Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Кусто в музее океанологии Монте-Карло



Мы пытались поддержать его в этом начинании, но безуспешно, снимать на Черном море ему так и не разрешили.

Мое увлечение аквалангом продолжалось еще много лет. Я нырял в самых разных точках земного шара и несколько раз оказывался в довольно рискованных ситуациях.

Заграничные путешествия

В 1967 г. нас с Александром Дмитриевичем Смирновым[71], который работал в ЦАГИ, где занимался прикладной математикой, — пригласили в Австралию читать лекции. Мы жили в Сиднее, это была главная база, и ездили с лекциями по разным университетам; за это время я даже написал неплохую работу.

Удавалось и отдохнуть. Как-то мы провели дней десять на маленькой биологической станции на Барьерном рифе. Обычно там занимаются студенты, но в то время станция была свободна.

Барьерный риф — это потрясающее геологическое образование длиной 2000 км, оно тянется вдоль северо-восточного побережья Австралии от Южного Тропика до экватора. Это самое крупное образование такого рода на Земле и рай для подводного пловца. Мы много ныряли с аквалангами, и я уже себя чувствовал под водой очень свободно. Как-то раз я погнался за гигантской черепахой и незаметно для себя опустился на глубину около тридцати метров и обнаружил, что у меня кончается воздух. В этом случае нужно переключать аппарат на резервный запас и подниматься наверх. Я стал переключать и каким-то неловким движением вообще отключил воздух. Нужно было срочно подниматься. Я знал, что когда нет воздуха, нельзя подниматься быстро. Давление воздуха на глубине 30 метров — четыре атмосферы, в два раза больше, чем в автомобильной камере, то есть воздуха достаточно, но чтобы не разорвать себе легкие, надо подниматься очень медленно. Хочется как можно быстрее, но надо сдерживаться, это самое главное. Важно помнить, что воздуха достаточно. Поэтому надо задрать голову, медленно выпускать пузырьки и ни в коем случае не подниматься быстрее этих пузырьков.

В Австралии

Со мной был один американец, и я показал ему, что у меня проблемы. Он мне предлагал дать свой загубник, но я отказался. Не надо торопиться — это я соображал очень четко. Американец поднимался вместе со мной, но немного быстрее, чем надо, и порвал барабанные перепонки — как ни парадоксально, с работающим аквалангом быстро подниматься еще труднее. А я ничего себе не порвал, только был абсолютно изможден и с трудом выбрался на поверхность, лодка была довольно далеко. Когда она подплыла, я еле-еле мог вылезти, меня просто вытащили из воды. Но на следующий день я опять нырял.

Был у меня в Австралии и более серьезный случай. Недалеко от Сиднея есть бухта с малозаметным входом, а рядом с ней отвесные скалы. В XIX веке здесь утонул корабль, и вокруг этого места многие ныряют в надежде что-нибудь найти. Отправился туда нырять и я. Когда пришло время возвращаться, я обнаружил, что нет лодки, которая должна меня подобрать. Я оказался один, на расстоянии около 100 метров от берега, при довольно неспокойном море; вылезти на берег нельзя — тебя разобьет в клочья.

Примерно в километре оттуда была отмель, на которую можно было бы выбраться, но для этого надо было долго плыть по бурному морю, да и акул там более чем достаточно. Что-то надо было делать, и я поплыл. Я плыл один, очень медленно. Поднимаясь на волне, я оглядывался вокруг и, когда видел лодки, сигнализировал им, но из-за волнения меня не замечали. Наконец все же меня увидели молодые подводники, студенты университета, которые, так же как и я, пришли нырять на это место. Меня вытащили, и когда я рассказал им, что произошло, они были в ярости: во-первых, поняли, что я чуть не погиб, во-вторых, были возмущены, как те негодяи меня бросили! Когда мы вернулись обратно, у причала обнаружили ту самую лодку и людей, которые должны были меня забрать. Дело чуть не дошло до мордобоя. Я расплевался с ними, забрал свою одежду и пошел обедать с моими новыми друзьями. Потом мы опять ходили на это место, ныряли уже в более спокойной обстановке.

История дошла до местной печати, кто-то раззвонил об этом, думаю, это были мои спасители. Ко мне даже приходил журналист, я отказался что-либо комментировать, но все равно что-то в печати появилось. Через двадцать лет, когда я приехал вместе с Таней в Австралию, об этом случае еще помнили…

В другой раз я попал в переделку уже на суше. В университете Сиднея мы жили в гостевой квартире женского колледжа и обычно ужинали за общими столами колледжа. Во время ужина меня пригласили принять участие в походе в пещеру. Я уже спускался в пещеру в Чехословакии, там очень красиво, туристов возят в специальных вагончиках. В общем, я согласился, тем более что в качестве вклада меня попросили принести десять бутылок вина.

Рано утром вместе с десятью отважными австралийцами мы отправились в пещеру. Я поздно понял, что поход-то серьезный, ребята оказались опытными спелеологами. Мы бесконечно спускались и поднимались по веревочным лестницам, пока не дошли до расселины, так называемой «шкуродерки», по которой надо было долго ползти на животе. Все благополучно пролезли, а я, как самый крупный, застрял. Ни вперед, ни назад. Постоянно казалось, что горы сейчас сожмут свои челюсти, и меня раздавит. В этих каменных объятиях я промучился два часа, пока двое ребят не растянули меня сразу в две стороны. Наконец с ободранной кожей и синяками выбрался. В общей сложности мы провели под землей 15 часов и уже к ночи вылезли на свежий воздух. Как оказалось позже, мы спустились на самое глубокое место в Австралии, и до нас это проделывалось лишь однажды.

Группа молодых спелеологов

В Австралии я не только попадал в экстремальные ситуации, но и занимался наукой. Однажды я поехал в Мельбурн, прочел там лекцию и уже шел садиться в самолет, чтобы возвращаться обратно в Сидней. Я иду по летному полю к самолету и слышу объявление: «Капица, вас просят обратиться к диспетчеру». Я пошел обратно к диспетчеру и спрашиваю, в чем дело. Вас, говорят, срочно просят связаться с советским посольством в Канберре.

В пещере

Вообще-то это нехороший сигнал, инстинкт мне подсказал, что что-то неладно. Но самолет уже отлетал, и я решил вернуться домой в Сидней, и уже оттуда позвонить в посольство. Была пятница, в понедельник я дозвонился до посольства и мне, не объясняя причин, велели приехать. Канберра расположена как раз посередине между Сиднеем и Мельбурном, полчаса лету. Я прилетел туда, и меня сразу направили к послу, который сказал, что пришла шифровка из Москвы, и мне велено продолжить командировку и ехать в Америку. Такой неожиданный ход.

Тут я вспомнил, что буквально накануне отъезда в Австралию я встретил вице-президента Академии наук Бориса Павловича Константинова[72]. Он возглавлял Физико-технический институт в Ленинграде и одновременно половину времени — как вице-президент Академии наук проводил в Москве, у него была квартира в нашем подъезде в доме на Ленинском проспекте. Мы были знакомы, он был ко мне расположен, часто приглашал к себе и я ему рассказывал о том, чем занимался. Мы столкнулись у лифта, он спросил, как обычно, что я делаю, и, услышав, что еду в Австралию, поинтересовался зачем? Я ответил, что еду читать лекции, а он и говорит: тебе надо в Америку ехать, а не в Австралию. А как раз за несколько дней до этого, мне пришло письмо с приглашением в Америку от Панофского[73]: «Мол, вы едете в Австралию, так заезжайте на обратном пути к нам». Примерно как «вы едете на Николину Гору, заезжайте к нам в Звенигород». Профессор Станфордского университета в Калифорнии, Панофский был директором одного из крупнейших в мире ускорителей, построенного в 1966 году. Создание этого ускорителя было прорывом в ускорительной технике, который надолго определил развитие этой области науки и техники, его длина 3 км, и стоил он больше ста миллионов долларов. Я рассказал о приглашении Константинову, и на этом мы расстались.

И вот такой неожиданный поворот, видимо, это был результат того разговора с Борисом Павловичем. Но ехать из Австралии в Америку — это нарушение всех директив. Тогда полагалось вернуться в Москву и оттуда уже можно было ехать куда-то еще. И я спросил, надо ли мне ехать в Москву? Посол говорит: «Нет, вы можете прямо лететь в Америку, но для этого вам нужна будет виза. У вас есть приглашение? » «Да, у меня есть письмо от Панофского, я взял его с собой». «Мы, — продолжал посол, — помочь вам с визой не можем, скорее помешаем, поэтому вы сами обращайтесь в американское консульство в Сиднее».


Поделиться:



Популярное:

Последнее изменение этой страницы: 2016-07-12; Просмотров: 557; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.018 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь