Преступления и безумства Стефана седьмого

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 42Следующая ⇒

В девятом веке, по словам историка Платины, «святой престол стал конечной целью всех честолюбивых интриганов, логовом всех пороков. Его приобретали ценою золота и крови». Стефан седьмой был настолько невежествен, что с трудом подписывал свое имя, не знал даже элементарных основ религии; кроме всего прочего, он был так же хитер, как и распутен.

Что ни сказать о нем, все будет мало: порочность его не знала предела, в омерзительных оргиях он превзошел даже Иоанна восьмого.

Стефан седьмой, сын священника и куртизанки, в течение всей своей жизни на каждом шагу подтверждал столь благородное происхождение.

В начале Понтификата ему пришла в голову мысль, одинаково мрачная и забавная: вырыть из могилы тело святейшего папы Формоза, пролежавшее в земле уже семь месяцев, и покарать бывшего узурпатора.

Перед собранием высших церковников в Риме разыгрался омерзительный спектакль: труп Формоза приволокли за ноги и усадили на трон; его облачили в парадную одежду, на голову возложили тиару, а в руки вложили жезл. Покойнику дали адвоката — правда, не столько для защиты, сколько для публичного покаяния. Выступая от имени клиента, который не мог ни подтвердить, ни опровергнуть обвинений, этот поистине странный защитник обвинял своего подопечного во всех смертных грехах. После окончания речи святой отец провозгласил приговор, отлучавший Формоза от церкви, и одним ударом ноги свалил бывшего папу с престола.

Но даже этот акт дикого зверства не укротил взбесившегося кретина; по его распоряжению с трупа сняли священные ризы, отрубили три пальца правой руки, переломали руки и ноги и только после того, как палач отсек ему голову, изуродованные останки бросили в Тибр.

Стефан седьмой недолго ждал возмездия за свои преступления. 2 мая 897 года заговорщики, давно замышлявшие убийство папы, осуществили свой план.

Папа был брошен в застенок и задушен верёвками, свитыми из лохмотьев его царственной ризы.

Церковь в девятом веке

Клерикалы не могут отрицать достаточной авторитетности кардинала Барония. Но вот что пишет этот вполне правоверный историк:

«Никогда никакие раздоры, ни гражданские войны, ни преследования язычников или гонения на еретиков и схизматиков не причиняли стольких страданий церкви, как эти чудовища, овладевшие троном Христа путем симонии и убийства... Римская церковь превратилась в бесстыдную девку, покрытую шелком и украшенную драгоценными камнями, публично проституировавшую себя за золото. Латеранский дворец превратился в гнусный вертеп, где духовные лица всех наций оспаривают у продажных женщин первенство в отношении разврата и разнузданности».

Кажется, ясно, не правда ли? Более точно сформулированного признания не придумаешь — тут уже ни о какой двусмысленности не может быть и речи! Священники проституировали себя подобно гулящим женщинам! Они заставляли людей платить за их грязные ласки и мерзкую благосклонность! По утрам они служили мессу и претворяли хлеб в тело Христово, а по вечерам продавали себя последователям Гермы.

«Никогда, — говорит Бароний, — священники, и особенно папы, не совершали столько прелюбодеяний, насилий, грабежей и убийств! »

Мы увидим дальше, что преемники перечисленных выше пап ни в чем не уступят своим предкам и что история святого престола не что иное, как гигантский архив преступлений и позора!

Воздуха! Воздуха!

Мы вступаем в период еще более омерзительный, чем тот, который описывали в предыдущих главах. Начинается эпоха, пользующаяся в истории дурной славой — ее называют «римским царством блудниц обоих полов». Самые низкопробные блудницы управляли христианской церковью, а папы и епископы простирались у их ног.

Платина, Женебрар, Бароний в своих творениях называют первосвященников десятого века отцами симонии, магии, тирании, воровства и убийства.

Мы убедимся в дальнейшем, что это отнюдь не преувеличение.

Открывает парад Роман первый, сто восемнадцатый папа.

На следующий день после своего избрания он отменил указы Стефана седьмого, направленные против Формоза. Надо отметить, что большинство наместников Христа, объявляя себя непогрешимыми, с каким-то поразительным неистовством разоблачали деяния своих предшественников. Эти ярые честолюбцы не понимали, что, раскрывая перед народом истинное лицо пресловутой непогрешимости, они произносили самим себе обвинительный приговор.

По словам Платины, «священники, снедаемые завистью и страхом, повергли народ во мрак невежества и суеверия».

