БУДЕТ ЛИ XXI ВЕК ВЕКОМ АЗИИ?

Восточная Азия на марше

Еще в конце XIX в. Дж.Хей — государственный секретарь США утверждал: «Средиземное море — океан прошлого, Атлантический океан — океан настоящего, Тихий океан — океан будущего». И действительно, как бы подтверждая предсказание Дж.Хея, ныне Азиатско-Тихоокеанский регион превратился в мощную мировую силу. Восходящая Азия охватывает громадный треугольник, простирающийся от российского Дальнего Востока и Кореи на северо-востоке до Австралии на юге и Пакистана на западе. В этом треугольнике проживает примерно половина населения планеты и находятся многие из ведущих индустриально развитых стран современного мира — Япония, Китай, Австралия, Новая Зеландия, Тайвань, Южная Корея, Гонконг, Сингапур, для которых характерны наиболее быстрые темпы развития экономики. Он располагает мощным финансовым, технологическим и производственным потенциалом, кадрами, необходимым опытом и навыками в области организации, маркетинга и сферы услуг, разветвленной сетью коммуникаций, а также громадными земельными, природными и трудовыми ресурсами.

Можно сказать, что Восточноазиатский регион стал самым динамичным в современном мире. Темпы роста каждой из национальных экономик региона превосходят аналогичные темпы в США и странах ЕС. По существующим данным, если в 1960 г. суммарный валовой национальный продукт (ВНП) стран данного региона, за исключением Соединенных Штатов, составлял 7, 8% мирового ВНП, то к 1982 г. он удвоился, достигнув 16, 4%.

Более того, П.Кеннеди приводил мнение другого эксперта, согласно которому АТР, который в 80-х годах располагает 43% мирового ВНП, к XXI в. способен довести свою долю до 50% и превратиться в «один из главных центров мировой экономической мощи», равный по силе остальным центрам. По параметрам покупательной способности валовой внутренний продукт (ВВП) Восточной Азии уже больше, чем и США, и Европейского союза, а по существующим расчетам в 2005 г. он превысит их суммарный ВВП. Беспрецедентно возросли торговые и инвестиционные потоки. Фактически экономическая значимость региона настолько увеличилась, что глобальный экономический баланс сделал заметный крен от североатлантических экономик в пользу Восточной Азии.

В рассматриваемом плане немаловажное значение имеет факт прогрессирующего сокращения периода, необходимого для удвоения объема национального дохода в расчете на душу населения: Великобритании на это понадобилось 58 лет (с 1780г.), США — 47 лет (с 1939г.), Японии — 33 года (с 1880-х годов), Индонезии — 17, Южной Корее — 11, Китаю — 10 лет. Такое экономическое процветание является результатом не просто введения свободно-рыночных отношений, но также правильного социального и экономического выбора.

К окончанию холодной войны Япония превратилась в экономическую супердержаву, превосходящую любую европейскую страну и способную на равных соперничать в сфере экономики с США. По существующим данным, в настоящее время Япония с населением 120млн сможет производить товаров и услуг на сумму всего лишь на 15% меньше по сравнению с Соединенными Штатами. Показательно, что ее заграничные капиталы вскоре превысят 1 трлн долл., т.е. значительно превосходят аналогичные показатели США. По данным журнала «Уолл-стрит джорнл», в сентябре 1991г. из 100 самых крупных банков мира 29 были японскими, 12 германскими, 10 французскими, 9 американскими и 9 итальянскими. Причем 4 из 5 самых крупных мировых страховых компаний также были японскими.

С этой точки зрения большой интерес представляют возможные пути развития взаимоотношений Японии с США и Западом в целом. Признавая взаимозависимость Америки и Японии, директор Центра восточноазиатских исследований при Пенсильванском университете Дж.К.Херст III вынужден отметить, что «под внешним лоском взаимозависимости лежит неприятная реальность. Некогда в Японии Америку глубоко уважали, и американцы считались образцами добродетели. Но сегодня в Японии Америку поносят. Такой автор, как Исихара Синтаро, который говорит, что американцы переполнены “высокомерием и самодовольством”, возможно, является крайним примером. Но и другие критики рутинно характеризуют американцев как “ленивых”, “малообразованных“ и “надменных”. Многие японцы считают Америку державой, клонящейся к упадку, пораженной преступностью, наркоманией, pасточительностью и жаждающей обвинить в своих экономических проблемах Японию, вместо того чтобы заниматься проблемами собственного упадка». Разумеется, и американцы не остаются в долгу, обвиняя японцев в несоблюдении общепринятых правил игры.

В данной связи показательно, что в настоящее время японцы поровну делятся на тех, кто выступает за сохранение американских войск на своей территории, и тех, кто высказывается за их вывод. А примерно 80% японских бизнесменов поддерживают сокращение численности американских войск на Окинаве. Росту подобных настроений помимо всего прочего способствует поведение американских военнослужащих, которые нередко попадают на скамью подсудимых за грабежи, изнасилования, убийства и другие преступления, что, естественно, подрывает авторитет американских войск.

США и Япония останутся торгово-экономическими соперниками, причем не только в сфере двусторонней торговли, но и как конкуренты за большую долю в быстро растущей экономике Азии. Конечно, обе стороны стремятся к тому, чтобы эта конкуренция не вышла за недопустимые рамки. Но нет гарантий того, что она не приобретет враждебный характер.

Хотя первоначальный мотив японо-американского договора о безопасности и исчез, обе стороны заинтересованы в поддержании мира в Северо-Восточной Азии. До тех пор, пока не будет разрешен внутрикорейский вопрос и не станут ясны перспективы Китая, военное присутствие Америки в Японии и Корее остается лучшей гарантией сохранения мира в регионе.

При оценке перспектив Японии необходимо учитывать, что для нее характерно социокультурное и расовое единство. В течение довольно длительного периода своей истории она оставалась изолированной от остального мира. Японцы реже, чем представители других народов, вступают в смешанные браки. Им присуще сильное чувство национальной идентичности и культурной специфики. В этой стране предпринимаются все возможные меры для достижения социальной гармонии и национального консенсуса и подчинения индивидуальных интересов интересам всего общества. Здесь всячески поощряется коллективистский, командный дух.

Но при всем том преимущества в таких традиционных областях, как технология, производство и финансы, могут оказаться недостаточны для обеспечения благополучия. Япония, возможно, как никакая другая крупная держава, зависит от энергетических и сырьевых ресурсов, ввозимых извне. Исследователи приводят множество доводов, указывающих на то, что уже прослеживаются признаки грядущего отставания Японии в своем экономическом развитии, что в свою очередь в долговременной перспективе может служить фактором подрыва других опор благополучия этой страны. К ним, в частности, относятся тенденции к старению населения, рост потребительских расходов, туризма, сокращение относительных объемов сбережений, рост импорта, перенос производства в другие страны, постепенный структурный сдвиг от промышленного производства к сфере услуг, рост неустойчивости фондового рынка и др. Что не менее важно, японцы как бы то ни было, по многим параметрам становятся похожими на всех остальных. Возможен дальнейший рост зависимости Японии от экспорта пищевых продуктов. Продолжающееся потепление климата чревато для этой страны увеличением частоты и масштабов природных катаклизмов. Но тем не менее пока что позитивные тенденции преобладают над негативными.

Япония — асимметричная великая держава, поскольку ее экономическая мощь не соответствует ее военному и политическому весу и влиянию. Но она располагает возможностями для существенного увеличения военных расходов. О растущих политических амбициях Страны восходящего солнца свидетельствуют ее претензии на место в Совете Безопасности ООН в качестве постоянного члена. Если же существующая ныне асимметричность будет ликвидирована и Япония приведет свой военный и политический статус в соответствие с собственным экономическим весом, то это может вызвать революционные изменения в регионе, да и во всем мире.

Вслед за Японией на авансцену казалось бы неожиданно выступили новые индустриальные страны, которые претендуют на свое место на мировых рынках и в этом плане уже добились впечатляющих успехов. По мере восхождения НИС и дальнейшего продвижения Японии на ведущие роли в мировой экономике представляется неизбежным (по крайней мере в глазах развивающихся стран Азии и Латинской Америки) определенное потускнение американской модели капитализма. Очевидно, что во многих своих важнейших аспектах она значительно отличается от японской, а в более широком смысле восточноазиатской модели, которая более приемлема и привлекательна для многих народов и стран обширных регионов земного шара. В этом качестве Япония определенно приобретает статус еще одного «града на холме», успешно конкурирующего с американским и европейским.

Первые результаты экономические реформы в Китае заставили говорить об этой стране как о серьезной экономической и политической силе. Ставки в игре с Китаем весьма велики. Это самая крупная в Азии страна, теснейшим образом связанная со своими соседями на всех уровнях — от экономики до безопасности. Она обладает достаточными людскими, природными и экономическими ресурсами, технологическим и военно-стратегическим потенциалом, чтобы стать самостоятельным центром силы, который не может не притянуть к себе целый ряд родственных стран и народов Восточной и Юго-Восточной Азии. В этом качестве Китай уже играет важную роль в формировании облика и контуров не только АТР, но и мирового сообщества в целом.

Наполеон Бонапарт как-то сказал о Китае: «Там лежит гигант. Пусть спит! Когда он проснется, он сотрясет мир». В конце же XIX в. упомянутый выше Дж.Хей высказал аналогичную мысль: «Мир на земле опирается на Китай. Кто понимает Китай с точки зрения социальной, политической, экономической, религиозной, тот держит ключ к мировой политике на последующие пять столетий».

Как бы подтверждая эту мысль, Китай быстро превращается в один из главных полюсов мировой экономики. Он занимает первое место в мире по численности населения и третье место по объему ВНП, обладая при этом третьим по мощности ядерным потенциалом. В последние 10–15 лет укрепились его позиции в системе международных отношений. Согласно данным исследования «Рэнд корпорейшн», к 2015 г. по объему ВНП Китай сравняется с США, а его военный потенциал составит почти половину американского, намного превосходя по этому показателю другие развитые страны.

Идет довольно интенсивный процесс образования так называемого Большого Китая, включающего собственно континентальный Китай, Гонконг, Макао, Тайвань, Сингапур. Их совместный экспортный потенциал уже сейчас составляет 474 млрд долл., что превышает японский. Согласно прогнозу Мирового банка, в 2002 г. частный импорт Китая вместе с Гонконгом и Тайванем составит 639 млрд долл. против 521 млрд Японии. Предполагается, что в том же году ВВП этой тройки достигнет 9, 8 трлн долл. по сравнению с 9, 7 трлн долл. ВВП Америки.

Ощутимого прогресса Китай добился также в военной сфере. Уже сейчас только Синьцзянская группировка войск по боевому потенциалу и мобилизационным возможностям превосходит казахстанские вооруженные силы. Вполне вероятно, что Китай в ближайшей перспективе превратится в ядерную сверхдержаву с достаточно мощным экономическим и военным потенциалом, а также практически неограниченными людскими ресурсами.

Если осуществятся эти тенденции, Китай будет не просто еще одним экономическим полюсом, а самым крупным полюсом. Сами китайцы отнюдь не скрывают, что они стремятся именно к этой цели. «Восточный дракон поразит мир и удивит человечество», — писал китайский поэт Лун Биде. О серьезности подобных установок, в частности, свидетельствует появление в начале 1994 г. в официальном издательстве «Женьминь Чубаньше» книги под претенциозным названием «ХХI век — век китайской цивилизации». В ней говорится, что китайская цивилизация по своим сущностным характеристикам, в первую очередь гуманистическим, превосходит другие цивилизации, что обеспечит торжество Китая в XXI в.

Необходимо учитывать и то, что Китай преодолевает множество трудно разрешимых проблем. В Китае проживает около 1/5 населения земного шара, но в то же время эта страна располагает лишь 7% пригодных к сельскохозяйственному производству земель. Так, только по официальным данным от 15 до 35% всего городского населения страны составляют избыточную рабочую силу.

