Местность, местность и ещё раз местность

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 40Следующая ⇒

Подобно тому, как пчёлы приспосабливаются к различным географиям, человеческие поселения должны приспособлять различные решения к единым инфраструктурным проблемам. Каждая местность предоставляет в своих ресурсах уникальную комбинацию материи, энергии и информации. В ходе истории человечество открывало и разрабатывало различные технологические решения для городской инфраструктуры, которые адекватны для каждого отдельного средового окружения. Это потребовало изобретательности и экспериментирования. К примеру, строительные материалы, как правило, принадлежат своей местности; нередко то, что срабатывало или было доступно в одной местности, не сработает или окажется недоступно в другой.

Много раз в истории человек усваивал этот урок дорогой ценой. Проблему можно прекрасно проиллюстрировать современным примером. На западном побережье Америки, в так называемом «солнечном поясе» Калифорнии, была разработана характерная технология плоской крыши. Две тысячи километров к северу этот архитектурный дизайн был скопирован и встроен в жилые дома в лесах умеренных широт в Британской Колумбии. В течение всего нескольких месяцев и лет конструкции в этой местности дали сбой, потому что плоскокрышное проектирование удерживало дождевую воду, из-за чего прогнивали деревянные опорные основания стен.

По-видимому, у нас есть все основания признать, что необходимы разные инфраструктуры для поддержания базовых основ человеческого существования в различных географических пространствах. Более того, неподходящие инфраструктуры и/или технологии нельзя импортировать из одного георегиона в другой без тщательного анализа. В результате мы приходим к пониманию, что способность города предоставлять услуги имеет серьёзные ограничения и пределы. До недавнего времени эти ограничения и пределы приписывались нашим технологиям, а не несущей, или пропускной, способности самого географического биорегиона.

В пользу этого говорит то, что фактически каждый город на планете Земля не только развивался, для того чтобы поддерживать базовые уровни, требуемые для существования человека, но городское население также опиралось на предположение, что богатство можно было аккумулировать в его пределах без рассмотрения стоимости производства, поддержания и использования данного богатства. Можно наблюдать возникновение прекрасного примера в росте городов из деревень в посёлки, городки и крупные урбанистические центры. С каждым расширением поселение создаёт новые требования для транспортировки людей, ресурсов и произведённых товаров. По мере увеличения расстояний возникают новые транспортные проблемы. Люди продолжают изобретать новые средства транспортировки так, словно их деятельность существует вне пределов энергетических ресурсов, чистого воздуха, пространств хранения или угроз для жизни. Это ведёт к созданию условий для загрязнения окружающей среды и транспортного коллапса.

Если мы стремимся к разумному и интегральному городу, мы можем найти очень мало примеров, когда была сделана попытка институционализировать какие-либо ограничения, которые сознательно бы сопоставляли размер города с несущей способностью его среды. (На ум приходят несколько рекреационных комплексов, таких как Уистлер в Британской Колумбии. Когда город находился в стадии подготовки к заселению, был установлен предел на количество гостиничных мест. Сходным образом мексиканское правительство установило пределы мест и использования воды для развития туристической инфраструктуры на Калифорнийском полуострове.) Из-за своей серьёзнейшей неспособности сопоставить городские потребности с несущей способностью геобиорегиона большинство городов безотчётно высасывают из него воду, материю и энергию. Похоже, что установление городской администрацией ограничений на полив газонов в сухое лето – это самое близкое к тому, что можно было бы назвать ответственным ресурсопользованием. Но в большинстве своём города оказываются неспособны исследовать значимую информацию, которая говорит нам о том, что жизнь города подвергает опасности поддерживающую его окружающую среду.

В поисках гибкости

Последние данные от исследователей устойчивого развития подтверждают, что несущая способность любого геобиорегиона ограничена. Прозрения в отношении экоследов (Rees & amp; Wackernagel, 1994) полностью перевернули это положение и продемонстрировали, что, если все города продолжат оперировать на том же уровне ресурсопользования, который наблюдается в странах развитого мира, нам потребуется четыре или более планет. Если мы не будем с уважением относиться к региональным и планетарным пределам несущей способности, тогда человеческие поселения окажутся подвержены тем же законам природы, которые управляют другими видами животных (начиная от луговых собачек и кроликов). Есть те, кто утверждает, что мы забываем уроки истории, но я не уверена в том, что мы вообще когда-либо намеренно их учили, если говорить о разумных городах. Нередко именно артефакты наших провалившихся экспериментов напоминают нам о том, что мы должны вызубрить наизусть определённый урок. Однако эти напоминания иронично показывают, что моменты, из которых нужно извлечь урок, наблюдались непосредственно после восхождения существования города (или цивилизации) на свой пик (Diamond, 2005). Как только достигается переломная точка, обычно слишком поздно что-либо предпринимать для спасения города и/или цивилизации. Без сомнения, в каждой географической зоне имеются аналогичные истории, подобные тем, что нам могут поведать руины Ушмаля, анасази и острова Пасхи.

Опыт современных катастроф не настраивает на оптимистичный лад в отношении этих реалий. Системы реагирования на чрезвычайные ситуации по всему миру предоставили человеку некоторую гибкость в трагедиях, произошедших в результате различных землетрясений (в Сан-Франциско, Осаке, Лос-Анджелесе и Мехико), но были крайне неэффективны в отношении других катастрофических событий (Pakistan, 2005). Они продемонстрировали частичную эффективность по отношению к наводнениям, таким как выход реки Миссисипи из берегов (1993) или индийское океаническое цунами (2004), но не справились с задачей, когда прорвались новоорлеанские плотины после урагана «Катрина» в 2005 году. Отсутствие интеллектуального дизайна в градостроительстве, сервисных службах и службах поддержки означает, что однажды (и, возможно, очень скоро) множественные катастрофы поразят сразу ряд местностей и, как следствие, превзойдут нашу способность к реагированию и/или спасательным операциям.

Нам недостаёт как философии, так и науки устойчивого развития человеческих поселений. Именно к ней стремится интегральный город. Программа «Состояние городов мира» (United Nations Human Settlements, 2005) должна быть способна информировать не только об основных проблемах городской инфраструктуры (наподобие бедности, трущоб и загрязнения), в отношении которых доступно достаточно данных. Она должна не только информировать о лучших практиках (в основном потому, что они адресованы величайшим проблемам). Программа «Состояние городов мира» должна уметь информировать о взаимоотношениях между городами и несущей способностью их экорегионов, а также планеты Земля в целом.

Книга «Интегральный город» и моя организация ищут пути описания гибкости с точки зрения параметров, к которым города могли бы приспособиться. Ведётся также поиск параметров для создания новых городов, которые позволили бы эмерджентное возникновение и устойчивое развитие человеческих систем на оптимальных уровнях для того, чтобы все человеческие фракталы прибавляли ценность планете Земля.

Нам известно, что мы не только ищем наилучшие решения. Глубинные исследования вдумчивого новатора в сфере природы порядка, архитектора Кристофера Александера, установили стандарты, до сей поры признаваемые лишь немногими. Действующий в рамках принципа регенеративного проектирования дизайнер Билл Макдонах установил траекторию дизайна, которая охватывает живые системы. Однако редкий городской девелопер осмеливается экспериментировать в сфере, где интуитивная прозорливость демонстрирует пути построения новых способствующих жизни дизайнов. Слишком часто девелоперы новых городов и интенциональные сообщества поддерживают целостносистемные подходы лишь для того, чтобы привлечь финансирование или семьи, вместе с тем проявляя себя таким образом, что становится ясно: им не хватает ключевых интеллектов, которые по-настоящему позволили бы жить их творениям. (Здесь на ум приходят различные девелоперы японского плавучего города, дубайского города в пустыне и Калифорнийского полуострова.)

