Проблемы переписывания раннехристианских текстов

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 22Следующая ⇒

Так как раннехристианские тексты переписывали отнюдь не профессионалы[29], по крайней мере, в первые двести — триста лет существования церкви, а просто образованные члены церковных собраний, способные и готовые выполнять такую работу, можно предположить, что в ранних копиях встречается множество ошибок, допущенных при переписывании. Весомые доказательства подтверждают нашу правоту: время от времени христиане, читавшие переписанные тексты, жаловались на обилие ошибок и пытались выяснить, какими были исходные слова авторов. Например, один из отцов церкви Ориген (III век) так жаловался на качество экземпляров евангелий, имевшихся у него:

Различия между рукописями стали значительными, либо по вине небрежности одних писцов, либо из‑ за порочной дерзости других; они или не удосуживаются проверить то, что переписали, или, проверяя, прибавляют или убавляют то, что им заблагорассудится[30].

Не только Ориген обращал внимание на эту проблему. Его оппонент, язычник Цельс, выявил ее семьюдесятью годами ранее. В своих нападках на христианство Цельс обвиняет христианских переписчиков в недобросовестной работе:

Некоторые такие, которые похожи на людей, доходящих вследствие пьянства до покушения на самоубийства, они трижды — четырежды, множество раз изменяют первоначальный текст евангелия, переиначивают его до тех пор, пока не получат возможность увернуться от всех возражений (Против Цельса, 2.27).

В этом примере удивительно то, что Ориген, узнав, как какой‑ то чужак утверждает, что христиане недобросовестно переписывают тексты, решительно отверг какое бы то ни было внесение изменений в них христианами, несмотря на то, что сам осудил это явление в других трудах. Единственное исключение в ответе Цельсу он сделал для нескольких групп еретиков, которые, как признал Ориген, умышленно и злостно исказили священные тексты[31].

Мы уже видели, как еретиков обвиняют в намеренном изменении переписываемых текстов, в попытке привести их в соответствие с собственными взглядами — именно такое обвинение было выдвинуто против философа и богослова II века Маркиона, который составил свой канон из одиннадцати книг, но прежде исключил из них отрывки, противоречащие его убеждению, что для Павла ветхозаветный Бог не есть истинный Бог. «Ортодоксальный» оппонент Маркиона, Ириней, утверждал, что Маркион

урезывал и послания апостола Павла, устраняя все, что апостолом ясно сказано о Боге, сотворившем мир, что Он есть Отец Господа нашего Иисуса Христа, и что апостол приводил из пророческих изречений, предвозвещавших пришествие Господа (Против ересей, 1.27.2).

Виновным был признан не только Маркион. Ортодоксальный епископ Коринфа Дионисий, почти современник Иринея, жаловался, что недобросовестные лжеверующие искажают его слова, как делают с более известными священными текстами:

Когда мои собратья во Христе предложили мне писать им послания, я согласился. И ученики сатаны наполнили их плевелами, убирая одно и прибавляя другое, да будет им горе. Не удивительно, что постарались подделать и Писание Господне, раз занялись и не такими важными текстами.

Обвинения такого рода против «еретиков» — якобы искажавших тексты писаний, чтобы придать им требуемый смысл, — очень часто встречаются в раннехристианских трудах. Но следует отметить: недавние исследования показали, что, судя по уцелевшим рукописям, искать виноватых следует среди обвинителей. Переписчики из числа ортодоксальных христиан нередко меняли канонические тексты: иногда — чтобы исключить возможность «злоупотребления» ими ради подтверждения ереси, иногда — чтобы привести в более точное соответствие с учением, которого придерживалась их община[32].

О нешуточной опасности того, что тексты могли быть изменены по воле переписчиков, не одобрявших их содержание, говорит и многое другое. Не следует забывать, что переписчики раннехристианской литературы воспроизводили ее тексты в мире, где не было не только печатных станков или издательств, но и такого понятия, как закон об авторском праве. Как авторы могли дать гарантию, что в их тексты, вышедшие в свет, не будут вноситься изменения? Ответ прост: никак. Понятно, почему авторы порой осыпали проклятиями переписчиков, искажающих тексты по своему усмотрению. Такие проклятия встречаются в одном из раннехристианских текстов, вошедших в Новый Завет — в книге Откровение, автор которой, завершая труд, сурово предупреждает:

И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей: и если кто отнимет что от слов книг пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей (Откр 22: 18–19).

Это угроза предназначена не для того, чтобы читатель поверил в пророчество книги, как ее иногда толкуют: скорее, это типичное предостережение для переписчиков книги, чтобы они не смели убавлять или прибавлять что‑ либо в ее тексте. Подобные угрозы и проклятия можно встретить во многих образцах раннехристианской литературы. Возьмем, например, довольно грозное предостережение христианского ученого Руфина в его предисловии к переводу одного из трудов Оригена:

Всякого, кто будет списывать или читать книги, пред лицом Бога Отца, Сына и Духа Святого заклинаю и умоляю верою в грядущее царство, а также тайною воскресения из мертвых, вечным огнем, уготованным дьяволу и ангелам его (да не наследует он навеки то место, где плач и скрежет зубов и где огнь их не угасает и червь их не умирает), заклинаю и умоляю: пусть он ничего не прибавляет к этому писанию, пусть он ничего не убавляет, не вносит и не переменяет в нем, но пусть сверяет с теми экземплярами, откуда будет списывать[33].

Страшные кары, адский пламень и сера, — за такой пустяк, как изменение нескольких слов в тексте. Но некоторые авторы были полны решимости позаботиться о том, чтобы их слова передавались в изначальном виде, поэтому не скупились на угрозы переписчикам, которые вполне могли исказить текст так, как пожелают, в мире, где не ведали законов об авторском праве.

Изменения текста

Однако было бы ошибкой полагать, что изменения в тексте появлялись только по милости переписчиков, проявляющих личный интерес к его содержанию. На самом деле большинство изменений, встречающихся в раннехристианских рукописях, не имеют никакого отношения к богословию или идеологии. Несравнимо большее количество разночтений — результат простых и явных ошибок: описок и помарок, случайных пропусков, непреднамеренных вставок, орфографических ошибок, грубых промахов того или иного рода. Переписчик мог оказаться несведущим: не будем забывать, что большинство переписчиков в первые века христианства не готовились к подобной работе и не обучались ей, а просто были грамотными членами церковных собраний, более или менее способными и готовыми переписывать тексты. И даже впоследствии, в IV‑ V веках, когда в церкви появились христианские писцы как профессиональная группа[34], и еще позднее, когда большинство рукописей переписывали монахи, преданные своему делу, — даже тогда среди них встречались и более и менее умелые и способные. В любом случае их работа была тяжелой и нудной, о чем свидетельствуют пометки, которые иногда встречаются в рукописях и воспринимаются как вздох облегчения переписчика: «Окончен труд. Слава Тебе, Боже! »[35]Порой внимание переписчиков рассеивалось, иногда их одолевал голод или сон, а в некоторых случаях они просто не желали стараться.

Но иногда ошибки допускали даже сведущие, обученные и старательные писцы. А бывало, как мы уже видели, они изменяли текст, потому что считали, что его следует изменить. Однако это делалось не только по известным богословским причинам. У переписчиков имелись и другие основания намеренно менять текст — например, когда им попадался отрывок, содержащий ошибку, которую следовало исправить, возможно, противоречащий другим фрагментам текста, включающий ошибочное географическое название или неверную ссылку на Писание. В таких случаях переписчики вносили изменения намеренно, иногда из самых лучших побуждений. Но тем не менее в тексте возникали разночтения, и в результате изначальные слова автора искажались и со временем терялись.

Любопытная иллюстрация к вопросу умышленного изменения текста содержится в одной из наиболее качественных рукописей — Ватиканском кодексе (названном так потому, что его обнаружили в библиотеке Ватикана), созданном в IV веке. В начале Послания к Евреям есть фрагмент, который в большинстве рукописных версий Послания гласит: «Сей [Христос]… держа [греч. PHERON] все словом силы Своей» (Евр 1: 3). Но переписчик Ватиканского кодекса представил читателям несколько иной текст — с помощью греческого глагола, сходного по звучанию, в итоге отрывок стал читаться: «Сей… являя [греч. PHANERON] все словом силы Своей». Спустя несколько столетий другой переписчик наткнулся на этот отрывок и решил заменить непривычное слово «являя» более распространенным «держа» — стер одно, вписал другое. А затем, спустя еще несколько веков, третий переписчик читал рукопись и заметил правку своего предшественника; в свою очередь, этот третий стер «держа» и вернул на место «являя». И вдобавок высказал все, что думал о предыдущем, втором писце — написал на полях: «Болван и мошенник! Оставь все как было, не искажай текст! »

Копию этой страницы я вставил в рамку и повесил над письменным столом как постоянное напоминание о писцах, склонных бесконечно менять тексты, над которыми они трудились. Как мы видим, здесь изменено всего одно слово: почему же ему придается такое значение? Потому, что единственный способ понять, что хотел сказать автор — выяснить, какими были его изначальные слова, все до единого. (Вспомните, сколько проповедей может быть посвящено одному — единственному слову: а если на самом деле автор его не писал? ) Утверждать, что Христос являет все сущее силой своего слова и что он удерживает своим словом вселенную — не одно и то же!

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