Confusio linguarum и проблема универсального языка

Должен существовать язык …, который

собирает в своих словах тотальность мира.

Мишель Фуко

Многообразие одновременно существующих и предельно различных по структуре языков отображения мира в конце ХХ в. получило обозначение второго вавилонского столпотворения.Наиболее болезненным моментом Confusio linguarum (нового смешения языков) стала непереводимость как результат:

o лингвистической относительности. Согласно гипотезе Сепира-Уорфа, наша картина мира зависит от структуры употребляемого языка (вспомним различие твердых и мягких языков). Структуры мыслей, наши представления о реальности частично «искривляются» языком – способами, не поддающимися контролю со стороны говорящего. Язык определяет и «создает» действительность в гораздо большей степени, чем мы предполагаем, исходя из обычного опыта. Более того, каждый отдельный язык создает свою собственную, или по-иному структурированную действительность. Эти положения относятся к языку как таковому, а не исключительно к естественным языкам;

o человеческого фактора, или невозможности овладения отдельным языковым субъектом большим количеством разнообразных языков.

О том, что непереводимость – это действительно болезненная проблема, говорит известное ироничное высказывание: «Не может быть великого болгарского поэта! » (поэт не может быть признан великим, если пишет на малоизвестном языке). Поиск выхода из ситуации непереводимости человечество ищет в нескольких направлениях, в числе которых: машинный перевод, придание отдельным естественным языкам статуса международных и разработка искусственных международных языков, т.е. в создании некоторого универсального языка – Lingua Universalis.

Понятие универсального языка включает в себя: всеобщий, применимый к описанию любого фрагмента мира, соотносимый с идеей вещи и потому «правильный», соразмерный в структуре, совершенный (язык без грамматических изъянов и множественных исключений).

Поиск универсального языка стал целью жизни для многих мыслителей и вписан в историю человеческой мысли. По У.Эко, это история утопий, полная взлетов мысли и ее провалов.

Обозначим, в каких направлениях шел поиск / создание универсального языка.

1. Прежде всего, это, со времен Средневековья, действительно поиск, или попытка воссоздания так называемого адамического языка, механизм которого, как считается, был дан Богом Адаму. Мишель Фуко вспоминает о великой утопии создания или возвращения к абсолютно прозрачному языку, в котором все вещи именовались бы самым четким образом: язык выражал бы мысль столь же естественно, как лицо – страсть. Использование этого языка позволяло называть вещи сообразно их сущности: «В своей изначальной форме, когда язык был дан людям самим богом, он был вполне определенным и прозрачным знаком вещей, так как походил на них» (Фуко 1994: 72; 151). В романах «Баудолино» и «Остров накануне» Умберто Эко дает следующую характеристику адамического языка:

он «воспроизводит формы мира, сотворенного таким образом, что каждое существительное этого языка передает сущность именуемого предмета»; «существо человеческое, забыв страстоносную мудрость, обрящет, как ребенок, затерявшийся в чаще, новый язык, формирующийся от новой встречи с вещами. На той основе возникнет единственно верная наука в непосредственном знании мира…» (Эко 2003: 137; 1999: 347).

Поиск адамического языка объяснялся обретением возможности «правильной», сущностной номинации мира, а также возможности повторить процесс творения по Слову (вспомним первое положение семиотики: названное истинно, верно обретает реальное существование). Этот процесс стал предметом повествования в новелле Х.Л.Борхеса «Роза Парацельса».

Если человек (Адам) был в определенной степени иконическим знаком своего Творца («по образу и подобию»), то первоначальный «адамический» язык обладал свойством скорее символического отображения мира. Выражение невыражаемого (сущностей) стало после утраты этого языка основной движущей силой становления всех последующих языков, как естественных, так и языков культуры. Раскрыть «адамову тайну», обнаружив «соответствия звука и цвета», создать «кладку слов, скрепленных их собственным светом», – такова, по А.Тарковскому, задача и современного поэта (Я учился траве). По мнению средневековых теологов и мыслителей, наиболее близко к адамическому языку подходили так называемый язык sacrum (язык сокрытого, тайного знания) и древнееврейский язык, содержащий обломки изначального именования. Ступени совершенствования индивидуального поэтического языка также можно рассматривать как процесс поиска и приближения к истинному, адамическому языку.

