которых так же являются самоорганизующимися системами). Сохранение единства системы такого рода и централизация управления - важнейшие функции психики и тех ее регистров, которые связаны с явлениями СР.

В этом отношении широко распространенные в аналитической философии теоретические рассуждения, связанные с истолкованием «зомби» (теоретически мыслимого существа, обладающего всеми интеллектуальными и иными функциями человека, но начисто лишенного сознания) представляются мне мало продуктивными. Если это существо обладает многими, но не всеми функциями, то выводы тривиальны. Если же абсолютно всеми функциями, то тогда оно несомненно должно обладать и сознанием.

Качество СР есть функция чрезвычайно сложно организованной и специфической мозговой нейродинамической системы, отличной от той, которая реализует информационные процессы, «идущие в темноте» (выражение Д.Чалмерса). Мы пока еще далеки от понимания «устройства», структурно-функциональной организации такой системы, но ясно, что это кодовая организация. Постепенно прорисовываются ее существенные черты. За последние годы в этом направлении достигнуты существенные успехи (работы Эделмена, Иваницкого, Сергина, Арбиба и Риззолатти и др.). Речь идет о специфическом типе структурно-функциональной организации, способной представлять системе информацию в «чистом» виде. Теоретически допустимо мыслить, что такая организация воспроизводима на различной субстратной основе. И суть именно в ней, ибо она создает качество СР. Общие, существенные и специфические свойства подобной организации, если они станут известны, смогут служить критериями диагностики наличия или отсутствия качества СР у некоторого внешнего объекта (по крайней мере, в земных рамках).

Эта задача по своему характеру представляет собой задачу расшифровки кодов. Успехи в решении такого рода задач продемонстрированы генетикой. На повестке дня - решение задачи расшифровки мозговых нейродинамических кодов явлений СР.

Но так как этот фундаментальный вопрос проблемы ДС и, шире, другой СР пока не решен, ее обсуждение обычно проводится лишь во втором аспекте: как достигается познание содержательно- определенных состояний СР другого? В большинстве случаев концептуальные построения, стремящиеся ответить на этот вопрос, основываются на «аргументе по аналогии», восходящем к Декарту. Суть его в том, что знание о ДС обусловлено знанием о собственном сознании. Мои субъективные состояния даны мне непосредственно, а другого - лишь посредством их внешних проявлений. Я знаю типичные корреляции между состояниями своей СР и их внешними проявлениями (реакциями, поведением, речевыми актами и пр.). Наблюдая подобные внешние проявления у другого, я могу судить о состояниях его СР. Кроме того часто ссылаются на аналогичную телесную структуру и физиологию. Существуют различные версии использования указанного аргумента, в том числе опирающаяся на понимание речи ( Х. Прайс и др.).

12345Следующая ⇒

Поделиться: