Инструкции для месье де ла Форе

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 8Следующая ⇒

Эти события не могли бы произойти вовсе, если бы не Франциск I. Сулейман в то время глубоко погряз в азиатских делах и строил новый флот на Ниле. Затем корабли предстояло перетащить через узкий перешеек, разделяющий Средиземное и Красное моря, чтобы осваивать моря и океаны на Востоке.

Однако Франциск, в котором причудливо сочетались ум и тщеславие, избрал очередной способ навредить своему главному сопернику Карлу, нанеся ему удар в жизненно важное место – Италию.

Причем наиболее опасным оружием – мощью османских турок.

Чтобы достичь желаемой цели, Франциск направил в Порту в качестве своего первого посла образованного и способного дипломата, Жана де ла Форе, снабдив его секретными инструкциями для ведения переговоров с загадочным Сулейманом. (Начать переговоры мыслилось после посещения дипломатом Барбароссы, призвать его тайком разорять побережье Испании «всеми возможными военными средствами». В награду Франциск обещал «господину Харадину» (от Хейр эд-Дин) абсолютную власть над Алжиром и Тунисом).

От Сулеймана де ла Форе должен был добиться «миллиона золотых монет, что не отяготит великого синьора». Вслед за выделением Франции этой суммы Сулейман должен был вторгнуться в Южную Италию с главными силами турецкой армии и захватить Неаполь. А сам Франциск в это же время предпримет очередной поход в Северную Италию через Альпы.

От Сулеймана требовалось сделать для Франциска многое. Взамен христианнейший король предлагал туркам следующее: установление дипломатических отношений, заключение вечного договора о союзе, дружбе и торговле на равноправной основе. Франциск обязался «обеспечить спокойствие христианского мира, исключение попыток развязать войну против турок… всеобщий мир».

Но последнее может быть достигнуто – Франциск, видимо, знал, как волнует этот вопрос Сулеймана, – если удастся ослабить упрямого Карла, заставить его утратить способности сопротивляться. «И соответственно, пока он не согласится на поддержание упомянутого всеобщего мира».

Таковы были инструкции, данные Франциском де ла Форе, которые тот изложил Сулейману с тонким дипломатическим искусством. Султан, не обладавший чутьем Ибрагима, согласился на союзный договор, однако возразил против подкрепления документа военной операцией в Италии.

– Как я могу доверять королю? – воскликнул он, обращаясь к де ла Форе. – Франциск всегда обещает больше, чем может сделать.

И все же в предложениях французского короля таился большой соблазн – нанести поражение войскам Карла в прямом столкновении и установить таким образом мир вдоль границ с Европой. В конце концов Сулейман не без некоторых сомнений согласился на это. И вместе с тем горячо поддержал заключение договора о вечной дружбе и торговле с цивилизованной Францией.

Согласно договору, султан гарантировал французским коммерческим судам право безопасной торговли и равные с турками права на торговлю во владениях падишахства. Отныне французы стали пользоваться всеми привилегиями, предусмотренными для иностранцев, и более того – экстерриториальностью.

Этот документ, известный как «договор о капитуляциях», предоставлял Франции режим наибольшего благоприятствования. Сулейман реализовал свое желание установить деловые отношения с одной из величайших европейских держав. Он также предоставил права экстерриториальности другим европейцам. Этот принцип стал моделью его будущих договоров, включая договор с далеким Китаем, и имел жизненно важные последствия.

Турецкая территория превратилась в подобие колонии Франции. Турция стала первым заморским рынком сбыта для Франции. (Как раз в это время Жак Картье пробирался по берегам недавно открытой реки Святого Лаврентия в Новом Свете в поисках прохода в Китай, находящегося в Старом Свете).

С неизбежностью в турецкие порты заходили под французским флагом и другие европейские суда, чтобы воспользоваться режимом капитуляций. Поскольку Франция обеспечила защиту своих церквей в Турции, этот принцип – согласно тексту договора – распространялся на христианские святые места в Иерусалиме.

Для Франциска договор с турками от февраля 1536 года послужил прикрытием секретного военного сговора. Это было весьма ненадежное прикрытие. Договор возмутил европейцев, осудивших «нечестивый альянс» между христианнейшим королем Франции и османским султаном.

Для венецианцев договор стал ударом в спину – в торговых преимуществах с турками их обошла другая растущая держава. Разочарование их было безмерным.

В феврале 1537 года французская армия, преодолев горы, двинулась на Пьемонт. Сулейман выполнял свои обязательства по сделке. Погрузив армию на корабли, он направился к проливу Отранто – входу в Адриатику. Барбаросса опять вышел в море, командуя новой боевой эскадрой и готовый превзойти все свои прежние достижения.

Набег на Италию

Каблук итальянского сапога представляет собой плоскогорье, подобное поверхности самого моря. На противоположной стороне пролива за небольшим рыбацким портом Авлона (ныне албанская Влера) возвышаются горы. Оттуда из-за гор прибыл авангард турецкой армии и спустился к Авлоне. Ранним летом галеры Барбароссы вошли в пролив, притащив за собой на буксире в Авлону огромные лодки-плоскодонки.

Когда флагманский корабль Барбароссы проходил мимо венецианского судна, мореплаватель прокричал:

– Может, вы и обручились с морем, но теперь это море наше!

Он доставил через пролив авангард турецких аскеров численностью примерно в десять тысяч всадников под командованием Лютфи-паши. Впервые за пятьдесят восемь лет турки вновь вступили на Апеннинский полуостров. Они взяли штурмом небольшой порт Кастро, нарушив договоренность отпустить его защитников на свободу. Всадники быстро рассеялись по плоскому болотистому каблуку, выслав силы прикрытия к побережью пролива Отранто и сильно укрепленному порту Бриндизи, продвигаясь в глубь полуострова к Неаполю.

– Мы можем выбрать нового папу в Риме, – шутили всадники Лютфи-паши, двигаясь по сельской местности.

Основные силы под командованием самого султана готовились переправиться в Италию в июле.

Затем конфигурация европейских сил резко поменялась. До Авлоны дошли вести, что Франциск, который должен был наступать на Милан, подписал десятилетнее перемирие со своим врагом Карлом и на этом конфронтация на севере Италии закончилась!

Второй раз ненадежный союзник султана бросил его посреди военной кампании. Более того, венецианские флотоводцы вовсе не собирались мириться с захватом турками входа в Адриатику. Напряженность ситуации вела к вспышкам локальных конфликтов. Дюжина турецких галер была загнана в архипелаг и уничтожена венецианским флотом под предлогом того, будто бы их приняли за пиратов. А большой корабль с Юнис-беем, бывшим долгое время послом Порты в Венеции, подожгли и лишили управления из-за того, что он якобы не подал опознавательных сигналов.

Кораблей французского флота не попадалось вовсе. В эти несколько дней Сулейман оказался покинутым Франциском и вовлечен в столкновение с объединенными силами империи, Венеции и папства. Относительно двух последних Франциск утверждал, что они относятся к султану дружественно.

В начале августа Сулейман отозвал Лютфи-пашу и совершавших рейд всадников, которые вернулись с большим грузом награбленного добра и пленниками. Турки пробыли на итальянской земле всего шестнадцать дней. Когда они благополучно перебрались через пролив, султан организовал нападение на остров Корфу – опорный пункт венецианцев у пролива.

В самом проливе сконцентрировались корабли Венеции и Дориа. Но сановному адмиралу удалось перехватить лишь дюжину турецких транспортов, не больше.

К 18 августа Барбаросса овладел узким проливом между живописным островом Корфу, выглядевшим бриллиантом на фоне голого албанского побережья. Тогда же началась переброска на остров штурмовых отрядов турецких аскеров. Турецкие всадники легко преодолели плодородные холмы. Выдержала первоначальный налет лишь крепость Сан-Анджело, стоящая на высокой скале.

Турецкие галеры пытались проломить мощные стены крепости бомбардировками с моря, но ответный огонь вынудил их отойти с большими потерями. Защитники крепости, испытывая недостаток в живой силе, привлекли к обороне своих стен физически ущербных горожан. Тяжелые осадные орудия турок были доставлены на пик соседней скалы, чтобы подвергать бомбардировкам внутреннюю территорию крепости. Но она держалась так же долго, как цитадель Родоса, благодаря боевому мастерству артиллеристов.

6 сентября Сулейман приказал снять осаду и эвакуироваться с Корфу. Барбаросса бурно протестовал против этого:

– Потраченные усилия и понесенные потери не должны пропасть даром. Еще немного, и остров целиком будет наш.

Сулейман рассердился:

– Такое место, как это, не стоит жизни и одного из моих людей!

Он не намеревался держать на острове отборные войска, когда вокруг его сосредоточивается европейский флот, и через восемнадцать дней оставил его таким же разоренным, каким в свое время Барбаросса – Менорку.

15 сентября вывод войск был благополучно завершен. Несмотря на дождь и ветер, Барбаросса успешно переправил на континент, отстоящий от острова на расстоянии полмили, войска, орудия, лошадей, трофеи и пленных.

Некоторых из пленных, однако, отправили обратно в порт Кастро на итальянском берегу. Дело в том, что Сулейман узнал о нарушенном обещании освободить капитулировавший гарнизон Кастро. И он отпустил итальянских солдат, после того как казнил турецкого командира, не сдержавшего своего слова.

До сих пор европейцев не постигала серьезная беда. Но то, что случилось с ними теперь, поздней осенью, было ужасным. Как только последний турецкий аскер высадился на турецкий берег, Барбаросса получил полную свободу действий для своих кораблей.

От острова Корфу у входа в Адриатику греческие острова располагаются до самого Родоса огромным полукругом, обращенным к турецкой Малой Азии. Они вырастают из голубизны моря как вершины неземных гор. На одном из них – Лесбосе – в городе Митилини родился Барбаросса.

Он знал эти острова и считал их теперь препятствием на пути к открытому морю, поскольку они были феодальными владениями венецианских семей Корнарос и Мосениго, которые постоянно наведывались в свои владения, охотясь за крепкими рабами, способными послужить гребцами на галерах.

И вот теперь осенью с помощью солдат своего соперника Лютфи, взятых на борт кораблей в качестве десантников, Барбаросса предпринял набеги на эти острова. Разорив остров Кефалинию, стороживший вход в Коринфский залив, пройдя мимо каменистого острова Закинф и обогнув мыс Матопан, чтобы наведаться на остров Эгина, Барбаросса двинулся в архипелаг. Жители чудных островов, заботившиеся о выращивании оливковых деревьев и слушавшие песни, родившиеся в незапамятные времена, и не помышляли о войне. Однако их прибрежные города были захвачены, замки на холмах – разрушены, поля и деревни – разорены, а молодые мужчины угнаны в рабство.

Затем Барбаросса совершил набег и на большой остров Крит, обойдя его крепость Конию. В континентальной Греции последние венецианские прибрежные крепости Ноуплия и Малвазия сумели выдержать турецкую осаду.

Дориа не хватало сил, а возможно, и не было желания дать отпор набегам Барбароссы в восточной части моря.

Хаджи Халифа, невозмутимый историограф морской экспансии турок, сообщает, что Барбаросса захватил двенадцать островов и разграбил тринадцать других. Турки взяли в плен шестнадцать тысяч человек и трофеи, оцененные в Константинополе в сумму четыреста тысяч золотых секинов. Этими действиями Барбаросса уничтожил опорные пункты противника на островах вблизи Греции и, согласно его собственному признанию, отомстил за Тунис. Более того, теперь капутан-паша избавился от необходимости защищать Эгейское море, ставшее внутренним «озером» турок. (Пройдет целое столетие, прежде чем европейские корабли, исключая, конечно, получивших льготы французов, войдут в эти воды).

Вернувшись наконец в бухту Золотой Рог, Барбаросса возглавил шествие из двухсот подростков в одежде алого цвета, которые несли Сулейману золото и серебро, и такого же числа гяуров с мешками за плечами и кипами роскошной одежды. Об этом свидетельствует Хаджи Халифа.

Однако это театральное действо больше произвело впечатление на прохожих, чем на Сулеймана. Тем не менее теперь, по происшествии трех лет, он почувствовал полное доверие к своему бейлербею моря. Способный сын горшечника хорошо показал себя в условиях беспощадного испытания войной. Барбаросса предпочел видеть в венецианцах откровенных врагов, нежели сомнительных друзей. И разумеется, старый моряк навлек на себя бешеную активность императора и дожа. Теперь им стало очевидно, что они потеряют контроль над Средиземным морем, если не ответят на вызов Барбароссы.

Сулейману было выгодно, чтобы военные действия происходили на море, подальше от сухопутных границ падишахства и его подданных.

Очень скоро он отдал Барбароссе один из захваченных им островов, позволив старику утвердиться на море в качестве собственника и тем еще больше оправдать свой титул бейлербея и главнокомандующего флотом.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 Следующая ⇒