Акты удельного периода Публично-правовые акты

⇐ ПредыдущаяСтр 28 из 30Следующая ⇒

Самым ранним внешнеполитическим договором удельного периода является договор Новгорода Великого с Готским берегом (островом Готланд) и немецкими городами, относящийся к концу ХП в. Всего же от XII-XIV вв. сохранилось 18 документов Новгорода, касающихся международных отношений. Девять из них составлены от имени новгородского князя (до первой трети ХIV в.), пять - от имени княжеского наместника (с 30-х годов XIV в.) и четыре - от республиканских органов власти. Судя по подлинникам, грамоты скреплялись печатями (архиепископа, князя, тысяцкого, посадника, новгородского Совета господ), привешиваемыми к ним. Подписи в качестве способа удостоверения документов не применялись.

Судя по сохранившимся материалам, порядок заключения договоров Новгорода с иностранными государствами обычно был следующим. Как правило, договор заключался в самом Новгороде, куда приезжали иностранные послы. Здесь им вручали экземпляр акта, скрепленный печатями представителей новгородских властей. Если контрагентов Новгорода было несколько (или контрагент был коллективный, например несколько городов), всем им вручали отдельные экземпляры договора. После возвращения послов на родину туда выезжал новгородский посол, в присутствии которого противоположная сторона утверждала другой экземпляр договора, предназначенного для вручения новгородским властям. Тогда же послы, заключавшие договор, скрепляли его своими печатями. Эта процедура имела значение ратификации договора.

Кроме новгородских, сохранились также отдельные международные договоры Смоленска и Полоцка XIII-XIV вв. Несмотря на то что смоленские грамоты изучены лучше, их дипломатический анализ еще не завершен.

К XIV в. относится и первый московский внешнеполитический договор - перемирная грамота великого князя литовского Ольгерда с великим князем московским Дмитрием Ивановичем (1371). Составленная, видимо, литовскими послами, она не отражает традиции московской великокняжеской канцелярии. В до-кончании 1371 г. оговаривались права московского великого князя и обязательства Ольгерда не вмешиваться в его борьбу с тверским князем за великое княжение. Текст договора, вероятно, был составлен на основании предложений, подготовленных обоими контрагентами. С московской стороны переговоры вел, судя по всему, митрополит Алексий. Грамота скреплена крестоце-лованиями представителей обеих договаривавшихся сторон и литовской и московской митрополичьей печатями. Прочие документы московского великокняжеского архива, имевшие международное значение, утрачены (возможно, во время польской интервенции начала XVII в.). Однако в описи архива Посольского приказа 1626 г. упоминаются и другие материалы, относящиеся к московско-литовским отношениям 70-80-х годов XIV в.

Удельная эпоха породила договорные политические акты и внутрирусского происхождения. Они заключались между политическими субъектами, имевшими ту или иную степень юридической независимости друг от друга. Это прежде всего договоры между великими князьями и Новгородом, между великими князьями различных великих княжеств, между великим и удельными князьями одного великого княжества. Образование единой Руси привело к исчезновению почвы для таких политических договоров.

К числу внутриполитических актов относятся также церковные уставы, уставные и жалованные грамоты. Самые ранние списки церковных уставов и уставных грамот относятся лишь к концу ХШ - началу XIV в. Широкое распространение получил церковный устав князя Владимира Святославича (сохранился во множестве списков XIV-XIX вв., делящихся па несколько редакций, наиболее ранние из которых относятся к ХШ-ХУП вв.), а также князя Ярослава Владимировича (дошедший во множестве списков XV-XVI вв., разделяющихся на ряд редакций и изводов). Считается, что в основе их лежали уставные грамоты этих князей, позднее переработанные и дополненные. Протографы этих уставов датируют ХП п. Они близки, с одной стороны, к законам, с другой - к жалованным грамотам. Полагают, что Устав Владимира, по существу, представлял собой договор с Византией, откуда па Русь прибывали первые митрополиты. Возможно, поэтому в качестве контрагента князя выступает не глава русской церкви, а княгиня Анна, жена Владимира (как представительница Византии на Руси). В отличие от этого устава устав Ярослава уже определяет отношения между князем и Иларионом - первым " русином", занявшим митрополичий престол. Впоследствии упоминания контрагентов обоих уставов, видимо, стали восприниматься символически: как князя вообще и митрополита вообще, а договорный элемент (разделение сфер компетенции и юрисдикции, в частности) постепенно вытеснялся законодательным. Поэтому данные уставы принято относить к числу законодательных источников, несмотря на их актовую форму.