Как писал китайский исследователь З.Йи, «в расчете на душу населения территория составляет лишь 1/3 от среднемирового, земля, пригодная для сельскохозяйственного производства — 1/3, пастбища — 1/4, леса — 1/9, а водные ресурсы — 1/4. По сравнению с Соединенными Штатами они еще ниже. Среднедушевая площадь обрабатываемых земель в Китае составляет лишь 1/8 от уровня США, а лесов — только 1/10. При нынешнем уровне производительности и технологии чрезмерный рост численности населения неизбежно приведет к усилению давления на среду и ресурсы». Нестабильность в Китае, вызванная какими бы то ни было причинами, может распространиться на соседей и привести к ужасным последствиям для всего региона.

По существующим данным, число безработных в стране в настоящее время превышает 250 млн человек. Поэтому неудивительно, что в стране весьма сильны настроения эмиграции, в том числе и нелегальной. Считается, что синдикаты, занимающиеся вывозом людей за границу, осуществляют свои операции в 72странах. Сегодня Китай, по сути дела, переживает серьезный энергетический голод. Он стал чистым импортером нефти.

Следует отметить также наблюдающуюся в последнее время тенденцию к ускорению темпов развития экономики Индии, Индонезии и ряда других неконфуцианских стран. Численность населения Китая и Индии в совокупности составляет примерно 37% общей численности земного шара. При сохранении нынешних темпов роста населения каждая из этих стран к 2025 г. будет насчитывать по 1, 5 млрд человек или примерно 35% всего населения земного шара. Очевидно, что это существенным образом скажется на глобальных потребностях в пищевых продуктах и энергии, на охране окружающей среды и т.д., что в свою очередь приведет к усилению парникового эффекта в пределах всей планеты.

Вместе с тем увеличение численности населения этих двух стран может иметь своим следствием рост их экономик, повышение уровня жизни людей, а следовательно, новые рынки для Японии и новых индустриальных стран по мере сокращения спроса в развитой зоне мира. Китай и Индия важны также с военной точки зрения. Уже в обозримой перспективе они способны оказать далеко идущее влияние не только на региональный баланс сил, но и на всю мировую военно-политическую ситуацию.

В обозримой перспективе Азия останется одним из самых динамично развивающихся регионов земного шара. Четыре из 10самых экономически развитых стран будут азиатскими — Япония, Корея, Китай и Индонезия. Но необходимо учитывать, что особенность экономик всей Восточной Азии и ее место в глобальной экономике делают страны этого региона довольно уязвимыми перед возможными протекционистскими мерами со стороны ведущих мировых экономических держав.

Несмотря на свою экономическую жизнеспособность, Восточная Азия пока продолжает оставаться в большой зависимости от внешних рынков сбыта своей продукции, а также от обеспечения энергетическими ресурсами, которые находятся, как правило, за пределами самого региона. Это создает определенные проблемы для поддержания в течение длительного периода высоких темпов роста экономики. Фактом остается и то, что Восточная Азия продолжает зависеть от Северной Америки и Европы в области технологических инноваций. Страны, не располагающие собственной базой инноваций, неизбежно столкнутся с проблемой растущего технологического отставания.

Существует также ряд других проблем регионального и глобального характера, которые при определенных условиях могут создать трудности для социального и экономического развития стран АТР, но все же, по-видимому, не станут фактором, способным блокировать восхождение и утверждение этого региона в качестве одного из основных несущих конструкций нового мирового порядка.

Новая азиатская идея

На протяжении всего последнего столетия отношения стран в бассейне Тихого океана носили как бы одномерный характер: бедные и отсталые азиатские народы смотрели в сторону Запада, особенно США, в поисках идей, моделей развития и руководства. Поэтому неудивительно, что на Западе глубоко укоренилось убеждение, будто его миссия в Азии состоит в том, чтобы учить, руководить, повелевать. Для выявления сущности рассматриваемой проблемы необходимо прежде всего разобраться в устоявшихся представлениях о Востоке и факторах его традиционной отсталости. Об этом написаны горы книг и статей, и здесь, разумеется, не место подробно останавливаться на данном вопросе. Но все же нельзя не отметить, что Запад имел о Востоке в основном мифологические и легендарные представления. Такой подход органически сочетался с формированием негативного отношения к Востоку и Азии.

