Избегай шумных и воинственных людей, они досаждают духу.

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 7Следующая ⇒

Если ты сравниваешь себя с другими, ты можешь преисполниться тщеславия или огорчиться, так как всегда найдутся люди, менее или более великие, чем ты сам.

Наслаждайся своими достижениями, равно как и своими замыслами.

Не теряй интереса к своему ремеслу, каким бы скромным оно ни было; это твое подлинное достояние в переменчивых случайностях времени.

Проявляй осмотрительность в своих коммерческих делах, потому что мир полон обмана. Но пусть это не затмевает для тебя существующую в нем добродетель; многие люди стремятся к высоким идеалам, и жизнь повсюду полна доблести.

Дело происходит в поезде, направляющемся к побережью. Сгорбившись на своем сиденье, Мечислав каждые несколько минут вздыхает и восклицает: «Ох! Ох! » Сидящий рядом с ним Форбс слышит его стоны, но не вмешивается, думая, что парень переживает какую‑ то большую личную трагедию.

Весь следующий день он продолжает причитать: «Ох! Ох! » То же самое продолжается и на следующий день.

В конце концов Форбс наклоняется к нему и шепчет:

– Случилось что‑ нибудь серьезное?

– Ох, да! – говорит поляк. – Вот уже три дня я еду не в том поезде.

Человечество находится в точно такой же ситуации: каждый, почти каждый, едет не в том поезде; поэтому в мире так много страдания. Страдание просто указывает на то, что вы не там, где должны быть, что вы не следуете своему предназначению, что вы не позволяете расцвести своему потенциалу, что вас сбили с пути, отвлекли другие люди. Быть может, эти другие и не собирались сделать вам ничего дурного, но они были бессознательными людьми, точно такими же, как и вы.

Каждый родитель отвлекает ребенка от его сущности, сбивает его с пути. Каждый учитель, каждый священник постоянно это делает. Никто не уважает индивидуальность. Они уже решили, что правильно и что неправильно, причем для всех!

Каждая индивидуальность – это уникальное явление. Поэтому никакой закон, никакая мораль не могут быть пригодными для всех. Конечно, мы должны договориться по самым необходимым пунктам, просто чтобы существовать вместе, но эти самые необходимые соглашения должны касаться несущественного.

Это основное послание Дезидерат. Слово «дезидераты» означает «основы», «существенное». В том, что касается существенного, вообще не должно быть компромисса ни с кем, даже с Богом, потому что вы ничего не знаете о Боге. Священники продолжают говорить от имени какого‑ то Бога, которого никто не знает. Священники, хитрые священники притворяются, что их голос – это голос Бога.

Одно из древнейших священных писаний в мире – это индуистское писание Риг Веда. На девяносто девять процентов это полная чушь, причем не просто чушь – она не религиозна, это даже не религиозная чушь! Все молитвы в Риг Веде – это молитвы о несущественном. Люди просят денег – у Бога! – просят власти, престижа, больше коров, больше лошадей, больше земли; и не только этого, но еще и смерти для врагов, и процветания для друзей. И эти писания индусы почитают как религиозные.

Религия означает, что человек пытается выйти за пределы мирского – иначе она теряет все свое значение. Но Риг Веда полна мирского. Это действительно чудо, что изредка вам попадается утверждение, которое можно назвать значительным, которое касается существенного, а не второстепенного.

И так обстоит дело не только с индусами: так обстоит дело с буддистами, джайнами, христианами, иудеями, мусульманами, почти со всеми организованными религиями. Они все сбились с пути, и когда я говорю, что они все сбились с пути, я имею в виду, что они увязли в несущественном.

В буддийских священных писаниях имеется тридцать три тысячи правил; если вы не следуете этим тридцати трем тысячам правилам поведения, вы никогда не сможете стать буддой. Эти правила невозможно даже запомнить! Просто подумайте о тридцати трех тысячах правил, которым нужно следовать, и вы отбросите саму идею, само желание быть буддой – это сведет вас с ума. Если следовать всем этим правилам… а следовать им может только сумасшедший. Не может быть тридцати трех тысяч правил о существенном, они о самом несущественном: какой отрезок дороги вы должны видеть, когда идете, – только четыре фута, не более, даже не четыре фута и шесть дюймов! Если вы выйдете за пределы четырех футов, то вы согрешите. Ну что это за ерунда, и какое отношение она имеет к религии? У вас должно быть только три предмета одежды, у вас не может быть четырех – только три, и вы должны очень строго этого придерживаться. Вы должны просить милостыню определенным образом, у определенных людей, никак иначе. Вы должны есть только в определенное время; если вы снова чувствуете голод, вы не должны есть, вам придется оставаться голодными.

Буддийский монах должен есть только один раз в день. Джайнский монах ночью не должен даже пить. Джайнский монах не должен даже мочиться там, где земля влажная, джайнский монах не должен мочиться в воду. Вот почему джайнские монахи не могут пользоваться современными туалетами! Такие глупости, но они распространялись во имя религии, а когда что‑ либо принимает религиозный оттенок, оно начинает казаться людям важным.

Характеру придавалось очень большое значение; на самом же деле характер – это второстепенное явление. В действительности, значение имеет не характер, а сознание, но сознание существует внутри, оно недоступно для наблюдения другими людьми; другие могут наблюдать только ваш характер. За вас всегда решают другие, и они выносят решения относительно того, что они видят, они выносят решения относительно вашего поведения. Разумеется, человек способен вести себя определенным образом, он может всячески изменять свой внешний образ, но это совершенно не изменит его сознания.

Я видел джайнских монахов, которые следуют всевозможным правилам, предписанным священными писаниями, и для которых самой важной ценностью является ненасилие. Но они не ненасильственные люди, они агрессивны. Конечно, их агрессия принимает другую форму – ей приходится. Она не может быть выражена обычным образом, поскольку обычный способ для них недопустим. Они очень любят спорить, вся их агрессия находит выход в спорах. Теперь спор стал видом сражения – не с телом, но с умом. По‑ настоящему ненасильственный человек не увлекается спором.

И джайнские священные писания полны мелочных аргументов. На самом деле, никто другой не уделял столько внимания незначительным деталям, как джайны. Это должно было случиться, потому что все их насилие превратилось в ментальное явление, стало извращением. Они не могут уничтожить даже муравья, но могут уничтожить великий аргумент – они обожают убивать.

В Индии джайны, все джайны стали торговцами. Почему это произошло? Это произошло из‑ за идеи ненасилия. Казалось бы, какая тут связь, но если вы посмотрите на это глубже… Джайнские правила гласят, что вы не должны рубить деревья, что вы не должны выкорчевывать деревья, потому что в деревьях есть жизнь. Это так, но тогда вы не должны возделывать землю, вы не можете быть фермером. Таким образом, это измерение для джайнов закрыто, они не могут быть фермерами, земледельцами, садоводами. Даже сорвать лист – это насилие.

Конечно, они не могут быть воинами, они не могут выйти на поле сражения. Все их тиртханкары, двадцать четыре мастера, родились в касте воинов, они все были кшатриями, самураями. Но все их последователи стали торговцами по той простой причине, что они не могут быть солдатами, не могут быть фермерами, а чтобы быть брамином, человек должен родиться брамином. Вы не можете им стать; даже если вы хотите им стать, брамины этого не допустят, так что эта дверь закрыта. И конечно, кто захочет быть шудрой – неприкасаемым? Кто захочет пасть так низко?

Поэтому единственный возможный выход был в том, чтобы стать торговцем. Так все джайны стали торговцами, и все их насилие сконцентрировалось на эксплуатации; поэтому они самые богатые люди в Индии. Их насилие незаметным образом изменилось, оно приняло очень тонкую форму – сосать кровь народа, эксплуатировать, угнетать. Их целью стали деньги, посредством денег они достигли могущества. Они не могут стать могущественными непосредственно, потому что не могут бороться за власть, но, действуя чужими руками и пользуясь тем, что у них много денег, они могут приобрести все. Они могут купить браминов, они могут купить шудр, они могут купить воинов – они могут купить всех! Их сознание не изменилось, они такие же насильственные, как и все остальные. Конечно, их насилие приняло очень странную форму.

Замечали ли вы тот факт, что охотники, чья профессия предполагает насилие, очень добрые, очень дружелюбные люди – по той простой причине, что их насилие высвобождается во время охоты.

Психологи заметили, что дровосеки – очень ненасильственные люди, очень мирные, потому что все насилие высвобождается из их организмов во время рубки леса. Их профессия – рубить деревья, колоть дрова – такова, что все их желание рубить и резать исчезает. Они достаточно нарубились, достаточно накололись, теперь они совершенно этим не интересуются. Это очень любящие, добрые люди.

Наш мир – это странный мир, и самое странное в нем то, что мы по‑ прежнему пытаемся изменить внутреннее, меняя внешнее, – а это невозможно по самой природе вещей. Вы можете изменить внешнее, меняя внутреннее, но не наоборот. Но общество не видит внутреннего, общество видит только внешнее. Поэтому общество придает большое значение внешнему и делает каждого расщепленной личностью, делает каждого в некотором отношении шизофреником. Снаружи вы один человек, внутри вы совершенно другой – не просто отличающийся, но диаметрально противоположный.

Вы можете понаблюдать за людьми извне и решить, каково их внутреннее существо. Вы можете делать выводы с большей или меньшей уверенностью и вряд ли ошибетесь: как бы эти люди ни выглядели на поверхности, внутри своего существа они, скорее всего, являются полной противоположностью этого. Так называемые брахмачарины, люди, соблюдающие обет безбрачия, непрерывно думают о сексе – и ни о чем больше. Это закономерно, это естественно, потому что их безбрачие возникло не из медитации. Они навязали его себе, искусственно культивировали, оно не стало для них чем‑ то естественным; поэтому они всегда боятся женщин. Джайнские монахи, буддийские монахи, индуистские саньясины – все они боятся женщин. Только от одного вида женщины в них возникает сильнейшая дрожь; отсюда буддистское правило: «Не смотри дальше, чем на четыре фута».

Махатма Ганди писал об одном случае, который произошел у него в ашраме. Он читал «Рамаяну», историю Рамы, и в этой истории Рамы ему встретилось место, которое его слегка озадачило. Это эпизод, где Рама со своей женой Ситой и братом Лакшманой ушли в лес; их отец изгнал их на четырнадцать лет. Рама шел первым, позади него шла его жена Сита, а позади Ситы – Лакшмана.

Так они скитались в лесу несколько лет. Затем Сита была украдена Раваной. Когда Равана уносил ее прочь, она решила оставить какие‑ нибудь метки, чтобы Рама смог понять, где ее схватили, и по дороге она, незаметно для Раваны, бросала одно за другим свои украшения. Она была королевой, и у нее было множество украшений, поэтому она бросала их всю дорогу – разумеется, это были хорошие метки.

Рама нашел эти украшения, но он был так расстроен, его глаза были полны слез… он почти сходил с ума. Он спрашивал у деревьев: «Деревья, скажите мне, пожалуйста, где моя Сита? » Он смотрел на украшения, но не мог их узнать.

Он спросил Лакшману, своего младшего брата: «Ты узнаешь эти украшения? Принадлежат ли они Сите? Если они принадлежат Сите, тогда это та дорога, по которой ее увели, и мы должны следовать по ней».

Лакшмана сказал: «Я могу узнать только те украшения, которые она носила на ногах, потому что я видел только их».

Махатма Ганди был очень озадачен: «В течение нескольких лет они жили вместе, скитались в лесу, и Лакшмана не видел других украшений – на ее руках, на шее или других частях тела. Он видел только украшения на ее ногах. Почему? »

Виноба Бхаве, один из известных учеников Махатмы Ганди, предположил: «…Лакшмана следовал древнему правилу: „Не смотри ни на какую женщину, так как лицезрение женщины может пробудить в тебе желание“. Поэтому он сосредоточился на ее стопах, он не смотрел выше. Естественно, он мог узнать украшения на ее ногах, потому что годами он смотрел только на ее стопы. Он, должно быть, касался ее стоп, склонялся к ее стопам; он не мог не заметить эти украшения».

На Махатму Ганди это объяснение Винобы Бхаве произвело очень сильное впечатление – это было великое откровение! Лакшмана следовал обету безбрачия, он следовал брахмачарье.

Когда я прочитал об этом случае, я сказал, что если Лакшмана так сильно боится даже взглянуть на лицо Ситы, то несомненно одно: он не следует обету безбрачия. Жена старшего брата – это почти как мать, и он не может взглянуть на ее лицо, не может взглянуть на ее фигуру? Что это за страх, что это за паранойя? Разве это нормально? Говорит ли это о том, что он человек понимания и осознанности, или же он глубоко спящий человек? И если он заставляет себя смотреть только на ее стопы, может ли он избежать желания взглянуть на ее лицо? Вы можете не смотреть, но можете ли вы избежать желания? На самом деле, любопытство будет становиться все больше и больше, все сильнее и сильнее. Оно может превратиться в навязчивую идею: «Как она выглядит? Стопы так прекрасны, так изумительны – какой же должна быть вся ее фигура? »

Затем эта фигура начнет появляться в ваших снах. Тогда возникнет еще больший страх. Этот страх может быть таким сильным… В Индии есть истории о том, что были святые, подобные Шудрасу, который выколол себе глаза, потому что увидел прекрасную женщину и был очарован, пленен ею. Очевидно, в соответствии с индуистской традицией, он пришел к заключению, что глаза сбивают его с пути, и поэтому он выколол себе глаза, ослепил себя. Но разве вы не видите, что это глупость? Думаете, у слепого нет сексуального желания? Думаете, что, просто ослепнув, можно избежать сексуального желания? Но Шудраса уважают за этот поступок, очень уважают: «Какая жертва, и какой сильный характер! Какая великая нравственность, какая чистота! »

Я не вижу в этом никакой чистоты и никакого величия. Я вижу что‑ то идиотское, что‑ то чрезвычайно глупое. Вы можете выколоть себе глаза или закрыть глаза, но ваш ум, тем не менее, останется. В действительности, когда вы смотрите на женщину, она никогда не бывает такой прекрасной, какой она бывает, когда вы ее избегаете. Когда вы насильно избегаете ее, она становится еще красивее. И то же самое верно относительно мужчины, потому что на самом деле никто не бывает таким красивым, каким его может сделать ваша фантазия.

Вот почему психоаналитики стараются проникнуть в ваши сны – именно по этой простой причине… Сны раскрывают человеческую природу. Никто не задавался вопросом, почему психолог, психоаналитик, пытается узнать о ваших снах, а не о вас в состоянии бодрствования. Странно – ему следовало бы задавать вопросы, когда вы бодрствуете. Но его совершенно не волнует то, что вы делаете, когда бодрствуете; он хочет знать, что вы делаете, когда спите. Почему? Потому что он полностью, несомненно и безусловно понял одно: когда человек бодрствует, он фальшив. Столетия внешнего обуславливания сделали его так называемое бодрствующее состояние абсолютно фальшивым и лживым. Если вы хотите узнать реального, подлинного человека, вы должны разузнать о его снах; вы обнаружите его только в снах.

И тогда вы будете удивлены: человек, который навеки отрекся от денег… в своих снах продолжает считать деньги, он больше ничего не делает. Человек, который отрекся от женщины – от женщины, которую он любил, от женщины, которую он хотел любить, – продолжает видеть сны об этой женщине или, может быть, о тысяче других женщин. Его сны наполнены женщинами.

Я слышал о католическом монахе, который пришел к психоаналитику и сказал:

– У меня серьезная проблема, и я пришел попросить у вас помощи. Каждую ночь во сне меня окружает, по меньшей мере, дюжина обнаженных, прекрасных женщин!

Психоаналитик спросил:

– Но зачем об этом беспокоиться? В этом нет ничего плохого! Напротив, вам следует радоваться этому. В чем проблема? Если женщины прекрасны и окружают вас всю ночь – наслаждайтесь этим!

Монах ответил:

– Вы не понимаете. Во сне я тоже женщина, вот в чем проблема! Я не против присутствия женщин – это мое единственное утешение. Проблема в том, что во сне я сам всегда являюсь женщиной. Помогите мне как‑ нибудь, чтобы в своих снах я мог оставаться мужчиной.

Так что на поверхности он католический монах, а глубоко внутри – лишь человек. Я не осуждаю его человечность и его человеческое желание, но я, несомненно, осуждаю его фальшивое католическое монашество.

Все религии сделали, в различной степени, одно и то же: они разделили человека надвое. То, чем он является на поверхности, – это одно, а то, что таится у него в глубине, – это совершенно другое.

Из‑ за этого все человечество живет в очень странном состоянии разделения, напряжения, беспокойства, борьбы с самим собой. И случилось это в результате того, что людей сбили с пути чем‑ то несущественным. Характер – это несущественное. Существенное – это не то, что вы делаете, но то, что вы из себя представляете, поскольку делание исходит из вашего существа. Ваше существо не является результатом вашего делания, так что делание – вторично, совсем как тень. Существенно существо. Сначала вы должны узнать, кто вы есть. Прежде чем пытаться стать кем‑ то – Махавирой, Буддой, Христом, – попытайтесь сначала узнать, кто вы есть.

Великий хасидский мистик Зусия умирал. Старая тетушка Зусии всегда беспокоилась о нем, потому что он не следовал традиционной иудейской религии… она очень о нем беспокоилась. Это была старая женщина с полным набором ортодоксальных идей. Она пришла к его смертному одру и спросила:

– Примирился ли ты с Богом?

Зусия открыл глаза и сказал:

– Но я никогда не был с ним в ссоре! Почему я должен примиряться с Богом? Я никогда не боролся против него. Я прожил жизнь, полную позволения!

Старая женщина не могла понять, что такое жизнь, полная позволения, жизнь полной сдачи Предельному, Целому, движение в одном потоке с Целым. Она спросила снова, думая, что он не понял ее:

– Примирился ли ты с Моисеем?

Зусия сказал:

– Когда я предстану перед Богом, он не спросит меня: «Зусия, почему ты не Моисей? » Он спросит меня: «Зусия, почему ты не Зусия? » Он не считает, что я должен быть Моисеем, иначе он сделал бы меня Моисеем! Кто ему мешал? Он никогда не создавал еще одного Моисея.

Бог никогда не повторяется. Он никогда не посылает в мир ничего созданного под копирку. Махавира не был повторен, Будда не был повторен, Христос не был повторен, Магомет не был повторен, Кабир, Нанак – никто никогда не был повторен.

Но это то, что мы все делаем: мы пытаемся уподобиться Моисею, Махавире или Магомету. Зусия прав, его понимание велико. Он говорит: «Бог спросит меня: „Зусия, почему ты не Зусия? “ Он создал меня Зусией, и я должен быть самим собой. Это моя обязанность. Быть Моисеем – не моя обязанность; это была обязанность Моисея, и это то, что касается только Моисея и Бога. Мне нечего сказать об этом и нечего с этим делать, меня это вообще не касается».

Вот что самое существенное – вы должны быть самими собой. Никому не позволяйте себя отвлечь – никаким писаниям, никаким священникам, никаким политикам. Не отвлекайтесь. Придерживайтесь одного: я должен быть самим собой.

