Универсальные категории культуры (характерные черты и функции).

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 2

Категории культуры — это самые общие представления и установки, которых придерживаются люди в восприятии и понимании объективной реальности. Они делятся

на две группы. К первой относятся онтологические категории, в которых отражается представление о самых общих универсальных атрибутах окружающего нас объективного мира: пространство, время, движение, изменения, свойство, качество, количество, причина, следствие, соответствие, закономерность. Эти категории характерны для каждого объекта как в природе, так и в обществе, поэтому люди могут пользоваться ими для характеристики любого объекта, даже если о нем известно очень мало или вообще ничего не известно. Вторая группа категорий включает социальные категории, которые характеризуют человека и общество, основные, важнейшие обстоятельства общественной жизни людей, их деятельности, их духовного мира: работа, собственность, государство, свобода, справедливость, добро, совесть, обязанность. Обе группы категорий тесно взаимосвязаны, поскольку между онтологическими и социальными категориями граница относительная и в разных культурах проводится неодинаково.

Рассмотрим, например, категории времени. В примитивных культурах отсутствует абстрактное понятие времени. Эта категория выступала в сознания древнего человека не в виде какой-то координатной вехи, а в качестве таинственной силы, которая руководит миром и распоряжается судьбами не только людей, но и богов. Древним египтянам время казалось текучим лишь в повседневной жизни, но за его пределами — чем-то неизменным, недвижимым, вечным. Пирамида — символ неизменного, остановленного времени. Греки отождествляли время с могущественным богом Кроносом, а победа его сына Зевса в борьбе со своим отцом осознавалась как победа бессмертных богов, детей Кроноса, над временем.

В культурах Востока категория времени толковалась как циклическая смена времени, поколений, династий. Не случайно у индусов символическим изображением времени было колесо. В христианской культуре средневековой Европы характерное для земледельческих народов восприятие времени как циклической сезонной смены сельскохозяйственных работ соотносилось с библейским описанием исторического времени, которое изображалось в виде замкнутого цикла — от создания мира Богом к будущему Страшному суду — финалу человеческой истории. В середине этого цикла четко выделялись фазы — до и после рождения Христа. Земному времени противопоставлялась небесная Божья вневременная Вечность. В этих представлениях время не считалось какой-то ценностью, оно заполнялось одними и теми же делами и тянулось как цепь однообразных, повторяющихся интервалов работы и отдыха. Время не считали в минутах и секундах (например, минутная стрелка впервые появилась на башенных часах только в позднем средневековье), его измеряли даже не часами: оно определялось довольно приблизительно — по положению Солнца. Время не берегли — его «коротали» и «убивали» («день прошел и слава Богу»).

Лишь в современной цивилизации люди рассматривают время как высочайшую ценность, которой нужно распоряжаться разумно. Провозглашенная Б. Франклином в XVIII ст. мысль «Время — деньги» смогла приобрести очевидную истину лишь в условиях индустриального общества с его ритмом жизни, с погоней за чем-то, что нужно успеть сделать. Категория времени в нашу эпоху — это абстрактное представление об объективном, безличном, неподвластном человеку процессе, в условиях которого нужно планировать и организовывать свою жизнь, не имея возможности эти условия изменить.

Символ как универсальная категория культуры.

Символ – это социально-культурный знак, содержание которого представляет собой идею, постигаемую интуитивно и не могущею быть выраженной адекватно-вербальным способом. Например крест, круг, пентаграмма.

Символы – не просто указывают на изображаемый предмет, но и выражают его смысл.

Миф как универсальная категория культуры.

Особенность мифа как способа постижения действительности состоит в том, что недостаточность практического овладения миром компенсируется посредством смыслового породнения с ним. Принципы мироощущения и миропонимания, реализуемые в мифе, основываются на неспособности человека выделить себя из окружающей среды, а также на своеобразной нерасчлененности мышления. Субъект и объект, происхождение и сущность, вещь и слово не отчетливо разделяются в мифологическом сознании. Мифологический символизм соединяет план реальности и ментальный план. Образы мифа наделяются субстанциональностью, понимаются как реально существующие.

При этом неверно было бы интерпретировать миф как фантастический вымысел. Миф не разделяет естественное и сверхъестественное, все его содержание мыслится как подлинная реальность. Миф – сакральный рассказ, правдивость которого не может быть поставлена под сомнение. Темой этого рассказа становится так называемое «мифическое время», то есть особая эпоха первотворения, предшествующая началу эмпирического времени и даже противопоставленная ему (как «сакральное» время «профанному»). Но противопоставление это не окончательно, поскольку мифическое время является сферой действия первопричин всего последующего. В силу этого миф парадигматичен (от греч. paradeigma – пример, образец), он служит своеобразной моделью для жизни. Все человеческие действия и проявления – рождение, брак, смерть, основание города, строительство дома и храма, запашка земли и прием пищи – обладают значением и ценностью не сами по себе, а как повторение мифологического, идеального образца.

Средством воспроизведения прадействия служит ритуал, обряд. Обряд реализует миф, символически повторяя, а следовательно, и реактуализируя его. Миф, в свою очередь, кодифицирует обряд. Структура мифологического символизма направлена на то, чтобы погрузить каждое частное явление в стихию первоначал и дать через него целостный образ мира.

Мистика как феномен культуры.

Мистик полагает, что приобщиться к тайне Вселенной можно не только путем размышления, эксперимент, анализа, но и посредством интуиции.