К этому же направлению поисков можно отнести и реконструкцию праязыков – например, это лабораторное конструирование праиндоевропейского языка, так же, как и адамический, максимально приближенного к способу «истинной» номинации.

2. Новое «открытие» исторических языков (например, древнееврейского), придание им статуса мистических, философских. Неведомое для многих знание должно быть выражено на неведомом же для многих языке, выполняющем функцию сокрытия знания. Некоторые слова, будучи произнесенными, могут повлиять на ход событий. Это языки, которые могут срывать покров тайн, и потому не предназначенные для повседневной коммуникации.

Практика употребления мистических языков носит пансемиотический характер, поскольку значимыми, символическими элементами текстов становятся даже буквы («атомы текста») и цифры. В каббалистических течениях (традициях толкования Торы) чтение превращалось в семиотическое вскрытие текста, которое совершалось на основании знания следующих кодов:

o Нотарикон как метод образования слова из начальных букв других слов и прочтения того, что реально не написано.

o Темура как искусство перестановки букв и прочтения того, что реально не написано. В ходе чтения «поверхность» текста разлагалась и переструктурировалась. Темура воспринималась и как способ сотворения нашего мира Творцом.

o Гематрия как обнаружение у слова числового значения (в др.еврейском числа обозначены буквами алфавита).

В Каббале язык не предназначен для отображения реальности. Если Бог создал мир, произнося звуки и слова с символическим значением, то референтами такого языка являются формы, или основания, образующие мир. Древнееврейский язык считался совершенным (универсальным), поскольку отображал устройство Вселенной, а также теоретически мог «производить» ее, иконически совпадать с ней, как печать с оттиском. Использование / создание мистического языка ставило своей целью вновь обнаружить через новые планы выражения еще неведомую материю содержания, пока бесформенную, но полную скрытых возможностей преобразования нашего мира (Эко 2007: 40; 133).

3. Создание искусственных универсальных языков – как априорных (философских), так и апостериорных (созданных по образу и подобию естественных).

Вопрос о создании универсального языка возникает также в связи с социальными задачами «исправления» существующего мира, необходимостью создать его улучшенный вариант. Об исправлении мира правильной речью (лингвистической терапии) мечтал основатель Оксфордской лингвистической школы Л.Витгенштейн. Согласно его положениям, слова должны выражать только эмпирически бесспорные факты и отношения. Это позволит освободить наше сознание от лжепроблем, создаваемых «туманностью», неадекватностью языка (асимметричностью отношений между знаком и референтом) и «системой путаниц» – философией.

Такого рода задачам соответствовали философские, или априорные, языки. В их создании акцент ставится на универсальную для всего человечества систему идей и понятий. Эти понятия существуют априорно, предшествуя опыту каждого отдельного индивида. Отсюда и обозначение языков как априорных. Создание таких языков отражало стремление выразить весь человеческий опыт, вплоть до именования Ничто.

В рассуждениях о природе «обыденного» языка Л.Витгенштейн отмечал, что он не в состоянии точно обозначить все детали слишком сложной для него реальности. Недостижимый идеал адекватного описания можно представить в виде множества формул, в котором каждый индивидный атом мира имел бы собственное имя, выраженное числом.

Один из первых опытов создания априорного языка принадлежит Раймунду Луллию (1232 – 1316). В его труде «Ars magna» (Великое искусство) априорные понятия объединяются в 6 совокупностей по 9 сущностей в каждой (отношения, типы вопросов, типы субъектов / объектов, добродетели и пороки и др.). Посредством комбинаций понятий, которые априорно считаются истинными, получаются истинные же высказывания о мире. Комбинацией же всех теоретически возможных истинных высказываний создается Древо знания, которым могут быть описаны все теоретически существующие миры. По Луллию, конструирование истинных высказываний из истинных априорных посылок должно также служить цели «убеждения неверных» в «правильной» картине устройства нашего мира.

Комбинаторика понятий производится посредством кругов, на которых располагаются имена сущностей: вращением кругов устанавливается соответствие имени с именем, т.е. создается высказывание. В зависимости от позиции в получаемом высказывании имя остается именем или приобретает функции предикатного знака. Описание кругов Луллия и «работы» априорного языка дано в романе У.Эко «Остров накануне».

Об универсальном языке с точными правилами определения значений знаков и возможностей их преобразования (calculus ratiocinator, ars combinatoria), о языке, с помощью которого можно было бы сформулировать всю систему человеческого знания (упорядочить системы понятий), мечтал Лейбниц. Его положения о создании универсального языка как языка рационального были частью его же идеи об Энциклопедии как универсальной науке. По Лейбницу, многозначность слов, которыми мы пользуемся, мешает нам устанавливать однозначные связи между словом и понятием. Эту ситуацию можно исправить, заменив слова знаками, имеющими точный и определенный смысл. Так возникнет «алфавит», знаки которого (символы с определенным значением наподобие математических) означивали бы все основополагающие понятия, и с которыми можно было бы совершать трансформационные операции, вновь подобные математическим.

Возможность «перевода» понятий на язык математических символов демонстрирует в своем «языке» Кейв Бек («Универсальный знак, с помощью которого все народы мира могут понимать друг друга…, 1657):

Чти твоего отца и твою мать

Leb 2314 p 2477 & pf 2477 (Эко 2007: 207).

В этом способе шифровки leb есть форма повелительного наклонения, знаки p и pf индексируют мужской и женский род, поэтому оказывается возможным не указывать отдельно на отца и мать, а выбрать общее имя – родитель. Как рождается такой язык? Автор составляет списки понятий, индексируя их числовыми и буквенными знаками. Предполагается, что заменив понятие, обозначенное, например, латинским словом, на слово своего языка, любой человек получит возможность изучить универсальный язык. Кейв Бек отмечал, что распространение универсального языка будет способствовать торговым связям между народами и позволит сэкономить на переводчиках.

Возможность создания подобного Lingua Universalis рассматривалась также и Фрэнсисом Бэконом, говорившим, что в основании структуры нашего мира лежат понятийные «строительные блоки», «простейшие знаменатели природы», которые следует обозначать в форме, лишенной неопределенности, присущей естественным языкам(«Новая Атлантида»).

Один из развернутых проектов универсального априорного языка был выдвинут в 1668 г. английским священником, теологом и философом Джоном Уилкинсом (John Wilkins. «An Essay towards a real character and philosophical language»). Его язык также был создан на основе «словаря идей» и нескольких родов, что позволяло упорядочивать идеи по видам, а далее разбивать их на классы. Модель Уилкинса систематизировала мир от общего к частному. Структура этого языка анализируется Х.Борхесом в эссе «Аналитический язык Джона Уилкинса». Уилкинс разделил все существующее в мире на 40 категорий (родов), для систематизации которых использовались «дифференциации» (251 различительный знак) и 2030 знаков для обозначения видов. Для обозначения рода использовался слог из двух букв, для дифференциаций – согласная, для вида – гласная. К примеру, любая стихия записывалась как de; первая из стихий – огонь – как deb; отдельный вид огня – пламя — deba. Данная запись есть не что иное, как свернутое высказывание, где de – имя, а b и a – приписанные к имени предикаты.

Из комбинаций первооснов (названий видов) составляются знаки следующей ступени: так, для обозначения рычать следует соединить компоненты голос и лев. Существуют значки для обозначения значения противоположности, грамматических значений числа, определенности, различных грамматических форм. К первоосновам относится и знак для обозначения существования. Поэтому значение «я люблю» записывается как я есть любящий. Словарь Уилкинса, таким образом, отходит от необходимости учитывать морфологическую частеречную принадлежность слов естественного языка: в этом словаре содержатся знаки, которые можно определять как имена и предикаты существования. Комбинации знаков производятся непосредственно пользователем языка, Уилкинс приводит лишь примеры возможных правильных комбинаций.