Мы не будем особенно задерживаться на таких папах, как Роман первый, Теодор второй, Иоанн девятый и так далее, ибо деятельность их утомительно однообразна. Роман первый занимал святой престол лишь четыре месяца. И все же, несмотря на столь короткий срок, его можно смело причислить к папам первого ранга в этой коллекции распутников.

Теодор второй, преемник Романа первого, умер через двадцать дней после своего избрания. Престол перешел к Иоанну девятому — «наименее жестокому из всей плеяды пап», как пишет о нем Бароний. Известно, что лихоимец он был изрядный; провинившиеся епископы получали индульгенцию непосредственно от него, если, не скупясь, вносили свою лепту в кассу святого Петра. Возьмем, к примеру, историю трех прелатов — Петра, Паскаля и Сильвестра, выступавших обвинителями на соборе, где был осужден труп Формоза.

Иоанн девятой, пожелавший восстановить честь этого первосвященника, созвал новый собор. Приговор над Формозом был аннулирован, а обвинители отлучены от церкви. Они смиренно попросили дать им возможность перечитать их собственные прошлые обвинения. Иоанн согласился, и уже на следующий день объявил, что прощает виновных. Петр, Паскаль и Сильвестр за сутки успели купить себе отпущение грехов у папы. Стоило это им не дешево, но они отлично понимали, что, оставаясь в лоне церкви, они с помощью верующих в короткий срок возместят свои убытки.

Итоги христианства

Пусть читатель простит мне небольшое отступление.

Церковники при каждом удобном случае неустанно твердят, что христианство послужило развитию человечества. Это утверждение противоположно истине, и доказать это несложно.

На протяжении многих веков, задолго до того, как изобрели эту религию, люди приобретали всё новые и новые знания. Развитие науки двигалось вперёд быстрыми шагами. Спустя девять веков после возникновения христианства, человечество погрузилось во мрак невежества, суеверия и варварства.

После смерти Бенедикта четвёртого, сто двадцать первого папы, преемника Иоанна девятого, король английский Эдгар писал:

«В Риме можно увидеть только оргии, распутство, чревоугодие и блуд. Дома священников превратились в дома позора, в притоны блудниц и содомитов. Днём и ночью там пляшут и играют. Песни во славу Бахуса, сладострастные танцы и оргии Мессалины заменили им обедни и молитвы».

Коррупция священников охватила в скором времени все слои общества; народ изнемогал от нищеты, в то время, как высшие церковные чины всё больше погружались в оргии, видя перед собой лишь одну цель — наживу.

Святой Иоанн Хризостом сказал: «Всё зло в этом мире идёт от алтаря».

Мы прибавим ещё слова святого Иеронима: «Нигде не найти таких скотов, фарисеев, отравителей народа, как среди священников и королей».

Христофор-палач

Как это ни странно, после смерти Бенедикта четвертого римляне избрали папой весьма честного человека. Тут, видимо, произошла какая-то ошибка, и ее быстро исправили.

Лев пятый — так звали эту редкостную птицу — был низложен честолюбцем Христофором, именно тем, которому папа Лев оказал немало благодеяний. Доброе дело всегда вознаграждается. Христофор доказал это на деле: он задушил Льва.

Выразив подобным образом свою благодарность, он срочно стал осыпать всяческими милостями своих приверженцев, которые, не колеблясь, проголосовали за его избрание.

Христофор недолго пожинал плоды своих деяний. Сергий, такой же прожженный негодяй (мы в этом скоро убедимся), уже домогался святого престола, но всякий раз он уплывал у него из-под носа.

" Черт возьми, — вероятно, сказал он себе, — так-то гораздо легче взобраться на трон! Почему бы и мне не последовать примеру Христофора? »

Не долго думая, он осуществил свой план — и все потекло по заведенному порядку: Христофора согнали с апостольского престола и заточили в монастырь. Опасаясь, как бы он не сбежал, Сергий перевел его в темницу, где тот попросту умер с голоду.

Святые отцы и куртизанки

Наконец Сергий достиг своей высшей цели. Поначалу он вознаградил себя за столь длительное ожидание тем, что отменил все указы Иоанна девятого и трех предшествующих ему пап, провозгласив, что четверка узурпаторов не имела никакого права занимать столь священное место.

