Глава VI. МОСКОВСКОЕ ГОСУДАРСТВО

⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 77Следующая ⇒

§ 1. Возвышение Москвы. § 2. Территория Московского государства (до Великой Северной войны). § 3. Местное управление Московского государства. § 4. Население Московского государства. § 5. Государственная власть в Московском государстве. § 6. Центральное (приказное) управление Московского государства. § 7. Суд и процесс в Московском государстве. § 8. Система источников права Московского государства.

§ 1. Возвышение Москвы

Для юриста интересно то, что в этот период формируется такой правовой принцип, как единство земли. Наиболее полное юридическое отражение этого принципа находим в титулатуре московских великих князей, а затем и царей. Князь Симеон Гордый, как считают, первым употребил в своем титуле предикат " всея Руси". В то же время наличие в титулатуре слов " вотчич" и " дедич" говорило о преемственности линии родства в наследовании земель. Последовательно " вотчичем" и " дедичем" при монголах на Руси становится великий князь Владимирский, поскольку в его лице русские князья впервые после св. Владимира и Ярослава Мудрого увидели такую власть, с которой спорить и сопротивляться которой было чрезвычайно опасно. За спиной владимирского князя всегда стояла Орда. В основных чертах титул, а следовательно, и ядро государственной территории сложились при Василии III. Именно его титул послужил основой для титулатуры всех последующих теперь уже русских царей.

Вопрос территориальный первоначально упирается в проблему " возвышения" Москвы. В этом вопросе, надо сказать, полностью отразились колебания отечественной историографии от Карамзина до марксистов.

С.М. Соловьев сформировал традицию в этом вопросе. Он первый настоял на выгодном географическом положении Москвы как причине ее возвышения. Аналогично высказывался В.О. Ключевский. Но выгодность географического положения оценивалась ими по-разному. Соловьев, например, видел выгодность в срединном положении Москвы. Москва - пограничье между югом и северо-востоком. В.О. Ключевский утверждал, что Москва - этнографический центр Великороссии. Сразу видна натянутость " географической" причины, так как непонятно, что с точки зрения географии представляет собой Москва: центр племени или пограничный пункт? Очевидно, что ни то и ни другое, на что обратил внимание академик К.Н. Бестужев-Рюмин.

Производным от географического тезиса является утверждение о так называемой географической безопасности Москвы от татар. С.М. Соловьев вслед за М.П. Погодиным настаивал на том, что ко времени нашествия монголов в древнерусском государстве наметилась устойчивая переселенческая тенденция под воздействием половцев: с юга на запад, в Галицию, а оттуда в Польшу, и с юга на северо-восток, в Суздальскую землю. С нашествием монголо-татар эта тенденция только усилилась, особенно по линии северо-востока, поскольку здесь с 1293 г. вплоть до Тохтамыша (1382 г.) ничего не было слышно о татарских набегах. В.О. Ключевский и М.К. Любавский также присоединились к этому мнению.

Что можно на это сказать? В данном случае перед нами классический пример путаницы причины со следствием. Если брать за основу частоту разорения татарами той или иной области северо-востока Руси, то наиболее безопасным местом следует, например, признать Новгород Великий, который татары вообще ни разу не разоряли. Также безопасными становятся полоцкие земли под властью Литвы, но там население почему-то не скапливается, а предпочитает уходить на Москву. Далее, если принять за причину стремление уйти от татар, то наиболее безопасный путь - на запад, через Венгрию и Польшу, как это сделали, например, половцы. Утверждение о том, что Москва-де защищена была лесами, вообще смехотворно. Получается, что татарская конница, которая дошла от Тихого океана до Адриатики, видите ли, устрашилась финских чащоб! Зимой, когда коммуникациями становятся замерзшие реки, Русь вообще была беззащитна перед Степью.

Следующей производной от якобы выгодного географического положения Москвы является ее удачное торговое положение. На этом особенно настаивал В.О. Ключевский, пытаясь увязать торговлю с ростом городов и колонизацией Заволжья, в чем огромную роль, по его мнению, играли монастыри. Этот тезис получал аргументацию в выводах еще Карамзина, как-то заметившего, что основание большинства монастырей России приходится как раз на время ига, что подтверждалось другим фактом, отмеченным в свое время Г.В. Федотовым, - чрезвычайно большим ростом числа русских национальных святых в это же самое время. Но тогда получается, что Церковь и города вообще пользовались покровительством власти при татарах, Москва здесь - не исключение.

Если же отделить торговлю от колонизации, то получим следующую картину. Как совершенно правильно заметил М.К. Любавский, Москва никогда не считалась крупным торговым центром, кроме того, выгодным торговым путем Москва-река стала в разгар усиления города, когда князья московские захватили низовья Оки и Нижний Новгород. Сверх того, транзитная торговля, которой только и могло промышлять московское купечество, не формирует широкого торгового класса. Напомним, Афанасий Никитин, ходивший в Индию " за три моря", был тверитянином, а не москвичом! Колонизация же велась в России силами государства. Частный элемент требовал поддержки государства, пример Строгановых и Ермака тому только подтверждение. Монастыри же в таком случае выступали простыми агентами Кремля. Вот и получается, что колонизация вообще становится возможной только после становления и усиления государства!