Не будьте упрямыми, не беспокойтесь о том, что несущественно. Если правило предписывает держаться левой стороны, следуйте ему, это несущественная вещь. Держитесь вы левой стороны или правой, не имеет значения, это необходимо лишь для удобства дорожного движения. В Индии мы держимся левой стороны из‑ за британцев, потому что у них была идея держаться левой стороны; американцы держатся правой. И то и другое хорошо – с этим не связано ничего существенного. Но одно несомненно: что движение транспорта нужно регулировать и что необходимо выбрать либо левую, либо правую сторону – движение транспорта нельзя оставлять в хаосе.

Это несущественные вещи. Не устраивайте из‑ за них борьбу, это совершенно бесполезная трата энергии. Но в том, что касается существенного, никогда не следует идти на компромисс.

В Дезидератах сказано: «Без уступки, без какого‑ либо компромисса, оставайтесь собой». Это не означает, что вы должны непрерывно сражаться. Это просто означает, что если вы бдительны, осознанны, осторожны, вы можете сберечь свое существо от загрязнения окружающими.

Каждый похож на хищника, старающегося завладеть вами, – даже те, кто говорит, что любит вас; их любовь – также лишь уловка эго. Они любят вас, чтобы властвовать над вами. Муж любит жену, чтобы превратить ее почти в вещь, в предмет потребления. Жена любит мужа лишь для того, чтобы доминировать над ним, использовать его в своих интересах. Вся эта любовь, все эти взаимоотношения… Родители любят своих детей, если дети следуют идеям родителей. Они любят своих детей, если те послушны; если же они непослушны, вся любовь исчезает – вместо того чтобы любить, они начинают ненавидеть.

Как раз на днях одна саньясинка рассказала мне: «Слушая Дезидераты, я прихожу в замешательство относительно того, как поступить. Я два года не виделась со своей матерью, поскольку она настаивает на том, что я должна приехать к ней не как саньясинка. Я не могу приехать в оранжевом и с новым именем». Поэтому она в смятении: «Что делать? Существенно это или несущественно? Должна ли я идти на компромисс? »

Если думать только об одежде, то это будет выглядеть несущественно: зачем без необходимости причинять матери боль? Можно ходить в белом, можно ходить в одежде любого другого цвета: одежда – это всего лишь одежда. Но суть не в этом: мать пытается тебя контролировать. Дело не в одежде – зачем ей быть против оранжевого? Если ты ходишь в голубом, она не против, если ты ходишь в зеленом, она не против, если ты ходишь в белом, она не против. Почему она должна беспокоиться об оранжевом? Что не так с оранжевым? Разве твоя мать – бык? С какой стати она беспокоится об оранжевом? Оранжевый – это один из цветов! Если все другие цвета приемлемы, а оранжевый неприемлем, то это не вопрос цветов или одежды; вопрос глубже. Она настаивает на том, что ты должна ее слушаться. А этой саньясинке тридцать два года, она не маленькая девочка. Но желание контролировать… «В противном случае, – говорит мать, – я не желаю тебя видеть». Что это за любовь? Она настаивает: «Ты должна быть такой, какой я хочу».

Забудь об одежде. Это очень существенный вопрос; одежда несущественна. Существенно – защищать себя от всех, кто пытается тебя контролировать, потому что они не остановятся лишь на этом. Если ты уступишь хоть раз, начнется вся эта игра, и тогда ей не будет конца.

У каждого человека есть свобода быть самим собой. И если бы мать тебя действительно любила, ей бы нравилось, что ты остаешься самой собой, ей бы хотелось, чтобы ты приехала такой, какая ты есть. Любовь всегда принимает другого без каких‑ либо условий; если ставятся условия, то это не любовь.