Римом в то время правила Теодора, знаменитая куртизанка, наложница Адальберта, маркграфа Тосканского. У Теодоры было две дочери. Распутством они намного превзошли свою мать. Старшая, Мароция, отличалась поразительной красотой, и Адальберт, будучи отнюдь не бесчувственным, не устоял и сделался ее возлюбленным. Святому отцу Сергию, который тоже не был равнодушен к женским прелестям, Мароция пришлась по вкусу... Надо думать, что старшая дочь и наперсница Теодоры была весьма горда своей победой над главой церкви и вняла его просьбам! Кроме всего прочего, это свидетельствует об ее отзывчивом сердце! От папы у нее родилось много детей (мы еще услышим о них, когда они начнут сменять друг друга на святом престоле). Мароция слыла хорошей матерью. Это подтверждается тем, что она не отказывала детям в тех ласках, которыми одаривала отца. Эти милые отроки вели себя так, будто им уже тогда были известны знаменитые строчки

Альфреда де Мюссе:

Там, где прошел отец, пройдет и сын... Прекрасная Мароция владела какой-то тайной, ибо сумела сохранить красоту на протяжении многих лет. История сообщает нам (обратите внимание — не предание, а сама история), что «чудовищный кровосмесительный блуд этой куртизанки длился в течение трех поколений».

Мать и дочь

Эту главу можно было бы также называть «Искусство добиваться высших чинов с помощью женщин».

Иоанн, причетник из города Равенны, сын монахини и священника, был юн, красив, изящен и благодаря своим незаурядным качествам, сразу поразил томившееся любовным недугом сердце Теодоры.

Эта куртизанка потворствовала шашням своей дочери Мароции с первосвященником Сергием, в то время, как сама уже долгое время находилась с ним в связи.

Именно в этот период жизни ей встретился Иоанн, который покорил ее с первого взгляда. Получив от родителей весьма поверхностное представление о нравственности и зная также, какое высокое положение занимает почтенная дама, юноша сразу же сообразил, что внушённая им страсть может помочь ему достигнуть соблазнительных жизненных благ.

Возлюбленная самого папы! Черт возьми, превосходный случай! И причетник Иоанн не преминул воспользоваться этим козырем.

В те времена Теодора была еще очень могущественна в Риме, и ей не стоило большого труда подарить сан архиепископа в Равенне юному отроку. Однако отдалённость возлюбленного наводила ее на грустные размышления о его верности, и потому, воспользовавшись вакантным местом на святом престоле, Теодора пустила в ход все пружины и преподнесла своему возлюбленному... тиару.

Собственно говоря, Теодора была вынуждена совершить этот опрометчивый шаг: юношу надо было немедленно куда-то определить, ибо население Равенны с позором изгнало из города мерзавца за оргии и за преступления. Подозрения Теодоры в отношении ее возлюбленного вскоре подтвердились.

Сейчас же после своего избрания на святой престол под именем Иоанна десятого, новоиспечённый папа, понимая, что ему уже больше нечего ждать от знаменитой куртизанки, поторопился наградить ее соперницами. Любовные похождения и оргии отнимали у него всё время. Меньше всего его занимали дела церкви. Никогда еще церковь не была настолько предоставлена самой себе, каждый орудовал по собственному произволу. На явные беззакония папа слепо давал свои санкции; впрочем, дела от этого ничуть не менялись. Когда падаешь в бездну, ниже скатиться трудно. Иоанн десятый превратил свою жизнь в сплошное пиршество, церковь, однако, осталась на том же месте, куда её загнали предыдущие папы. Протеже Теодоры быстро шёл к трагической развязке. Ему приглянулась Мароция, и он стал её возлюбленным. Такова была мода в те дни — сначала мать, потом дочь.

К несчастью для злополучного Иоанна, распутной Мароции, этой всеобщей возлюбленной, пришла фантазия владеть Иоанном безраздельно. А так как святой отец распределял свои ласки поровну между Мароцией, её сестрой — своей официальной любовницей — и их матерью, то, естественно, он не всегда оказывался к услугам Мароции. Помимо этого тройственного союза (в коем папа не усматривал никакого зла: всё оставалось в семье! ) Иоанн находил ещё время добиваться лавров и у других милых девиц. Кончилось тем, что Мароция не на шутку разгневалась. Не считая множества возлюбленных, она имела ещё и законного супруга — некого Гюи, маркиза Тосканского. Этот поистине удивительный супруг с готовностью согласился отомстить папе-ловеласу за неверность его супруге.

Под его предводительством и также под наблюдением самой Мароции, желавшей убедиться в точном исполнении своей воли, наемные убийцы ворвались в Латеранский дворец, связали Иоанна десятого, предварительно задушив его брата, а злосчастного распутника бросили в подземелье и задушили перинами.