Но географический тезис оказался довольно живучим. Последней его модификацией следует считать мнение академика С.Ф. Платонова о выгодном положении Москвы вследствие ее стратегического, военного положения. Тезис этот был подхвачен и развит А.Е. Пресняковым, увидевшим в Москве крупный военный и стратегический центр " новой организации боевых сил Великороссии" [Пресняков. 1918. С. 115]. Но и на это можно заметить, что Москва как военный центр практически ничего не значит, что показало время Тохтамыша и Витовта. Что-то другое поддерживало Москву извне.

Чем Москва действительно была богата в то время, так это людьми. Источники той эпохи однозначно говорят о необычайной заселенности Московского княжества. Население его гораздо больше, чем, например, княжества Тверского, из которого, согласно данным XV в. на службу великому князю Московскому выходило до сорока тысяч дворян! Этот фактор - населенность Московского княжества - в качестве самостоятельной причины выдвигали практически все русские историки. Но и ее мы склонны отнести не к причине, а к следствию. Москва с Ивана Калиты ведет целенаправленную " охоту" за людьми. Кроме того, видя стабильность княжества, сюда устремляются потоком переселенцы. Во всех них Москва крайне заинтересована и стремится внести в этот процесс определенный порядок. И этот порядок поучает форму " вывода" и " крепости". Под " выводом" понимается массовое и руководимое властью переселение больших групп служилого населения с одного места на другое. Выводом называлось и переселение в московские земли служилых орд татарских царевичей и мурз. Все эти " выводные" переселенцы получают от московского князя пожалования и служат теперь непосредственно ему.

" Крепость" - это прикрепление населения к определенному месту жительства. Изначально под этим понимается не строгая юридическая форма крепостной зависимости, а уничтожение бродячих инстинктов населения, достигаемое путем уничтожения бродячих инстинктов власти. Излишне, думается, повторять, что, как метко выразился С.М. Соловьев, этот процесс носил политическую форму перехода " от единородия к единоначалию" [Соловьев. 1988. 2: 653]. Делалось это помимо личной заинтересованности князей и в интересах стабильности выхода, который уплачивался Орде. Для стабильности выхода нужно было стабильное население. Не стоит забывать, что татары брали налог в основном не с собственности: земли, оборота и т.п., а с души. Они первыми " исчислили" русскую землю, следовательно, при все более увеличивающемся требовании выхода князья московские должны были заботиться о росте населения. С разложением Орды и бесконечной чередой дворцовых переворотов князьям порой приходилось выбирать: либо уплатить выход несколько раз разным претендентам, либо ждать, пока в Орде не утихнет замятня. Но это не гарантировало их княжества от набегов этих самых претендентов. Как следствие этого увеличение числа подвластных достигалось путем увеличения (экстенсивного) территории. В этом корень постоянной (нигде не наблюдалось такого упорства) территориальной экспансии Москвы.

Другое следствие, генетически связанное с только что упомянутым, заключалось в том, что московские князья как младшая линия Всеволодовичей не могли надеяться когда-либо сесть на золотой Владимирский престол, что и толкало московских князей на расширение собственного удела, а не на растрату сил и средств на достижение эфемерной мечты. В.О. Ключевский отмечал: " Благодаря этому московские князья рано вырабатывают своеобразную политику, с первых шагов начинают действовать не по обычаю, раньше и решительнее других сходят с привычной колеи княжеских отношений, ищут новых путей, не задумываясь над старинными счетами, над политическими преданиями. Это обнаруживается как в их отношениях к другим князьям, так и в ведении ими внутренних дел своего княжества. Они являются зоркими наблюдателями того, что лежит плохо, и прибирают это к рукам" [б. Ключевский. 1918. 2: 13].

" Охота" за людьми через расширение территории не всегда шла с помощью оружия, а, как верно заметил А.В. Экземплярский, московские князья, начиная с Калиты, путем промыслов - простой купли-продажи - совершенно выбивают почву из-под ног главной владельческой линии владимиро-суздальских князей. Калита, сверх того, покупал не только села, но и людей-полонянников в Орде, уводил их оттуда и сажал на своей земле. Отсюда, от Калиты до, собственно, Уложения 1649 г., и далее проходит твердая линия на выкуп государством своих людей из плена. Для чего, как отметил Г. Котошихин, каждый год по всей России собирался особый налог в полторы тысячи рублей, которые, " окроме выкупу тех денег, не дают ни в какие расходы" (Котошихин. 1906. С. 87). Но было бы наивностью полагать, что в этом главная причина. Нет! И это одно из последствий появления сильного и централизованного русского государства.