Применение экоследа

Стратегия, которой следуют пчёлы, столь устойчива, потому что они развили цель, которая поддерживается сосуществованием с окружающей их средой. Производство 18 кг мёда в год для поддержания улья, по сути, определяет намерения их деятельности, а также устанавливает её пределы. Есть причина того, почему у пчелиного улья такой размер и форма: она имеет отношение к контролю внутреннего климата (Gould & amp; Gould, 1988). Когда популяция пчёл генерирует слишком много тепла, чтобы поддерживать необходимую им самим прохладу, улей образует рой и использует свой удивительный интеллект, чтобы послать излишки пчелиного населения (надлежащим образом сгруппированные) на обустройство нового улья.

Рис. 1.3. Наш экологический след. Источник: Rees & amp; Wackernagel, 1994, p. 67.

Каков эквивалент для человеческого города тех 18 кг мёда, что ежегодно производятся пчелиным ульем? Соотносится ли он с тем, что было названо экологическим следом (см. рис. 1–3) (Rees & amp; Wackernagel, 1994), который измеряет общую нагрузку, возлагаемую городом и его населением на окружающую среду. Экослед транслируется в земельную площадь, требуемую для «поддержания текущих уровней потребления ресурсов и выброса отходов данным населением» (с. 5). Экологический след создаёт общий знаменатель ресурсопотребления (измеряемый с точки зрения энергопотребления) и землеизмещения.

Экологический след – это первая стадия в развитии подлинно базирующихся на природном капитале мониторов витальных признаков. Подсчёт экоследа становится пробуждающим призывом для городов, которые измеряют своё ресурсопотребление и эквивалентное землеизмещение, чтобы понять степень, в которой они заимствуют природный капитал из непосредственного окружения и отдалённых геобиорегионов. Быть может, аспект ресурсопотребления в данном уравнении говорит нам об эквиваленте того, сколько «мёда», на наш взгляд, нам требуется, чтобы поддерживать тот или иной город? В то же время, быть может, измерение землеизмещения предоставляет нам информацию о размерах поля, требующихся для поддержания этого человеческого улья?

Вычисления экологического следа показали, что нам в действительности требуется эквивалент трёх или более планет Земля, чтобы поддерживать всё население Земли на уровне потребления Северной Америки. Очевидно, что такое предложение не является ни разумным, ни приемлемым. Уроки, предоставляемые нам природой и культурой, похоже, в значительной степени рекомендуют, чтобы люди предпринимали ответственные действия, чтобы уменьшать городские экоследы, переосмыслять и/или изобретать новые способы работы с ресурсами, требуемыми для устойчивой деятельности и выживания. Всеохватная идентификация этих потребностей будет транслироваться в определение уникальных уровней ресурсопотребления, которые можно было бы поддерживать в каждой географической локации мира.

Данный вывод не является ни чем-то новым (Rees & amp; Wackernagel, 1994), ни чем-то противоречивым. Недавние измерения изменения климата, после продолжающегося десятилетия тренда рекордного глобального потепления, вполне возможно, выступают в виде теплового триггера, подобного тому, что используется пчёлами, чтобы определить время роения (Monbiot & amp; Prescott, 2007). Поскольку наша технология пока не предоставила нам незамедлительный доступ к ещё одной или даже парочке планет Земля, мы должны «роиться вовнутрь». Это означает нахождение способов оптимизировать наше ресурсопотребление так, чтобы, как следствие, снизился уровень перегрева локальной и глобальной среды.

