ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ РОССИИ НАКАНУНЕ ПАДЕНИЯ САМОДЕРЖАВИЯ

⇐ ПредыдущаяСтр 19 из 23Следующая ⇒

Именно в это время возросло влияние придворной камарильи на государственные дела. Распутин и его окружение назначали и смещали министров, губернаторов и командующих фронтами, оказывали влияние на ход военных операций, на все стороны деятельности государственной политики. Престарелый 87-летний председатель Совета Министров И. Л. Горемыкин не соответствовал интересам распутинской группировки по установлению нового реакционного курса в стране.

Назначенный 20 января 1916 г. на пост председателя Совета Министров Б. В. Штюрмер стал послушным исполнителем воли Распутина. Начальником канцелярии оказался авантюрист Манасевич-Мануилов.

Сразу же после назначения Штюрмер приступил к подготовке реакционных мероприятий. Одновременно он пытался усыпить бдительность буржуазной общественности. 9 февраля 1916 г. была созвана четвертая сессия Государственной думы, которая продолжалась до 20 июня (с перерывом 4 апреля — 9 мая). Чтобы ослабить оппозиционные настроения «прогрессивного блока», царь по совету Распутина решил продемонстрировать «единение» с Думой. Впервые за всю историю существования Думы Николай II явился на ее заседание и произнес краткую речь.

Маневр удался и речи думских ораторов в эту сессию были сдержанными. Дума обсуждала второстепенные дела (о реорганизации управления волости, о «народной трезвости» и т. п.). Успешное наступление на фронте (Брусиловский прорыв) позволили правительству безболезненно распустить Думу.

Ставленник Распутина министр внутренних дел А. Н. Хвостов, подготовивший покушение на своего покровителя, был отстранен 3 марта 1916 г.; Штюрмер занял пост министра внутренних дел.

[335]

Для «обуздания» рабочих Штюрмер подготавливал введение милитаризации промышленности, для «обуздания» печати — повседневную предварительную цензуру. Особое делопроизводство Министерства внутренних дел усилило скрытую деятельность по «подготовке выборов в Государственную думу пятого созыва».

Рост рабочего и крестьянского движения, а также антивоенных настроений толкал правительство на установление в стране военно-полицейской диктатуры.

По совету Распутина и царицы Николаем II 28 июня было дано «высочайшее указание» о необходимости «в целях дальнейшего успешного ведения войны и достижения окончательной победы» согласовывать деятельность всех ведомств, в том числе и Особых совещаний, «под руководством единой власти» председателя Совета Министров. Штюрмер получил полное право требовать от министров, председателей Особых совещаний и других чиновников информации и докладов о состоянии всех ведомств; ему принадлежало право окончательного решения дел, он был единственным докладчиком царю по всем спорным вопросам. При председателе Совета Министров, наделенном такими диктаторскими полномочиями, был создан надведомственный орган — Особое совещание министров для объединения всех мероприятий по снабжению армии и флота и организации тыла.

На одном из первых заседаний Особого совещания министров выяснились несогласованность в действиях и хаос в деятельности важнейших ведомств страны. Министры вынуждены были признать, что аппарат министерств бессилен ускорить проведение многих военно-хозяйственных мероприятий. Особое совещание министров приняло решение перейти к системе надведомственных «особых» чиновников, наделенных чрезвычайными полномочиями и способных «протолкнуть» то или иное мероприятие. Было принято решение послать одного уполномоченного в Донбасс — для ускорения изготовления снарядов, другого на Украину — по сахару, третьего на юго-восток — по коже и т. д.

Особое совещание министров приняло ряд мер, направленных против общественных организаций: были запрещены некоторые съезды, закрыты собрания, стеснена деятельность военно-промышленных комитетов путем фактического прекращения передачи им правительственных заказов и установления правительственного контроля за деятельностью этих комитетов.