Само понятие, выражаемое в русском языке словом «азиатщина», имело уничижительный, откровенно негативный оттенок. С одной стороны, такой подход проявлялся в знаменитой максиме, постулировавшей «бремя белого человека», миссию которого усматривали в вызволении народов Азии и Африки из предполагаемого царства невежества и летаргии к свету евроамериканской цивилизации. С другой стороны, он проявлялся в различных теориях и концепциях полурасистского и откровенно расистского толка, рассматривавших азиатского или восточного человека как более низкое существо в сравнении с европейским человеком.

К сожалению, такая оценка не была чужда и отдельным крупным представителям европейской общественной и религиозной мысли. Так, полемизируя с концепцией культурно-исторических типов Н.Данилевского, В.С.Соловьев писал: «Огромная Китайская империя... не одарила и, наверное, не одарит мир никакою высокою идеей и никаким великим подвигом; она не внесла и не внесет никакого вековечного вклада в общее достояние человеческого духа». Хотя при этом он признавал, что китайцы— оригинальный и изобретательный народ. «Вообще, — утверждал Соловьев, — китайская оригинальность обнаруживается более всего отрицательным или дефективным образом. Как оригинальная китайская живопись отличается от европейской отсутствием перспективы, так оригинальность китайского книгопечатания, сравнительно с европейским, выражалась лишь в отсутствии подвижного шрифта. Впрочем, и это несовершенное книгопечатение было, пожалуй, излишним, так как кроме загадочных метафизических изречений Лаотзе, вероятно, навеянных извне индийскою теософией, китайский ум не произвел ничего достаточного быть увековеченною. Та «громадная литература», о которой говорит Данилевский, громадна лишь в количественном отношении».

Примерно в таком же духе рассуждал известный французский историк и социолог Г.Лебон, который, в частности, писал: «Можно легко сделать бакалавра или адвоката из негра или из японца, но этим ему дают чисто внешний лоск, без всякого воздействия на его психическую природу, из которой он не может извлекать никакой пользы... Этот негр или этот японец могут получать сколько угодно дипломов, но никогда им не подняться до уровня обыкновенного европейца». Чтобы достичь этой цели, как считал Лебон, понадобится как минимум тысяча лет.

Несмотря на ставшую в наши дни очевидной несостоятельность и даже абсурдность таких оценок, нельзя сказать, что они в полной мере изжиты и сегодня. Во всяком случае Восток зачастую продолжает восприниматься в киплинговском духе: «Восток есть Восток. Запад есть Запад. Этим двум близнецам никогда не сойтись». В таком понимании Восток есть нечто абстрактное, монолитное, объединяющее всю небелую, а отчасти и белую ойкумену. В течение длительного периода в США, да и на всем Западе, Азия рассматривалась как отрицательная сущность или, говоря словами К.Огуры, как «символ деспотизма и повиновения, противостояния европейским свободе и равенству», желтой угрозы, которая якобы набирает силу с возрождением Японии.

Нельзя забывать, что сама Западная Европа некогда не только в сугубо пространственно-географическом, но и в геополитическом плане представляла собой сравнительно маленький мыс громадного евразийского континента. Большую часть истории именно Запад заимствовал энергию, идеи, принципы у Востока, а не наоборот. Только в XV в. начали формироваться та парадигмальная система, те мировоззренческие и ценностно-нормативные установки, формы хозяйствования и т.д., которые вывели Запад вперед и в конечном счете определили контуры мирового сообщества в XIX–XX вв. При этом, как правило, забывают и тот факт, что именно политика западных стран всячески способствовала расколу Азии прежде всего по идеологической, экономической, политической, военно-политической и иным линиям. В период холодной войны марионеточные войны, которые велись при поддержке США, Советского Союза и Китая на Корейском полуострове, во Вьетнаме и Камбодже, раскололи Азию на враждующие группировки. Существовавшие региональные организации, вроде СЕАТО, придавали большее значение приверженности идеологии холодной войны, нежели делу единства азиатских народов.

В течение нескольких последних десятилетий в восточноазиатских странах произошла подлинная социально-психологическая революция, в ходе которой народы этого региона в значительной мере преодолели своеобразный комплекс неполноценности в отношении Запада. Почувствовав наступление своего момента истины, они на собственном опыте убедились, что способны делать почти все, если не все, причем не хуже, если не лучше, чем западные народы, и на равных конкурировать с ними в важнейших сферах жизни. Разумеется, факт этой революции трудно должным образом освоить западному сознанию, одержимому убеждением в универсальности и превосходстве западной модели. По-видимому, не все на Западе пока способны осознать, что в нынешнем многообразном, многополярном мире и иные культуры способны приобрести равновеликую значимость (здесь я имею в виду сугубо экономические и политические аспекты, что касается основополагающих аспектов пригодности к истории и жизнеустойчивости — это особый вопрос).

Я отнюдь не ставлю перед собой цель противопоставить друг другу ставшие традиционными идеи Востока и Запада как особые и несовместимые сущности или развенчать какую-либо одну из них, чтобы показать правоту другой. Моя задача значительно скромнее — показать, что существует комплекс идей и ценностей, которые в совокупности составляют так называемую «азиатскую модель» или «азиатскую идею», которая лежит в основе того бурного экономического восхождения ряда азиатских стран, свидетелями которого в последние два–три десятилетия мы являемся.

Об обоснованности этого тезиса говорит тот факт, что мы являемся свидетелями возрождения азиатского самосознания, зримым показателем которого выступает использование самого понятия «Азия» в позитивном смысле. Более того, многие политические деятели, политические обозреватели, ученые заговорили о формирующейся азиатской цивилизации, способной на равных конкурировать с западной цивилизацией. Так, министр информации и культуры Сингапура Дж. Йо считает, что в современный период «мягкого национализма» формируется четко обозначенная азиатская цивилизация, которая базируется на конфуцианстве, даосизме и буддизме Махаяна.

Существует много версий относительно того, что именно понимать под азиатскими ценностями. Это неудивительно, если учесть многоликость и неоднозначность самой Азии или в более широком смысле — Востока. Предпринимались попытки квалифицировать и систематизировать их.

Родовое фундаментальное противоречие современного западного общества состоит скорее не в выборе, а в конфликте между коллективным и частным интересами. Азиатский вариант строится на стремлении интегрировать их в единую систему. Перечень основных идей и ценностей, относящихся к этой модели, уже приводился в гл. 11 и 12. Здесь назовем самые главные из них.

1. Семья, рассматриваемая как оптимальная модель организации системы власти и ответственности в рамках политической системы.

2. Приоритет групповых интересов над индивидуальными, в силу чего индивидуальные права и свободы человека занимают подчиненное положение по отношению к его обязанностям перед обществом.

3. Органическое понимание общества, в котором государство выступает как главный гарант его основополагающих интересов.

4. Приоритет служения общим интересам перед политической конкуренцией.

5. Взаимная ответственность друг перед другом вышестоящих и нижестоящих.

Нельзя упускать из виду то, что именно демократические режимы могут стать существенным препятствием на пути необходимых изменений в обществе. Западные страны просто так не откажутся от широкомасштабных и вместе с тем весьма обременительных для государства социальных программ. Более того, государство вынуждено из поколения в поколение воспроизводить и расширять эти программы. Таким образом, социальные издержки государства будут постоянно расти.

Контуры азиатской демократии, как было показано выше, прежде всего в плане совмещения личных прав с интересами общества в целом существенно отличаются от контуров западной и особенно американской демократии. Как справедливо указывали сторонники теории публичного выбора (Дж. Бьюкенен, У.Райкер, М.Олсон), свободный рынок нуждается в демократических уздах. Чрезмерная демократия мешает функционированию свободного рынка и процессу экономического роста. Поскольку демократии захвачены могущественными распределительными коалициями, стремящимися добиваться доступа к общественным фондам и оказывать влияние на политику в собственных интересах, они стимулируют рост государственных расходов и налогов, а также терпимое отношение к картелям. В результате они подавляют частный сектор, ограничивают сбережения и инвестиции и тем самым сдерживают экономический рост.