Последняя группа причин, упоминаемых традицией, касается характера власти великого князя Московского. Как известно, в татарский период совершенно изменился характер власти великого князя. Прежде всего стала весьма значительной его финансовая компетенция. Со времен Калиты эта сторона княжеского достоинства поднимается очень высоко. Хотя С.М. Соловьев гораздо выше ценил перенос Калитой митрополичьей кафедры из Владимира в Москву, нежели финансовые возможности этого князя. Тем не менее с 1342 г. при Симеоне Гордом татары наделяют великого князя Владимирского правом судить других князей. Третьей составляющей традиция называет изменение наследования княжого стола в роду московских Рюриковичей, которое М.Ф. Владимирский-Буданов назвал " стремлением к майоратству". Стремление передавать стол от отца к старшему сыну и требование от Орды признать этот порядок, которого она сама стала придерживаться начиная с Узбека, вылились в интересную особенность. О ней узнаем из духовной (второй) Ивана Калиты: " А численных людей ведают сыновья мои сообча, а блюдуть вси с одиного; а что мои люди купленные в великом свертце, а тыми ся поделят сыновья мои".

Это характерная черта, говорящая о наличии понимания единства населения государства, - податное население не делится между наследниками. Это население есть неделимость, составляющая основу единства государства, тогда как купленные (рабы) подлежат разделу. Иными словами, перед нами уже проблески (тогда! ) государственной идеи: четкое разграничение между публичным и частным, несмотря на господство в это время частноправового взгляда на власть. Этот порядок не смогли поколебать ни правление слабовольного и слабоумного Ивана II Красного, ни тяжелая (в течение 25 лет) усобица при слепом Василии II.

Наконец, нельзя не заметить, как в московский период изменяется сам характер государственной власти.

" И повеле князь велики имать их. казнити, бити и мучити и коннми волочити по всему граду и по всем торгом, а последи повеле им главы отсещи; множество же народа видях сиа, от боляр и от купец великих и от священников и от простых людей во мнозе быша ужасе и удивишася, николе же таковая не слышаша, ниже видеша в русских князех бываемо" (ПСРЛ. Т. XXII. С. 157).

Так стали расправляться на Москве со своими противниками. Славянская анархия была заключена в жесткие рамки византийско-татарской парадигмы. Власть выкристаллизовалась, пусть даже катализатором этого процесса было иго! Но и это есть не причина, а следствие!

Однако прежде чем мы перейдем к характеристике главной и основной причины возвышения Москвы, следует указать и некоторые " экзотические" причины (следствия). Так, С.М. Соловьев называл среди прочих причин истребление татарами большинства князей - соперников московских Рюриковичей из гнезда Ярослава. С таким же успехом можно считать причиной крайне хилое мужское потомство Калиты - из многочисленных детей мужского пола в каждом из двух его браков выживал, как правило, только один. Кроме того, многие князья умерли из-за Черной смерти - Великой чумы, свирепствовавшей в Европе как раз в середине XIV в. Еще одной, не менее сомнительной, является марксистская парадигма, согласно которой причина становления централизованного государства лежит в складывании централизованного рынка в пределах всего государства.

Итак, главная причина возвышения Москвы, как нам известно, правильно была сформулирована еще Н.М. Карамзиным. Позволим себе обширную цитату, в которой сказано все:

" История не терпит оптимизма и не должна в происшествиях искать доказательств, что все делается к лучшему: ибо сие мудрствование не свойственно обыкновенному здравому смыслу человеческому, для коего она пишется. Нашествие Батыево, кучи пепла и трупов, неволя, рабство, столь долговременное, составляют, конечно, одно из важнейших бедствий, известных нам по летописям государств, однако ж и благотворные следствия оного не сомнительны. Лучше, если кто-нибудь из потомков Ярославовых отвратил сие несчастие восстановлением единовластия в России и правилами самодержавия, ей свойственного, оградил ее внешнюю безопасность и внутреннюю тишину, но в два века не случилось того. Могло пройти еще сто лет и более в княжеских междоусобиях: Литва, Польша, Венгрия, Швеция могли бы разделить оное; тогда мы утратили бы и государственное бытие и веру, которые спаслися Москвою: Москва же обязана величием своим ханам (выделено мной. - М.И. )" (История государства Российского. Т. V. Гл. 4).

Какая блестящая, какая верная мысль историка! Иными словами, подлинная причина возвышения Москвы коренится в политике московских Рюриковичей, которую С.М. Соловьев назвал " благоразумным поведением относительно татар" [Соловьев. 1988. 2: 440].

§ 2. Территория Московского государства

(до Великой Северной войны)

Москва в памяти народной однозначно ассоциируется с самодержавием и единоначалием, одним словом, с тем государственным строем, который составил отличительную особенность второго периода истории русского права. Символизм Москвы идет настолько далеко, что само возникновение новых политических порядков народ инстинктивно относил еще к домонгольскому периоду. Иными словами, в сознании народа закрепилась новая политическая традиция, которая характеризует новый политический строй и которая передается одним словом - " собирательство".

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