Двенадцатилетний киллер Кумавака

⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 20Следующая ⇒

В списке «Тайхэйки» храма Сайгэн‑ ин сообщается, что синоби Кумавака проник в покои Хоммы Сабуро и убил его. Вопли Хоммы привлекли внимание слуг, но, когда они вбежали в его покои, было уже поздно – умирающий лежал посреди комнаты в луже крови, а сам убийца словно растворился в воздухе, чем поверг в изумление всех преследователей. Этот эпизод историки нин‑ дзюцу считают самым ранним описанием «работы» синоби.

Однако в стандартном варианте «Тайхэйки» вся ситуация выглядит по‑ иному. Здесь Кумавака – уже не синоби, а двенадцатилетний сын Среднего советника Хино Сукэтомо, выступившего на стороне Годайго и казненного по приказу сторонника дома Ходзё «мирского монаха» Ямасиро‑ но Хоммы. Правда, и в этом варианте эпизод мести Кумаваки представляет немалый интерес: " Хоть и был Кумавака еще юн, духом был он очень отважен. Он вверил останки отца своему единственному слуге и отослал его назад в столицу со словами: «Отправляйся вперед меня на гору Коя и похорони их во внутренней обители или каком‑ нибудь ином подобном месте». Сам же он остался в месте пребывания Хоммы, притворившись, что его сразила болезнь, ибо замыслил он отомстить Хомме за его бессердечие, из‑ за которого не смог он встретиться с родителем в этом мире.

4 или 5 дней Кумавака пробыл в постели, будто сраженный горем. Однако ночью он тайком выбрался наружу, чтобы узнать, где почивал Хомма, с мыслью: «Если будет возможность, я заколю Хомму или его сына, а потом вскрою себе живот».

И вот наступила ночь, когда бушевал ужасный ливень и ветер, и все вассалы спали в сторожках за двором усадьбы. В эту ночь Кумавака стал незаметно красться к опочивальне Хоммы, думая: «Это как раз такой удобный момент, какого я ждал».

Но не хранила ли судьба Хомму? Его не было в месте, где он обычно спал, и Кумавака никак не мог его отыскать. Кумавака увидел фонарь, горевший в маленькой комнате, и прокрался вовнутрь с мыслью: «Ежели внутри сын мирского монаха, я отомщу, поразив его». Однако в одиночку спал здесь человек по имени Хомма Сабуро, как раз тот, кто отсек голову его превосходительства Среднего советника.

«Очень хорошо! – подумал Кумавака. – Его также можно счесть врагом отца, наравне с мирским монахом из Ямасиро».

Он приготовился броситься на Хомму Сабуро, но вновь заколебался в тревоге: «Поскольку нет у меня ни короткого меча‑ кодати, ни длинного меча‑ тати, я должен завладеть его оружием. Но свет очень ярок. Не проснется ли он, когда я подберусь поближе? ».

Так думал он и стоял в смущении. Взглянув в сторону фонаря, он увидел множество ночных бабочек, льнувших к чистым раздвижным дверям (а дело было летом). Тогда он приоткрыл дверь, и насекомые роем устремились вовнутрь, быстро затушив огонь.

«Теперь у меня получится»! – обрадовался он.

Подойдя к Хомме Сабуро, пребывавшему в глубоком сне, Кумавака увидел меч и нож близ подушки. Он заткнул кодати за пояс, вытащил тати из ножен, приставил его к груди Хоммы и, с мыслью, что убить спящего – все равно, что заколоть труп, пнул ногой подушку. И когда Хомма проснулся, Кумавака недрогнувшей рукой вонзил меч ему в живот чуть выше пояса, так что меч проткнул насквозь татами на полу, а затем еще раз вонзил меч в горло. Потом, ничуть не испугавшись, он спрятался в бамбуковых зарослях позади [усадьбы].

Услышав крик Хоммы Сабуро, который тот издал, когда меч вонзился ему в грудь, стража с воплями бросилась на крик. И когда они зажгли свет, они увидали маленькие кровавые следы.

" Господин Кумавака совершил это! – сказали они. – «Но никак не мог он выйти за ворота, ведь вода во рву чрезвычайно глубока. Отыщем его и убьем! »

Запалив сосновые факела, они искали повсюду, даже под деревьями и в тени кустов.

Сидя в зарослях бамбука, Кумавака подумал: «Куда бежать мне теперь. Лучше покончить с собой, чем попасть в руки других».

Но поразмыслив еще немного, он решил: «Я убил ненавистного врага отца. Если сейчас я как‑ нибудь сохраню свою жизнь, могу ли я не помочь императору и не исполнить многолетнюю мечту отца? Тогда я и впрямь буду преданным человеком и достойным сыном! Если это возможно, почему бы мне не постараться незаметно бежать? ».

Он решил перепрыгнуть через ров, но сделать это не мог никоим образом, так как ров имел 18 сяку в ширину и 10 сяку в глубину. Тогда он ловко вскарабкался на верхушку черного бамбука, росшего над водой, сказав: «Переберусь на ту сторону, сделав мост из этого бамбука». Вершина дерева согнулась вниз до другой стороны [рва], так что Кумавака с легкостью перебрался через ров.

Нетвердым шагом Кумавака направился к гавани, думая: «Поскольку еще темно, я пойду по направлению к гавани и постараюсь переправиться на лодке на другую сторону». Но когда рассвело, он спрятался и весь день пробыл в укрытии, так как не было никакой возможности ему идти незамеченным.

Пока он лежал в зарослях конопли, 140 или 150 всадников похожих на погоню проскакали во все стороны, и когда они отправлялись, Кумавака слышал, как они окликали всех прохожих словами: «Не проходил ли этой дорогой ребенок лет 11‑ 12»?

Так Кумавака провел тот день в конопле и с наступлением ночи отправился в поисках гавани, хоть и не знал дороги".

Затем Кумавака повстречал странствующего ямабуси, который помог добраться ему до гавани и переправиться на лодке на другую сторону.

Катори Синто‑ рю – первая школа бу‑ дзюцу

XIV‑ XV в. ознаменовались появлением первых реальных, а не легендарных, школ японских бу‑ дзюцу. Хотя некоторые рю (например, уже упоминавшиеся Кёхати‑ рю, Ёсицунэ‑ рю или Кусуноки‑ рю), и выводят свои истоки из времен незапамятных, реально их существование по источникам прослеживается не ранее XV‑ XVI вв. Поэтому, памятуя о японской традиции выводить корни всякого явления из Золотого века глубочайшей древности, можно усомниться в справедливости их претензий на исконность. В результате старейшей школой бу‑ дзюцу японские историки называют Тэнсин Сёдэн Катори Синто‑ рю – Школу Пути бога храма Катори, основывающуюся на прямой передаче небесной истины", благополучно дошедшую до наших дней и располагающую большим корпусом документов и наставлений, подтверждающих ее создание в середине XV в.

Тэнсин Сёдэн Катори Синто‑ рю, сокращенно Катори Синто‑ рю, является всеобъемлющей традицией бу‑ дзюцу. В ее программу входят иай‑ дзюцу (искусство выхватывания меча), которое разделяется на сувари‑ иай (выхватывание меча в положении сидя в позе иай‑ госи) и юкиай батто‑ дзюцу (выхватывание меча в движении пешком), кэн‑ дзюцу (искусство фехтования мечом), бо‑ дзюцу (искусство боя длинным шестом), нагината‑ дзюцу (искусство боя алебардой), дзю‑ дзюцу (искусство борьбы без оружия), со‑ дзюцу (искусство боя копьем), сюрикэн‑ дзюцу (искусство метания лезвий), сэн‑ дзюцу (тактика), тикудзё‑ дзюцу (искусство фортификации), а также синоби‑ дзюцу (искусство шпионажа). Все эти технические «дзюцу» покоятся на мощном фундаменте эзотерических учений: синто; онмё‑ дзюцу, на которое опираются такие разделы знания Катори Синто‑ рю как астрономия и география; буддизма школы Сингон.

Катори Синто‑ рю считается древнейшей кодифицированной школой нин‑ дзюцу. Ее учение несет в себе колоссальный объем уникальной информации, проливающей свет на сущность, методы и доктрины воинской традиции страны Восходящего солнца и искусства «ночных демонов».

В Катори Синто‑ рю изучаются исключительно эффективные методы боя со всеми видами оружия и без него. Вся техника нападения и защиты строится на доскональном знании особенностей и защитного, и атакующего вооружения. Например, все удары мечом наносятся только в те места, где тело не прикрыто доспехами. Сама техника движений позволяет одинаково эффективно сражаться и без доспехов, и в тяжелом самурайском доспехе. Помятуя о хрупкости японской катаны, мастера Катори Синто‑ рю никогда не подставляют меч под удар меча противника. Вместо этого используются разнообразные подрезки рук и различные виды маневрирования, позволяющие, уклонившись от атаки врага, самому мгновенно его поразить.

Мастера школы наставляют своих учеников, что они должны быть сильны телом и развить собственную ментальную мощь до такой степени, чтобы никто не мог внушить им страх.

