Ростовская область с давних пор стала малой родиной для многих национальностей: русских, украинцев, армян, евреев, цыган, белорусов, татар, греков. Смешанные браки – здесь обычное явление.

⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 13Следующая ⇒

Перестройка, бурные 90-е годы всколыхнули Дон, как когда-то в 17-м году. «Революция 90-х» возродила на Дону и казачество. Как в Гражданскую войну, это течение вскоре разделилось на два лагеря. И казацкое «Любо! » звучало не так часто, как хотелось. Зато чаще, чего никогда не было на ростовской земле, поднимались вопросы отношения к выходцам из других регионов и стран. Но симбиоз демократии и национализма давал и более горькие плоды.

11 июля 2001 года в Кировское РОВД города Ростов-на-Дону позвонил мужчина и сообщил, что нашел закопанный труп своего друга Эмзара Кардавы, пропавшего без вести неделю назад. Тут же по указанному им адресу, на свалку в микрорайон Змиевка, выехала оперативная группа.

Автандил Беридзе, друг погибшего, повел сыщиков к месту обнаружения трупа. Называлось оно почему-то «Трудовая балка». Место это было нехорошее: здесь нередко находили трупы. И здешние остряки переиначили эту балку в «Труповую свалку».

Последние минуты жизни Кардавы были страшными: на его теле и голове эксперты насчитали несколько ран. О погибшем удалось выяснить, что он не коренной житель Ростова, приехал сюда на заработки из Батуми.

Змиевку населял самый разнообразный народ. Здесь вычурные особняки «новых русских» запросто соседствовали с покосившимися избами, где проживали люди без определенного рода занятий.

Руководителем следственно-оперативной группы был назначен старший следователь областной прокуратуры Павел Алькаев. В нее включили и старшего оперуполномоченного уголовного розыска Советского ОВД подполковника милиции Александра Шевчука.

Начинал он службу на Украине в исправительном учреждении. Среди заключенных имел прозвище «Справедливый». Однажды был взят зэками в заложники. Сам сумел без спецназа и кровопролития заставить их сдаться. Более того, потребовал, чтобы никого не наказывали. Потом Шевчук перевелся в Ростов-на-Дону, в милицию. И вскоре открыл боевой счет – расколол самого «Лифтера»! На допросе в течение ночи маньяк признался Шевчуку в 50 эпизодах сексуальных преступлений против несовершеннолетних.

И вот теперь этот загадочный труп.

Самым непостижимым было, как Беридзе обнаружил тело пропавшего друга. «Какая-то неведомая сила привела меня на это место», – пояснил он. «А может, эта сила поможет написать и чистосердечное признание? » – спросили оперативники.

Так как других подозреваемых не было, решили задержать Беридзе, рассчитывая, что, попав на нары, он сразу станет словоохотливей. Но через неделю его пришлось отпустить.

И тут судебно-медицинская экспертиза преподнесла новость, которая заставила пересмотреть все наработки. В крови Кардавы был обнаружен клофелин.

Старший оперуполномоченный уголовного розыска Михаил Собакарев, который был напарником Шевчука в расследовании, вспоминает: «Мы сразу предположили, что преступление совершено с целью ограбления: пропали кожаная жилетка и паспорт Кардавы».

Значит, убийство было не спонтанным, в состоянии аффекта, а готовилось заранее. Сыщики решили отработать всех известных в Ростове «клофелинщиц». Практически все они были проститутками, работающими в «свободном полете». А «спецоружие» применяли по ситуации.

Но все допрошенные девицы клялись, что никакого Кардаву в глаза не видели, а если и когда-то использовали клофелин, то строго по инструкции. Смертельных случаев не зафиксировано.

Отрабатывалась также сожительница Кардавы Наталья Лосева. К преступлению могли быть причастны ее взрослые сыновья. Наталью вызвали на допрос. Женщина оказалась артисткой: стала горячо убеждать, что и она, и мальчишки души не чаяли в красавце-грузине, что Эмзарчик был потомственным князем, по вечерам вместе с ним хором пели его грузинские родовые песни. Она до сих пор носит траур.

Повод у сыновей для расправы с Эмзаром Кардавой, как выяснилось, был: тихий пьяница, перебрав дозу, иной раз избивал Наталью. Позже Шевчуку удалось узнать, что старший сын – Валерий – все же угрожал Кардаве, причем конкретно обещал его «закопать». Была дана санкция на арест Валерия.