Чтобы изъять из ведения Земгора военно-санитарное дело, в сентябре 1916 г. было создано центральное ведомство — Главное управление санитарным делом, которое не успело, однако, сформировать свой аппарат до Февральской революции.

Стесняя и ограничивая деятельность буржуазных общественных организаций и учреждений, царизм расширял деятельность Особых совещаний, попавших под контроль председателя Совета Министров и Особого совещания министров. Компетенция Особого совещания по обороне была расширена еще в феврале 1916 г. Широкое значе-

[306]

ние в деятельности Особого совещания по обороне приобрели вопросы распределения между правительственными и частными предприятиями правительственных военных заказов. Особое совещание и его местные органы сосредоточили до 97% всех правительственных заказов, сведя на нет соответствующие функции военно-промышленных комитетов, вынужденных получать большую часть заказов из рук того же совещания по обороне.

Война ускорила оформление в России государственно-монополистического капитализма, выражавшегося в сближении и объединении отдельных звеньев государственного аппарата с капиталистическими монополиями. Однако существенной особенностью этого государственно-монополистического капитализма в России было то, что, за немногим исключением, это не привело к подчинению государственного аппарата капиталистическим монополиям.

Даже накануне падения самодержавия царская бюрократия, охраняя и защищая интересы помещиков и капиталистов, не допускала мысли о какой-либо самостоятельности буржуазии и ее органов. В лучшем случае допускалась лишь старая форма «соучастия» представителей буржуазии в правительственных учреждениях при преобладании царских чиновников.

Планам придворной камарильи, ведущей тайные переговоры с агентами Германии и Австро-Венгрии о заключении сепаратного мира, мешал министр иностранных дел С. Д. Сазонов, сторонник союзников и продолжения войны. Опасаясь противодействия правительств Англии и Франции и буржуазной оппозиции, правительство долго не решалось сменить его. По ходатайству царицы, Распутина и Штюрмера Николай II 7 июля официально отставил Сазонова «по состоянию здоровья, пошатнувшегося под влиянием непосильного труда». Пост министра иностранных дел достался Штюрмеру.

Распутинская клика подыскивала более энергичную кандидатуру на пост министра внутренних дел, чем Штюрмер. Таким кандидатом оказался товарищ председателя Государственной думы помещик, фабрикант и банкир А. Д. Протопопов. Летом 1916 г. он во главе русской «парламентской» делегации (членов Государственной думы и Государственного совета) совершил поездку в Англию, а на обратном пути в Стокгольме имел тайное свидание с советником германского посольства. Пользуясь покровительством друзей Распутина — «тибетского доктора» Бадмаева и генерала П. Г. Курлова, А. Д. Протопопов был рекомендован парю, который 16 сентября 1916 г. назначил его исполняющим должность министра внутренних дел[231].Протопопов вошел в распутинский кружок и стал получать указания от Распутина и царицы непосредственно, оттеснив Штюрмера от руководства в правительстве. Протопопов пользовался большим доверием Распутина.

[307]

Административно-полицейский гнет в стране особенно возрос к осени 1916 г. Новый министр внутренних дел давал указания об усилении репрессий за забастовки и аграрные волнения, настаивал на «обурдании» печати. Товарищ министра внутренних дел, друг и помощник Протопопова П. Г. Курлов распорядился на случай народных волнений в городах вооружить полицию пулеметами.

Одновременно Министерство внутренних дел способствовало освобождению осужденных ранее за темные финансовые комбинации и подозрение в шпионаже банкиров Рубинштейна, Гепнера и др. В числе других был реабилитирован и Сухомлинов.

1 ноября начались заседания Государственной думы. На первом заседании член бюро «прогрессивного блока» П. Н. Милюков выступил с резкой речью, направленной против «темных сил». Он говорил о предательстве при дворе, намекая на царицу и ее окружение. Сообщая факты неумелой и продажной политики правительства, Милюков обращался к притихшему залу Думы с вопросом: «Что это — глупость или измена? »[232]. Речь Милюкова задала тон прениям.