Все обучение в Катори Синто‑ рю разделено на несколько этапов. Сначала ученики овладевают базовой техникой меча, которая также помогает сформировать базовую культуру движений и развить силу. Затем начинаются тренировки с другими видами классического оружия – шестом, алебардой, копьем. И только на третьем этапе – приемы боя без оружия (дзю‑ дзюцу). Дело в том, что основной целью тренировки в дзю‑ дзюцу наставники Катори Синто‑ рю считают овладение искусством защищаться от вооруженного мечом, алебардой или копьем противника, а это невозможно, пока сам ученик не освоит эти виды оружия в совершенстве. Далее изучаются методы стратегии и тактики, фортификация. Сюда же относится и синоби‑ дзюцу, которое в Катори Синто‑ рю включает различные методы полевой разведки, проникновения в закрытые помещения и неожиданного убийства как с помощью стандартного оружия, так и с помощью различных потайных видов оружия – метательных стрелок, цепей, ядов и т.д. На этом же высшем этапе мастера передают своим ученикам секреты мудр («пальцовок») и чтения заклинаний, а также тайное учение об управлении внутренней энергией ки, которое называется «Кумадзаса‑ но осиэ» – «Учение медвежьего бамбука». В то время, как в других школах эти секреты уже давно утеряны, ведущие мастера Катори Синто‑ рю до сих пор владеют ими. В частности, один из верховных наставников этой школы Отакэ Рисукэ при помощи метода кудзи‑ ин излечивает самые различные болезни, вплоть до рака.

Однако владение различными методами убийства считается в Катори Синто‑ рю далеко не главным. Суть этой школы выражена уже в первом предложении каталога техники (мокуроку), которое гласит: " Хэйхо («учение о войне») является хэйхо («учение о мире»), и все мужчины должны знать хэйхо («учение о мире»). Это положение лучшим образом раскрывает сэнсэй Отакэ Рисукэ: " Нет сомнения в том, что Миямото Мусаси был очень силен, в Японии его нередко называют «Кэнсэй» – «Святой меча». Однако этот человек никогда не имел семьи, у него не было ни детей, ни потомков. У него было только 3 ученика… Он следовал методу тренировки, который требовал такого невероятного аскетизма, что обычный человек не может даже надеяться следовать ему.

Он никогда не спал на мягких матах, не принимал ванны, не расчесывал волосы. Нет сомнения в экстраординарном характере подобной тренировки, но я не могу не задать вопроса: «А не пожертвовал ли он своей человеческой сущностью во имя успеха в кэн‑ дзюцу? »

Даже простые травы вокруг нашего додзё тратят много энергии, пытаясь прорасти, произвести на свет стебель и листья и, в конце концов, породить семя. Они развили способы поощрения птиц съедать семена и переносить их в другие места. Таким образом, даже травы пытаются обеспечить себе потомство. В результате их усилий, хоть они и умирают…, следующее поколение их потомков расцветает вокруг того места, где они росли.

Я не могу не усматривать в этом урок для человеческого рода. Человек, который столь сильно концентрируется на какой‑ то одной цели, что даже не испытывает желания увидеть, как расцветают его потомки, … абсолютно бесполезен как человеческое существо.

К очевидному контрасту с Миямото учитель Тёисай (основатель Катори Синто‑ рю) смог дожить до 102 лет, не испытав серьезных несчастий, во время, отмеченное страданиями и войнами. До сего дня семья учителя Тёисая продолжалась по непрерывной линии на протяжении 20 поколений. Сегодняшний верховный наставник этой школы является прямым потомком учителя Тёисая.

Поскольку учитель обладал замечательными качествами характера, его семья смогла продолжаться в течение 20 поколений.

Для любой семьи возможность проследить свою генеалогию на 20 поколений назад – это большое достижение. И если подумать, что эта семья преподавала воинское искусство на протяжении всех 20 поколений, и что тот период истории, когда жили эти поколения, включает период Сэнгоку‑ дзидай (время непрерывных феодальных войн), это достижение кажется еще более замечательным.

Я не могу не поражаться тем огромным усилиям, которые были потрачены поколениями наставников, пытавшихся сохранить, передать и развить традиции Катори Синто‑ рю и семьи Иидзаса (фамилия основателя). Тот факт, что приемы, методы тренировки и духовные учения Катори Синто‑ рю были сохранены нетронутыми, является прямым результатом ценнейшей истинной природы учений, воплощенных в этой традиции". Таким образом, Катори Синто‑ рю является не только выдающейся боевой традиций, но и школой жизни в буквальном смысле этого слова.