А через два дня после задержания Лосева, 15 января 2002 года, оперативники испытали легкий шок, потому как выяснилось, что вновь задержали невиновного. Виновный же сам заявился в милицию. Когда узнали, кто именно, испытали еще одно потрясение. Эта был известный на Дону 42-летний Петр Молодидов, командир 96-го казачьего полка и один из лидеров возрождения казачества, активный участник боевых действий в Абхазии и Приднестровье, в общем, человек-легенда.

В начале допроса Молодидов сделал заявление: «Исходя из своей общественной деятельности, что не является секретом, я посчитал нужным, чтобы вместо меня не сидел невиновный».

Прелюдию Молодидов завершил оптимистическим прогнозом: «Я ни секунды не сомневаюсь, что общественное мнение будет на моей стороне».

Жизненным кредо уроженца абхазского села Леселидзе Петра Молодидова была защита коренного населения Дона от притеснений со стороны инородцев. Следователям он тут же сообщил, что в случае необходимости казаки могут собрать даже не сотни, а тысячи человек.

Этой силище противостояла следственно-оперативная группа всего из 5 человек.

О событиях полугодовой давности командир 96-го полка согласился рассказать во дворе своего дома по улице Мадояна, где все и случилось. Следователи сразу оценили спартанскую обстановку жилища Молодидова. Казачий «робин гуд» жил бедно, чем очень гордился. С гордостью показал свой мундир войскового старшины.

В своем доме народный заступник выслушивал жалобы униженных и оскорбленных, затем вершил третейский суд.

Случилось же, по его словам, следующее. 8 июля 2001 года, среди бела дня, в 15.00, за его племянницей Оксаной на улице неожиданно увязался пьяный мужчина.

Из протокола допроса Молодидова: «Он ворвался во двор, хватал ее за пояс. Я выскочил, заорал, правда, нецензурно, что ты, мол, такой-сякой делаешь и так далее? Он меня послал куда подальше и успел ударить меня по боку и по пальцу».

А еще якобы «ухажер» хвалился племяннице, как он храбро воевал в Абхазии во время конфликта против русских.

Из протокола допроса Молодидова: «Это меня перекрыло вконец. Бил лопатой». – «Сколько раз и куда конкретно вы наносили удары? » – «Ну, раз пять, не меньше, и по голове бил, и по организму бил, как попало бил».

Потом Молодидов снова ненавязчиво акцентировал внимание присутствующих на своем исключительном благородстве, подчеркнув, что против него нет ни свидетелей, ни улик. Его мать умоляла пожалеть сына. (Позже выяснилось, что он сам по пьяному делу рассказал ей, что «замочил» грузина.)

Все это время сотрудников следственной группы не покидало чувство нереальности происходящего. Молодидов просто любовался собой. Казалось, он забыл, что арестован, что находится под следствием. Все напоминало театр одного актера.

Из протокола допроса Молодидова:

– Как вы относитесь к коренным жителям Кавказа – грузинам, армянам?

– Так, как и они к нам относятся! К красивым женщинам – очень хорошо!

Затем Молодидов рассказал, как на тележке отвез труп Кардавы и показал место, где его зарыл.

Труп несколько дней пролежал в земле; стояла жара. Были проведены четыре судебно-медицинских экспертизы, но однозначно причину смерти установить не удалось. Но в чем эксперты были уверены, что проломать грудную клетку ударом лопаты плашмя, как это утверждал Молодидов, невозможно.

Общественный деятель Петр Молодидов был известен не только в казачьих кругах. Хорошо его знали и в органах внутренних дел. Имелся даже архив. Первая запись: «...вывозил на велосипеде труп, который потом попытался спалить. Полностью сжечь не удалось». Сыщики не смогли доказать, что именно он убил этого человека. Дело с велосипедом-катафалком зависло. Потом были и другие, под стать эксцентричности Молодидова, дела. Как личность талантливая, он никогда не повторялся.

Одно создание полка чего стоит. 96-й полк действительно существовал в свое время. Он был образован приказом атамана Краснова в 1918 году. Все его бойцы погибли в 1920-м на левом берегу Дона, прикрывая отход Донской армии. Приказ о возрождении полка в 1991 году подписал первый атаман Союза казаков Михаил Шолохов.

Ну а командирское удостоверение с правом хранения и ношения оружия Молодидов выписал себе сам. Поставил обязательное условие приема в 96-й полк: его бойцы должны были иметь боевой опыт.

Популярный на Дону исполнитель шансона Константин Ундров, тоже казак 96-го полка, посвятил Молодидову песню «Господин хорунжий» с рефреном «Запахло дымом на Дону...».

Первым походом молодидовского полка стала поездка весной 1991 года в Ингушетию на похороны терского атамана Александра Подколзина.

Следующим мероприятием было участие в праздновании 400-летия Войска Уральского, в Уральске, в Казахстане. К этому походу собралось четырнадцать проверенных казаков. Празднование официально было запрещено. Но 96-й полк это не остановило.

Из протокола допроса Молодидова: «С их националистами без драки не обошлось, их милиция полностью власти содействовала. Но я – парень тертый, и команда со мной была такая, в общем, программу мы не нарушили, и раньше времени выезжать не стали».

В 1993 году Петр Молодидов начал фронтальное наступление. Для начала решил разобраться с неугодными средствами массовой информации. Первой стала ростовская газета «Наше время», в редакцию которой Молодидов ворвался с гранатой в руках. Вера Южанская, в то время она была заместителем главного редактора, вспоминает: «Петя был слегка подшофе, но это его обычное состояние было в то время, не знаю, как сейчас. И сказал, что всех он нас сейчас будет взрывать».

Выяснилось, что буйному визитеру не понравилось, как о его деятельности написала газета.

Женщина успела вызвать художника, единственного мужчину, находившегося в это время в редакции. Увидев гранату, он сориентировался чисто по-мужски, отвлек вояку продуктивной мыслью: «Петя, да пошли пива выпьем! » И Петя, поразмыслив, согласился пойти освежиться пивком.

После этого случая Молодидов неожиданно изменил тактику и стал лучшим другом ростовских газет: понял их великую силу. Теперь о каждом своем новом подвиге он лично сообщал во все редакции.

Очередным «подвигом» был штурм ростовского Дома политпросвещения на улице Суворова. В нем казаки устроили свою штаб-квартиру. Они стали патрулировать улицы города и приводить в штаб для допросов подозрительных кавказцев и цыган. Но ни к чему хорошему «казацкий порядок» не привел. Во время очередного допроса с пристрастием был убит человек.

Но, по словам Молодидова, все было спровоцировано. Ну, некто Шевченко, проводивший дознание, по словам атамана, погорячился – и получил свое по суду. А вот с погорячившимся Молодидовым многое было пока не ясно.

Единственный свидетель, племянница Оксана Матковская, как стало известно Алькаеву, навсегда уехала в Абхазию.

Алькаев направил туда поручение. Оксану допросили, но она полностью подтвердила версию Молодидова.

Да и вряд ли она могла ослушаться героического дядю, у которого подвигов было больше, чем у Геракла. Вот хотя бы организация беспримерного пикетирования здания областной администрации с требованием дать независимость казачьему Донскому краю. Увы, не дали.

Но с помощью этих громких акций поддержка казачества была обеспечена. И в 1993 году, будучи уже трижды судимым, Петр Молодидов избирается атаманом Союза казаков Ростовского округа.

Но покомандовал округом Молодидов всего четыре месяца. Потому что снова попал за решетку. Получилось как в поговорке, но с точностью наоборот: не стерпел казак и – не стал атаманом. В ходе уличного конфликта горячий казачина открыл огонь из «калашникова» по группе цыган. Вступился за друга, Евгения Часовникова, которому цыгане разбили голову.

Один из цыган был тяжело ранен. Возбудили уголовное дело, но в тюрьме Молодидов пробыл недолго. Под лозунгом – «Свободу Молодидову! » – его соратники и однополчане устроили шумную акцию протеста. Суд нашел смягчающие обстоятельства, и вскоре командира отпустили.

О выходках неуемного казака регулярно писали газеты. Молодидов их собирал и бережно хранил. Казалось, он специально искал повода для очередной сенсации, где героем, естественно, был он.

Одна из таких анекдотических историй – попытка захвата опорного пункта милиции, куда атаман заявился сразу же после очередного срока. На этот раз – за грабеж продуктового ларька. Старшему участковому капитану милиции Александру Васильеву, прослужившему здесь, как говорится, верой и правдой более 20 лет, было заявлено: «Освобождай кресло, наши казаки будут занимать твой опорный пункт. Мы сами наведем порядок у нас».

Но больше, правда, не появлялся. Выбрал командир 96-го полка более крупного врага – всех казаков реестрового государственного Войска Донского. Их он объявил предателями и марионетками.

Во Всевеликом Войске Донском тоже не признаю? т скандального атамана. Начальник управления информации Войска Владимир Воронин официально заверил: «С момента создания реестрового государственного Войска Донского Молодидов никакого отношения к нашей организации не имеет. И никогда не имел. А в то же время он действительно стоял у истоков создания казачьего движения, когда это, в общем-то, была вольница казачья. Личное мое мнение о нем – это глубоко закомплексованный человек».

Но, невзирая на все комплексы, Молодидов продолжал вести упорную игру с оперативниками и следователями, и, судя по всему, все более чувствовал себя хозяином положения.

Неясно было до сих пор, что толкнуло Молодидова прийти с повинной. Проснулась совесть? Но сентиментальными и богобоязненными рецидивисты, как известно, становятся, лишь поневоле очутившись на нарах. Надо было искать свидетелей.

Естественно, Алькаева не устраивал формально проведенный абхазским следователем допрос племянницы Молодидова. И ему пришлось несколько раз выезжать в Абхазию, чтобы найти и допросить племянницу – Оксану Матковскую. Наконец она назвала фамилии соучастников убийства: Павлов и Быков.

Оперативники нашли и других свидетелей преступления.

Гражданин Украины Костя Быков по кличке Хохол, кстати, уже имевший на родине год судимости, сразу же заявил о своей непричастности к убийству.

Тридцатилетний Сергей Павлов по кличке Скиф являлся ближайшим сподвижником Молодидова, в 96-полку имел чин «хорунжего». Тоже ранее имел судимость – за убийство. Он был объявлен в федеральный розыск.

Молодидов же продолжал настаивать на своей версии: убивал в одиночку. Но по показаниям многих очевидцев, именно Павлов случайно познакомился на улице с Кардавой. Вместе выпили. Потом пошли допивать в дом к Молодидову. И когда началась пьяная ссора, именно Павлов задвинул засов на воротах, отмерив таким образом остаток жизни Кардаве. Кто подмешал ему в пиво клофелин, так и не установили.

Когда Кардава скончался от побоев, Молодидов взял тележку у соседа и, засунув труп в мешок, вместе с Быковым вывез его в Трудовую балку. Где и закопал.

Теперь все становилось на свои места.

И тут – как ушат ледяной воды на голову. Все свидетели, как один, исчезли. Будто сквозь землю провалились.

Оперативники установили, что свидетелей всерьез запугали. Неизвестные соратники Павлова и Молодидова ходили по адресам, звонили по телефонам, угрожали. Дело рассыпалось прямо на глазах.

Лучше всех чувствовал себя Молодидов, который, едва появлялась возможность, делал заявления для прессы. «Вся эта братия ведет себя нагло, безобразно. Те же грузины: ведь победители-то не они, победители – мы. А когда хамит побежденный, да еще в доме победителя, это не входит ни в какие рамки. Ничего мирно у нас не получится, надо менять законы, менять политику! »

Единственно, в чем были солидарны с Молодидовым следователи и сыщики, в том, что надо менять законы. Законы, которые должны защищать свидетеля совершенного преступления.

Особенно в подобных ситуациях и в таком районе, как Змиевка. Здесь у сыщиков имелось еще два трупа. Их обнаружили 2 января 2002 года на льду Цыганского озера, оба изуродованы, один полностью раздет. Свидетелей, естественно, нет. И тут потрясающая новость: при тщательном осмотре в джинсах одного из убитых найдена газетная вырезка с материалом «Ряженые в законе». Речь шла о криминальных «подвигах» 96-го полка и его командира Петра Молодидова.

Цыганское озеро пользовалось дурной славой. По преданию, в нем утопилась из-за неразделенной любви молодая цыганка. С тех пор не проходило и года, чтобы озеро не забирало новую жертву. Но кроме утопленников были и криминальные жертвы.

Получив новогодний «подарок», сыщики решили пока не тревожить Молодидова: возможно, этой газетной вырезкой, подложенной в карман убитого, кто-то хотел его неуклюже подставить.

Одного из убитых опознали сразу. Это был девятнадцатилетний Михаил Мушикьян по кличке Муха. Он был единственным сыном у родителей.

Мушикьяны проживали на улице Прогрессивной, 5, в просторечии «Прогрессивка». Люди, давшие название этой улице, наверное, обладали особым чувством юмора. Мрачные дома-казармы, не знавшие ремонта, дороги как после бомбежки. Но по запущенности дом № 5 выделялся даже на их фоне. В нем устроили так называемую «малосемейку» – общежитие. Оно славилась своими простыми нравами, и многие его обитатели были хорошо известны оперативникам. Знали и Мишу Мушикьяна по кличке Муха. Годом ранее он привлекался по 111-й статье, когда недалеко от дома ногами забил пожилого человека, которого хотел ограбить.

