I. Изменения верхней части политической стратификации

⇐ ПредыдущаяСтр 20 из 29Следующая ⇒

Упростим ситуацию: возьмем для начала только верхнюю часть политической пирамиды, состоящую из свободных членов общества. Оставим на некоторое время без внимания все те слои, которые находятся ниже этого уровня (слуги, рабы, крепостные и т. п.). Одновременно не будем рассматривать кем? как? на какой период? по каким причинам? занимаются различные слои политической пирамиды. Сейчас предметом нашего интереса являются высота и профиль политического здания, населенного свободными членами общества: существует ли в его изменениях постоянная тенденция к " выравниванию" (то есть

==334

к уменьшению высоты и рельефности пирамиды) или в направлении к " повышению".

Общепринятое мнение — в пользу тенденции " выравнивания". Люди склонны считать как само собой разумеющееся, что в истории существует железная тенденция к политическому равенству и к уничтожению политического " феодализма" и иерархии. Такое суждение типично и для настоящего момента. Как справедливо подметил Г. Воллас, " политическое кредо массы людей не является результатом размышлений, проверенных опытом, а совокупность бессознательных или полусознательных предположений, выдвигаемых по привычке... Что ближе к разуму, то ближе к нашему прошлому и как более сильный импульс позволяет быстрее прийти к выводу'". Что касается высоты верхней части политической пирамиды, то я отнюдь не уверен, что общее мнение людей детерминировано этими мотивами. Мои же аргументы следующие.

У первобытных племен и на ранних ступенях развития цивилизации политическая стратификация была незначительной и незаметной. Несколько лидеров, слой влиятельных старейшин — и, пожалуй, все, что располагалось над слоем всего остального свободного населения. Политическая форма такого социального организма чем-то, только отдаленно, напоминала покатую и низкую пирамиду. Она скорее приближалась к прямоугольному параллелепипеду с еле выступающим возвышением сверху С развитием и ростом общественных отношений, в процессе унификации первоначально независимых племен, в процессе естественного демографическою роста населения политическая стратификация усиливалась, а число различных рангов скорее увеличивалось, чем уменьшалось. Политический конус начинал расти, но никак не выравниваться. Четыре основных ранга полуцивильных обществ на Сэндвичевых островах и шесть классов среди новозеландцев могут проиллюстрировать это г первоначальный рост стратификации. То же можно сказать и о самых ранних ступенях развития современных европейских народов, о древнегреческом и римском обществах. Не обращая внимание на дальнейшую политическую эволюцию всех этих обществ, очевидным кажется, что никогда их политическая иерархия не станет такой же плоской, какой она была на ранних стадиях развития цивилизации. Если дело обстоит именно так, то было бы невозможным признать, что в истории политической стратификации существует постоянная тенденция к политическому " выравниванию".

Второй аргумент сводится к тому, что, возьмем ли мы историю Древнего Египта. Греции, Рима, Китая или современных европейских обществ, она не показывает, что с течением времени пирамида политической иерархии становится ниже, а политический конус — более плоским. В истории Рима периода республики мы видим вместо нескольких рангов архаической поры высочайшую пирамиду из разных рангов и титулов, накладывающихся друг на друга даже по степени привилегированности. В наше время наблюдается нечто похожее. Специалисты по конституционному праву, кстати, достаточно верно отмечают, что политических прав у президента США явно больше, чем у европейского конституционного монарха. Исполнение приказов, которые отдают высокие официальные лица своим подчиненным, генералы — низшим военным рангам, столь же категорично и обязательно, как и в любой недемократической стране. Соблюдение

Waltas G Human Nature in Politics. 1919 P. 203—206.

==335

приказов офицера высшего звания в американской армии так же обязательно, как и в любой другой армии. Есть отличия в методах рекрута, которые мы обсудим в дальнейшем, но это ни в коем случае не означает, что политическое здание современных демократий плоское или менее стратифицированное, чем политическое здание многих недемократических стран. Таким образом, что касается политической иерархии среди граждан, то я не вижу какой-либо тенденции в политической эволюции к понижению или уплощению конуса. Несмотря на различные методы пополнения членами высших слоев в современных демократиях, политический конус сейчас такой же высокий и стратифицированный, как и в любое другое время в историческом прошлом, и конечно же он выше, чем во многих менее развитых обществах. Хоть я и настойчиво подчеркиваю эту мысль, тем не менее мне не хотелось бы, чтобы меня поняли превратно, будто бы я утверждаю существование обратной постоянной тенденции к повышению политической иерархии. Это никаким образом и ничем не подтверждается. Все, что мы видим вновь, — это " беспорядочные", ненаправленные, " слепые" колебания, не ведущие ни к постоянному усилению, ни к ослаблению политической стратификации.

2. Изменения политической стратификации внутри целостной политической организации

Предыдущее обсуждение касалось только верхней части политических организаций. Но вполне очевидно, что во всех обществах существует слой ниже этого уровня, то есть слой всех остальных граждан. И даже среди самих граждан юридически и фактически существуют разные страты меняющихся степеней, привилегий и ответственности. Сейчас нам придется вернуться к анализу вертикальной диспозиции и профиля целостной политической организации снизу доверху.