Такой подход оказывал определяющее влияние на политику школы. Нужно подчеркнуть, что Катори Синто‑ рю – школа необычная. Во‑ первых, она всегда проводила политику неприсоединения, не поддерживала ни одного из феодальных властителей, т.е. не была школой придворной, судьба которой целиком зависит от удачи хозяина. Однако это не означает, что носители традиции Катори Синто‑ рю не участвовали в политике и войнах. Напротив. Камиидзуми Исэ‑ но Ками Нобуцуна, основатель школы Синкагэ‑ рю, был преданным вассалом князя Нагано Наримасы. Кстати, сын Камиидзуми основал школу нин‑ дзюцу Камиидзуми‑ рю. Цукахара Бокудэн, основатель школы Касима Синто‑ рю, передал искусство кэн‑ дзюцу знаменитому роду Такэда. Другой мастер Катори Синто‑ рю, Ямамото Кансукэ, был начальником разведки и главным военным советником великого полководца Такэды Сингэна. Такэнака Ханбэй Сигэхару прославился как наставник диктатора Тоётоми Хидэёси в военной стратегии. Катакура Кодзюро Муранори и Куросава Гэнситиро были вассалами знаменитой семьи Датэ, а Накадаи Синтаро, Мацумото Наоитиро и Иба Гунбэй – личными вассалами сёгуна Токугава. Таким образом, имя школы гремело по всей Японии, но саму ее никакие военные и политические неудачи не затрагивали.

Во‑ вторых, с самого раннего времени своего существования Тэнсин Сёдэн Катори Синто‑ рю не была исключительным достоянием самураев. В нее допускались представители всех социальных групп – от крестьянина до торговца. Наставники Катори Синто‑ рю настаивали: «Нужно преследовать не тех, кто пришел учиться, но тех, кто не тренируется».

Как же возникла столь необычная школа бу‑ дзюцу, и кто был ее основателем?

Школа Тэнсин Сёдэн Катори Синто‑ рю тесно связана с синтоистскими храмами Катори и Касима, которые посвящены двум воинским божествам Японии – соответственно Фуцунуси‑ но микото и Такэмикадзути‑ но микото. О них мы уже упоминали как о легендарных родоначальниках нин‑ дзюцу в главе 1.

Эти 2 храма издревле были связаны с культом военного искусства и меча. Об этом свидетельствуют даже имена местных богов: «Фуцунуси‑ но микото» означает «Повелитель удара мечом», «Такэмикадзути‑ но микото» – «Доблестный Устрашающий Бог‑ Муж»; он известен также как «Такэфуцу‑ но ками» – «Бог Доблестного Удара Мечом».

В японской мифологии Фуцунуси‑ но микото и Такэмикадзути‑ но микото играют очень важную роль. Они обеспечивают схождение предка императорской семьи Японии Ниниги‑ но микото на землю, побеждая враждебных земных богов. В «Кодзики» рассказывается о борцовском состязании Такэмикадзути‑ но микото и враждебным богом Такэминакатой‑ но ками, который «явился, подняв на кончиках пальцев скалу, что только тысяча человек притащить бы могли». Такэминаката‑ но ками сказал: «Кто это в нашу страну пришел, и так шепотком‑ тишком разговаривает? А ну‑ ка, померяемся силой! Вот, я первый возьму тебя за руку».

Потому бог Такэмикадзути дал ему взять себя за руку, и тут же свою руку превратил в ледяную сосульку, а еще в лезвие меча ее превратил. И вот бог Такэминаката испугался и отступил.

Тогда бог Такэмикадзути попросил в свою очередь руку того бога Такэминаката, и когда взял ее, то, словно молодой тростник взял, – обхватил и смял ее, и отбросил от себя, и бог Такэминаката тут же убежал прочь".

Говоря об этом эпизоде, нужно отметить, что в этих подвигах Такэмикадзути‑ но микото древние японцы видели зарождение сумо, дзю‑ дзюцу и айки‑ дзюцу. Например, в писаниях школы Тэнсин синъё‑ рю говорится: «Дзю‑ дзюцу уходит корнями во времена богов, [в древних летописях] есть пример того, как боги Касима и Катори во время подчинения востока применяли захваты [из арсенала] дзю‑ дзюцу».

В другом случае, вмешательство бога Такэмикадзути‑ но микото оказывается решающим во время похода основателя японского государства императора Дзимму с Кюсю в долину Ямато на Хонсю.

Почитание Фуцунуси‑ но микото и Такэмикадзути‑ но микото как покровителей воинов распространилось по всей Японии. По сей день во всех японских додзё существует обычай воздвигать синтоистский алтарь, посвященный этим божествам. Сами храмы Катори‑ дзингу и Касима‑ дзингу стали главными объектами паломничества воинов.

Фуцунуси‑ но микото и Такэмикадзути‑ но микото теснейшим образом связаны с искусством фехтования и культом меча в синтоизме. Наряду с яшмовыми подвесками и бронзовыми зеркалами, меч считается священной регалией императорской семьи.