Поэтому у вас должна быть очень, очень большая ясность относительно этого, иначе Дезидераты могут создать внутри вас большую путаницу. Дезидераты – это простые высказывания, поскольку они для начинающих, для тех, кто только начинает путешествие в мир истины, для тех, кто только начинает исследование. Слушайте их в состоянии ясности. Старайтесь понять их, не привнося свой ум. Просто отложите свой ум в сторону и слушайте в молчании, так как все, что воспринимается в молчании, немедленно становится понятным. Иначе сегодня вы услышите и лишь когда‑ нибудь в будущем окажетесь способными – опять‑ таки, «возможно», – понять их. Тем временем ваша жизнь будет растрачиваться впустую и увязнет во многих несущественных вещах.

Зовиски, весь в гипсе, лежит на больничной койке и объясняет врачу, как он упал с крыши и переломал себе бо́ льшую часть костей:

– Двадцать лет назад, когда я разъезжал по стране, продавая щетки, у меня сломался автомобиль, и я направился к стоявшему неподалеку дому, чтобы воспользоваться телефоном. Дверь мне открыла привлекательная блондинка, сложенная как ангел. Телефона у нее не было, но она пригласила меня переночевать у нее. Я занял комнату наверху. Вечером она спросила меня, не нужно ли мне чего‑ нибудь. Я ответил, что нет. Через час она снова зашла ко мне и спросила, не хочу ли я чего‑ нибудь. Я ответил, что все в порядке. Примерно в полночь она заглянула снова и спросила, не хочу ли я чего‑ нибудь. Я ответил, что у меня все хорошо.

– А какое отношение это имеет к вашему несчастному случаю? – спросил врач.

– Видите ли, – сказал поляк, – когда я ремонтировал телевизионную антенну на крыше, я вдруг вспомнил ту ночь и внезапно понял, к чему она тогда клонила. Я подскочил, свалился с крыши, и вот я здесь!

Через двадцать лет!.. Не будьте поляками! Постарайтесь понять прямо сейчас, здесь.

Это простые слова, а простые слова в каком‑ то смысле опасны: из‑ за того, что они простые, вы думаете, что вы их поняли. В простых словах содержится больше истины, чем в сложных; сложные слова – это изобретение глупых ученых. Простые слова ясны, непосредственны, бесхитростны. Если вы слушаете их в молчании, нет ничего, что могло бы помешать вам их понять, но молчание является необходимым условием. Если ваш ум полон мыслей, и вы слушаете сквозь весь этот мусор, тогда к тому времени, когда эти простые слова достигнут вас, они станут сложными и потеряют свой изначальный смысл.

Чаробски входит в аптеку.

– Дайте мне коробку талька, – говорит он.

– «Джонсонс Бэби»? – спрашивает продавец.

– Нет, для моей жены, – отвечает тот.

Продавец пожимает плечами:

– Вам с отдушкой?

– Нет, – отвечает поляк. – Зачем мне с одышкой?

А слышали вы про итальянскую девушку, которая чуть не разрушила свое здоровье в результате визита к врачу?

Врач прописал ей проходить три мили в день для здоровья, а она решила, что к ней должны приходить три милых в день, и здоровых.

Сеньора Марцанини жалуется своему адвокату, что каждый раз, когда она вступает в интимные отношения с мужем, она испытывает непереносимую боль.

– Он такой большой! Он как конь! – добавляет она.

– В таком случае, – говорит юрист, – самое лучшее, что вы можете сделать, это сочинить петицию.

– О, нет! Я не буду чинить свою петицию! Пусть лучше он что‑ нибудь сделает со своим!

Берегитесь простых слов…

Пьерино входит в коктейль‑ бар и говорит девушке за стойкой:

– Дайте мне двойной шотландский виски!

– Эй, малыш, – вздыхает она, – ты хочешь, чтобы у меня были неприятности?

– Может быть, позже, леди! Пока я хочу только выпить!

Дезидераты очень просты, но не откладывайте. Пусть случится немедленное понимание.

В Дезидератах говорится:

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 Следующая ⇒