Глава 5 Сексуальный маньяк и его одиночество

Сексуальным маньяком обычно называют человека, удовлетворяющего свою страсть любым путем^[6]. В последнее время, отчасти благодаря целой плеяде американских фильмов, маньяк в обыденном сознании понимается как человек, удовлетворяющий свою сексуальную страсть через убийство. На мой взгляд, здесь улавливается главная тенденция сексуального маньяка — убийство есть логическое завершение любой мании. Сексуальная мания — это такое нарушение желания, когда желаемое полностью теряет человеческие черты, превращаясь в вещь и символ. Поэтому маньяк тяготеет к убийству как наиболее полному овладению своей жертвой.

Убийство делает жизнь просто телом. Оно превращает человека в вещь. Сексуальная власть маньяка над мертвым телом и живой вещью достигает своего апогея.

Мертвое в бытии маньяка оживает, а живое становится мертвым.

Любой мужчина, овладевающий женщиной для того, чтобы оплодотворить ее, несет в себе зерна этой мотивации: более или менее сознательно он превращает женщину в беременеющее вещество, которым владеют он и его смертные отпрыски; для такого овладения женщиной достаточен набор самых ничтожных качеств мужчины, требуется лишь минимальный уровень сексуальной возбудимости и деньги. Убийство же требует демонической незаурядности, ибо окончательно превращает земную жизнь человека в вещество.

Маньяк есть личность, всегда выходящая за пределы заурядности. Говоря о нем и его одиночестве, мы не будем говорить о человеке, деформированном сугубо физиологическими причинами. Мы попытаемся увидеть метафизические причины маниакального бытия и их психологические последствия, рождающие трагические горизонты существования и всегда чудовищный финал.

Выше мы определили маньяка как человека, побывавшего в бездне неразделенной любви. Он выходит оттуда без способности к любви и отчужденный от всего человеческого рода. Маньяк поднимается из бездны мстителем человеческому роду за то, что в нем существует неразделенность любви и за то, что человеческий род относится спокойно к такой неразделенности. В этом он подобен дьяволу.

Маньяк — это чудовищный факел в сумерках обыденности. Он освещает обыденность, но стремится и сжечь ее. Уничтожение обыденности для маньяка есть уничтожение причин своей мании, и вместе с ней он желает уничтожить себя как маньяка. Сексуальный маньяк отличается от заурядного сексуального извращенца тем, что стремится сам сгореть в очищающем огне мании. Он переполнен радикализмом и решительностью, противостоящих трусости сексуального извращенца. Но радикализм и решительность сексуального маньяка есть демонический радикализм и демоническая решительность. Он пытается исправить обыденность путем страдания, ужаса и, наконец, смерти. Сексуальный маньяк всегда приходит к убийству не только как к овладению обыденностью, но и как к высшей форме наказания-исправления и мистического обновления обыденности.

Маньяк — демонический меч, занесенный над обыденностью. Наше необоримое и тайное любопытство к маньяку всегда коренится в нашем необоримом и тайном презрении к обыденности.

Маньяк — это человек, выбранный дьяволом для уничтожения дьяволизма обыденности. Как человек-демон он мучим вдвойне: демоническое терзает в нем обыденное, а обыденное мучит демоническое.

Именно демоническое в маньяке отделяет его от всех остальных людей и делает его одиночество абсолютным.

Сексуальный маньяк выносит свой демонизм из бездны неразделенной любви, словно плащ, который ему не суждено снять до конца жизни. Этот демонизм — желание исправить несправедливость мира не через любовь, а через ужас и смерть. Он сообщает маньяку удивительное сочетание величественного и безобразного. Величественное и безобразное — вот два полюса, между которыми живет одиночество маньяка.

Иногда маньяка порождает неразделенная любовь к лицу противоположного пола, порой — к лицу своего пола. Но это может быть неразделенная любовь, имеющая внесексуальный характер, — к родителям или даже к нации и человечеству. Едино иное — способность любить всегда сбрасывается в бездну руками обыденного и нормального.

Уже будучи собой и утратив способность любить, сексуальный маньяк по-прежнему мучится неразделенной любовью. Это неразделенная любовь к самому себе. Она приводит к трагическому разладу внутри себя и одиночеству наедине с собой.

Такое одиночество не есть привычная скука обыкновенного человека, от которой можно откупиться бутылкой водки в компании более или менее близких мужчин и женщин. Это одиночество-тоска, требующее апокалиптических мер для своей разрядки.

И маньяк вершит свой демонический Суд на земле.

Демонический Суд маньяка над обыденностью не является хаосом и безумием. Довольно часто он подчинен строгой логике. И эта логика может превышать мыслительные способности нормального человека. Демоническое бытие дает маньяку демоническую рациональность. Главным ее признаком есть универсализация обиды и мести.

Так, например, маньяк переносит обиду с конкретной женщины на весь женский род. Он мстит одной женщине страданиями многих. При этом он проявляет чудеса изобретательности, хладнокровия и коварства. Впервые глядя на вас, он никогда не отведет взгляд. Он может напоминать человека увлеченного и эрудированного, мечтательного чудака. Но одиночество, тоскливое и оскалившееся, всегда выдает его. По этому признаку, умноженному на неожиданное и странное внимание к вашей персоне, вы можете узнать его. Но будьте осторожны. Никогда не пытайтесь играть с ним. Решив однажды, он всегда будет устремлен и целостен в этом устремлении.

Попав в трагическую ситуацию общения с маньяком и зависимости от него, важно постичь исток его мании. Такое знание может стать рычагом, который остановит чудовищный механизм…

Одиночество маньяка само есть бездна.

В нем распахнуто то, что закрыто у обычных людей — дверь, ведущая на лестницу подсознания. На нижних ступенях этой лестницы психическое встречается с реальным. Но это уже реальность бездны, реальность чуждого и ужасного нам мира…

Одиночество Святого и Гения тоже есть бездна, но оно распахнуто вверх, в подсознательное, и залито идущим оттуда светом. Маньяк наполнен сумерками подсознательного, его оболочка раздута ими до нечеловеческой плотности. Это сообщает ему поразительную силу и живучесть.

Одиночество маньяка апокалиптично, и его всегда ожидает апокалиптический финал. Чаще всего это смерть от рук правосудия или жертвы.

Но возможен и иной исход. О нем — в следующей главе.

Глава 6 Вверх от бездны

Абсолютного холостяка, старую деву и маньяка может спасти от одиночества смерть. Неужели они обречены на одиночество в пределах жизни? Да, если они не смогут вернуться к любви. Любовь оживляет абсолютного холостяка, расколдовывает старую деву и очищает маньяка.

Однако это может быть только действительная, вечная любовь, освобожденная от наростов обыденного и случайного. Только такая любовь превращает чудовище в принца, а озлобившуюся ведьму — в привлекательную женщину. Только такая любовь поднимает над бездной.

Но она, к сожалению, очень редко приходит в этот мрачный и суетный мир. Нужна огромная раскрытость и мощь духа, чтобы принять ее и подняться с ней.

Любовь нужно сотворить и пережить как беспредельную мистическую ценность, как самое высокое из всех искусств. Однако мистическое переживание любви и женственности даже таких великих холостяков, как Кант и Ницше, не спасает их от дыхания бездны. Мистическое видение любви должно быть доведено до мистического бытия любви. Это означает явление мифа о любимом (любимой), наполняющего смыслом жизнь абсолютного холостяка, старой девы и маньяка, смыслом, который освобождает от одиночества. Этот миф есть миф о преодолении одиночества за пределами смерти. Это миф о бессмертии любви и персоны.

Такой миф настолько же является иллюзией, насколько реальна кратковременная жизнь нашего тела с его страстями, голодом, болезнями и, наконец, смертью. Такой миф есть предчувствие и творение запредельного бытия любви. Лишь это бытие способно оказать возвышающее влияние на всех тех, кто застыл на краю бездны.

Все это звучит пока как декларация. Поэтому мы еще вернемся к идее любви как мифа в конце работы, и может тогда она обретет плоть и почву.

Пока лишь остается констатировать, что любовь редка, а одиночество почти всесильно.

Одиночество абсолютного холостяка, старой девы и маньяка — это вызов обыденности и нормальности. В их бытии одиночество нарастает до безумных размеров.

Но пропадает ли оно в нормальной взрослости со всеми ее атрибутами? Постараемся увидеть это.

Часть III ПОЛДЕНЬ: ИЛЛЮЗИИ РАЗРУШЕНИЯ

Как часто близкое по духу

Рождало призрачную связь

И в камень превращало грязь,

И краски возвращало слуху…

Игорь Барби

Старые деятели предпочитают брать наложниц, новые деятели — жениться, а мы, пресыщенные старым и ненавидящие новое, не любим ни наложниц, ни жен… Лучше уж просто веселиться. Да, это приспособленчество, но кто устоит от приспособленчества к женщинам?

Лао Ше «Записки о кошачьем городе»

О полдень жизни, торжественный час. О летний сад! Беспокойное счастье; я здесь, я сторожу, я жду тебя!

Фридрих Ницше

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. A. Оценка будущей стоимости денежного потока с позиции текущего момента времени
2. A. Смещение суставной головки через вершину суставного бугорка на передний его скат
3. A.27. Процедура ручной регулировки зеркала заднего вида
4. B. С нарушением непрерывности только переднего полукольца
5. Cсрочный трудовой договор и сфера его действия.
6. F. Оценка будущей стоимости денежного потока с позиции текущего момента времени
7. G) определение путей эффективного вложения капитала, оценка степени рационального его использования
8. H) Такая фаза круговорота, где устанавливаются количественные соотношения, прежде всего при производстве разных благ в соответствии с видами человеческих потребностей.
9. I. МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ЕГО ИСТОРИЧЕСКИЕ ТИПЫ
10. I. ПОЛОЖЕНИЯ И НОРМЫ ДЕЙСТВУЮЩЕГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА, В ОБЛАСТИ ОРГАНИЗАЦИИ ПРОТИВОПОЖАРНОЙ ПРОПАГАНДЫ И ОБУЧЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ МЕРАМ ПОЖАРНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
11. I. Рабочее тело и параметры его состояния. Основные законы идеального газа.
12. III ПУТЬ ПРЯМОГО ВНУТРЕННЕГО ОПЫТА