Культ меча возникает в Японии на рубеже нашей эры. Меч обожествлялся японцами как «тело» или «облик» бога (синтай). С глубокой древности меч рассматривался как священное оружие – подарок «солнечной богини» своему внуку, которого она послала править на земле и вершить с помощью этого меча дело справедливости, искоренять зло и утверждать добро. Именно поэтому меч стал принадлежностью синтоистского культа, он украшал храмы и священные места. Приносимый верующими в качестве пожертвования богам, он сам являлся святыней, в честь которой воздвигались храмы. В литературных источниках упоминается, что в VIII в. священники синто сами принимали участие в производстве мечей.

Древнейшей системой фехтования на мечах, связанной с храмами Катори и Касима, считается Касима‑ но Синдэн – «Божественная традиция Касима», или Касима‑ но тати – «Меч Касима».

Школа Касима‑ но Синдэн, по легенде, была создана Кунинацу‑ но Мабито, потомком одного из важнейших божеств синтоизма Амэ‑ но коянэ‑ но микото. По традиционной хронологии, произошло это при императоре Нинтоку (правил в 313‑ 399 гг.). В то время Кунинацу‑ но Мабито воздвиг синтоистский алтарь на холме Такама‑ га хара в Касима и предавался молениям божеству Такэмикадзути‑ но микото, которое, якобы, поделилось с ним свои знаниями в области фехтования. В результате появилась система боя мечом, которую сам Кунинацу‑ но Мабито назвал «Симмё‑ кэн» – «Чудесный меч».

Позже эта система разделилась на Древнейшую школу Касима (Касима Дзёко‑ рю) и Школу Касима средней древности (Касима Тюко‑ рю). Практиковали их 4 жреческих рода из Касима‑ дзингу: Мацумото, Ёсикава, Огано и Нукага.

Столь тесные связи этой традиции воинского искусства с синтоистскими храмами предопределили многие особенности Катори Синто‑ рю, которая содержит в себе 2 пласта: пласт реального боевого применения и пласт эзотерических ритуалов синтоизма. Так, практически во всех ката Катори Синто‑ рю зашифрованы определенные ритуальные действия, направленные на установление связи с божеством‑ основателем Фуцунуси‑ но микото. Например, в разделе кэн‑ дзюцу Гогё‑ но тати присутствует ката под название «Хоцу‑ но тати», что можно перевести как «Изначальный меч». В начале этого ката оба партнера стоят в естественных стойках, ноги на ширине плеч, руки при это сжимают рукоять меча на уровне глаз, клинок поднят над головой. Подобное действие, которое в ката названо «Тэнти‑ но камаэ» – «Позиция неба и земли» – весьма символично для синтоизма. Такое положение исполнителя символизирует священный столб, на который нисходят с небес боги. Таким образом, воин, держащий в руках меч, выкованный синтоистскими священниками в храме и таким образом являющийся «телом бога», призывает бога‑ покровителя Фуцунуси‑ но микото снизойти на него и даровать ему победу.

Подобные жесты в традиционной школе боевого искусства играют двоякую роль. С одной стороны, это особый ритуал установления контакта с божеством, выполняющий религиозные функции, с другой – мощное средство психологической подготовки воина к смертельной схватке.

То, что Катори Синто‑ рю опирается на синтоистскую эзотерику, сильно отличает ее от других позднейших школ боевого искусства, которые в основном опирались на Дзэн‑ буддизм, и свидетельствует о ее древности. Фактически, Катори Синто‑ рю выросла на ниве самой древней и знаменитой традиции военного искусства Японии и сама стала отправной точкой почти всех крупнейших школ кэн‑ дзюцу. Поэтому неудивительно, что в апреле 1960 г. традиция Катори Синто‑ рю была признана важнейшим культурным достоянием Японии. Такой чести она удостоилась первой среди всех школ японских бу‑ дзюцу.

Основателем школы Катори Синто‑ рю был Иидзаса Тёисай Иэнао (1387‑ 1488). Он родился в семье госи из деревни Иидзаса уезда Катори провинции Симоса на северо‑ востоке Японии, позже переехал в деревню Ямадзаки того же уезда, где и начал изучать фехтование на мечах и копьях. Иидзаса выделялся своими способностями и прилежанием в воинских занятиях и вскоре добился значительных успехов.

Об учителе Тёисая известно мало. Так, по сообщению «Канхассю косэн року»[43], Тёисай был учеником некоего Кабуто Осакабэ Сёхо, который, якобы, получил секреты мастерства от каппы – фантастического существа‑ вампира, имеющего вид ребенка, лицо тигренка и впадину на темени, живущего и в воде, и на суше, заманивающего своих жертв в воду и топящего купающихся детей. В действительности, Кабуто был госи из деревни Оно уезда Касима и изучал боевые искусства традиции Касима у Мацуоки Хёгоносукэ.

В молодости Иидзаса отправился в Киото, где некоторое время служил сёгуну Асикаге Ёсимасе. За короткое время пребывания в столице он успел в совершенстве изучить легендарную традицию бу‑ дзюцу Нэн‑ рю, созданную дзэнским монахом Дзионом, и школу ёрои‑ кумиути (борьба в доспехах) Мусо Тёкудэн‑ рю. По‑ видимому, какое‑ то время Тёисай провел во владениях своего господина в провинции Ига (об этом свидетельствует одно из его имен – Ига‑ но Ками – Покровитель Ига), где познакомился с искусством нин‑ дзюцу госи из Ига. В этот период он прославился как непобедимый фехтовальщик.

После этого Тёисай вернулся на родину и поступил на службу к семье Тиба. Позже, после гибели Тиба в междоусобных распрях, он постригся в монахи школы Сингон, расстался со своей семьей и последователями, преподнес в дар святилищу Катори 1000 коку риса и выстроил храм Симпуку‑ дзи в деревне Миямото в Оцуки, что на горе Синтоку‑ дзан, которому также пожертвовал 1000 коку риса. После этого он стал отшельником и поселился в Умэкияма неподалеку от храма Катори.

Однажды, в период отшельничества Тёисая, один из его наиболее преданных учеников вымыл своего коня в ручье, протекавшем поблизости от святилища Катори. Через некоторое время этот конь стал испытывать ужасные боли и вскоре издох. Тёисай же подивился такому невероятному могуществу божества Фуцунуси‑ но микото, которому он приписал смерть коня. Согласно преданию, в результате этого события Тёисай испытал озарение.

Когда Тёисаю было 60 лет, он принял решение отслужить непрерывную тысячедневную службу в храме Катори. В это время он посвящал себя суровым воинским тренировкам. Как утверждают легенды, именно в этот период духовной дисциплины Тёисая посетило видение бога Фуцунуси‑ но микото. Это могущественное божество появилось перед ним в образе мальчика, сидящего на ветви старой сливы, около которой тренировался мастер. Оно вручило ему книгу «Хэйхо‑ синсё» – «Божественное писание о хэйхо» – и сказало: «Ты будешь великим учителем всех фехтовальщиков Поднебесной». После этого Тёисай основал собственную школу, которую назвал «Катори Синто‑ рю». Перед этим официальным названием школы мастер поставил выражение «тэнсин сёдэн» – «прямая передача небесной истины» – в знак того, что она была передана свыше.

Глава 7

Страна в огне – нин‑ дзюцу процветает

Период с 1467 по 1573 г. в истории Японии получил название «Сэнгоку‑ дзидай» – «Эпоха воюющих провинций». Это название как нельзя лучше отражает его особенность. Это было время бесконечных феодальных войн, которые вели многочисленные удельные князья‑ даймё. Всю страну окутал дым пожаров. Толпы беженцев скитались по дорогам. Кости тысяч погибших усеяли поля… И на этом фоне расцвело могущественное искусство нин‑ дзюцу.

Многое объясняет, почему именно эти страшные годы стали золотым веком ниндзя. Сама ситуация, когда сосед только и мечтал как бы перегрызть горло соседу, создавала благодатную почву для всходов шпионажа и диверсий. К тому же в этот период коренным образом изменился и сам характер военных действий. Войны более не походили на грандиозные турниры, где все решала индивидуальная подготовка и смелость. На первый план вышли тактика и стратегия, умение вести маневренную войну на несколько фронтов. Сами армии увеличились в десятки раз. Теперь они состояли не только из знатных буси, но и из асигару – «легконогих», которых набирали из крестьян и бродяг. Немалое значение имело и появление в Японии в середине XVI в. огнестрельного оружия, которое резко изменило рисунок боя.

В таких условиях было уже не до рассуждений о честных и нечестных способах ведения войны. Каждый даймё стремился выиграть войну с минимальной затратой сил и ресурсов своего княжества, чтобы избежать разорения, которое неминуемо следовало за затянувшейся и бесплодной военной кампанией. А это становилось возможно только в случае всесторонней подготовки, включая полное знание противника. Шпионы в этом деле были незаменимы.

В результате все даймё засели за изучение древних китайских трактатов, описывающих методы использования тайных агентов, стали создавать собственные шпионско‑ диверсионные группы и нанимать ниндзя на стороне. Даже те из них, кто все же считал ниже своего достоинства использовать лазутчиков, должны были познакомиться с их тактикой, если хотели выжить.