Судмедэкспертиза тогда сделала вывод, что старик умер оттого, что захлебнулся кровью. Были у Мушикьяна и судимости за кражи, грабежи, но, учитывая юный возраст, срок ему давали условный.

Чтобы установить личность второго убитого, надо было отработать все связи Мушикьяна. За домом установили оперативное наблюдение. Не исключалось, что и среди жильцов «малосемейки» могли быть убийцы. Многие квартиранты имели судимости по разному поводу, и не раз. Пьющими здесь, умеренно или всерьез, были все без исключения.

Эта «оперативная информация», добытая Шевчуком в результате наблюдения за объектом, к сожалению, пока была единственной. Шевчук понял, что в этой ситуации альтернативы у него нет. Надо было выходить на прямой контакт с «синяками». Называли их так, потому что почти у каждого или «фонарь» под глазом, или челюсть сломана. Дело было после Нового года, продолжалось празднование, и в каждой квартире с Шевчуком даже разговаривать отказывались, если он не принимал на душу пару стаканов самогонки.

Вот так Шевчуку удалось узнать, что вторым покойником был некто Игорь Баликчян. Он жил в гостях у своего приятеля в квартире номер 105 в этом же доме. Нашли железнодорожный билет Баликчяна. Он приехал в Ростов 26 декабря, за 6 дней до своей гибели.

По распоряжению руководителя следственно-оперативной группы Павла Алькаева в МВД Армении был направлен запрос на Баликчяна. Сообщили, что Баликчян занимается квартирными грабежами и разбоями. В Ростов прибыл именно с этой целью.

Не исключалось, что при совершении кражи, нарвавшись на крутых парней, он поплатился вместе с подельником. Хотя младший Мушикьян тоже был не прост, ходил в местных авторитетах. По словам оперативника Собакарева, все малолетки подчинялись именно ему. И воры, которые приезжали на «Прогрессивку», общались только с ним.

Во время похорон Мушикьяна оперативники уголовного розыска Советского ОВД вели скрытую фотосъемку. Заместителю начальника уголовного розыска Александру Брайцеву пришлось потолкаться в толпе, чтобы развернуть лицом на фотоаппарат или камеру интересующих субъектов. Каждый потом был установлен и проверен. Но никто из них не заинтересовал сыщиков.

Версия с квартирными кражами тоже не подтвердилась. Настало время пощупать и Молодидова с компанией. Атаман однозначно ответил, что понятия не имеет, кто это мог сделать.

В очередной заход на «Прогрессивку» вместе с дозой обязательного самогона Шевчук получил от «синяков» и очередную дозированную информацию: в ночь с 1 на 2 января в правом крыле «малосемейки» был скандал. Оказывается, в это время Баликчян и Мушикьян заходили в соседнюю квартиру № 123. Примерно в 23 часа Михаил вышел из квартиры и пошел в ларек за водкой. С этого момента парней больше никто не видел.

Позже установили, что в 23.30 к дому подъехала иномарка темно-синего цвета. Из дома вышли и сели в нее четыре человека. Перед этим они открыли багажник, куда фактически силой уложили двух молодых людей.

И еще оперативникам удалось найти свидетелей, которые видели, как из автомашины сбрасывалитрупы Мушикьяна и Баликчяна. По описанию это была примерно такая же машина. Выяснилось, что принадлежала она не кому иному, как ближайшему соратнику Молодидова Сергею Павлову, обвиняемому, как и его командир, в убийстве Кардавы. Проживал он в той самой 123-й квартире!

А буквально на следующий день сыщики получили от другого источника информацию, что убийство Мушикьяна и Баликчяна было совершено в доме Молодидова на улице Мадояна.

Вместе со следователями прокуратуры решили провести повторный обыск, причем хозяину дома сообщили, что ищут улики по убийству Кардавы. И нашли следы крови на шторах, на старом семейном сундуке, в щелях между половыми досками.

К этому времени были уже известны все участники кровавого похмелья и адрес, где они скрывались. Вошли в квартиру подвидом сантехников. Все были пьяны, вяло пытались оказать сопротивление.