Некоторые представители азиатской элиты ставят под вопрос принцип универсальности прав человека. Б.Каусикан, например, утверждал, что Бангкокская декларация, принятая азиатскими государствами в апреле 1993 г., провозглашает «явно выраженный азиатский взгляд» на права человека. Дж. Чан писал об «азиатском вызове всеобщим правам человека». Примечательно, что, признавая всеобщий характер прав человека, Бангкокская декларация вместе с тем подчеркивала, что «они должны рассматриваться в контексте динамического и изменчивого процесса утверждения международных норм, памятуя о важности национальной и региональной специфики и различных исторических, культурных и религиозных традиций».

Экономическая жизнеспособность и утверждающаяся взаимозависимость придают Азии все более растущую уверенность в своем будущем. Она убеждается в том, что дни, когда простое чихание американской экономики вызывало простуду, а то и пневмонию экономики азиатских стран, уже ушли в прошлое.

Как писал Р.Робинсон, «азиатские ценности» составляют не просто предмет споров между политическими идеологами и учеными, а стали критическим элементом масштабных политических и экономических переструктурировок конца ХХ столетия. Эти ценности все настойчивее противопоставляются западным либеральным и социал-демократическим ценностям, идеям индивидуальной свободы и защиты прав человека.

По мнению Р.Робинсона, «азиатские ценности» стали идеологией целого ряда режимов, которые органически совмещают в себе стейтистский вариант политического консерватизма с рыночной экономикой. Они приобретают значимость в контексте фундаментального конфликта между органически стейтистским, либеральным и социал-демократическим вариантами капитализма, а не конфликта между Западом и Востоком.

Японский журналист Й.Фунабаши весьма красноречиво назвал свою статью, посвященную проблеме пробуждения или возрождения азиатского сознания, так: «Азиатизация Азии». «Формирующееся азиатское мировоззрение, — писал он, — не есть взгляд, основанный на империалистических претензиях, идеологическом рвении, тоталитарной паранойе или супердержавной спеси — эти идеи рассматриваются как ретроградные подходы, которые раскалывали регион большую часть этого столетия. Азиатское сознание одухотворяется повседневным прагматизмом, социальным пробуждением процветающего среднего класса и искусством технократов, хотя все еще и характеризующихся привкусом антиколониалистского негодования, расизма и безразличия к гражданским свободам».

«Азиатизация Азии», продолжал Й.Фунабаши, парадоксальным образом является результатом глобализации ее экономики и средств массовой информации. По мере того, как азиатские страны отбрасывают особые отношения с бывшими колониальными державами и интегрируются в глобальную экономику, они начинают смотреть на соседние страны как на торговых партнеров, инвесторов и конкурентов. Попытки Австралии дистанцироваться от Европы и сблизиться с Азией мотивировались отчасти присоединением Великобритании к ЕС и исчезновением англосаксонской протекционистской системы в Азии после падения Сайгона. Но более фундаментальной причиной является то, что 70% австралийского экспорта идет в страны АТР. Суммарная стоимость экспорта Австралии в страны АСЕАН превосходит ее экспорт как в США, так и в ЕС. Такое развитие событий следует рассматривать как результат не только новой региональной политики Австралии, но прежде всего энергичности и наступательности экономик азиатских стран.

Возрождение азиатского самосознания во многом стимулируется вызовами со стороны Европы и США. Шаги стран ЕС по созданию единого рынка и США по формированию североамериканской зоны сопроцветания естественно порождают у руководителей азиатстких стран стремление к консолидации. Так, призыв премьер-министра Малайзии М. Мохамеда создать Восточно-Азиатский экономический совет можно рассматривать во многом как реакцию на интеграционные тенденции в Западной Европе и Северной Америке.

Уже созданы такие влиятельные организации, как АРЕС — Межправительственная конференция по Азиатско-Тихоокеанскому экономическому сотрудничеству (форум, организованный в 1989 г. странами Азии и Северной Америки); РЕСС — Тихоокеанский совет экономического сотрудничества; РВЕС — Экономической совет бассейна Тихого океана; АТЭС — Азиатско-Тихоокеанский экономический совет и др.

Обсуждаются грандиозные проекты экономической интеграции АТР, который смело бросает вызов объединенной Европе и североамериканской зоне свободной торговли. Страны региона, составляющие своего рода «Восточно-Азиатский концерт держав», стремятся принять активное участие в формировании нового мирового порядка и занять в нем достойное место.

Показательно, что уже города региона Сидней, Токио, Сингапур, Гонконг и другие продолжают отвоевывать позиции у таких признанных финансово-экономических центров, как Лондон, Нью-Йорк, Париж. Учитывая эти реальности, бывший премьер-министр Японии Я. Накасоне и его соавторы выступили с предложением расширить эту концепцию в направлении создания «Тихоокеанского экономического и культурного дома».

Все большие вес и влияние приобретает Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) — субрегиональная политико-экономическая организация, созданная в 1967 г. В ее состав входят Индонезия, Малайзия, Сингапур, Таиланд, Филиппины и Бруней. Главные цели этой организации — развитие экономического, социального, культурного и других видов сотрудничества стран—членов Ассоциации, содействие установлению мира и стабильности в Юго-Восточной Азии. Она сыграла немаловажную роль в социальном и экономическом развитии указанных стран, способствовала возрастанию их политического влияния в регионе. В последнее время наметилась тенденция к активизации АСЕАН.

Некоторые лидеры АСЕАН высказывают мысль о необходимости регионального сотрудничества в области обороны. Как считал американский исследователь Ш.Саймон, АСЕАН может превратиться в «сообщество безопасности» в том смысле, что ни один из ее членов серьезно не рассматривает возможность использования силы против другого члена для решения спорных проблем. Но она не станет «оборонительным сообществом». Здесь отсутствует общий культурный, идеологический и исторический опыт. Еще более важно то, что нет общей для всех членов угрозы. Успехи, достигнутые АСЕАН, — относительные мир, стабильность и безопасность — все еще не составляют основу для более широкого военного сотрудничества. Скорее, они позволяют каждому государству идти собственным путем.

При этом все отчетливее прослеживается тенденция к оздоровлению политического климата в этом регионе. Улучшаются российско-китайские и китайско-индийские отношения, а также отношения между Китаем и Вьетнамом, Китаем и Индонезией, установлены дипломатические отношения между Россией и Кореей, активнее развертывается диалог между двумя корейскими государствами.

Наметилась тенденция к сближению стран АСЕАН с Вьетнамом, поскольку последний отказался от гегемонистской политики в Индокитае и принял план ООН по разрешению затяжного камбоджийского конфликта. В Камбодже завершилась гражданская война. Без этого невозможен был бы визит японского императора Акихито в Китай осенью 1992 г. В настоящее время азиатские страны с большей готовностью идут на консультации друг с другом по вопросам политики безопасности.

Любопытно, что наиболее рьяными сторонниками азиатских ценностей являются представители местных элит, получивших образование на Западе. Это, например, Ли Куан Ю, Гоу Чок Тон, К.Махбубани, Чан Хенг Чи, Томми Ко, Георг Йео, Билахари Каузикан. Азиатская элита, получившая образование в Европе и Америке и ориентированная на них, сыграла большую роль в модернизации азиатских стран. По имеющимся данным, в настоящее время примерно 40 тыс. японских студентов проходит обучение в американских университетах и колледжах. Однако если заглянуть в XXI в., то роль такой элиты и модель, ориентированная на Европу и Америку, по мнению сторонников азиатизации, нуждаются в пересмотре. «Отныне, — писал Огура, — для Азии проблема состоит не в том, чтобы содействовать модернизации, а в том, чтобы понять, как следует во всемирном масштабе решать проблемы противоречий и беспорядков, с которыми связаны западноевропейская модернизация и индустриализация. Ключ к разрешению этой проблемы вовсе не обязательно в руках западноевропейской цивилизации. Поэтому именно азиатское образование и азиатское понимание вещей, которыми обладает азиатская элита, приобретают сейчас первостепенную важность».

⇐ Предыдущая 30 31 32 33 343536 37 38 39 Следующая ⇒