Выступавший от имени всего «прогрессивного блока» С. Шидловский заявил, что правительство «в настоящем составе» не способно справиться с революцией и «должно уступить место лицам, объединенным одинаковым пониманием задач и переживаемого момента и готовым в своей деятельности опираться на большинство Государственной думы и провести в жизнь его программу»[233].

Штюрмер не оправдал возлагаемых на него надежд. 10 ноября он получил отставку с поста председателя Совета Министров. Не посоветовавшись с Распутиным и царицей, Николай II назначил на этот пост А. Ф. Трепова, представителя «полицейской» династии Треповых, брата «диктатора» Д. Ф. Трепова. За А. Ф. Треповым был сохранен пост министра путей сообщения, полученный им еще в октябре 1915 г.

Это назначение вызвало раздражение и Распутина, и Протопопова. Между Протопоповым и Треповым возникла открытая борьба за влияние в Совете Министров.

Борьба различных влияний, ведомственные пререкания и ссоры в составе самого правительства снижали роль Совета Министров, призванного координировать и направлять деятельность всех министерств и ведомств России.

Характерным признаком разложения правительственного аппарата явилась так называемая «министерская чехарда», т. е. частые смены министров. «Министерская чехарда» началась с лета 1915 г.

За 31V2 месяца с начала войны и до Февральской революции в России сменились четыре председателя Совета Министров, шесть министров внутренних дел, три министра юстиции, три государственных

[308]

контролера, два министра торговли и промышленности, четыре министра земледелия, три министра путей сообщения, четыре обер-прокурора Синода, четыре военных министра и три министра иностранных дел.

Из всего состава правительства сохраняли свои посты в течение всей войны министр финансов П. Л. Барк (январь 1914 — февраль 1917 г.) и морской министр И. К. Григорович (1911—1917 гг.).

Об изменениях в руководстве наиболее важными ведомствами России свидетельствует нижеследующая таблица (см. стр. 311).

В условиях глубокого хозяйственного и политического кризиса, переживаемого Россией в 1916 г., в среде ее господствующих верхов созрели два заговора.

Вдохновителями первого заговора явились императрица Александра Федоровна и Распутин. Опираясь на придворные и черносотенные круги России, они добивались заключения сепаратного мира с Германией и Австро-Венгрией для того, чтобы расправиться с революционным движением, подавить оппозиционное движение буржуазии и упрочить позиции самодержавия.

В стране предлагались введение военного, а в столицах и крупных городах осадного положения, назначение министров и губернаторов из особо преданных лиц, милитаризация заводов, закрытие органов левой печати, назначение правительственных чиновников в земский и городской союзы и военно-промышленные комитеты и т. п.

В проведении этой программы большое место отводилось министру внутренних дел Протопопову, который заявлял: «Я спасу Россию. Я чувствую, что я призван вытащить Россию из беды, спасти»[234]. Заговорщики толкали царя на быстрейшую реализацию этой программы. Они были недовольны нерешительностью царя. Распутин не раз говорил, что царь «негож» и что «папаша ничего не понимает... что право, что лево»[235].

В целях реализации реакционной программы правительство 16 декабря прервало заседания Государственной думы, запретило земский и городской съезды, а когда они собрались явочным порядком, произвело аресты некоторых деятелей; арестованы были члены рабочих групп военно-промышленных комитетов.

Другой заговор созрел в среде буржуазии и думского оппозиционного «прогрессивного блока». За время войны буржуазия России «...чрезвычайно быстро организовалась политически, забирая в свои руки и местное самоуправление, и народное образование, и съезды (разных видов, и Думу, и военно-промышленные комитеты и т. д. Этот новый класс «почти совсем» был уже у власти к 1917 году»[236].

Заговорщиков из «прогрессивного блока» поддержали некоторые |видные и популярные генералы, командующие фронтами— Н. В. Руз-

[399]

[310]

ский, А. А. Брусилов, командир конного корпуса А. И. Крымов, а также вдохновляли дипломатические представители союзников — французский посол М. Палеолог и английский посол Д. Бьюкенен.

Опасаясь, что открытый государственный переворот может вызвать революцию, заговорщики остановились на варианте «дворцового переворота». Николай II должен был быть арестован, после чего он вынужден будет отречься от престола в пользу своего брата Михаила, близкого к буржуазным кругам, готового к выполнению программы «прогрессивного блока» и продолжению войны до победного конца.

Для осуществления этого плана необходимо было заручиться поддержкой или по крайней мере нейтралитетом генерала Алексеева. В августе 1916 г. А. И. Гучков обратился к Алексееву с письмом, в котором с тревогой констатировал, что «в тылу идет полный развал, ведь власть гниет на корню». Гучков указывал на полную неспособность существующего правительства выйти из тупика; он пугал революцией: «Наши способы борьбы обоюдоостры и при повышенном настроении народных масс, особенно рабочих масс, могут послужить первой искрой пожара, размеры которого никто не может ни предвидеть, ни локализовать...»[237].

Попытка заговорщиков завязать переговоры с Алексеевым была обнаружена агентурой Департамента полиции. У Распутина и царицы возникли подозрения в отношении самого Алексеева и послужили основной причиной его «временного» удаления (под предлогом болезни) с поста начальника штаба Ставки; исполняющим эту должность был назначен генерал В. И. Гурко.

Заговорщики из буржуазно-дворянских оппозиционеров решили обезглавить придворную камарилью. Группа заговорщиков (Ф. Юсупов, Пуришкевич, великий князь Дмитрий Павлович и др.) под предлогом пьяного кутежа в ночь с 16 на 17 декабря 1916 г. заманили Распутина в дом царского родственника Феликса Юсупова и убили его[238].

Убийство Распутина укрепило позиции Протопопова, оставшегося единственным советником царицы. Настаивавший ранее на его удалении председатель Совета Министров А. Ф. Трепов был отставлен 27 декабря 1916 г. Пост председателя Совета Министров получил князь Н. Д. Голицын, занимавший ранее посты члена Главного управления Красного Креста и председателя Комитета по оказанию по мощи русским военнопленным. Впоследствии он признавался, что у него не было никакой политической программы: «Я был совершенно не подготовлен к политической деятельности... Я по убеждениям был всегда монархист, был верноподданным, но никогда не выступал в

[311]

Государственном совете с речами...»[239]. Таков был последний председатель Совета Министров царского самодержавия.

В начале 1917 г. положение в стране усложнилось. Особенно тяжело обстояло дело с продовольственным снабжением городов, население которых голодало. Назначенная Министерством земледелия в конце 1916 г. хлебная разверстка провалилась. Правительство ввело хлебные карточки и объявило продовольственное дело основной задачей внутренней политики, но это нисколько не поправило положение. В январе 1917 г. Департамент полиции сообщал: «Если население еще не устраивает голодные бунты, то это не означает, что оно их не устроит в самом ближайшем будущем, озлобление растет и конца его росту не видать». Охранное отделение докладывало, что «политический момент напоминает канун 1905 г.»[240].

Голицын настоял перед царем о скорейшем созыве Государственной думы 14 февраля (первоначально ее предполагалось собрать 21 февраля). «Прогрессивный блок», с одной стороны, придворная группировка во главе с царицей и Протопоповым — с другой, готовились к осуществлению своих планов. Осуществлению их помешало выступление народных масс в начале 1917 г., которое привело в феврале к буржуазно-демократической революции и падению самодержавия в России.

Империалистическая война и связанная с ней хозяйственная разруха ослабили царское самодержавие, углубили кризис правительственного аппарата России, вызвали революционную ситуацию в стране, ускорили объективно созревшие в стране буржуазно-демократическую, а затем и социалистическую революции 1917 г.

ГЛАВА XI

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