Объединённое командование Вооружённых Сил США в зоне Тихого океана г. Гонолулу. Гавайское время 01 ч. 00 мин.

⇐ ПредыдущаяСтр 9 из 29Следующая ⇒

Пока контр-адмирал Д. Бизел ехал в машине в штаб, он мысленно уже сто раз пропесочил этого лейтенанта Харриса и в гриву и в хвост, точнее под хвост. Не любил он этих блатных выскочек, папеньких сынков, сидящих в тёпленьком местечке. Войдя в зал центрального управления, Бизел уже успокоился и не видел в предоставленной ему информации ничего сверхпугающего. Бегающие глазки лейтенанта уже не вызывали гнева, только призрение.

- Скажите, родной? - Не смотря на рабочий шум в зале, ближайшие операторы услышали негромкое, вкрадчивое обращение контр-адмирала. Когда он так говорил, ничего хорошего это не предвещало и они, переглянувшись, заулыбались.

- Скажите, родной, почему вы сразу мне не сообщили, когда прошло сообщение о подводных лодках?

- Так, когда корейская подлодка… - заблеял лейтенант, вызвав новое радостное оживление у операторов.

- Когда корейская подлодка месяц назад, - перебил Бизел, - только подошла, замечу вам, к нашим территориальным водам и была обнаружена, то сразу всплыла после гидроакустической атаки, и обозначила себя, как заблудившаяся, а не улепётывала как эти.

Контр-адмирал уставился тяжёлым взглядом на подчинённого:

- В общем, лейтенант, кое о чём мы с вами поговорим завтра утром, точнее уже сегодня, - взглянув на время, сказал контр-адмирал, - а теперь более подробно обрисуйте, что тут у вас происходит.

Что-что, а говорить Харрис умел. Служи он в бывшем Советском Союзе на должности замполита, срывал бы овации у каких-нибудь членов политбюро.

…- таким образом, я думаю…

- Думать у вас получается плохо, - прервал его Бизел, делая знак, будто набирает номер на дисковом телефоне одному из операторов и снова повернулся к провинившемуся, - почему вы не позвонили, например, на базу в Сан-Диего?

- Так, связи нет, помехи…

- А проводная связь, - недобро ухмыльнулся контр-адмирал в оторопелое лицо офицера.

Бизел видел, что блатного офицера в очередной раз по крупному подставили. Этот дурак и половину не знал из того, что должен знать.

Если бы контр-адмирал и вверенные ему офицеры, хотя бы на четверть понимали всю серьёзность ситуации, то убоявшись, действовали быстрей. Вообще, не смотря на довольно не спокойную зону ответственности (тут тебе и северокорейцы, и малазийские пираты, и весьма активный Китай), переставший быть опасным, почивший в бозе СССР настолько расслабил американских военных, что, например, все сейчас находящиеся в зале центрального управления, напоминали сборище эмоционально скучающих идиотов, у которых, как будто не было другой задачи, как потопить папенькиного сынка.

К тому моменту системы связи буквально взорвались паническими сообщениями. После ряда поступивших, порой истеричных докладов, поставив в уме, а потом и на оперативной карте флажки и галочки, вице-адмирал оценил диспозицию, как спланированную провокацию. А поскольку местное время было уже 01 ч. 00 мин, а по Нью-Йорку пять тридцать утра, провокацию следовало назвать – нападением!

Тут уж в штабе USPACOM начали потеть и отрабатывать зарплату всерьёз.

Михаил Шевельсон. Нью-Йорк.

Ужас и паника медленно выветривались из головы. Чёрный призрак, возникший из воды, остался перед глазами тёмным пятном, бесформенным и безликим. Михаил перешёл на шаг - выдохся. Вспоминать произошедшее и тем более что-либо понять совершенно не хотелось, а алкогольная эйфория под действием адреналина как назло отпустила. Ему срочно потребовалась выпивка, однако, потыкавшись по тёмным углам, он понял, что напрочь забыл, где припрятал свою заначку. Небольшой бар, где можно было разжиться алкогольной продукцией, был чёрт знает где, и тащиться туда не имело смысла.

- Докорячишься туда, а он ещё и закрыт окажется, - ворчливо шарился Михаил как ищейка обнюхивая каждый закоулок, где он мог оставить своё пиво. И что интересно нашёл! Нашёл наверно по тому особому чутью, которое помогает всем «любителям» или «закоренелым» находить спрятанный или просто доступный алкоголь.

К дому он подходил снова на изрядном веселе и совершенно беспечным, почти поверившим, что ему всё привиделось, а если сердитая супруга не спит и устроит ему выволочку, то пьяному, как говорится, море по колено.

- Делай что хочешь, а там будь что будет, - допив остатки пива, развязно произнёс Михаил, сам того не подозревая что переиначил одну известную фразу[60].

На удивление Софья не спала, встретив его в большом холле в накинутом наспех халате с телефоном в руке.

Он ожидал нападок и придирок, но на его удивление Софочка лишь мазнула по нему взглядом, продолжая что-то выслушивать по телефону, хмуря брови и становясь всё мрачней.

Пользуясь отсрочкой от взбучки, стараясь не встречаться с нею взглядом, он прошмыгнул в ванну, на ходу стаскивая одежду, загремев посыпавшимися с полки ванными причиндалами, едва не упал, путаясь в одной из штанин, намереваясь быстро принять душ и увалиться в постель. Однако долго насладиться тёплыми струями воды ему не дали.

Двери в туалетно-ванные комнаты у них не принято было запирать, однако так, как Софья вломилась в ванную ни один бы запор не выдержал.

- Быстро собирайся, - в её голосе не было обычных истерических повизгиваний, скорее даже тревожная обречённость (совместные году чему-то учат и Михаил по тону супруги понял – что то случилось).

- Что…

- Звонил дядя Изя, - перебила она его попытки что-то выспросить, - надо срочно уезжать из города.

- Ч…

Снова не дав ему и слова вымолвить, сложив брови домиком, что придало её лицу почти библейскую скорбь, добавила:

- А может и из страны.

Сборы проходили аврально, но не беспорядочно, тормозил как раз Михаил. Она покидала в невесть откуда вытащенный раритетный бабушкин саквояж, всю наличность, драгоценности и уже в нетерпении ожидала его у выхода. Слово «погром» ни разу не было произнесено, но буквально витало в воздухе.

Заторможенный Михаил с недоумением взглянув на её саквояж, нелепый с виду в современной обстановке холла, подумал, что именно он генерирует исторические страхи и это напрашивающееся на язык слово.

Сам-то он неторопливо появился со своим кейсом-дипломатом, спускаясь со второго этажа и даже расслышал шипящие сквозь зубы сетования, что «наверное не следовало бы ждать этого недотёпу, да вот только какой ни есть, а всё ж мужик…». В этот момент раздались первые далёкие хлопки, похожие на выстрелы и тут неожиданно поблизости жахнуло так, что от неожиданности они даже присели.

- Ни фига ж себе! Опять протесты против банкиров? [61] Стреляют! Ребята явно слетели с катушек, - Михаил естественно ещё не протрезвел, потом что лишь недоумённо хлопал глазами, а вот Софью словно подменили – она явно растерялась, вцепившись в свою неказистую на вид ношу, не решаясь подняться с пола.

- Что там у тебя в этом антиквариате? – Не смотря на напряжённость ситуации, он не мог не поерничать над самоуверенной супругой, в одно мгновенье потерявшей былой лоск.

- Д-деньги и драгоценности, - запинаясь ответила та, глядя на осколки дорогущей вазы, грохнувшееся с тумбы и медленно оседающую со второго этажа пыль.

Роллет самым мерзким образом неторопливо лез вверх, оголяя зад семейного минивэна.

Софа выгнала машину, но взглянув на пустые сиденья и багажное отделение, всё же решила прихватить чего-нибудь. Видимо её задушила жаба гнать порожняком машину с таким вместительным салоном. Скрипнув ручником, она помчалась снова в дом. Машина осталась урчать движком у выезда на дорогу.

Тихо чертыхаясь, «надеюсь это действительно что-то нужное», Михаил вывалился из дома, волоча два внушительных чемодана.

Город привычно шумел своей ночной, да нет – предутренней жизнью, и лишь цепкий слух мог бы выхватить редкие, приглушённые хлопки выстрелов. Непонятное с минивэном он услышал сразу – машина завывала на повышенных оборотах, даже провизгивая передними покрышками.

Бросив чемоданы на асфальт, Михаил подбежал к водительской двери. Кто-то, взгромоздившись на водительское сидение, даже не закрыв дверь, врубив заднюю скорость, пытался угнать их машину, но видимо второпях забыл снять её с ручника, и теперь визжа покрышками, не мог стронуть минивэн с места.

Михаил схватил незнакомца за плечо, собираясь стащить его наружу, тот вскрикнул, почти зарычал – безумные глаза и какой-то звериный оскал, заставили Михаила отпрянуть. Однако неизвестный вдруг как-то сразу сник, ссутулившись и Михаил сразу узнал его.

- Господин Гойман? – Тишайший, незаметный человек, их сосед…

- Что здесь происходит?

Увидев Софью, господин Гойман, встрепенулся, вылезая из-за руля с надеждой в глазах, и даже расправил плечи:

- Мне позвонил господин Майе…

- Не важно, - прервала его Софа, метнув взгляд в ничего не понимающего Михаила.

- Сказал, что в Нью-Йорке будет очень неспокойно…, я только выгнал свой «шеви», как меня вышвырнули из салона и угнали…

- Этот тип пытался угнать нашу машину, - встрял Михаил, - Софья ты мне, наконец, объяснишь, что происходит? Я кстати сегодня видел какую-то чертовщину, и ещё эти выстрелы….

- Так значит господин Гойман хотел угнать нашу машину? - Глаза Софочки сузились, впившись в снова притихшего соседа.

- Да! Я вытащил его из-за руля…

- Ах ты, старый пёс, - прошипела Софья не обращая внимания на браваду Михаила.

Сделав быстрый шаг, она пнула совершенно потухшего Гоймана ногой в пах, при этом выплюну пару слов на русском.

Михаил обомлел, не ожидая от жены не то что бы удара промеж ног, а русского отборного мата.

Софья уехала из СССР в раннем детстве и всячески открещивалась от своего советского прошлого, даже не разговаривая на русском языке, а тут такое….

- Этого берём с собой, - кивнула она на присевшего Гоймана.

- Нахрена он нам? - Удивился Михаил.

- За руль сядет, - закидывая в багажник туго набитый целлофановый мешок, пояснила Софья.

- Я и сам могу…

- Ты пьян, - отрезала она.

Нью-Йорк город, который никогда не спит, с кучками людей у ночных кафе и клубов, с почти беспрерывным мельканием фар, не говоря уже о беспрестанном навязывании световой рекламы.

Привычные к повседневности автомобильных пробок, едва они выехали на Кони-Айленд-авеню, сразу обратили внимание на некоторую загруженность на дороге для этого времени суток, и явную нервозность водителей и пассажиров. Многие машины были набиты людьми и барахлом, белыми пятнами таращились озабоченные лица водителей, на задних сиденьях можно было разглядеть неспокойных детей и взрослых пассажиров. Казалось, что весь Брайтон решил ещё до рассвета выехать загород на пикник, только вот лица были далеко не весёлыми. И если подвыпивший Михаил смотрел с некоторой рассеянностью и любопытством, то та же Софья предпочитала, против обыкновения, ехать молча, со скрытым страхом впитывая окружающую обстановку.

Со стороны порта доносились странные звуки, в небе периодически слышался тарахтящий рокот, вероятно вертолётный.

Лёва Гойман, потея, краем глаза косясь на недоброжелательно настроенного Михаила, старательно вёл минивэн. Софья сидела сзади, теребя мобильник, параллельно щёлкая клавиатурой ноутбука:

- Мик, включи, наконец, радио! В «инете» нет никакой информации и или полное враньё. Вот гад, опять завис!

Однако и радио ничего нового не внесло – многие радиостанции, как ни в чём не бывало гоняли музыку (видимо на автопилоте), кое-какие дикторы сами просили слушателей позвонить на радиостанцию и поделиться информацией. Но как показалось Михаилу, большое количество частот просто шипело «белым шумом».

Самое интересное, что, несмотря на начинающуюся панику в эфире, чем дальше они отъезжали от Атлантического побережья, тем спокойней было на улицах.

За этот короткий промежуток времени и километража Михаил попытался выспросить у Софьи, что она знает происходящем и что ей конкретно сказал дядя Изя.

Однако ничего вразумительного не услышал, а попытавшись настоять, после змеиного шипения супруги вообще благоразумно заткнулся.

Единственное он понял, то что в Нью-Йорке, да и похоже на всём американском континенте начались беспорядки, ну а дети Авраама, как всегда держащие нос по ветру, оказались предупреждённые в числе первых.

Ещё он слегка заподозрил, что Софью и Гоймана связывают какие-то отношения. Понаблюдав за ними украдкой и припомнив, как Гойман оговорившись обратился к ней на «ты», Михаил, усмехнувшись предположил что его мегера иногда имеет этого сморчка. Самое интересно, что он почти не ревновал, хотя и оставалось некое чувство собственности. Он даже, на мгновенье прикрыв глаза, с каким-то мазохистским удовольствием представил их вместе. Тьфу! Хотя для Софьи не тот типаж, и тем не менее…

«Ну, держись смогляк», - он ещё раз недобро взглянул на вцепившегося в руль Гоймана.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