Перинами!.. Человека, прожившего большую часть своей жизни на перинах! Поистине, судьба порою безжалостно насмехается над людьми!

Как опасно иногда любить императрицу...

Лев шестой, преемник Иоанна десятого, занимал престол святого Петра всего несколько месяцев. За это время никаких скандальных происшествий не произошло.

Приведем лишь исторический анекдот, рассказанный историком Лиутпрандом, епископом Кремонским.

Во время Понтификата Льва шестого Италией правил император Беренгар, горячо любивший свою супругу Виллу.

У императрицы был любовник — священник, неслыханно безобразный: черен он был, как крот, зарос волосами, будто медведь, лицом и телосложением — настоящее чудище; вдобавок природа одарила его невероятной тупостью. Кроме всего прочего, он питал страсть к вину и употреблял его весьма неумеренно, отчего частенько бывал чрезвычайно груб, как все заядлые пьяницы. Словом, нетрудно представить, каков был этот соблазнитель!

Чтобы иметь неотлучно рядом с собой эту привлекательную личность. Вилла поручила ему воспитание своих дочерей. История умалчивает, чему их учила эта образина. Но и без того ясно, какое воспитание получили девушки. Однажды ночью, когда верный возлюбленный, боясь разбудить дворцовую стражу, крался босиком к спальне императрицы, он споткнулся и упал в коридоре. По всей видимости, в тот вечер он пропустил несколько лишних стаканчиков.

Перепуганные слуги, услыхавшие шум, решили, что в покои пробрался вор, и схватили злосчастного церковнослужителя.

Опасаясь, что преступная связь будет разоблачена, Вилла без колебания, стремясь спасти свою репутацию, обвинила его в попытке совратить одну из ее дочерей.

Священник не счел нужным опровергать заявление своей возлюбленной и даже мысленно одобрил ее находчивость; он безропотно последовал за стражей, будучи твердо уверен, что императрица сумеет в кратчайший срок вызволить его из темницы.

Однако Вилла уже давно пресытилась своим любовником и только ждала благоприятного случая избавиться от гнусного клирика. Поэтому она попросила ускорить суд над ним и под предлогом, что несчастный урод может отомстить ей, оскорбив ее императорское достоинство, добилась того, чтобы в день оглашения приговора его лишили слова и для полной безопасности заткнули рот кляпом. Суд приговорил обезглавить преступника.

Вероятно, незадачливый любовник, убедившись, что дело принимает трагический оборот, испытывал яростные муки, желая рассказать всю правду судьям о любовных похождениях императрицы. Но поздно. Приказ императрицы был выполнен: священник, отправляясь на плаху, не имел возможности заговорить.

Мораль анекдота такова: короли, завоевавшие себе право вершить судьбы народов, поистине вполне достойны дружбы, которой удостаивают их первосвященники.

Интимное благословение

О Стефане восьмом, унаследовавшем тиару после смерти Льва шестого, почти ничего существенного не сказано в летописях. Некоторые набожные авторы утверждают, что он выказал себя очень суровым в борьбе за чистоту нравов духовенства. Как бы ни были скупы наши сведения о Понтификате Стефана восьмого, мы позволим себе усомниться в их достоверности.

Именно при Понтификате Стефана восьмого римские церковные законодатели выдвинули следующее смехотворное утверждение: «Миряне не вправе никогда обвинять священников, даже если поймают их с поличным со своими женами или дочерьми. Верующие должны думать в этом случае, что священник пожелал дать их близким благословение в более интимной обстановке».

Как вам нравится этакое интимное благословение? Представьте себе супруга, который, внезапно вернувшись домой, находит свою жену в объятиях цветущего аббата. Вместо того чтобы прийти в умиление от этого необычайного зрелища, он, крайне разгневанный, восклицает:

— Черт возьми, что это значит, мадам? Вы, кажется, наставляете мне рога?!

Аббат же, устремив печальный взор на рогоносца-супруга, ничуть не смущаясь, отвечает ему:

— Как могла взбрести вам в голову сия нечестивая мысль? Я благословляю вашу супругу... Пройдите, сын мой, в соседнюю комнату. Когда я закончу благословение, я позову вас.

Что и говорить, указ приятный, но, конечно, не для мужа.

Однако эта булла доказывает, что святой отец Стефан не так уж рьяно боролся за чистоту нравов духовенства, как хотят нас в этом убедить ортодоксальные писатели.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