Мужество, мудрость, воздержание,

СправеЛпивость, безумие, незнание,

Лаиисть, досуг, царь и правитель,

Благополучие и счастие

В другой раз, отвечая на вопрос, является мужество качеством, достигаемым изучением, или же оно качество врожденное, Сократ сказал: «Я полагаю, что как один человек рождается сильнее другого телом, так и один человек стойкостью духа по самой природе бывает крепче другого в отношении к трудностям. Я знаю даже людей, воспитанных в духе одних и тех же законов и обычаев, но совершенно непохожих один на другого в том, что касается храбрости. Тем не менее я убежден, что во всяком человеке путем обучения и упражнения можно развить мужество. Известно, например, что скифы и фракийцы не ре-шатен сражаться с лакедемонянами со щитом и копьем и руках; известно также, что и лакедемоняне не станут сражаться со скифами посредством луков. Подобным образом и во всех прочих случаях люди не походят один на другого по своей природе, но много усваивают путем прилежания. Из этого следует, что всякий человек, и даровитый и бездарный, должен учиться и упражняться в том, в чем хочет достигнуть совершенства.

Сократ не отделял мудрости от воздержания. Он того признавал мудрым и вместе воздержанным, кто, имея понятие о прекрасном и добром и о постыдном, пользуется первым, избегая второго. Когда же его спрашивали, не признает ли он мудрым и вместе воздержанным того, кто, зная, как должно поступать,

поступает наоборот, Сократ отвечал: «Нет, скорее немудрым и невоздержанным. Я полагаю, что всякий человек, делая выбор между доступными для него предметами, выбирает то, что признает для себя наиболее полезным. Таким образом, тех людей, которые поступают неправильно, я не признаю ни мудрыми, ни воздержанными».

Он утверждал, что справедливость и всякая другая добродетель состоит в знании и что справедливое и все то, что совершается посредством добродетели, есть нравственно прекрасное; что, таким образом, знающие нравственно прекрасное не предпочтут ему ничего иного, а не знающие не в состоянии произвести его; если же захотят произвести, то впадут п ошибки. Нсли же справедливое и все нравственно нрс'крас пое совершается посредством добродетели, то, очевидно, справедливость и всякая другая добродетель есть знание

Безумие, говорил он, противоположно знанию, но незнание он не считал безумием. Однако незнание самого себя, утверждение, будто знаешь то, чего не знаешь, и самозаблуждение он признавал понятиями очень близкими к безумию. Люди, говорил он, не признают безумие за теми, которые заблуждаются в том, что неизвестно массе,.а приписывают его заблуждающимся в предметах, известных массе. Например, если кто считает себя настолько высоким, что, проходя чрез крепостные ворота, наклоняется, или настолько сильным, что пытается поднять дом или взяться за что-либо другое, всякому известное как невозможное, то о таком человеке творят, что он с ума сошел, но не признают таковыми лиц, впадающих в малые заблуждения; и вроде того как сильную страсть называют любовью, так точно и большое безрассудство называют безумием.

Рассматривая, что такое зависть, он находил, что это известное неудовольствие, но не то неудовольствие, которое рождается при взгляде на несчастие друга и на счастие врага: завидуют, говорил Сократ, только такие люди, которым неприятно благополучие их друзей. Когда некоторые с недоумением спрашивали,

разве любящий станет скорбеть при виде благополучия друга, Сократ приводил против этого [тот факт], что mi югис так относятся к своим ближним, что, когда последние подвергаются бедствиям, они не могут ос-танаться равнодушными и спешат на помощь несчастным, но когда ближние испытывают удачи, то это для них неприятно. Такое, впрочем, говорил Сократ, несвойственно людям разумным и свойственно только глупцам.

I 'ассматр! i пая, чт( > t; i i« > с досуг, он говорил, что большинство людей он находит за каким-либо занятием: нагому что даже игроки и шуты делают что-то, нона сам< > м деле нее такие люди ничего i ie делают, поскольку Moiyr обратиться к занятиям получше. Но ни у кого i ют нрсми ш переходить от занятий получше к занятиям похуже; если же кто делает это, то такой человек и силу того, что у него нет на это времени, поступает дурно.

Цари и правители, говорил Сократ, не те, которые имеют скипетры, не те, которые избраны известными вельможами, и не те, которые достигли власти посредством жребия, насилием или обманом, ноте, которые умеют пранить. Если собеседник заявлял, что обязанность правителя приказывать, что делать, а подчиненного повиноваться, Сократ представлял в пример то, что и ни корабле управляет знающий, а хозяин судии и нее пассажиры повинуются знающему. 'Гак же н и земледелии поступают землевладельцы, в болезни больные, в гимнастике гимнасты. Так и все другие, у которых есть что-либо, требующее забот, все они, если знают, что делать, [то делают]; в противном случае не только повинуются тем знающим, которые есть налицо, но, в случае отсутствия последних, посылают за ними, чтобы под их руководством делать, что следует. В пряже шерсти, доказывал Сократ, женщины управляют мужчинами, потому что они знают, как прясть шерсть, а мужчины не знают. Если кто на это замечал, что тиран может не обращать внимания на тех, кто говорит дело, Сократ отвечал: «Каким образом можно не обращать внимания, когда ущерб грозит тому, кто не слушается, когда дело гово-

рят? Ведь тот, кто слушает добрых советов, непременно наделает ошибок, а за ошибки непременно поплатится». Если же кто возражал ему, что тиран может даже казнить человека здравомыслящего, Сократ отвечал: «Неужели ты думаешь, что убийца самых лучших помощников останется вовсе безнаказанным или наказанным только как-нибудь? Как, по-твоему, человек, так поступающий, сможет невредимым остаться, или очень скоро погибнет?

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