Между наукой и мистикой существуют многомерные связи. Именно в мистике родилась идея всеохватности, универсальности, целостности мира.

Самая сильная сторона большей части оккультных учений – это представление о космичности человека. Только мистики хорошо понимали, что все производящее в человеке имеет мировое значение и отпечатывается на космосе.

Мистические учения дают развернутую картину мира. Они описывают Вселенную, ее различные ярусы, раскрывают тайны психики, предлагают способы исцеления, толкуют о строении духа.

Мистика – это древнейший тип сознания, никогда не угасала совсем, вопреки авторитетным прогнозам. В истории европейского человечества отчетливо видны так называемые волны мистики. Есть эпохи, словно безразличные к тайноведению, а есть буквально зачарованные им.

Представители средневековья в Возрождения унаследовали античную идею о созвучности звездного и подлунного миров. Ученый был одновременно и магом, ибо постигал таинственное. Магия же сводилась к поиску божественных истин в сотворенной природе. Мистическая духовная традиция проникла не только в науку, но и в искусство.

Итак, мистика – это Гносиз, своеобразная форма постижения мира. Мистический опыт подрывает авторитет немистического или рационалистического сознания, основанного только на рассудке и чувствах. Он показывает, что последнее представляет собой только один из видов сознания. Мистический же опыт предельно многолик и разнообразен.

Игра как феномен культуры.

Безусловно, игра является основой всей человеческой культуры, поскольку, как далеко мы не заглянем в историю человечества, мы обязательно столкнемся с тем или иным ее проявлением. Взрослую игру обычно рассматривают либо как продолжение детской с некоторым изменением акцентов, либо как напоминание о золотом времени детства. При этом во взрослой игре пытаются отыскать либо корни детской, либо некоторые ее параллели. Теория взрослой игры, в отличие от детской, менее разработана. Игру представить может любой, даже если в языке нет такого понятия. Все серьезное можно отрицать, но не игру.

Взрослая общность выстраивается через формы и функции игры. В основе наиболее значимых форм общественной жизни лежит игра, являющаяся их проформой: например, суд, выборы президента, войны, встречи на высшем уровне, выступления на ассамблеях ООН, защиты дипломов и диссертаций и т. д. Однако слишком разительно отличается безмятежная игра малыша от того болезненного действия, которое производит взрослый человек, бесконечно забрасывая фишки в отверстие игрального автомата с тайной надеждой на безумный выигрыш, или от способов, применяемых претендентами на пост президента для дискредитации других кандидатов. И. Хейзинга попытался выявить основные признаки игры, объединяющие, казалось бы, несопоставимые ситуации: — игра всегда добровольна, а потому это способ реализации свободы (свободы от жесткой детерминации жизни, от сословных рамок, от меркантильности); — игра — это способ снятия напряжения монотонной жизни через радостную мобилизацию духовных и физических сил; — игра ограничена во времени и в пространстве и защищена этим пространством; — игра имеет правила, структурирующие ее и позволяющие ей возобновляться; — хотя в игре и есть неопределенность, но игра стремится к ее разрешению, а потому и к гармонии; — в игре нет выгоды, и она вовлекает человека, активизируя его способности; — игра сплачивает людей в группы, которые поддерживают друг друга на протяжении жизни. «Это действие, протекающее в определенных рамках места, времени и смысла, в обозримом порядке, по добровольно принятым правилам и вне сферы материальной пользы и необходимости. Настроения игры есть отрешенность и воодушевление — священное или просто праздничное, смотря по тому, является ли игра посвящением или забавой.

Само действие сопровождается чувствами подъема и напряжения и несет с собой радость и разрядку».Выделенные И. Хейзингой параметры игры характеризуют ее как некоторый теоретический конструкт, не имеющий отношения к действительности. Реальная игра часто разительно отличается от декларируемых в ней правил. В основе большинства игр лежит принцип «честной игры», открытого состязания, отсутствия выгоды. Именно таковыми должны были являться (вне зависимости от реального протекания событий) рыцарские турниры, художественные конкурсы, конкурсы красоты, спортивные состязания, философские диспуты. Основное направление развития цивилизованных сообществ на земле шло в сторону коммерциализации жизни, при которой на первый план выступает выгода. Но как только результатом игры становятся деньги или статус, позволяющий иметь много денег, игра прекращает свои полномочия как честная игра, как способ реализации свободы.

Например, в Древнем Китае люди верили, что музыка, танцы, священные состязания поддерживают правильное течение мировых событий, предохраняют мир от распада. В Древней Греции во время спортивных игр прекращалась любая другая деятельность и, прежде всего, военные действия, поскольку нарушение правил игры с этой точки зрения влекло нарушение правил бытия вообще. В современном иудаизме в момент священного отдыха нельзя работать, а нарушение этого запрета грозит нарушителю тяжелыми карами. Игра как форма поддержания мироустройства продолжает жить в индивидууме, проявляясь в ритуалах и навязчивых действиях при неврозе или измененных состояниях сознания, например, во время сильного стресса. Роль игры как механизма снятия напряжения — катарсиса — подчеркивал и М. М. Бахтин (1972). С его точки зрения, основной особенностью игры является то, что она не интересуется результатом, поскольку направлена на реализацию эмоций. Очевидно, что все перечисленные характеристики игры в полной мере подходят под определение творчества. Связь игры с творчеством признавали еще психологи XIX века.

⇐ Предыдущая 12