Многие факты показывают, сколь сильно даймё боялись вражеских ниндзя. Так Мори Мотонари как‑ то заметил в разговоре, что лучше всего не доверять никому, даже близким родственникам. Мацуура, князь с островка Хурадо, что близ побережья Кюсю, держал в бане боевую дубину на случай внезапного нападения. А в туалете знаменитого Такэды Сингэна было две двери, чтобы он мог выбежать в случае опасности.

В источниках периода Сэнгоку‑ дзидай мы находим множество упоминаний о действиях синоби из Ига и Кога. Например, в дневнике одного из священников храма Тамон‑ ин «Тамон‑ ин никки», который считается весьма надежным источником, читаем: «В это утро, в 6 день 11 месяца 1541 г., несколько Ига‑ сю („людей из Ига“) проникли в замок Касаги и подожгли покои священника, еще они подожгли в нескольких местах внешние здания…». В «Мацубара дзикюсю‑ року»[44]говорится: «Были посланы [на разведку] синоби‑ но моно из Ига». А в «Дзохо Иэтада никки»[45]сообщается, о «более, чем 30 невидимых воинах (синоби‑ но си) шайки Хаттори, живущей в провинции Ига».

Сама география акций Ига‑ моно и Кога‑ моно не может не впечатлить, так как она охватывает почти всю Японию. Это означает, что в этот период старинные кланы ниндзя вышли за пределы традиционных мест проживания и стали крупнейшими поставщиками тайных агентов в стране Восходящего солнца.

Суппа, сэппа, раппа…

В период Сэнгоку‑ дзидай на полях сражений между удельными князьями появились особые отряды воинов, называвшихся суппа – в одном написании – «прозрачные волны», в другом – «волны на воде». В районе Канто их называли раппа – «бушующие (мятежные) волны», а в районе Кансай – суппа, или сэппа (диалектное прочтение тех же иероглифов, что в слове «суппа»). В некоторых районах их также называли «топпа» – «бьющие волны».

О происхождении этих слов «Букэ мёмокусё» сообщает следующее: происхождение " слова «суппа» точно неизвестно, но слово «суппа‑ нуки» обозначает «беспутное (неосторожное) обнажение меча», а «волнение и отсутствие покоя в вещах» называют словом «раппа». Что касается слова «топпа», то по‑ японски оно обозначает «прорыв, преодоление» чего‑ либо, видимо, благодаря близости значения этого слова значению слова «суппа» – «просачивающиеся волны», оно и вошло в употребление.

Большей частью такие отряды набирались из «разбойников гор и полей» и ронинов – самураев, потерявших господина. Только в провинциях Мино и Оми (современные префектуры Айти и Сига) насчитывалось более 2000 суппа.

Отвечая потребностям даймё, суппа объединялись в особые партизанские отряды воинов, переодетые в гражданское платье, проникавшие на вражескую территорию, занимавшиеся сбором секретной информации и способные вести эффективную диверсионную войну. Подвиги их красочно описаны в произведениях жанра гунки («воинские хроники»). Для примера можно привести такие произведения как «Ходзё годайки», «Канхассю‑ року», «Мацуо‑ гунки», «Кэнбун‑ дзацуроку»[46], «Синсэн Синтё‑ ки»[47], «Осю эйкэй гунки»[48]и др.

В качестве примера деятельности суппа можно привести следующий отрывок из «Ходзё годайки»: " В то время появилось много негодяев, которые хорошо знали сведения обо [всех] провинциях, а сердцем [склонялись] к дурному пути. Называли их «раппа» – «мятежные волны», и даймё [всех] провинций давали им жалованье. Если во время ночного нападения, когда [армия] двигалась в незнакомое место, [раппа] становились в голове, они [никогда] не сбивались с дороги, словно шли ночью с фонарями в руках, и в сопровождении 50, 100 или 300 асигару тайно проникали во вражескую провинцию. Иногда [раппа] прославляли свои имена захватом добычи [во время] ночных нападений. Иногда отправлялись на границу, прятались в зарослях, на равнинах, в травах и деревнях и каждую ночь разведывали [положение дел] у врага и что бы с ними не приключилось на рассвете, незаметно для противника, возвращались [к своим]. Их называют также «камари» – «пригибающиеся», «синоби‑ домо» – «невидимые» и «куса» – «трава».

