Саша» Некрасова и «Рудин» Тургенева.

1. В 50-е годы Некрасов обращается к новому для себя жанру – жанру поэмы. Поэма Николая Алексеевича Некрасова «Саша» написана в 1855 году. Она правдиво отразила время «поворота» русского общества к социальным вопросам. «Саша» - это поэма о замечательной девушке, духовное становление которой происходит на глазах читателя. В поэме звучит если не «программа», то призыв к молодому поколению — быть полезным отечеству, скорее проснуться от сладкого сна детства, «повзрослеть» и помочь своей стране, так нуждающейся в людях действия; хватит уже разговоров, их разрушительная сила очевидна.

2. В Саше противопоставляется единство интеллектуально-духовного и телесного немощности, бледности интеллигента Агарина. Действительно, оппозиция, заявленная еще пушкинским «Евгением Онегиным», здесь получает авторскую переакцентировку: ирония применительно к герою, «разбудившему» Сашу, выступает сильнее («Тонок и бледен. В лорнетку глядел...», «Любит он сильно, сильней

ненавидит, / А доведись — комара не обидит! »); с другой стороны, слияние Саши с национальной почвой осмыслено как отказ от легковесно идиллического отношения к родине.

Ориентацией поэмы на романный жанр (подкрепленной внешним сходством «лишних людей» — Агарина с Рудиным (вышел в 1859) и одновременным выходом в свет романа Тургенева и некрасовской «Саши») не до конца объяснимы оригинальные черты

ее поэтики. Наряду с романной панорамностью, свободой, вариативностью «всевозможных сюжетов» в поэме ощутима опора на традицию, на субстанциональные устойчивые представления, сконцентрированные в неоднородном единстве ее

состава (как писал применительно к героям «Онегина» Н.Я. Берковский, «в одном — " культура", в другом — " природа" и почва»). Ю.Н. Тынянов обратил внимание на то, что поэма написана в «старой балладной форме»: Некрасов «ввел в классические формы баллады и поэмы новеллу со сказом, прозаизмами и диалектизмами, а в формы " натурального" фельетона и водевиля — патетическую лирическую тему». Ученый пришел к выводу, что «смешением форм создана новая форма колоссального значения, далеко еще не реализованная в наши дни».

3. Сюжет построен на истории отношений между Агариным и молодой красивой девушкой с именем Саша. Она является дочерью либерального помещика, не сильно богатого, но и не бедного. Главный герой поэмы не в силах выдерживать суровые жизненные испытания, которые наступили после 1848 года, во времена так называемого «мрачного семилетия», резко отвергает свои свободолюбивые взгляды, которых он недавно придерживался. При первой же его встречи с Сашей он – приверженец правды и веры в добро. Однако затем он постепенно утрачивает веру. Основной проблемой данного произведения можно назвать проблему, которая связана с процессом формирования демократических убеждений у передовой молодежи того времени.

«Рудин» (1856) Рудин – небогатый дворянин, Лежнев – его товарищ, Наталья Ласунская, Волынцев.

1. В «Рудине», первом романе «николаевской» трилогии, изображается период конца 1830х (может быть, самого начала 1840х) годов – время интенсивного увлечения русской интеллигенции классической немецкой, главным образом гегелевской, философией, в которой молодые искатели истины видели ключ к разрешению всех мировых проблем и, в частности, проблем русской жизни. Главный герой романа – небогатый дворянин Дмитрий Рудин, получивший духовное крещение в философском кружке Покорского, прототипом которого был сложившийся при Московском университете кружок Н. В. Станкевича. Сам Рудин по темпераменту и мыслительному складу более всего напоминает Бакунина, во второй половине 1830х годов бывшего фанатичным гегельянцем.