В квартире находились Сергей Павлов, Владислав Кисляков, он же – Кислый, и 17-летняя Надежда Иванова. Она пыталась избавиться от улики, выбросила какие-то вещи из окна. Это были штаны со следами крови. Как потом выяснилось, принадлежали они Баликчяну. А еще в квартире Ивановой обнаружили четыре колеса от автомобиля. Поменяв колеса, Павлов хотел показать, что следы шин на берегу Цыганского озера оставила не его машина.

В этот же день задержали еще одного участника новогодних событий – Валерия Зякина, проживавшего в доме Молодидова.

Подоспел и вывод экспертов-криминалистов: частички крови, изъятые в доме Молодидова, соответствуют группам крови Мушикьяна и Баликчяна. И еще одно впечатляющее доказательство продемонстрировали сыщики.

Когда сняли половое покрытие багажника в машине Павлова и принесли в теплый кабинет, с него слилось около двух литров крови. Павлову показали эту лужу. Он был шокирован.

Первый вопрос Павлову задали по делу Кардавы. Но задержанный вину не признал.

Остальные участники событий тоже отказались давать показания, понимая, что прямых доказательств против них нет.

Полной неожиданностью для следователей стала кассационная жалоба Гарри Мушикьяна: он просил освободить из-под стражи всех лиц, проходящих по делу убийства его сына, как невиновных. Но спустя три дня он нашел мужество отказаться от нее.

Несмотря на противодействие тайных соратников Молодидова и Павлова, сыщикам все же удалось найти свидетеля двойного убийства. Мало того, он согласился дать показания, но с гарантией обеспечить ему полную безопасность.

Реальная возможность не дожить до суда действительно была. Уголовно-процессуальное же законодательство в то время не позволяло засекретить данные свидетеля. И на свой страх и риск, как бы незаконно, свидетеля по делу засекретили, дали ему псевдоним «СИМ». После чего он рассказал такие подробности, что почти все обвиняемые, ознакомившись с ними, чуть ли не наперегонки стали давать показания. В основном друг на друга.

1 января компания, отпраздновав Новый год у Молодидова, поехала по предложению Сергея Павлова в его квартиру на Прогрессивной, 5. С ним были его подружка Аня Киселева и еще одна пара – Слава Кисляков со своей невестой Надей Ивановой. В ходе застолья Ане очень захотелось покурить. И она пошла в соседнюю, 123-ю квартиру, где проживал в это время Баликчян. Кто знает, если б в компании не кончились сигареты, все обошлось бы по-иному. Вернувшись в слезах, Аня сказала, что ее ударили...

Павлов стал разбираться, кто прав, кто виноват. Появился и младший Мушикьян. Его и Баликчяна пригласили за стол. Налили. Далее, по свидетельству Кислякова, Аню спросили: «Кто тебя обидел? »

Она показала на Баликчяна. И тогда Павлов, а затем Кисляков стали его избивать. В ходе возни перевернули стол с закуской и водкой. Потом, по словам Кислякова, Мушикьян и Баликчян стали им угрожать, называя имена известных криминальных авторитетов. И компании якобы ничего не оставалось, как ехать к своему командиру – на «военный совет».

Вчетвером уселись в машину, Баликчяна же и Мушикьяна заставили залезть в багажник.

Появление пьяной компании, с которой распрощался несколько часов назад, радости у Молодидова не вызвало. Но тут Павлов сообщил, что этот грузин обидел Аню. Атаман поворчал, но деваться было некуда. Приходилось разбираться, на то он и был заступник. Баликчяна Павлов упорно называл грузином, причем не простым, а боевиком Мхедриони.

Решив, что без поллитры не разобраться, выпили водки. Павлов вновь стал выяснять, за что обидели Аню. Вновь ударил Баликчяна.

Позже на допросах Павлов на полном серьезе пытался убедить, что «грузинский шпион» Баликчян неспроста интересовался 96-м полком. Но операцию внедрения неожиданно сорвала простая, курящая папиросы девушка Аня, которая неожиданно разбудила Баликчяна и не собиралась уходить из его квартиры. И тогда Баликчяну, по его словам, пришлось силой выпроваживать пьяную даму в коридор.

Павлова такое простое объяснение не устроило, и он снова несколько раз ударил Баликчяна. Приложился и Кисляков.

