Национально-культурная специфика русской лексики

⇐ ПредыдущаяСтр 22 из 37Следующая ⇒

Понятие лингвоспецифичной (россиеведческой) лексики. Безэквивалентная и неполноэквивалентная (фоновая) лексика. Национально-культурные стереотипы языкового сознания. Когнитивная база и когнитивное пространство языковой личности. Источники национально-культурных коннотаций. Направления изучения ЯКМ. Лингвокультурологические словари.

Слова (и концепты), характерные для определенной национальной культуры (и определенного языка) называют по-разному: лингвоспецифичными (А.Д. Шмелев), культурно-специфичными (В.А. Маслова), лингвострановедчески ценными (Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров) и т.п., а характерные именно для русской культуры — россиеведчески ценными (М.А. Денисова). Это такие, например, слова, как УТРО, ДЕНЬ, ВЕЧЕР, НОЧЬ: в русском понимании ночь — время, когда надо спать, а утро — когда уже просыпаешься (поэтому мы говорим явился в два часа ночи, но: в пять часов утра); в английском же night — от 20 до 24 часов, а потом все — morning (от полночи до полдня): т.е. чисто условное деление суток, поэтому там типично сочетание в два часа утра (пример А.Д. Шмелева).

В семантике таких слов и ФЕ есть т.н. национально-культурные компоненты ( НКК ) смысла: национально-культурные семы (В.А. Маслова) или национально-культурные коннотации (В.Н. Телия) — различного рода дополнительные, национально специфичные смыслы, ассоциации, прагматическая окраска, т.е. все то, что, как пишет В.Н. Телия, составляет «интерпретацию денотативного ЛЗ в категориях культуры».

Национально-культурные коннотации имеют даже такие обыкновенные слова, как ДОМ (ср.: дружить домами — символ семьи) или СТОЛ (ср.: застолье; застольные речи, песни, беседы; стол ломился от яств — символ гостеприимства и общения), КАРТОШКА (сидеть на одной картошке; картошка — хлебу присошка — второй хлеб) и ХЛЕБ (хлеб да соль; хлебосольный; зарабатывать на хлеб — символ жизни).

В зависимости от наличия НКК в смысловой структуре слова лексика русского языка подразделяется на эквивалентную и безэквивалентную.

К эквивалентной лексике обычно относят слова, не содержащие НКК и потому свободно переводимые на другой язык. Если учесть, что есть переводные словари, то таких слов большинство (это обычные, не «экзотические» слова типа зеленый, любить, школа и т.п.): при переводе к ним подбирается эквивалентное слово (называющее то же понятие) другого языка (green, love, school). К безэквивалентной лексике относят слова, не переводимые на другой язык, т.к. их денотативное значение (лексическое понятие) оказывается полностью национально-культурным (самовар, балалайка, щи, ватрушка и т.п.). Такие слова, попадающие в другой язык, называют экзотизмами, они не переводятся (т.к. у них нет эквивалента в другом языке), а транслитерируются.

Однако на практике оказывается, что эквивалентные слова не всегда эквивалентны. У них могут не совпадать переносные и другие производные значения (например, по-английски нельзя сказать она появилась в облаке кружев, т.к. в английском cloud соответствует двум русским словам облако и туча, но зато cloud имеет еще значения «темная прожилка, пятно» и «плотная накидка, шаль», которых нет в русском ни у слова облако, ни у слова туча) или коннотации (как, например, перевести зятек или мальчонка? ). И уж конечно, у многих т.н. эквивалентных слов не совпадает лексический фон. И таких слов большинство, если не каждое. Например, русскому палец в английском соответствуют finger и toes (т.к. англичанин по-другому членит человеческое тело и различает пальцы ноги и руки). Или возьмем, такие русские слова, как печь (русская печь, а не плита) или баня. В таком случае и приходится говорить о неполноэквивалентной, или фоновой лексике.

Все это, правда, касается только сопоставительного аспекта языкознания, в сравнении с определенными языками. Например, очень показательны в этом отношении цветообозначения. При почти полном совпадении денотативных значений, они различаются коннотациями и фоновыми знаниями, особенно символикой. Так в русском и многих западных культурах черный — цвет траура, смерти, а в восточных культурах символ траура — белый. У русских черный кот — знак беды, неудачи («говорят, не повезет, если черный кот дорогу перейдет» — поется в популярной песне), а американец запросто может подарить поздравительную открытку с изображением черного кота как символа удачи, счастья.

Поэтому основным условием межкультурной коммуникации являются фоновые знания, т.е. знания реалий и культуры, которым взаимно обладают и говорящий и слушающий.

Много примеров сопоставительного анализа слов (и концептов) в разных ЯКМ мы находим в работах А. Вежбицкой (см. список литературы): таких, как дружба, свобода и др.

Подробно фоновые знания рассматриваются в курсе лингвострановедения на отделении РКИ, т.к. они чрезвычайно важны в межъязыковой коммуникации, в методике преподавания русского языка как иностранного, однако лингвострановедческая теория слова важна и в курсе лексикологии. Эта теория (разработанная Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым) предполагает, что ЛЗ слова, помимо денотативного значения и коннотаций содержат еще и т.н. лексический фон (экстралингвистические, энциклопедические, историко-культурные знания о называемом предмете и явлении). Например, слово ДОМ помимо денотативного значения (строение для жилья человека) содержит фоновые знания о типе русского дома, которые примитивно выражаются даже в детском рисунке дома, обычно стереотипном (одноэтажный, двускатная крыша с печной трубой и идущим из нее дымом, окно с крестообразной рамой и входная дверь с крыльцом перед ней). Или СТОЛ — прямоугольный на четырех ножках, покрытый скатертью, со стоящим на нем самоваром. А глагол РАЗДЕВАТЬСЯ предполагает снятие одежды перед сном, как и ЛОЖИТЬСЯ («Ну, я буду раздеваться», - говорит героиня фильма «Приходите завтра», ложась спать. «А наш-то вовсе не ложился» — говорит домработница о хозяине, который всю ночь не спал, а занимался уничтожением собственных «творений»).

Национально-культурные смыслы стереотипны (привычны) для всех носителей языка, т.к. усваиваются, как говориться, «с молоком матери», и потому воспроизводимы в речи. Они выступают как своего рода шаблоны национально-культурного миропонимания (их называют в когнитивной лингвистике — фреймы или гештальты памяти, а в лингвокультурологии и лингвострановедении — лингвокультуремы или логоэпистемы ) — это своеобразные национально-культурные стереотипы речевого общения. Они составляют т.н. когнитивную базу и когнитивное пространство этноса и определенной языковой личности.

Когнитивная база — это совокупность обязательных знаний и национально-культурных представлений, которыми обладают все носители национально-культурного менталитета. Эти знания существуют в сознании человека как бы в свернутом виде и при общении разворачиваются, как «лента памяти».

Когнитивное пространство — это форма существования культуры в сознании человека. Оно может быть коллективным (например, у людей одного круга, представителей одной профессии, сферы деятельности) и индивидуальным, личностным («своим» для каждой личности). Например, Баба Яга (Яга-баба) — в русских сказках: страшная (уродливая, крючконосая, с костяной ногой) и злая ведьма (обладающая большой колдовской силой) в ступе и с помелом, которая похищает детей (это вытекает из текстов сказок; немало данному представлению способствовала и известная картина В.М. Васнецова «Баба Яга») — эти знания входят в когнитивную базу каждой личности, каждого русского. Однако в когнитивном (коллективном) пространстве любого филолога-фольклориста есть еще и профессиональные знания об этом сказочном персонаже: например, о том, что Баба Яга не только вредит, но и помогает герою (двойственный образ: добра и зла), что выявляется и из двойственной этимологии имени Яга: с одной стороны — праславянский корень -йег- «зло, страх, ужас», с другой — индоевропейский -йа- «обладающий жизненной силой, вечный» (ср. Янус); кроме того ее атрибуты (костяная нога, помело, ступа, печь) — пережитки архаических обрядов (посвящение, очищение, похороны и др.). Но возможно и индивидуальное отношение к этому персонажу: например, сравним «прелестный» персонаж Бабу Ягу в сказе Леонида Филатова «Про Федота стрельца, удалого молодца» («Ну, случайно, ну, шутя, Сбилась с верного путя! Дак ведь я — дитя природы, Пусть дурное, но — дитя! ») или «жалостливый» персонаж стихотворения Ивана Бунина «Баба Яга» («Я состарилась, изболелась вся — Десять сот годов берегу ларец! Будь огонь в светце — я б погрелася, Будь дрова в печи — похлебала б щец»).

Знание этих стереотипов (его называют еще лингвокультурной компетенцией ) и служит тем информационным фоном (фоновыезнания), на котором воспринимаются НКК языковых единиц.

Источниками (и носителями) этих НКК являются:

1) традиционные ритуалы и обряды национальной культуры: заговоры, сватовство, поминки, похороны (например, блины — не только традиционное национальное кушанье, но и ритуальный знак — их обязательно подают на поминках; блины пекут и на Масленицу — как символ солнца, весны);

2) паремии: пословицы и поговорки (без блина не Маслена; блин не клин — брюха не расколет; где блины, там и мы);

3) устойчивые сравнения (как блин масленый; как блины печет; как с гуся вода; как корова на льду; как ошпаренный);

4) символы, метафоры: зооморфизмы, цветообозначения и т.п. (ворона, билет потерял; ну и медведь, опять на ногу наступил; слон в посудной лавке; красное знамя — символ пролитой крови);

5) русский фольклор и русская литература — прецедентные имена (имена литературных и сказочных персонажей, всем известные и часто воспроизводимые в речи) и крылатые слова из них: (колобок, теремок, Кощей, Руслан и Людмила);

6) русская история и историзмы, прецедентные имена исторических лиц (городовой, бояре, приказчик; Сусанин, Чапаев, Пушкин, Суворов);

7) социальный строй и т.н. «советизмы» (субботник, коллективизация, большевики, пионеры);

8) христианская культура — церковнославянизмы и библеизмы (черт, Бог, ангел, ковчег, Каин и Авель, Христос, исповедь, колокол);

9) имена собственные: русские антропонимы (Василиса, Алена, Маша, Катюша, Ванька: Иван Иванович, Иван Никифорович; Егоровна, Михалыч; Иванов, Петров, Сидоров) и топонимы (названия известных русских географических объектов: Москва, Питер, Сибирь, Дальний Восток, Байкал, Урал, Волга);

10) русская фразеология (каши не сваришь, родился в сорочке, лезть на рожон).

О национально-культурной специфике имен собственных и ФЕ речь пойдет отдельно, в следующих темах.

Таким образом, каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира, называемый языковой картиной мира. Культурные концепты, выражаемые в ней, создают некие стереотипы национального сознания (когнитивное культурное пространство). Способ концептуализации мира отчасти универсален, отчасти национален, специфичен, т.е. представители разных народов видят мир сквозь призму своих языков. Свойственный языку способ отражения действительности наивен, т.е. отличается от научной картины мира, и эта наивная модель мира «навязывается» как обязательная всем носителям языка (через обязательную — «облигаторную» литературу, фольклор и т.п.). Языковая картина мира (его миропонимание, отраженное в языке) осознается в контексте культурных традиций народа, т.е. язык не только отражает действительность в форме ее наивной картины, но и, накапливая информацию, передает другим поколениям культурные установки и традиции.

Основными направлениями современного изучения языковой картины мира является исследование отдельных «ключевых» концептов как фрагментов ЯКМ; реконструкция целостной ЯКМ и ее описание в словарях; изучение ЯКМ в личностном аспекте (языковой личности), в том числе в идиолекте отдельных писателей (образ мира в слове писателя); лингвокультурологический (лингвострановедческий) аспект в курсе методики преподавания РКИ. Формируется и специальное, лингвокультурологическое направление в лексикографии.

Жанр лингвокультурологических словарей еще не сложился, поэтому сюда относят и культурологические, и лингвострановедческие, и лингвокультурологические словари.

Культурологическими словарями называют словари, посвященные описанию явлений материальной и духовной культуры определенной эпохи или соответствующим реалиям и концептам в их развитии. Понятно, что данные словари представляют собой конгломерат лингвистических и энциклопедических словарей, который частично присутствовал еще в толковом словаре В.И. Даля (см., например, в нем словарные статьи БАНЯ, КАША, ЛАПТИ, ЛЕШИЙ и под.). Современные словари этого типа представлены фрагментарным или тематическим описанием реалий русского быта, традиций и обрядов. Например, «Словарь православной церковной культуры» Г.Н. Скляревской (2000) описывает церковно-богословские понятия и реалии (КАДИЛО, КАИН, КАМИЛАВКА, КАНОН, КАНУН, КИЕВО-ПЕЧЕРСКАЯ ЛАВРА, КИОТ и т.п.). Лингвистическая характеристика термина дополнена энциклопедической информацией и иллюстрациями. К тому же типу можно отнести «Краткий иконописный словарь» В.В. Филатова (1996).

Другое тематическое направление чрезвычайно интересно представлено в словаре Р.М. Кирсановой «Розовая ксандрейка и драдедамовый платок. Костюм — вещь и образ в русской литературе XIX века»(1989). В словаре описываются наименования тканей и одежды, дается подробное описание реалии, богатые иллюстрации, а начинается каждая словарная статья цитатой из литературного произведения. Например: АРХАЛУК. «На нем был серый нанковый однобортный архалук, подбитый мерлушками» (Григорович Д.В. «Антон-горемыка). Архалук, ахалук — в России XIX в. мужской кафтан без пуговиц и не имеющий плечевых швов… Архалуки шили из плотной шелковой или хлопчатобумажной ткани, как правило, с орнаментом в виде разноцветных полос… Архалук первоначально использовался только как домашняя одежда, с сохранением всех особенной кроя и орнаментации ткани, принятой на Востоке… Самый знаменитый литературный обладатель архалука — Ноздрев — «чернявый просто в полосатом архалуке» (Гоголь Н.В., «Мертвые души»)… В середине XIX в. название архалук обозначало уже всякий полосатый халат… и т.д.

В «Словаре моды» Т.А. Терешкович (1999) можно найти статьи обо всем, что имеет отношение к моде, одежде, аксессуарам разных времен и народов.

Лингвоэнциклопедический словарь В.С. Елистратова «Язык старой Москвы» (1997) содержит описание интереснейших культурных феноменов: это словарное описание старомосковского языка (преимущественно неофициально-разговорные названия, имена, топонимы) и быта XIX — начала XX века.

Представляет интерес названный культурологическим словарь И.В. Андреевой и Н.В. Баско «Русская деревня. XX век»(2003), в котором авторы знакомят современного (городского) читателя с жизнью русской деревни, объясняя значения известных и малоизвестных (местных) слов, иллюстрируя их цитатами из прозы писателей-«деревенщиков», раскрывающей особенности русской ментальности. Словарь состоит из двух частей. Первая часть — толковый словарь наиболее употребительной «деревенской» лексики (например, такой как амбар, бабенка, бадья, баня, батог, баянист, берданка, береста, береза, блин, болото, борозда и т.п.). Сюда же включаются объяснения многих народных названий дней сельскохозяйственного календаря (Авдотья-малиновка — народное название 17 августа, приметного дня у земледельцев в конце лета; Герасим-грачевник — народное название 17 марта, праздник прилета грачей и др.). Вторая часть — объяснительный словарь к деревенской прозе ХХ века (северная деревня Ф. Абрамова и В. Белова; донская станица М. Шолохова; сибирская деревня В. Распутина, В. Шукшина и В. Астафьева).

Комплексное описание этнографических реалий одного из северных регионов России представлено в словаре «Духовная культура Северного Белозерья» (1997). Словарные статьи посвящены различным праздникам (ПАСХА, ТРОИЦА), семейным обрядам и типам поведения (ГУЛЯНИЯ, ЗАСТОЛЬЕ, СВАДЬБА), играм (ВОЛЧОК, ЛАПТИ), мифологическим персонажам (ДОМОВОЙ, КИКИМОРА), лицам, выполняющим важные функции в традиционной жизни (ГАРМОНИСТ, ПАСТУХ) и т.п.

Культурологический характер носят многие энциклопедические словари последнего времени. Так, толкования образов и символов славянской мифологии находим в академическом словаре «Славянская мифология» (1995), «Краткой энциклопедии славянской мифологии» Н.С. Шапаровой (2001), популярном «Словаре славянской мифологии» Е.А. Грушко и Ю.М. Медведева(1995) и др. Обычаи, предания и обряды русского народа, собранные знатоком русской старины М. Забылиным, опубликованы в 2002 г. в одноименной энциклопедии. К этим словарям примыкает и «Энциклопедия русских преданий» Е.А. Грушко и Ю.М. Медведева (2001) и «Словарь русских суеверий, заклинаний, примет и поверий» (1995) тех же авторов.

Предметом уникального «Словаря русской культуры» Ю.С. Степанова (1997, 2001), который уже упоминался, являются основополагающие концепты русской культуры (МИР, ВЕРА, ЛЮБОВЬ, ГРЕХ, РОДНАЯ ЗЕМЛЯ, УЮТ и мн. др.), ценность которых определяется тем, что, по словам автора, в операциях с этими концептами в значительной степени состоит духовная культура всякого общества. Предыстория концепта выявляется в нем, как уже говорилось, с помощью этимологии слова, выражающего данный концепт, затем рассматривается история развития, динамика концепта.

В новом лингвокультурологическом словаре «Русское культурное пространство» представлены единицы, которые, будучи хорошо известными из фольклора и облигаторной литературы (прецедентные имена, тексты и высказывания, мифологические персонажи, образы животных, связанные с русской народной культурой, и т.п.), предопределяют специфику русской картины мира и ее отражение в языке. В 1 выпуске словаря (2004) помещено около 200 словарных статей (зооморфные образы: АИСТ, ВОЛК, ЗМЕЯ, КОЗА, МЕДВЕДЬ; прецедентные имена: ВАСИЛИСА ПРЕМУДРАЯ, ИВАН ЦАРЕВИЧ, КАЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ; прецедентные тексты: «КУРОЧКА РЯБА», «КОНЕК-ГОРБУНОК», «СКАЗКА ПРО БЕЛОГО БЫЧКА»; прецедентные высказывания: БИТЫЙ НЕБИТОГО ВЕЗЕТ, В НЕКОТОРОМ ЦАРСТВЕ и др.), каждая из которых содержит краткую информацию, относящуюся к общегуманитарным энциклопедическим знаниям: стереотипное представление феномена, бытующее в русском языковом сознании; функционирование единицы в речи, контексты употребления. Словарь будет продолжаться.

Особый тип представляют учебные лингвострановедческие словари, первыми из которых, еще в советские времена, были тематические словари « Народное образование в СССР» (1978, 1983) М.А. Денисовой, под ред. Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова и «Художественная культура в СССР» Т.И. Чернявиной (1983). Их цель — изъяснение лексического фона неполноэквивалентных слов. Словари предназначены для преподавателей русского языка как иностранного и иностранцев, изучающих русский язык. Кроме того, есть (или создаются) лингвострановедческие словари фразеологизмов, пословиц и поговорок и невербальных средств общения (жестов и мимики), а также имен собственных (антропонимов и топонимов), о которых будет рассказано в следующих темах.

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