С полной уверенностью можно говорить, что княжеско-цер-ковные договоры существовали с ХП в., когда были созданы местные новгородский и смоленский церковные уставы. Их формуляры очень близки. Кроме собственно уставной грамоты князя (смоленского Ростислава Мстиславича и новгородского Святослава Ольговича), они включают подтвердительные грамоты епископов и дополнительные записи о размерах сборов в пользу церкви. Центральное место в их диспозитивной части занимают росписи сборов с определенных территориальных единиц. Неразвитость протокольной части княжеских грамот, по мнению С.М. Каштанова, свидетельствует об их близости к законодательным источникам.

В ХП в. появилась еще одна разновидность кияжеско-церков-ных актов - жалованные грамоты. Название это в данном случае условно, поскольку, при всем сходстве их содержания с содержанием более поздних грамот, в них отсутствовала характерная формула " пожаловал есмь", от которой и происходит сам термин. Эти документы устанавливали определенные социально-политические отношения между княжеской властью и, условно говоря, частными юридическими лицами. В качестве таковых выступали монастыри, которые постепенно превращались в центры господства над окрестным населением. Рост влияния чернеческих обителей обусловил выдачу им княжеских грамот, являвшихся по форме пожалованием, а по существу - договором, который разделял властные полномочия князя и монастыря в данной местности и ограничивал сферу монастырского землевладения определенным селом и тем, что к нему " потягло". Выдавать жалованные грамоты монастырям начали в Новгороде, а с XIV в. и на других территориях.

За первую половину - середину ХП в. сохранились четыре подобных документа, связанных с передачей земельных участков и некоторого движимого имущества двум новгородским монастырям: Юрьеву и Пантелеймонову. Среди них жалованная грамота великого князя Мстислава Владимировича и его сына Всеволода Юрьеву монастырю (ок. 1130 г.) - самый ранний подлинный древнерусский акт. Она написана на пергамене и имеет следы прикрепления печати, которая не сохранилась. Три других акта дошли в копиях.

Поскольку о существовании таких документов для ХШ в. неизвестно, следующий комплекс жалованных грамот относится уже к XIV в. Им датируется 12 актов (включая упоминания и позднейшие изложения). Из них дошло всего три в подлинниках и пять в списках. Отметим, что великокняжеские московские жалованные грамоты не касаются собственно московских земель и относятся к пограничным спорным территориям (районы Печоры, Волока, Торжка и Костромы). Прочие грамоты связаны с территориями Ярославского княжества, Новгородской и Псковской республик. Одними из первых начали выдавать жалованные грамоты Тверское и Рязанское княжества, о чем, в частности, свидетельствуют наиболее развитые формуляры жалованных грамот, выданных в них.

Во всех упомянутых жалованных грамотах контрагенты явно неравноправны. Доминирующую роль играл князь. Передавая монастырю землю и превращая того в земельного собственника, он по-прежнему обладал верховной распорядительной властью. Характерно, что в грамотах князей Всеволода и Изяслава даже не упоминаются имена игуменов монастырей, которым адресована грамота. Неразработанность инскрипции жалованных грамот является показателем определенной близости их княжеским уставам ХП в. Последним княжеско-церковным договором стала договорная грамота между Василием I и митрополитом Киприаном.

Княжеско-церковные договоры свидетельствуют о том, что русская православная церковь так и не стала юридически независимой от князя политической силой. На Руси не было самоуправляющихся церковных княжеств. Этим объясняется отсутствие того типа договоров с церковью, который характерен для взаимоотношений великих князей с другими великими или удельными князьями.