Разговор принял обостренно национальный характер. Мушикьяну дали вырезки газетных материалов о казачестве и заставили их читать. Болезненное пристрастие собирать публикации о себе сыграло на этот раз злую шутку с Молодидовым. Именно ксерокопию одной из статей нашли потом в джинсах Мушикьяна. Как пояснил Молодидов, газету он давал в целях чисто информационных, чтобы успокоить спорящих. И Мушикьян положил ее в карман джинсов. Эта вырезка впоследствии стала важнейшей уликой.

Первой стала «информационно успокаивать» самая юная разбойница – Надя Иванова. Она взяла молоток и ударила им по голове Баликчяна. Якобы он ударил ее ногой в живот за то, что она употребила в отношении его слово «зверь». Не успокоившись, девушка предложила отрезать у Баликчяна уши. Впрочем, желающих сделать это не нашлось. Били по очереди и все вместе. Пока не забили до смерти. Мушикьяна заставили своей майкой вытирать на полу кровь товарища. После чего Зякин задушил Михаила. Трупы под руководством Молодидова положили в целлофановые мешки и вывезли на Цыганское озеро.

Председательствовал на суде Александр Дегтярев. Подсудимые выразили желание, чтобы их судила коллегия присяжных заседателей. Петр Молодидов упорно пытался еще до суда придать делу политический характер. Но судья сразу пресекал его работу «на публику». И до последнего Молодидов стоял на том, что убил грузина и двух армян в целях самозащиты.

Парадоксально, но факт: Молодидов, по его же словам, наполовину армянин – по своему родному дедушке является потомком основателя Нахичевани. Дедушку звали Бедрос Аванесович Андреасян, соответственно, и у матери такая же девичья фамилия.

Печальная ирония судьбы: у младшего Мушикьяна, как раз наоборот – мать русская, а дед – донской казак, Афиноген Миронович Пронин. И все корни у этой семьи – ростовские. Было отчего запутаться: неужто кровавый спор вспыхнул между двумя казаками с армянскими корнями или, верней, армянами с казацкой родословной? Ведь казаки с казаками не воевали, считай, с Гражданской войны.

Все обвиняемые на суде отказались от своих показаний, кроме Молодидова, который остался верен себе в неожиданных поступках. Спасая подельников, всю вину за совершенные убийства взял на себя.

19 марта 2003 года Ростовский областной суд вынес приговор. Получив седьмую судимость за убийство трех человек, Молодидов на 17 лет отправился в колонию строгого режима. Павлов осужден к 23 годам лишения свободы, Кисляков – к 12 годам, Зякин – к 13 годам. Быков за участие в убийстве Кардавы – к 11 годам лишения свободы. Иванова, как несовершеннолетняя, получила лишь 5 лет общего режима.

По некоторым сведениям, Молодидов продолжает писать давно начатую историю казачества. Наверное, и себе отведет главу.

«Самый лучший из армян»

Одна из английских тюрем пополнилась новым постояльцем. Им стал гражданин России Сержик Джилавян, который известен также как президент Всемирной армянской ассамблеи.

Этапы большого пути

Серж (Сержик) Джилавян родился в 1952 году в селе Агерок Степанакертского района Армении. Не закончив школы, переехал в Узбекистан. Там у него открылся талант к предпринимательству. Организовал и возглавил несколько подпольных цехов по изготовлению одежды. Успешную деятельность «цеховика» не оценили местные правоохранительные органы. В 1975 году по статье за спекуляцию самаркандский суд приговорил Джилавяна к трем годам лишения свободы. Освободили Сержика досрочно – за хорошее поведение. Во второй раз проходил по нашумевшему узбекскому делу, обвинялся в связях с известными ворами в законе. В том же Узбекистане он вернулся к прежним делам, в короткие сроки возглавив крупный кооператив по продаже трикотажных изделий. Имеются сведения, что не брезговал он и наркотиками.

В Москве Серж Джилавян обосновался в 1990 году. Стартовый капитал у него был, и бизнесмен довольно быстро преуспел: в 1991-м на базе трех кооперативов создал многопрофильный концерн «ГОАР», в состав которого позже вошли свыше 50 коммерческих структур. В 1991–1992 годах МВД расследовало несколько уголовных дел, по которым проходили эти кооперативы, в том числе кооператив «Профиль». В начале 1992 года Серж Джилавян ликвидирует его, а документацию уничтожает. Все руководство концерна «ГОАР» и большинство сотрудников – лица армянского происхождения, проживавшие в Москве без прописки.

Все это время Джилавяну не дает покоя карьера политика. Он видит себя президентом Армении и довольно быстро создает себе имидж борца за идею национального сплочения. Начинает с Фонда развития, которому скромно присваивает свое имя, затем – создание Московской армянской ассамблеи, которая позже становится «международной», а с декабря 1994 года – Всемирной армянской ассамблеей (ВАА). Естественно, Джилавян становится ее президентом. Он создает сеть организаций по России и по СНГ, поддерживает деловые контакты с армянской общиной в Лос-Анджелесе. Серж мечтает в скором будущем зарегистрировать организацию в ООН, стать членом ЮНЕСКО, чтобы выйти в ранг «неприкосновенных» для правоохранительных органов персон. Он встречается с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II, делает щедрые подношения. Серж козыряет своими знакомствами с именитыми артистами, депутатами Госдумы и Совета Федерации, политиками, банкирами, предпринимателями, проводит для них пышные приемы, активно пропагандирует свою благотворительную деятельность. Джилавян обещает, что если добьется поста главы Республики Армения, то сразу направит широкие инвестиции в социальные программы. В многочисленных интервью бросает популистские заявления: «Наш умнейший, трудолюбивейший, талантливый народ поистине достоин гораздо лучшей жизни... Мы будем работать под девизом: „Бедные в Армении станут состоятельными, состоятельные – богатыми“. О себе же в данной ситуации он говорит так: „Я богат, действительно очень богат, эти средства вложены, работают в РФ, других странах СНГ и дальнем зарубежье. И я уверяю вас – их хватит и сегодняшнему поколению Республики Армения, и нашим потомкам для нормальной, достойной, цивилизованной жизни“.

Очень богатый человек давно и увлеченно коллекционирует произведения искусства, любит показать себя меценатом, дом которого открыт для всех интеллигентных людей. Кстати, особняк на Мичуринском проспекте, 4, где обосновалась Ассамблея и семья Джилавяна, ранее принадлежал МИД СССР, а еще раньше там жила союзный министр культуры Е. А. Фурцева.

Президент РА Левон Тер-Петросян, говорят, тоже во время визитов в Москву непременно посещал особняк на Мичуринском.

«Синьор из высшего общества» вхож в лучшие дома столицы. Сержу Суриковичу прочат большие победы на политическом поприще.

Ну а органам внутренних дел было известно и другое – широкие связи Джилавяна с ворами в законе и криминальной российской верхушкой. Более того, президент ВАА являлся лидером армянских преступных группировок, обосновавшихся в Москве и области. В свое время в особняке на Мичуринском длительное время проживали прибывшие на отдых группы армянских боевиков. Среди заместителей Джилавяна – уволенный из МВД офицер УБХСС С. А. Матасян, второй заместитель – С. Восконян, который скрывался в Москве от следствия, по которому он проходил в армянском городе Степанаване.

Концерн и его организации активно скупали в Москве и Подмосковье земельные участки и недвижимость, участвовали в приватизации объектов общепита, магазинов и квартир, имели несколько служебных помещений, в том числе в здании СЭВ, гостинице «Центральной», в домах по улице Петровка, сеть магазинов и торговых точек. Ходили слухи, что Джилавян планирует создание в Подмосковье «армянской автономии», но криминальное сообщество Москвы запретило и думать об этом.

Серж Сурикович всегда умел найти подход к черствой душе банкира. Славился он тем, что совершенно естественным образом мог преподнести в подарок хорошие автомобили, такие, как «Мерседес», «Вольво», «БВМ», вручить тугой конверт с «зелеными». И его концерн тут же получал целевые кредиты на закупку товаров народного потребления, продовольствия, на арендную плату за помещения, массовые круизы, приобретение квартир, автомобилей. Не забывал Серж Сурикович и о личном счастье. Регулярно пополнял свои валютные счета в Италии, США, Испании. В той же далекой Испании, в пригороде Барселоны, он финансировал строительство нескольких особняков. И это владение дало ему право иметь вид на жительство в Испании и свободно перемещаться по Европе. По некоторым данным, Джилавян заимел вид на жительство даже в США.

Чем же еще приятен обществу Серж Сурикович? Через свои фонды – Фонд имени Сержа Джилавяна и «Активной долголетней жизни» он финансирует крупных представителей армянской диаспоры в Москве, имя которых на слуху, а еще отмывает часть выручки, полученной от торговли «левым» товаром.

Еще одна особенность Джилавяна – он очень неохотно возвращает кредиты. А то и не отдает их вовсе. По данным МВД, не раз участвовал в банальном рэкете и мошенничестве в особо крупных размерах.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 9 10 111213 Следующая ⇒