Как принцип – звучит просто, но практическое осуществление этого требует неисчислимого количества взаимосвязанных решений, которые смогут совместно работать для достижения этой высшей цели. Но если речь идёт о том, чтобы просто уменьшить то, что люди уже и так почитают за данное им право, то тогда мы едва ли преуспеем. Вместо этого мы должны искать положительную высшую цель, которая нацеливает нас на здоровье и благополучие. Нам необходимо продвинуться намного дальше простого создания индекса национального счастья (спасибо Бутану): нам нужно использовать интеллект, чтобы измерить благополучие на климатическом, геологическом и биологическом уровнях таким образом, чтобы они могли поддерживать наши уровни сознания.

Некоторые энтузиасты могут сказать, что простейшая тактика состоит в замене ископаемых видов топлива, которые невозобновляемы и потребляют энергию, издревле хранимую в геологических пластах, на обновляемые источники, такие как биомасса и метан. Это вполне может выступить одним из факторов в общей стратегии, но использование земель для производства обновляемых видов топлива отнимает энергию от продовольственных посевов и прочих её использований (например, обеспечение крова). Биотопливо также требует использования драгоценных водных ресурсов, о циклах и пределах которых мы знаем немногим лучше, чем о глобальном потеплении.

Сколь бы сложным для подсчёта ни оказался этот алгоритм выживания, мы не говорим о чём-то невозможном. Если живая разумная система, такая как пчелиный улей, способна понять, каким образом надо уравновешивать потребление и продуктивную способность Земли, тогда объективный урок состоит в том, что и человеческие системы на это способны. Такие творчески одарённые специалисты, как Джордж Монбио (Monbiot & amp; Prescott, 2007), ставят серьёзные цели по аккумулированию требуемого знания для обеспечения взаимосвязи целого спектра энергетических технологий, которые можно направить на решение проблемы глобального потепления.

Другой пример ответственного землепользования – методологии канадских индейцев по управлению своими территориями. Всё это подсказывает нам, в каком направлении продолжать поиски. Канадские индейцы на северо-западном тихоокеанском побережье Америки традиционно разделялись и управляли своими цивилизациями по водоразделу (Durning, 2004). Таким образом, они не только признавали важность ответственности за использование поддерживающих жизнь водных ресурсов, но также, очевидно, посредством этого, на первый взгляд простого, акта самоуправления фокусировали каждое племя на том, как можно разумно жить в рамках водораздела и обновлять водные ресурсы. С этой целью они развили в себе мудрость обеспечения выживания семи будущих поколений и ответственного деяния, которое необходимо предпринимать, базируясь на климато-геолого-биологических основаниях своих цивилизаций. Это не было совершенным механизмом, однако традиционное уважение к взаимосвязанности всех систем (в пределах спектра жизни) значительно превосходило евроцентрическое механистическое воззрение на жизнь и город. Кто знает, может статься, что какие-то аспекты философии интегрального города вплетены в индейские сказания о Великом Творце.

Новая биология (Lipton, 2005; Sahtouris, 1999; Sheldrake, 2003) показывает, что жизнь эволюционирует непрерывно и благодаря взаимосвязи человека со всеми другими живыми системами, наша связь с землёй неизбежна. Поскольку интегральный город располагается на Земле (или, по меньшей мере, на поверхности Земли, куда можно включить воду, лёд или их комбинацию), на нас лежит ответственность за исследование этих взаимосвязей и пересмотр наших отношений с ними и обязанностей перед ними. Экологический след – это всего лишь первый шаг к подобному пересмотру. Как только мы окажемся способны измерить тотальный эффект потребления, тогда мы сможем получить представление о том, как измеряется различие между субоптимумом и перепотреблением. И определение различия между данными уровнями потребления будет варьироваться в зависимости от географических факторов. Нет единого размера, который подходил бы всем.

Экослед становится стартовой точкой для серьёзного разговора. Индексы глобального потепления поют песни сирен переломного момента, который может породить климатический хаос. Теперь наш собственный интеллект предоставляет нам линзы для ещё большего погружения в глубину проблемы, чтобы задаться вопросом: что значит благополучие Земли, каждого геобиорегиона и диапазона фракталов человеческих систем (от индивидуумов до городов)?

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