Значительный комплекс актов составляют договоры Новгорода с великими князьями. Причем подавляющее большинство грамот XIII-XIV вв. касается отношений с тверскими князьями (самая ранняя относится к середине 60-х годов ХШ в.*, самая поздняя к середине 70-х годов XIV в.). Все новгородско-твер-ские договоры дошли в подлинниках. По тематике они делятся на три группы: 1) о правах князя в новгородской земле (9 грамот); 2) о военной помощи (2 грамоты - княжеский и новгородский экземпляры одного договора рубежа XIII-XIV вв.); 3) о мире (4 грамоты XIV в.). Только в начале 70-х годов XIV в. была составлена договорная грамота с московским великим князем Дмитрием Ивановичем (дошла в списке конца XV - начала XVI в.). До XIV в. известно единственное упоминание договора с московским князем, касающегося, правда, не вопросов управления, а проезда великокняжеских " ватаг" через новгородские земли.

*В ней упоминается еще более ранний несохранившийся договор Новгорода с тверским князем Ярославом Ярославичем.

Известны всего четыре междукняжеские договорные грамоты (из них три - в подлиннике, одна - в списке XV в.), составленные до 1380 г. Самая ранняя (докончание великого князя Семена Ивановича с князьями Иваном и Андреем Ивановичами) от носится к рубежу 40-50-х годов. Три другие - докончания Дмитрия Ивановича московского с Владимиром Андреевичем серпуховским и боровским (1367 и 1375 гг.), а также с великим тверским князем Михаилом Александровичем (1375 г.). Формуляр последней близок к формулярам договорных грамот великого князя с Новгородом, определявших сферу компетенции князя. Это связано с тем, что в ней в качестве контрагентов фигурировали два великих князя. В прочих контрагентом великого князя выступал князь удельный. Порядок заключения этих договоров и способ их удостоверения восстановить трудно, поскольку все грамоты сохранились в единственном экземпляре. Некоторую информацию об утверждении договоров дает упоминание в грамотах обоюдного крестоцелования и следы печатей, привешивавшихся к подлинникам. Возможно, при заключении договора с удельным князем составлялись два идентичных списка, поскольку в дошедших до нас текстах статьи, сформулированные от лица великого князя, сочетаются со статьями, написанными от имени князя удельного. С конца 20-30-х годов XIV в. появляется новый вид актового материала - духовные грамоты московских князей. Существование княжеской завещательной традиции М.Б. Свердлов и другие относят уже к ХП в., а истоки - далее к XI в. Такая гипотеза опирается на упоминание в летописных изложениях обращений умирающих князей к членам своей семьи в виде устойчивых оборотов, соотносимых с клаузулами (статьями) письменных завещаний последующего времени

Однако древнейшие духовные если и существовали, то в форме устного распоряжения (" ряда" ). Первая сохранившаяся духовная грамота составлена Иваном Калитой (1327 или 1339 г.). Ее появление А.Л. Юрганов достаточно основательно связывает с восприятием Северо-Восточной Русью норм монгольского права, претерпевших при хане Узбеке некоторые изменения. Теперь они предусматривали право местных правителей, подчинявшихся Орде, на наследственное распоряжение подвластными им территориями. Показательно, что вторая духовная Ивана Калиты скреплена ханской тамгой - печатью, подтверждавшей право собственности*. При составлении духовных грамот, видимо, широко использовалась традиция " устных завещаний", следы которых, возможно, сохранились в русских летописях. Центральное место в духовных великих князей занимают благословения (наследников, членов великокняжеской семьи) и пожалования (служилых людей) землями (соответственно, уделами и вотчинами) в пределах великого княжества. Все духовные были, как мы полагаем, скреплены великокняжеской печатью, а также печатями митрополитов. Последнее свидетельствует о расширении юрисдикции церкви. Позднее далее духовные частных лиц скреплялись митрополитом, архиепископом или епископом. Кроме того, при великокняжеских духовных иногда встречаются печати наследников - удельных князей. Всего к XIV в. относится семь княжеских завещаний.

*Впрочем, М.А. Усманов категорически возражает против отождествления " татарской" печати с каким-либо ордынским удостоверительным знаком.

Духовные грамоты немосковских князей (тверских, рязанских, нижегородских, ярославских и др.) не сохранились, хотя достоверно известно, что они составлялись. Считается, что они могли быть уничтожены во время комплектования великокняжеского архива, по мере присоединения этих княжеств к Москве.

Значительно хуже духовных известны указные и кормленые грамоты. К концу 60 - началу 70-х годов ХШ в. относится подлинное послание князя Ярослава Ярославича рижанам. В нем совмещены элементы указной и жалованной грамоты. Содержание послания сводится к разрешению свободного проезда через его владения немецким " гостям".

Самым ранним собственно указным актом является уже упоминавшаяся грамота великого князя московского Андрея Александровича на Двину с распоряжением о пропуске к морю и обратно трех великокняжеских " ватаг". На Двину адресована и указная грамота 1324-1340 гг., составленная от имени Ивана Калиты и Великого Новгорода (посадника, тысяцкого и " Всего Новгорода" ). Приблизительно в то же время утвердился и обычай московского управления Печорой, о чем можно судить по древнейшей кормленой грамоте, выданной Дмитрием Ивановичем Московским Андрею Фрязинову. В этой грамоте между прочим упоминается, что дядя Андрея, Матвей Фрязин, обладал кормлением на этой территории еще при Иване Калите. Особенностью ранних указных и кормленых грамот, подобно жалованным грамотам московских великих князей, является то, что в них не затрагивалась основная территория Московского княжества, а посылались они в порубежные новгородские земли.

Плохо сохранившейся, еще хуже изученной и сравнительно редко использующейся частью публично-правового комплекса актовых источников являются русско-ордынские документы. Первое упоминание о них содержится в уже описанном послании Ярослава Ярославича. В нем князь ссылается на указ, присланный ему ордынским ханом Менгу-Темиром по поводу проезда немецких купцов по княжеской " волости".

Важную группу документов составляют ханские ярлыки русским митрополитам. В них закрепляются владельческие иммунитетные права русской церкви, которая освобождается от уплаты различных пошлин и повинностей. Переводы ярлыков на русский язык дошли в составе двух рукописных сборников - краткого и пространного. Самый ранний ярлык - хана Менгу-Темира 1267 г., самый поздний - хана Тюляка (Мухаммеда Бюлека) митрополиту Михаилу 1379 г. Краткое собрание, включающее шесть ярлыков, рассматривается как более раннее, составленное в конце XIV - первой половине XV в. Первая редакция пространного собрания была подготовлена, видимо, в первой половине XVI в. (до 1550 г.) и представляла собой переработку краткого с добавлением фальшивого ярлыка хана Узбека митрополиту Петру. Окончательный вид оно получило в 30-х годах XVII в. Оригиналы ярлыков не сохранились. По поводу языка, на котором они были составлены, ведутся дискуссии. Посредниками между ханом и митрополитом выступали местные власти, что позволяет специалистам характеризовать эти акты как имперские. Ханские ярлыки активно использовались русской церковью для защиты своих имущественных прав и привилегий в спорах со светскими властями.

Оценивая развитие древнерусского публично-правового актового материала в удельный период, С.М. Каштанов отмечает следующее. К концу XIV в. выработался формуляр целого ряда разновидностей публично-правовых актов. Еще в XII-XIII вв. в Новгороде сложились устойчивые нормы формуляра. В XIV в. сформировались обычаи написания княжеских актов в Рязани, Ярославле, Твери и Москве. Причем преобладала сделочная форма актов (договорные, жалованные, духовные грамоты) и меньше, чем на Западе, использовались послания. С этим связано слабое применение такого компонента формуляра, как нотификация (публикация). Самой неразвитой частью формуляра грамот был конечный протокол. Даты повсеместно (за исключением ханских ярлыков) отсутствуют. Место выдачи акта не указывается. Лишь в XIV в. в санкциях распространяется угроза светских наказаний. Прежде содержание угрожающей клаузулы ограничивалось призыванием небесной кары. " При всех своих отличиях, - пишет С.M. Каштанов, - русские публично-правовые акты входят в качестве составной части в наследие средневековой европейской дипломатики, и выяснение их специфики, равно как и черт сходства с: западными и восточными актами, требует особого сравнительно-источниковедческого исследования" ⁴³.

Частноправовые акты

Если древнейшие международные соглашения Гуси, например в IX в., заключались скорее всего в устной форме, а междукняжеские договоры Киевской Руси часто представляли собой устный " ряд", то частные сделки в период, по крайней мере, до ХП-ХШ вв. тем более были устными. Об этом, по мнению ряда исследователей, свидетельствует и слово " послух", обозначающее свидетеля сделки. " Послух" - буквально тот, кто слушал. В частных актах XVI в. встречается выражение: " послух и руку приложил". Послухи, видимо, не подписывались на актах, поэтому в тексте и присутствует странный, на взгляд современного человека, союз " и". Во всяком случае, в частных актах XV в. свидетели обычно только упоминаются в корроборации, но не оставляют других " следов" в тексте документа. Очевидно, это связано с тем временем, когда сделки заключались устно, а послухи лишь выслушивали и запоминали условия договора, чтобы при необходимости воссоздать их.

Появление письменного частного акта на Руси обычно относят к ХП-ХШ вв., хотя многие источниковеды говорят о более поздних датах. В настоящее время вопрос о ранних частных древнерусских актах является предметом дискуссий. Проблема датировки первых актов принципиальна, поскольку зарождение практики составления документов частного характера является свидетельством определенного уровня развития социальных отношений и культуры. Приоритет в области распространения частных актов принадлежит Новгороду и Пскову. Возможно, это было связано с постоянными контактами их с западноевропейскими торговыми городами. В Новгороде, насколько можно судить по берестяным грамотам, уже с XI в. горожане вели оживленную переписку. Следовательно, письменные традиции среди частных лиц здесь сложились давно. Интересно, что в Новгороде духовные и уставные грамоты назывались рукописанием. Не исключено, что этот термин возник в связи с обычаем переписывания духовных на пергамен для их юридического оформления. Поскольку пергаменные акты типичны для западной дипломатики, возможно, такой обычай также был позаимствован из Ганзы. Во всяком случае, большинство сохранившихся актов ХП - последней четверти XIV в. было составлено в Новгородской или в Псковской земле. Западные и юго-западные княжества оставили за этот период единичные экземпляры частных актов; акты Северо-Востока за ХП-ХШ вв. вообще неизвестны.

Самыми ранними новгородскими актами являются данная (купчая) и духовная, приписываемые Антонию Римлянину. Они известны в списках второй половины XVI в. В таком виде они были предъявлены Ивану Грозному во время судебного разбирательства между новгородским Антоньевым монастырем и посадскими людьми в 1573 г.

Духовная датируется В.Л. Яниным 1110-1131 гг. В то же время неоднократно высказывалась мысль о ее поддельности. Так, С.М. Каштанов обратил внимание на термины и обороты духовной, встречающиеся в источниках не ранее XIII, а то и XVI в. Кроме В.Л. Янина, на подлинности духовной Антония Римлянина настаивают М.Н. Тихомиров, В.Ф. Андреев, М.Б. Свердлов.

Спорной является и датировка данной (купчей) Антония. Судя по всему, она является фальсификатом второй половины XVI п., изготовленным монахами в ходе судебной тяжбы. Об этом свидетельствует то, что она не упоминалась во время разбирательства в 1559-1560 гг. и появилась лишь через 13 лет. В ней также присутствует поздний счет на рубли. Вместе с тем, сравнив формуляр данной Антония с другими грамотами такого рода, М.Б. Свердлов пришел к выводу об архаичности ее формуляра и несоответствии его формуляру данных или вкладных грамот XVI в. Это позволило ему не согласиться с выводом большинства ученых о поддельности рассматриваемого акта. Включение Антонием купчей в данную должно было, по мысли исследователя, доказать законность владения Антония землей, передаваемой монастырю. Кроме того, это позволяло точно указать ее границы, в чем усматривается начало широко распространенного позднее правила передачи в монастыри вместе с данными и вкладными купчих и других грамот на передаваемое владение.