2. Поначалу Рудин, как он обрисован в романе, кажется типичным Гамлетом, и именно за такие гамлетовские черты, как самолюбование, постоянная приверженность отвлеченной мысли и неумение справляться и ладить с «пошлой» реальностью обычного бытового существования, его упрекает его бывший приятель и соратник по кружку Лежнев. Как Гамлет, ведет себя Рудин и в ситуации «русского человека на rendezvouz», когда в него влюбляется Наталья Ласунская: в ответ на ее смелое предложение соединить с ним – вопреки воле матери – свою судьбу, Рудин объявляет себя не готовым к такому шагу. В этом эпизоде символически запечатлен крах предпринятой русским образованным дворянством попытки применить к проблемам русской жизни, давно ждущим своего разрешения, тончайший и якобы универсальный инструментарий немецкого абстрактного философствования.

3. Как говорит Лежнев: «Несчастье Рудина в том, что он России не знает, а это точно большое несчастье». Тем не менее в финале тот же Лежнев, встречаясь через несколько лет с Рудиным, постаревшим, уставшим от вечных скитаний по России, где он так и не смог найти себе места (черта, определенно сближающая его с «лишними людьми» Онегиным и Печориным), говорит о наличии в рудинском типе целого ряда донкихотских добродетелей, резко поднимая его в глазах читателя и заставляя существенно пересмотреть уже сложившуюся оценку. К таким добродетелям, по словам Лежнева, относятся: вера философа Рудина в существование некоего Высшего Идеала, которому следует всемерно и самоотверженно служить (такова, кстати, тема первого рудинского монолога в романе), и его внутренняя чистота, не позволившая ему, несмотря на тяготы жизни, опуститься, удовольствовавшись, как многие, уделом жалкого обывателя. Донкихотской по природе является и способность Рудина воодушевлять своей «любовью к истине» сердца молодого поколения, которое, помимо Натальи, в романе представляют жена Лежнева Александра Липина, с самого начала симпатизировавшая Рудину, и домашний учитель в доме Ласунских разночинец Басистов, которого сам Рудин однажды называет своим Санчо Пансой.

4. Объединяя в Рудине черты Гамлета и Дон Кихота, Тургенев стремится создать совокупный портрет своего поколения и, верный пушкинской «эстетике примирения», требующей объективного освещения противоречивой реальности, указывает как на сильные, так и на слабые его стороны, как на его исторические ошибки, так и на исторические заслуги. Двоякому освещению подвергается Рудин и во втором, добавленном позднее эпилоге, изображающем смерть Рудина на баррикадах во Франции во время революционных событий 1848 г. Появление Рудина на баррикаде, уже оставленной ее защитниками, с саблей в одной и красным знаменем в другой руке, едва ли не намеренно подставляющего грудь под пулю, можно, при желании, толковать и как поступок Дон Кихота, наконецто нашедшего себя в реальном действии и самоотверженно отдающего жизнь за Великие Идеалы Свободы и Прогресса, и как поступок самовлюбленного Гамлета, в последний раз стремящегося покрасоваться в собственных глазах и бессмысленно умирающего за то, во что у него нет и не может быть веры («Я кончу тем, что пожертвую собой за какойнибудь вздор, в который даже верить не буду» – слова Рудина в основной части романа). В то же время смерть героя становится здесь обобщенной метафорой «смерти» целого поколения русских западников 18301840х годов, с воодушевлением встретивших революцию 1848 года и уже в том же году утративших многие из своих надежд. Можно сказать, что смерть Рудина – это торжественный и печальный реквием Тургенева своему поколению. Вскользь намечена в эпилоге и еще одна тема, которая более активно будет развернута в последующих романах; это шопенгауэровская тема изначальной обреченности всякого исторического деяния, задумываемого и осуществляемого человеком. Когда о сраженном пулей Рудине говорится, что он упал, «точно в ноги комуто поклонился», то имеется в виду, что он хотел той смерти, которая с ним случилась, и, возможно, хотел ее не столько как человек, предавший свои идеалы, сколько как человек, простонапросто уставший от вечной борьбы жизни и осознавший всю тщетность попыток собственным ничтожным усилием разрушить незыблемые законы Мировой Воли.

 

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: