Слово в Пяток Светлой Седмицы

⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 11Следующая ⇒

Иисус же, паки возопив гласом велиим, испусти дух. И се, завеса церковная раздра-ся на двое, с вышняго края до нижняго: и земля потрясеся: и камение распадеся: и гроби отверзошася, и многа телеса усопших святых восташа: и изшедше из, гроб, по воскресении Его, внидоша во святый град и явишася мнозем (Мф. 27; 50-53).

Когда какой-либо победоносный царь, по совершении великого и общеполезного подвига, входит с торжеством в город, им освобожденный, то обыкновенно взоры всех бывают устремлены сначала на него одного, хотя бы он был окружен многими и значительными лицами: его одного видят, об нем одном говорят, он один все для всех. - Но когда взор насытится зрением лица, всеми любимого и для всех священного, то начинают замечать и другие лица, окружающие победителя, которые участвовали в его подвиге, или служат знаком и плодом его победы. Подобное этому можно сказать и о нас. Мы торжествуем величайшую победу, величайший подвиг, более коего не было и не будет, благотворные следствия которого неисчислимы и простираются не только на весь род человеческий, но и на весь мир, не на годы и веки, а на всю вечность. Удивительно ли, что мысль наша вся останавливалась на великом Виновнике нашего торжества и нашего блаженства; что мы Его единого созерцали, Его единого воспевали и славили, о Нем едином радовались и беседовали? Такого лица, такого предмета станет не на одну седмицу, а на всю жизнь, на всю вечность.

Но сия же слава и торжество сего же Победителя ада и смерти, требуют обратить некоторое внимание и на прочие необыкновенные лица, окружающие Его во время Воскресения, как на соучастников Его торжества, и как на плод Его победы. Внимание к ним не только не уменьшит внимание к Виновнику торжества, но еще более усугубит и возвысит оное: ибо все, что в сих лицах есть радостного, великого и славного, все от Него проистекает и к Нему обращено всецело.

Итак, приблизимся благоговейно мыслью к светлому сонму праведников, воскресших с Господом, и рассмотрим: 1) кто они и когда воскресли? 2) кому являлись и для чего? 3) куда отошли, по явлении своем, и что произошло с ними после? 4) в какой связи их воскресение с Воскресением Господа - и со всеобщим будущим воскресением мертвых?

Кто воскресшие? Святые, - ответствует евангелист, а какие именно - не сказывает. Между прочим, конечно, и потому, что имена их не могли придать ничего к их воскресению. Воскрес тот или другой праведник - все равно; сила не в имени воскресшего, а в воскресении, в чуде. Если впрочем судить по приличию, коего не чуждаются и чудеса, то всего ближе было воскреснуть тем, кои преимущественно соединены по плоти с Воскресшим Господом, как Авраам, Давид; или яснее других предсказали Его смерть и воскресение, как Исайя, Иезекииль, Даниил; или явственнее предызобразили эти события своей жизнью, как Иов и Иона. Если судить по нужде - быть скорее узнанными от тех, кому воскресшие являлись по воскресении, то, кажется, надлежало воскреснуть недавно почившим, каковы были Иоанн Креститель, Симеон, Анна, Иосиф и многие другие. А может быть, все эти соображения, как низшего порядка, не имели в сем случае силы, а воздействовало одно высшее соображение: -воскресли те, в коих, по внутреннему их человеку, наиболее отразилась сила смерти и Воскресения Господа, то есть праведники совершеннейшие, хотя к числу их могли принадлежать и те, коим приличествовало воскреснуть по другим отношениям, нами указанным. - Как бы то ни было, только сонм воскресших был не мал: многа телеса усопших святых восташа! - Торжественная свита такого Победителя и Царя каков Сын Божий, не могла быть скудна и малочисленна.

Но моя мысль при сем невольно останавливается на одном выражении евангелиста о воскресении святых; телеса усопших святых восташа, - говорит он. Почему не говорит: святые востали, или воскресли; а телеса их восташа и изшедше из гроб; как бы сии телеса уже давно лежали во гробах, готовые к восстанию и исшествию? - Такие выражения весьма прилично можно бы употребить о воскресении телес угодников Божиих, нетленно в нашем граде почивающих. Но мы нисколько не видим из истории Церкви ветхозаветной, чтобы в ней были какие-либо нетленные телеса усопших святых. Откуда же взялись в Иерусалиме телеса, кои, по свидетельству евангелиста, восташа и изшедше из гроб в час смерти Господа? - Можно отвечать различно; а мне кажется это знаком, что в гробах усопших уже находятся таинственным образом начатки тех нетленных телес, в кои имеют облещися души в последний день; подобно как в продолжение зимы уже находятся в семенах, посеянных осенью, телеса будущих летних растений; так что, если бы каким-либо чудом, воссияло среди зимы летнее солнце, то они вышли бы из своих гробниц и явились взору всех.

Когда именно восташа телеса усопших святых, и когда внидоша во святый град, иявишася мнозем? - Восстали тотчас по смерти Господа на Кресте. Ибо когда, Иисус возопив гласом велиим, испусти дух; и когда вследствие сего - завеса церковная раздрася, земля потрясеся, камение распадеся: - в то же время, по свидетельству евангелиста, и гроби отверзошася, и многа телеса усопших святых восташа. Но изшествие из гробов, вшествие во святой град и явление многим, по указанию евангелиста, последовало не вдруг по смерти Господа, а после, по Его преславном Воскресении. Здесь опять не без тайны. Смерть Господа представляется как бы великим ударом громовым, который раздался по всему миру, привел в сотрясение всю землю, сокрушил твердыни адовы и пробудил почивавшие в сердце земли телеса святых: - и вот они востали, разрешились от уз смерти; но всю полноту обновленной жизни восприяли не прежде, как по воскресении и от Воскресения Господа, да будет Он, - по выражению апостола, - во всех... первенствуя (Кол. 1; 18).

Кому явились воскресшие святые? Мнозем, - ответствует евангелист, - а кому именно, - опять не указывает: может быть, именно потому, что число удостоившихся явления было очень велико, а имена их - не так примечательны. В самом деле, не видно, что воставшие святые являлись, например, апостолам. Много ли бы для них значило сие явление, когда они несколько раз имели счастье видеть самого воскресшего Учителя своего? - Подобное, кажется, должно сказать и о всех прочих удостоившихся видеть Самого Господа по Его Воскресении. Воскресшие святые, вероятно, должны были явлением своим заменить Его явление: посему, кому являлся Он Сам, тому не являлись уже они. И Он Сам являлся многим, ибо в последний раз явился, - по свидетельству Павла, - более пяти сот братиям (1 Кор. 15; 6); но воскресшие праведники, может быть, являлись еще множайшим из последователей Господа; так что все, имевшие нужду в скорейшем свидетельстве о Воскресении Его, прияли оное от воскресших с Ним. А может быть, удостоились сего свидетельства и некоторые из неверовавших дотоле в Господа, но имевших в душе расположенность к вере; подобно тому, как еще высшая милость оказана потом, - в особенном, чрезвычайном виде, - Савлу.

Явление воскресших праведников, по самому существу своему, было самым сильным свидетельством истины Воскресения Иисуса Христа и Его Божественного достоинства. Когда воскресший, явясь кому-либо, говорил: " я воскрес силой Иисуса распятого и воскресшего; веруй в Него так же несомненно, как несомненно видишь теперь меня", - то всем сомнениям надлежало исчезнуть, всем возражениям пасть самим собой.

" Что последовало с воскресшими праведниками, по окончании их явления многим? " В разрешение этого вопроса ни евангелист, ни церковная история не говорят ни слова. Но самое молчание дееписаний дает знать, что явившиеся праведники не остались на пребывание в Иерусалиме не только между неверующими, но и между теми, которым являлись. Как бы они начали жить на земле? Земля, явно, была не по них; равно как и они не по земле. Куда же отошли они? Ужели во гробы, из коих вышли? Это было бы несообразно с их воскресением. Если Лазарь, воскрешенный, умер снова, по прошествии известного времени; то должно помнить, что Лазарь воскрес с прежним телом, то есть с обыкновенным человеческим телом; а святые, воскрешенные смертью Господа, воскресли в теле обновленном, таком, каковы будут телеса всех святых по всеобщем воскресении, или близком к тому. С таким телом как опять разлучаться душе? Такому телу как входить снова во гроб и для чего? Посему-то святые отцы издревле полагали благочестно, что воскресшие святые не умирали уже снова, а сопровождали невидимо Господа на небо, при Его вознесении, составив из себя вокруг Его начатки обновленного человечества, к которому потом присоединилась в свое время Матерь Божия, взятая с телом на небо, и, может быть, присоединяются по временам другие святые.

Обратимся к последнему вопросу: в какой связи это воскресение святых с Воскресением Самого Господа? - Во внешней ли только, по действию всемогущества Божия, которое воззвало к жизни святых в минуту смерти Всесвятого, дабы дать свидетельство о Его невинности и Божественном достоинстве? Или и в связи внутренней, как действие, выходящее из своей причины непосредственно, как эхо после звука громового? Если бы не было внутренней, непосредственной связи смерти Господа с восстанием святых; то ему не надлежало бы, кажется, и происходить в это время, дабы не быть преждевременным: ибо явление их многим во святом граде имело последовать не прежде Воскресения Господня; посему тогда же, а не прежде, надлежало бы произойти их воскресению, дабы таким образом избежать промежутка времени, в противном случае вовсе ненужного. Между тем, хотя время свидетельствовать о Воскресшем еще не наступило, а святые воскресают; и это происходит именно в ту самую минуту, когда Господь предает на Кресте Свой дух Отцу. Как после сего не подумать, что они востают именно от всесильного дуновения сего животворящего Духа? Посему-то мы и уподобили смерть Господа такому великому удару, который сотряс весь мир, и возбудил, по выражению Церкви, мертвые от века. Возбуждены все, но действие не во всех произошло равное, - смотря по различию почивавших. Для большей части оно ограничилось тем, что почившие, пробудясь от сна смертного, могли за Победителем смерти, по Его сошествии во ад, выйти в след Его своими душами из ада. А другие, кои спали тонее и легче, по возбуждении своем, столько прияли в себя живоносной силы от Воскресшего Господа, что не только вышли душой из ада, но восхитили с собой и самые свои телеса из гробов, и, облекшись ими, могли, в благодарность, послужить, своим явлением для многих, Воскресшему, а потом, в награду, вознестись в след Его на небо. - В сем смысле еще святой Игнатий Богоносец называл настоящее воскресение святых продолжением и дополнением Воскресения Господня.

Судите теперь сами, уменьшается ли от взора, обращенного на воскресших святых, внимание к Воскресшему Господу? Напротив! Все, что есть светлого и радостного в их лице, - все это от лица Его - Победителя смерти и ада! Не преставайте же, братие, углубляться благоговейной мыслью во все обстоятельства Воскресения Господа: в них неисчерпаемое сокровище поучительных мыслей и святых чувствований. Для того Святая Церковь и продолжила празднование Воскресения Христова на четыредесять дней, дабы дать нам время обозреть в сем преславном событии все. Для сего и мы избрали предметом настоящего собеседования такое событие в истории Воскресения Господня, которое редко и мало обращает на себя внимание, - дабы дать нам некий пример того, как всякое обстоятельство в Воскресении Господа может быть источником благоговейного размышления и занимать вас в свободные часы дома.

Для сего обратимся еще раз к лику воскресших святых. - Чему поучает он нас воскресением своим? Тому, «во-первых, что источник жизни для всех нас смертных и подверженных тлению, один - Господь наш Иисус Христос; - тому, во-вторых, что источник сей, хотя равно открыт для всех, но почерпают из него, более или менее, смотря по тому, как соделывают себя способными к тому чистотой своей веры и жизни, своей души и сердца. В самом деле, в час смерти Господа отверзлись, по свидетельству евангелиста, гробы не одних праведников; но почему в это время вышли из гробов телеса токмо одних святых? Потому, что они одни в это время были способны к тому. При сем случае произошло нечто подобное тому, что бывает иногда в видимой природе, когда теплота разогреет воздух и проникнет землю, особенно богатые жизненностью растения, даже среди зимы, возбуждаются от бездействия, дают отпрыски и листья.

Имея в виду все сие и любя всем сердцем жизнь, будем любить всем же сердцем и единственного Источника жизни, Господа Иисуса, - любить не словом и языком, а делом и истиной, - слушая слово Его, исполняя заповеди Его, подражая примеру Его, соединяясь с Ним духом и телом посредством святых таинств. Если будем стараться жить и действовать таким образом, - очищая и истребляя в себе через покаяние все, что может привходить в нашу жизнь и наше сердце нечистого от мира и плоти: то, когда и наши гробы отверзутся, наши телеса из них изыдут прославленные, и внидут во святый град, Иерусалим небесный, и явятся мнозем, - станут перед лицом всех ангелов и святых, и мы сподобимся жизни вечной на небесах, - еже буди со всеми нами, благодатью Воскресшего! Аминь.

Слово в Пяток Светлой Седмицы, в который празднуется в честь иконы Богоматери " Живоносный Источник"

Христос воскресе!

Настоящая седмица, братие, сама по себе весьма обильна струями благодати, текущей от гроба Христова: посему Церковь ежедневно приглашает нас к новому наслаждению, восклицая: приидите, пиво пием новое! Но вот, под конец светлых дней, когда бы надлежало ожидать умаления потоков благодатных, открывается новый, живоносный источник милосердия и щедрот от лица Матери Воскресшего Господа. Подлинно, среди толиких торжеств в честь Сына подобало быть торжеству и в честь Матери, у Которой на Голгофе, как и у Сына, оружие прошло (Лк. 2; 35), по предзрению Симеона, самое сердце. Торжество Сына все к благу нашему, и торжество Матери все для нас и нашего спасения. Празднество настоящее потому и называется Живоносным Источником, что Пресвятая Дева сообщила некогда одному, близ Константинополя, источнику силу исцелять всякого рода недуги, проливать для всех страждущих жизнь и утешение.

Источник сей находится в одном месте, и действовал с особенной силой в известное время; но благодать и сила Действовавшей не ограничена никаким местом и временем. Где живая вера в Сына Божия, где теплая любовь к Богоматери, там и живые струи благодати, и цельбоносный источник чудес. Посему-то везде и всегда торжествуется то, что происходило особенно в известное время и в известном месте.

Сколько, впрочем, и в нашем Отечестве источников, при коих видимо или открывалась, или доселе открывается благодатная сила и помощь Приснодевы? Можно сказать, что многообразная стихия водная особенно усвоена Ею для ознаменования разнообразных щедрот Ее ко всем страждущим и обремененным. Посему и наше Отечество празднует ныне не чуждый праздник, а по случаю чуждого (хотя и он во многих отношениях не чуждый), воспоминает и торжествует множество собственных радостных событий. Особенно же для сей обители настоящее празднество не есть чуждое: ибо чудотворный лик Богоматери (икона " Братская", так названа от имени обители, в коей она находится), украшающий сей храм, явил в первый раз чудодейственную силу свою, как повествуют, на струях речных, приплыв ко граду сему для спасения в то время, как враги имени Христова хотели его употребить для переправы на другой берег в погибель православному народу российскому.

Но как почерпать из источника чудес? Древний Израиль пил некогда из чудесного источника в пустыне, между тем многие из пивших не только не получили особенной благодати, но и понесли тяжкое наказание за свое неразумие. То же может быть и ныне. Как же, говорю, достойно пользоваться благодатью, текущей от гроба Христова за молитвами Пре-благословенныя? - Святая Церковь весьма сильно и явственно указует сие, когда настоящее празднество называет то Живоносным, то Живо-приемным источником. Чтобы источник благодати был живоносен, для сего необходимо, чтобы он был живоприемен; для кого он не живоприе-мен, для того и не живоносен.

Для кого же он живоприемен? - Для тех, кои приемлют воду благодати с живой верой, а не с сомнениями о ее действительности, не с вопросами о том, как, например, вода освященная может действовать на душу? Для тех, кои почерпают из Живоносного Источника именно с той целью, чтобы ожить духом, исправить свое сердце и совесть, утолить вечную жажду своего существа. Для тех, кои, приемля благодать Божию молитвами Приснодевы, не сокрывают оной под спудом, но обращают в жизнь для себя и других, постоянно выражая ее в благих действиях. А кто почерпает из живоносного источника без веры и благочестивого чувства, - не для утоления жажды духа, не для очищения совести, а для земных целей, для достижения каких-либо временных выгод, кто пьет воду благодати, но не являет в своей жизни плодов благодатных, - для того живоносный источник не живоприемен, а потому и не живоносен.

Нужно ли ближайшее и подробнейшее указание на то, как пользоваться достойно благодатью из живоносного источника Матери Божией? Указание сие будет, можно сказать, у всех нас пред очами. В сем граде уготовляются цельбоносные воды для недугов телесных: как обыкновенно приступают к употреблению сих вод, и как ведут себя во время употребления и после? - Во-первых, тщательно осматривают (и самци через врачей) свою болезнь; во-вторых, требуют совета, как, сколько и когда употреблять цельбоносное питие; во время употребления воздерживаются от различного рода яств и от всех сильных движений душевных: гневливые бывают кротки, гордые смиренны, скупые щедры и, оставив врачевание, долго еще держатся особенного, строгого образа жизни, чтобы не ослабить действия вод, не дать случая возвратиться болезни.

Будем, братие, поступать таким же образом и при употреблении вод благодати: окажем хотя половину того внимания и усердия к душе нашей среди ее недугов, какое мы всегда оказываем нашему телу при его немощах. И во-первых, обратим как можно более внимания на состояние души нашей: вникнем со всем беспристрастием в наше сердце и его наклонности; рассмотрим, при свете слова Божия, все поведение и все отношения наши, дабы видеть, что в нас повреждено и что цело, в чем излишество и в чем недостаток, где опасность и вред, и где спасение. Начнем с такового познания самих себя и своей бедности: ибо его-то и недостает нам первее всего. Нощию погибнет Моавитская земля (Ис. 15; 1), взывал некогда пророк, желая показать внезапность пагубы и крайнюю безпечность погибающих. То же можно сказать и о нас: мы погибаем, вовсе не думая об опасности, не зная, как и от чего погибаем: и это потому, что небрежем о состоянии своей души, никогда не смотримся в зеркало совести, не знаем и не желаем знать, есть ли хотя сколько-нибудь духовной жизни в нашем сердце. Посему для спасения нашего первее всего требуется обратить внимание на себя и на свою жизнь. Сделав сие, мы не можем не увидеть, что в нас крайне много худого и богопротивного, что душа и совесть наша покрыта язвами: а узнав сие, мы невольно придем в ужас, и будем искать средств к очищению и исцелению своему.

Во-вторых, не устыдимся, братие, явиться к духовным врачам за советом и помощью. Мы сами многое можем и должны делать для спасения своего, но многого, необходимого, не можем сделать сами, и потому должны принимать от тех, кои самим Богом поставлены для врачевания душ наших. Уже много значат для нас благие наставления из уст пастыря Церкви, который видел и видит многих грешников, знает свойство душевных болезней, врачевал их не раз и в разных видах. Но еще более значит то благодать, которую пастыри Церкви могут низводить на кающихся грешников тот елей и те обязания, кои составлены для ран душевных рукой самого небесного Врача, а их руками токмо прилагаются к нашим язвам. Ибо не должно обольщать себя, братие: греховное повреждение наше, как бы ни казалось нам малым, всегда таково, что совершенного исцеления никак нельзя ожидать от собственных наших усилий и средств человеческих: для сего необходима всевосставляющая сила благодати Божией; но струи сей благодати, хотя-текут на весь род человеческий, но текут наипаче в известном месте - у престола благодати, в Церкви Христовой, и текут, так сказать, через известные трубы, - через таинства церковные, кои преподаются токмо служителями таинств.

Наконец, при употреблении средств благодатных надобно быть постоянными и терпеливыми. Застарелые недуги требуют необходимого продолжительного врачевания: а что может быть старее нашей душевной болезни, нашей наклонности ко греху? С нею мы выходим из утробы матерней; в ней проводим лета младенчества; с нею юношествуем и мужаем: удивительно ли, если яд греха, проникнув нашу природу, не вдруг уступает самым сильным средствам? Если бы мы были существа, лишенные свободы, то исправление наше могло бы совершаться скоро и в определенное время: но при свободе нашей, при ее уклонениях и невер-ностях, самая благодать должна действовать постепенно и неприметно. Памятуя сие, не будем унывать духом, если в борьбе нашей со грехом не всегда будем выходить победителями, если собственное сердце наше будет изменять нам и оставаться по временам втайне на стороне порока, далее тогда, как ум и воля будут заключены в законе Божием. Довольно для нашего успокоения, что Сам Бог всемогущий обещает нам исцеление; у Него не изнеможет никакой глагол (Лк. 1; 37); Его обетования суть ей и... аминь (2 Кор. 1; 20). Богом, - должен говорить каждый из нас, подобно Давиду, - Богом моим прейду стену! (Пс. 17; 30). Аминь.

Слово в Пяток Светлой Седмицы, по совершении в академической церкви литургии на языке греческом

Аще языком кто глаголет, по двема, или множае по трием, и по части: и един да сказует (1 Кор. 14; 27)

Апостольские слова сии весьма редко слышатся во храме, и не знаю, провозглашались ли когда-либо с церковной кафедры в заглавии собеседования, но в настоящем случае они сами собой приходят на мысль и требуют быть повторенными в услышание всех. Вы сами увидите сие, братие, когда припомните, по какому случаю произнесены они апостолом.

Церковь Коринфская, как и все Церкви Апостольские, изобиловала чудесным даром языков, так что многие, не учась, говорили, по вдохновению свыше, на разных языках. Как ни важен был дар сей для тогдашних времен, когда христианству надлежало распространяться по всему миру, а людей сведущих в иноземных языках среди христиан почти не было, но вскоре подвергся неудобствам. Некоторые из обладающих даром языков, в благочестивых собраниях вдруг начинали говорить на многих языках. Хотя они говорили о святых предметах и с благой целью -некоторые, может быть, по внутреннему побуждению от обладаемого и обладающего ими дара; но поелику речь их была непонятной для прочей части собрания, то и не могла производить назидания. Оставалось одно общее назидание; то есть, какое можно иметь, видя в подобном себе человеке чрезвычайное действие всемогущества Божия.

Учитель языков, Павел, услышав о таком положении дела в Церкви Коринфской, почел за долг вразумить членов ее и дать им правило, как поступать в подобных случаях. Для сего он заповедует, во-первых, чтобы обладающие даром языков не говорили все вдруг иноземными языками, дабы не происходило замешательства. Аще языком кто глаголет, по днема, или множае по трием, да глаголет. Во-вторых, апостол требовал, чтобы с даром языков постоянно был соединяем дар сказания, или истолкования языков, дабы произносимое на иноземных языках, становясь через истолкование понятным, могло приносить назидание: и един да сказует. В противном случае, то есть, если нет истолкователя, дар языков, по апостолу, и не должен быть употребляем. Аще ли не будет сказатель, да молчит в Церкви (обладающий даром языков): себе же да глаголет и Богови (1 Кор. 14; 28).

Как ни мала, братие, наша Церковь в сравнении с Церковью Коринфской, но настоящее собрание наше видимо подходит под правило апостольское. И у нас богослужение совершено ныне на языке, неизвестном для многих, здесь присутствующих; посему и нашему собранию нужен сказатель, или истолкователь.

Что же истолковывать? - В Церкви Коринфской на языках произносились тайны: а мы, хотя на неизвестном для многих языке, произносили всем известное. Литургия наша, благодаря усердию к храмам Божиим, так известна каждому христианину, что на каком бы языке ни совершалась она, каждый, по тому, что видит, уже понимает, что делается. Итак с сей стороны нет нужды в истолкователе: он мог быть нужен для неверных, если бы они были здесь, а не для верных, из коих каждый сам может быть в сем отношении истолкователем и для себя и для других. Что же требует пояснения в настоящем случае? - Мне кажется, самый случай, -то, почему и для чего совершается нами святая литургия на языке, нам не природном. - Не имея дара сердцеведения, можно угадать, что сей вопрос приходил на ум многим в продолжение настоящего богослужения: его-то должны мы разрешить теперь.

Да будет же известно, братие, что совершение литургии на языке греческом и в другие дни может быть назидательно для сына Церкви Российской - потому, что оно возбуждает много воспоминаний поучительных и ожиданий утешительных. Но особенно совершение сей литургии прилично в настоящее время и в настоящем месте. -Раскроем каждую мысль порознь.

Литургия греческая, сказал я, пробуждает естественно в уме много воспоминаний, благотворных для духа и сердца. И, во-первых, она необходимо приводит на память начало нашей веры. Ибо на каком языке возвещена была всему миру наша вера? Преимущественно на языке греческом. - На каком языке написано Евангелие и весь Новый Завет? На языке греческом. Слыша язык сей во храме, невольно воображаешь, как Павел беседует в ареопаге афинском с философами о воскресении (Деян. 17; 31); как Иоанн пишет: В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово (Ин. 1; 1); как святой Лука благовествует: яко воистинну воста Господь (Лк. 24; 34).

Много веков протекло с тех пор, как совершилось все сие; множество народов озарено светом, воссиявшим из гроба Иисусова; небо и земля засвидетельствовали, что Воскресшему точно дана всякая власть на небе и на земле (Мф. 28; 18). Но, братие, все сие не принесет нам нам пользы, если мы сами с воскресшим Господом не воскреснем в духе: если не предадим Ему власти над всем существом нашим; не будем водиться Его Пресвятым Духом и ходить в обновлении жизни, от Него принятой. Посему воспоминая, по случаю настоящего богослужения, начало веры нашей в мире, не преминем вникнуть мыслью в собственное сердце, дабы видеть, началась ли сия святая вера и внутрь нас, и так ли твердо стоит, так ли победоносно возрастает, и так ли плодоносна в нас, как в целом мире? - Ибо что пользы, если святая вера наша распространится во всем мире, а в нас иссякнет; если все воскреснет со Христом, а мы останемся мертвы?

Во-вторых, литургия греческая, совершаемая в наших храмах, не может сыну Церкви Российской не привести на память начала веры христианской в нашем Отечестве. Ибо многие народы обращены в христианство проповедниками Церкви Западной; а к нам, по премудрому устроению Промысла, святая вера пришла из православной Греции, и сначала литургия у нас, по всей вероятности, совершаема была нередко на языке греческом. Воспоминание, которое, при надлежащем внимании к происшедшему, должно исполнить душу нашу чувством живейшей благодарности к Промыслу Божию. Поздно пришли мы на пир веры, но призваны еще тогда, как он был вселенским, когда еще не было разделения Церквей, ныне существующего. Посему Церковь наша справедливо может именовать себя дочерью Церкви Вселенской: титло во многих отношениях драгоценное! С другой стороны, как близки мы были к тому, чтобы увлечься потоком нововведений, который начинал уже наводнять тогда весь Запад! И однако он протек мимо нашего Отечества, и мы напоены струями чистыми. Можно ли не благодарить за сие Промысл? А можно возблагодарить истинно токмо теплой любовью к вере православной, а наипаче строгой жизнью по вере православной. Тьма язычества давно прогнана с лица земли русской: да исчезнет она и из ума нашего! Идолы давно пали в нашем Отечестве: да не остаются они и в наших сердцах! Иначе Отечество будет живым вертоградом Христовым; а мы в сем вертограде останемся сухими и мертвыми ветвями.

В-третьих, совершение литургии на языке греческом должно, по необходимости, привести на" память начало самой литургии и ее богомудрых составителей. Как древне и свято сие начало! Как велики и богоблагодатны те люди, кои составили литургию! При одном имени их уже исполняешься благоговением. Ибо, кто выше Василия Великого по уму и высоте чувств? Кто чище и разительнее Златоуста по слову? Кто крепче и лучше их по вере, любви, самоотвержению и всем добродетелям христианским? Такие люди, если бы и сами составили литургию, то составили бы наилучшим образом. Между тем они действовали в сем случае не столько силами своего ума, сколько благодатью Духа Святаго. Предание прямо утверждает, что Василий Великий дал настоящий вид своей литургии вследствие откровения, ему данного, и в первый раз совершил ее без приготовления, теми словами, кои внушены ему свыше. А святитель Златоуст, как известно, был только сократителем литургии Василиевой: посему нашу литургию можно назвать истинно боговдохновенной.

Будете ли, братие, дивиться и после сего, что мы восхотели освятить наши уста, а ваш слух самыми боговнушительными словами? - Воскресив на некоторое время в сем храме язык Василия и Златоуста? - О, если бы вместе с словами воскрес в нас и их дух веры и любви, чистоты и истины, смирения и терпения! - По крайней мере, мы веруем, что они духом своим недалеко теперь от нас и молитвами своими одушевляли их собственные слова, выходившие из наших слабых уст.

В-четвертых, совершение греческой литургии должно привести на память союз нашей Церкви с Церквами Восточными. Союз сей всегда так важен и благотворен для веры и нравов, что возобновлять его в памяти, оживлять в обрядах и священнодействиях, есть долг священный; тем паче в наши времена нужно всеми способами скреплять союз сих великих Церквей: ибо какой характер наших времен в отношении к вере? С одной стороны, неверие хотело бы попрать всякую веру, как нечто маловажное; с другой - суеверие, оставляя веру истинную, устремляется к ложной, именуя ее старой и правой верой. В таковых обстоятельствах литургия греческая, совершенная в русском храме, есть разительное обличение и для неверия и для суеверия. Первое должно почувствовать, если не уважение, то страх от той веры, которая исповедуется целыми странами и народами; а суеверие должно прийти в стыд и смущение, видя, что древняя литургия греческая ни в чем не разнится от нашей, и что, следовательно, нет причин подозревать Церковь в искажении веры, и оставляя храмы Божий, ходить за православием в дебри и скиты.

Наконец, совершение литургии на языке иноземном, вместо природного, должно напомнить каждому о той важной истине, что всем нам должно будет некогда оставить свой частный, природный, земной язык и начать говорить языком новым, всеобщим, небесным. Так, братие, придет время, когда мы должны будем вступить в нерукотворенную скинию на небесах, которой художник и содетель не человек, а Бог, коея Первосвященник есть Сам Господь и Спаситель наш, и где будет совершаться вечная литургия по великому чину Иисусову. Посему, братие, надобно внимательно смотреть за собой, чтобы нам и при сей великой и Божественной литургии не оказаться некогда незнающими того пренебесного языка, на коем она имеет совершаться. Здесь, на земле, можно с душевной пользой слушать богослужение на языке неизвестном; а там - на небе, кто не разумеет язык храма, тот не будет и во храме, - останется во тьме кромешной. Памятуя сие, заблаговременно должно приучать себя к языку небесному.

Какой же это язык, и кто его наставник? - Язык сей, братие, теперь на земле, состоит не из слов определенных, а из мыслей, желаний и чувств святых, кои там сами собой найдут сродные себе и небу слова и выражения. Учитель сего языка веры и любви есть Сам Дух Святый, Который и доселе нисходит на всякого истинного христианина, подобно как нисшел некогда на апостолов, и, влагая в сердце его новые мысли и чувства, сим самым предрасполагает его к новому языку. А средство главное к изучению небесного языка есть молитва и старание о чистоте совести и жизни. - Кто будет стараться жить на земле так, как живут на небе; тот, пришед на небо, не окажется там чужестранцем, не знающим языка небесного.

Столь много различных мыслей и чувств возбуждает, братие, настоящая литургия наша! - Посему-то самому мы, оставив природный язык, и решились совершить ныне богослужение на языке греческом: ныне и здесь, а не в другое время и не в другом месте; ибо праздник Воскресения Христова сам собой напоминает о начале христианства, чудесном даре языков, коим оно распространилось в мире, всеобщем союзе народов и племен во Христе и будущем нашем собрании на небесах, в Церкви Торжествующей; почему Святая Церковь сама издревле обыкла в первый день Пасхи возглашать Евангелие на разных языках, между коими греческий занимает первое место. С другой стороны, воскресшая недавно от трехвековой смерти, Греция православная вполне заслуживает того, чтобы в знамение воскресения ее и братского союза с Церковью Российской, оглашались по временам языком ее своды храмов российских. Здешний храм наш имеет на то особенное право; ибо самое основание святилища наук, устроенного при сем храме, совершено было в присутствии патриархов восточных, кои как нарочно, явились тогда в сем граде, дабы благословить колыбель начинающегося просвещения. Совершая литургию на их языке, мы сим самым приносим некую дань благодарности их священной памяти.

Что касается до вас, теперь питомцы, а вскоре учители веры, то вам, без напоминания, известно, к чему воззывает вас язык Василия и Златоуста, слышимый во храме: он воззывает вас идти по следам их и вести за собой тех, кои будут вверены попечению вашему. По приличию настоящего случая, я ограничусь только приведением вам теперь на память правил, данных великим учителем языков, касательно употребления дара языков, коим многие и из вас, хотя посредством науки, обладают совершенно. Дар сей всегда и везде должен быть употребляем во славу Бо-жию: каковое употребление может быть не в одних храмах; ибо всякое благое дело есть служение Богу, когда совершается в славу Его. Во-вторых, употребление дара языков должно быть всегда соединено с назиданием ближних. Лучше сказать пять слов с назиданием, нежели тьмы слов без назидания (1 Кор. 14; 19). Наконец, обладая даром языков, должно помнить, что сей дар сам по себе не может нисколько спасти нас, и что есть дары гораздо высшие, приобретение коих необходимо для спасения. Это - вера, терпение, кротость, надежда, а паче всего - любовь христианская. Ибо, заключу словами апостола, - аще языки человеческими глаголю и ангельскими, любве же не имам, бых (яко) медь звенящи, или кимвал звяцаяй (1 Кор. 13; 1). Аминь.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