Подделкой XVII в. признается и " духовная" -вкладная грамота новгородского посадника Ивана Фомина (в тексте приводится дата 6690-1181/82 г.).

Возможно, древнейшим русским частным актом, сохранившимся в подлиннике, является вкладная грамота Варлаама новгородскому Спасо-Хутынскому монастырю. Она датируется 1192-1211 гг. Чрезвычайно важна диапозитивная часть грамоты, в которой оговаривается, что земля передается монастырю " с челядию и с скотиною". Это сближает ее с княжескими жалованными грамотами новгородским монастырям XII в. Данное обстоятельство не помешало С.H. Валку высказать сомнения по поводу подлинности вкладной Варлаама: ее формуляр он признавал поздним (XV в.), а внешний вид - не соответствующим признакам документов раннего времени.

Лишь небольшое количество актов второй половины ХШ в. - 70-х годов XIV в. не вызывает сомнений. В их числе духовная новгородца Климента. Это - древнейший, бесспорно подлинный частный акт. Духовная написана на пергамене не позднее 1270 г. (датируется по времени смерти игумена Варлаама, упомянутого в грамоте). Климент, получивший в свое время от монастыря в долг 20 гривен, в качестве компенсации передавал монастырю после своей смерти два села, движимое имущество, а также право взыскать долги со своих - Климента - должников. В грамоте предусматривалось также обеспечение вдовы завещателя. О подлинности грамоты свидетельствует, кроме всего прочего, употребление в ней двойного счета: гривнами серебра и гривнами кун, что было характерно именно дал Новгорода и в течение очень короткого промежутка времени. Формуляр грамоты (в частности, инвокация и диспозиция) соответствует формулярам подлинных княжеских грамот ХШ в.

К последней трети ХШ в. относится и древнейший подлинный псковский частный акт - " рядная" Тешаты и Якима. Имущественная сделка этих людей оформлена княжеским писцом на пергамене и заверена свинцовой печатью князя Довмонта. При составлении грамоты присутствовали послухи. Упоминание о них впервые встречается именно в этом документе. Впервые же говорится и о введении денежной санкции (100 гривен) за нарушение условий договора.

Спорной является данная черницы Марины суздальскому монастырю Василия Кесарийского, датировавшаяся ХШ в. Этот акт известен в трех поздних списках (XVI, XVIII и XIX вв.). Мнения специалистов по поводу ее подлинности расходятся. В.А. Кучкин считает текст документа подлинным, но относит его к середине XV в. С.М. Каштанов считает такую дату слишком ранней. Ряд анахронизмов в формулах и выражениях грамоты, а также то, что вплоть до 80-х годов XVI в. земли, упоминаемые в дайной Марины, не фигурировали в числе владений указанного монастыря, заставляет исследователя остановиться на последней дате как наиболее вероятном времени появления этого документа. Во всяком случае, данная Марины не может относиться к ХШ или XIV в.

В XIV в. частных актов было еще очень мало. Как и в предыдущий период, большинство из них появилось в северо-западных землях. Среди таких актов одна новгородская мировая грамота (о полюбовном размежевании земель в Шенкурском погосте - 1315-1322 гг.), три древнейшие купчие (две псковские - первой половины и 70-80-х годов XIV в., одна новгородская - после 1359 г.), три псковские меновые (вторая половина XIV в.), одна рядная (вторая половина XIV в.) и одна раздельная (вторая половина XIV в.). Возможно также, что к этому времени относится часть 11 псковских актов, датированных Л.М. Марасиновой XIV-XVВВ.