Среди суппа различались 2 вида: какаэ‑ суппа и ватари‑ суппа. Какаэ‑ суппа представляли собой части регулярной армии, находившиеся на постоянной службе и получавшие установленное жалование. К ватари‑ суппа относились суппа, которых нанимали со стороны в зависимости от их способностей, знаний и умений для выполнения каких‑ либо особых поручений. Положение какаэ‑ суппа тоже подчас определялось их особым мастерством. Так, среди какаэ‑ суппа прославился некий Идатэн из Самэгаи провинции Оми, состоявший на службе у Тоётоми Хидэёси и получавший жалование пятерых воинов за замечательное мастерство в хаягакэ‑ но дзюцу – искусстве быстрого бега.

Как правило для шпионажа использовались какаэ‑ суппа. Причем даймё, опасавшиеся предательства, всегда оставляли семью шпиона в качестве заложников. Таких суппа в период Сэнгоку‑ дзидай называли также оммицу (иммицу). А областью применения ватари‑ суппа традиционно была диверсионная война. В этой сфере не было равных шайке Фума, служившей дому Ходзё.

Шпионы Такэды Сингэна

Бесконечные феодальные распри разоряли страну и тормозили ее развитие. Поэтому с середины XVI в. крупные даймё начали предпринимать попытки объединения Японии. Одним из них был могущественный властитель провинций Каи и Синано Такэда Сингэн (1521‑ 1573).

Сингэн был замечательно одаренным военачальником. К власти он пришел вполне в духе тех бурных времен, свергнув родного папашу после того, как тот объявил своим наследником не старшего Сингэна, а другого сына. Папочка считал, что Сингэн слишком глуп, чтобы править княжеством, и… просчитался.

Проведение широкомасштабной политики, направленной на подчинение всей страны, войны со многими противниками одновременно, необходимость контролировать ситуацию во всех соседних провинциях требовали эффективной службы сбора и передачи информации. И Такэда Сингэн сумел с успехом решить эту проблему, прославившись как самый лучший специалист по использованию шпионов во всей Японии.

Ядро разведывательной службы Сингэна составили 70 какаэ‑ суппа и мицумоно (буквально «тройные люди»; различались канкэн – «видящие через дырку», миката – «союзники» – и мэцукэ – «цепляющие к глазам») во главе со знаменитым «невидимкой» Томитой Годзаэмоном, постоянно шпионившие в 4‑ х соседних провинциях.

Пример использования какаэ‑ суппа можно найти в письме Роккаку Такаёри к Кутики Ягоро от 15 числа 10 месяца 1502 г. В этом письме сообщается, что Такэда Сингэн отобрал из своих 70 какаэ‑ суппа 30 человек и создал специальный разведывательный отряд для шпионажа за действиями своего заклятого врага Уэсуги Кэнсина из провинции Этиго. Из этих 30 суппа были образованы 3 группы по 10 человек в каждой под командованием самураев Мураками, Огасавара и Ёрисигэ. Семьи отобранных для миссии шпионов были переданы в качестве заложников под опеку военачальников Амари Бидзэна, Иитоми Хёбу и Итагаки Нобукаты.

Затем эти 30 какаэ‑ суппа во главе с командирами‑ самураями проникли на территорию провинции Синано. К каждому отряду были прикомандированы по 2‑ 3 всадника, чтобы быстро передавать добытые разведчиками сведения Сингэну.

Чтобы ускорить доставку сообщений от шпионов в свою резиденцию в г. Кофу, Такэда создал целую систему дальнего оповещения при помощи сигнальных огней. Эта система прекрасно использовала особенности рельефа двух подвластных Сингэну провинций Каи и Синано, которые со всех четырех сторон окружены горными хребтами. На всех важных горных пиках владений князя были расположены особые сигнальные посты, передававшие сообщения друг другу по цепочке, так что информация шпионов достигала ушей Сингэна буквально в течение нескольких часов. А еще через несколько часов его мобильные конные отряды были готовы выступить из Кофу в любом направлении. С этой подачи Такэды ниндзя из многих кланов стали использовать сигнальные костры нороси с разным качеством дыма, флаги, барабаны, гонги, флейты и раковины (хорагай) для передачи информации.

В штабе Сингэна было немало знатоков военного искусства, но в первую голову нужно сказать о замечательном военном советнике князя – Ямамото Кансукэ, который оставил весьма заметный след в истории японского искусства шпионажа. Как считает Окусэ Хэйситиро, именно он был начальником разведки в армии Такэды.

Ямамото Кансукэ был личностью чрезвычайно одаренной, коварной и загадочной. Хотя сегодня о нем написано несколько десятков романов и снято несколько фильмов, в действительности мы очень мало знаем об этом человеке. Например, точно неизвестно даже где и когда он родился. Что же касается истоков необычайного военного дарования Ямамото, то и тут в источниках нет единства: согласно одним документам, он был последователем школы стратегии Кё‑ рю – «Столичной школы», одной из «Восьми столичных школ», согласно другим – Катори Синто‑ рю.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