Принимаемый Уилкинсом способ систематизации понятий демонстрирует часто крайне искусственное и нелогичное деление мира на категории. Борхес отмечает, что «красота» в этом языке определяется через понятие «живородящая продолговатая рыба». В качестве другого примера столь странной категоризации Борхес «воспроизводит» статью из вымышленной древней китайской энциклопедии «Небесная империя благодетельных знаний», где собаки делятся на: принадлежащих Императору; набальзамированных; прирученных; сосунков; сказочных; отдельных собак; включенных в эту классификацию; бегающих как сумасшедшие; бесчисленных; нарисованных тончайшей кистью из верблюжьей шерсти; прочих; разбивших цветочную вазу; похожих издали на мух (Борхес 2003: 510).

Система Уилкинса, по Борхесу, демонстрирует невозможность постигнуть божественную схему мира через логическую категоризацию. Однако У.Эко выдвигает предположение, что, возможно, созданная Уилкинсом система с ее «дефектами категоризации», есть прообраз того, что сегодня определяется как гипертекст, или компьютерная программа, которая посредством внутренних ссылок связывает каждый свой элемент (узел) со множеством других узлов (Эко 2007: 264).

Обобщим характеристики языков априорного типа.

o Чтобы создать систему знаков, отсылающих непосредственно к понятиям, следует составить список априорных понятий, систематизировать понятия, создав модель содержательного устройства мира. Таким образом, работа философа должна предварять работу лингвиста (Далгарно). Здесь возникает проблема а) определения количества априорных понятий; б) различения априорных понятий и возникших на базе априорных; систематизации понятий, определения их ранга в иерархической структуре.

o Во всех априорных языках акцент ставился на комбинаторике символических знаков с устойчивыми значениями, что способствовало сдерживанию «фатальной» полисемии естественных языков.

o Априорный язык имел два измерения: он позволял именовать понятия и комбинировать их (т.е. имел аспекты семантики и синтактики); его знаки и грамматика, как предполагалось, позволили бы описать весь мыслимый порядок мира и могли бы заменять естественные языки.

o На моделях априорных языков основаны все проекты создания искусственного интеллекта.

o Список априорных понятий используется в программах по автоматическому (машинному) переводу.

Теперь перейдем к апостериорным универсальным языкам, которые создавались как вспомогательные языки международного общения. Казалось бы, зачем создавать язык международного общения, если существуют естественные языки, «назначенные» на эту роль (английский, китайский, арабский и др.)? Однако:

а) существует неопределенность в вопросе о том, почему одному языку придается статус международного, а другому нет. Причины, по которым какой-либо язык становится международным, носят экстралингвистический характер. Для разрешения споров можно было бы назначить на эту роль некоторый «нейтральный» язык из мертвых языков (латинский);

б) международный естественный язык отличается определенным «несовершенством» (омонимия, метафоричность, исключения грамматики), что противоречит определению – международный и в этом смысле, универсальный.

Апостериорный универсальный язык создается по образу и подобию естественного языка. Отсюда и само обозначение: апостериорный как следующий за чем-либо, основанный на сравнении и синтезе существующего образца. Такие языки сохраняют структурные особенности своей модели – естественного языка: наличие планов выражения и содержания, уровнево-иерархической организации структуры, наличие знаков и субзнаков – принципа двойного членения, правил семантики и синтактики, наличие ограниченного числа элементов при неограниченных комбинаторных возможностях системы, прогнозирование прагматического воздействия и т.д. Все эти признаки языковой системы закладываются на этапе ее планирования.

В отличие от априорных языков, которые ставят акцент на систематизации содержательной сферы, апостериорные языки систематизируют только план выражения:

o упрощая и рационализируя грамматику (отсутствие флексий, склонений и развернутой системы спряжений, разного рода исключений);

o включая в словарь знаки, присутствующие одновременно в нескольких языках со сходным значением, образуя слова на основе латинских корней;

o принимая фиксированное ударение;

o соотнося каждый звук со своей буквой.

В XIX-XX вв. происходил настоящий расцвет апостериорных языков. Ограничимся только их примерами: волапюк (созданный М.Шлейером), «новый язык» Феге, «латинский без флексий» Дж.Пеано, эсперанто Л.Заменгофа и многие другие.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