В XIII-XIV вв. расширяется сфера социально-политического происхождения актов. Именно она порождает в ХШ в. ярлыки ордынских ханов русским митрополитам. Ярлыки продолжили начавшуюся в ХП в. практику выдачи русским духовным епархиям жалованных иммунитетных грамот. К той же сфере относятся и договоры князей с Новгородом и, особенно, междукняжеские договорные грамоты. В еще большей степени социальный аспект происхождения проявился в составлении княжеских духовных и жалованных грамот. Акты социально-экономического происхождения (частные акты) для этого времени редки, что свидетельствует о слабом развитии экономических отношений в древнерусском обществе. Немногие документы такого рода относятся лишь к пределам северо-западных республик - Новгорода и Пскова. Вероятно, в экономическом развитии эти территории обогнали своих южных и северо-восточных соседей. Актовый материал наименее развит был в Московском княжестве, на земли которого не выдавались жалованные грамоты. Вместе с тем именно в нем с середины XIV в. юридически оформлялась великокняжеская собственность в виде княжеских духовных грамот. Слабость частного землевладения в Московском княжестве ХIII-XIV вв., отсутствие крупного монастырского землевладения были, вероятно, важными факторами усиления здесь великокняжеской власти, что обусловило, в свою очередь, роль Москвы как объединительницы Руси на " силовой", внеэкономической основе.

Акты XV-XVII веков

С XV в. объем актового материала быстро увеличивается, актовый материал становится разнообразнее. Если абсолютное количество актов XV в. известно (их, напомним, было более 2000, что на порядок превышает общее количество документов за предыдущие три столетия), то для последующих веков оно не поддастся точному учету.

Публично-правовые акты

Международных договором (сначала преимущественно с соседней Литвой, а затем с Речью Посполитой) в XV в. было немного. Они заключались не только московскими князьями, по и князьями Твери, Рязани, Пронска. С завершением объединительных процессов подобная практика, естественно, исчезла. С начала XVI в. суверенным государем, имеющим право на договоры с другими субъектами публичного права, остается только царь и великий князь. Вместе с тем существенно расширяется география контрагентов подобных соглашений. Это, в частности, было связано с признанием Московии в качестве самостоятельной и к тому же довольно влиятельной державы.

Начиная с 80-х годов XIV в. резко возросло количество договорных грамот русских князей, достигавшее к концу XV в. 56 единиц. Из них почти половина (24 документа) приходится на период феодальной войны второй четверти XV в. Завершение объединения русских земель вокруг Москвы в единое государство ликвидировало правовую основу для дальнейшего развития дайной разновидности актов. В то же время объединение русских земель в единое государство нашло отражение в актовом материале. В XV-XVII вв. через жалованные грамоты осуществлялись местное управление, ограничение феодальных привилегий духовных и светских землевладельцев, централизация суда и финансов.

За XV в. - до образования единого Русского государства (примерно до 1480 г.) - сохранились всего десять княжеских завещаний. Еще девять духовных дошло от XVI в. (до 70-х годов). Все они, как и прежде, принадлежали исключительно московским великим или удельным князьям и княгиням. Пресечение династии Калитичей, судя по всему, считавшейся со времени правления ее основателя единственным собственником всех русских земель, а также наступление Смуты привели к прекращению завещательной традиции.

Развитие общественной жизни на местах в конце XIV-ХУП вв., формирование различных сословных групп в рамках территориальных единиц - волостей, уездов, посадов - предопределило необходимость договорного регулирования отношений великокняжеской власти с населением этих административно-территориальных единиц. В связи с этим возникли исходившие от великого князя или царя акты управления (наместничьи грамоты) и самоуправления на местах (губные, земские грамоты). На договорных основаниях, при все возраставшей деспотической власти великого князя, актами оформлялись отношении подданства (поручные записи). Впоследствии появились своеобраз-ные договоры царей с сословиями (акты земских соборов), характерные для периода сословно-представительной монархии второй половины XVI-XVII вв. Хотя в полном смысле слова такой была, пожалуй, только крестоцеловальная грамота Василия Шуйского 1606 г. Она представляет собой " запись" о том, что государь присягает своим подданным в том, что никто из них (включая купцов и " черных" людей) не подвергнется опале без справедливого расследования и суда, не будут преследоваться родственники осужденного и т. п.

Все эти разновидности политических соглашений, в XV-XVII вв. пронизанных духом распоряжения и часто облеченных в форму пожалования, потеряли смысл в условиях абсолютистской монархии. Политические сделки государства с " частными лицами" или группировками редко осуществлялись в форме письменных договоров.

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 25 26 272829 30 Следующая ⇒