Гипотеза исчезновения политического неравенства и политической стратификации. Преобладающее мнение специалистов заключается в признании постоянной тенденции к исчезновению политического неравенства. Согласно этому представлению, с течением времени политический конус уплощается, а ряд его слов и вовсе исчезает. Так как противоположная тенденция сегодня практически никем серьезно не поддерживается, мы поэтому можем сконцентрировать наше внимание на этом мнении, типичном для политической мысли XVIII— XX веков. При первом приближении гипотеза кажется неоспоримой. Действительно, рабство и крепостное право, иерархия каст и многочисленных феодальных социальных рангов — все это практически исчезло в нынешнем цивилизованном обществе. Основной лозунг современности: " Люди рождены и живут с равными правами" (Французская " Декларация прав человека и гражданина" 1791 года); или в другой редакции: " Мы признаем очевидным, что все люди сотворены равными и наделены создателем базовыми неотъемлемыми правами, среди которых право на жизнь, свободу и право на счастье" (Американская " Декларация независимости" 1776 года).

В течение последних столетий мы наблюдаем большую волну демократизации, распространяющуюся по всем континентам. Равенство фактически устанавливается до введения закона о равенстве, избирательное право постепенно становится всеобщим, ниспровергаются монархии, уничтожаются юридические классовые барьеры и отличия.

==336

Отменены чрезмерные привилегии мужчин и право лишения женщин наследства. Правительство, созданное " по воле бога", заменяется правительством, созданным " по воле людей". Волна равенства распространяется все дальше и дальше и пытается вытеснить все расовые и национальные отличия, профессиональные и экономические привилегии. Короче говоря, тенденция к политическому равенству за последние два столетия была столь заметной и явной, столь стремительной, что не осталось места для сомнения, а тем более оснований для этой общей точки зрения'.

Однако более близкое изучение проблемы, особенно если оно основывается не на " речевых реакциях", а на действительных фактах и реальном поведении людей, придает ситуации большую сомнительность. Прежде всего допустим, что волна " выравнивания" в XIX— XX веках была действительно такой, какой она изображается. Не исключено, что это было всего лишь временным явлением, частью цикла, который будет вытеснен противоположной волной! Касательно этого В. Брайс недвусмысленно утверждал: " Свободные правительства существовали и в прошлом, но все их попытки править не увенчались успехом. Более успешными всегда были деспотические монархии... Народы, познавшие и чтившие свободу, отрекались от нее, не сожалея, и напрочь забывали о ней... Так было в прошлом, а что было, то вполне может повториться вновь" ².

В настоящее время внимательный наблюдатель событий может узреть ряд симптомов угрозы демократии и парламентаризму, политическому равенству, политической свободе и другим основным ипостасям демократии и равенства. Среди них прежде всего упомянем угрозу со стороны большевизма, коммунизма, фашизма, гипертрофированного социализма, классовой борьбы, ку-клукс-кланизма, различного рода диктатур и т. д. Те, кто хорошо знаком с этими явлениями, не сомневаются относительно природы этих социальных движений и их последствий. Есть надежда, что в ближайшем будущем они станут относительно безвредными. Но успех, которым они располагают в различных социальных странах, многочисленные " Ave, Caesar" ³*, с которыми они были встречены массами и " интеллектуалами", свидетельствуют о том, что корни действительной демократии еще очень слабы, что желание людей, чтобы ими управляли (даже у тех, кто изначально не познали рабства), как это случилось в России, никоим образом не умерло и еще достаточно сильно. К сожалению, не существует гарантий, что тенденция к политическому равенству не вытеснится противоположной тенденцией. Одно-два столетия — слишком короткий исторический период, чтобы можно было дать абсолютное " добро" утверждению о наличии какой-либо постоянной тенденции. Впрочем, достаточно об этом.

Существуют и другие боле^ веские причины для того, чтобы усомниться в правильности этой гипотезы. Они могут быть совершенно ясными, но для этого следует отбросить всю эту

' В качестве образца подобных оптимистических суждений см.: Hall G. S. Can the Masses Rule the World // Scientific Monthly. 1914. Vol. 18. P. 456—466.

² Bryce J. Modern Democracies. N. Y., 1921. Vol. 2. P. 599, Ср.: Marne H. Popular Government. L., 1886. P. 13 ff., 70 ff., 131.

³ * " Здравствуй, Цезарь! " (лат.). Приветствие римских гладиаторов, обращенное к императору.

==337

" высокопарную фразеологию", очень часто искажающую действительность. На самом деле эта фразеология с соответствующей ей идеологией равенства, народного правления, социализма, демократии, коммунизма, всеобщего избирательного права, политического и экономического права не новы и известны давно, по крайней мере за многие столетия до Рождества Христова'. Достоверны только реальная ситуация и реальное поведение людей. Взглянем на проблему с этой точки зрения.

Рабство. Если общепринятое мнение верно и указанная тенденция универсальная, то в истории всех социально-политических организаций мы должны увидеть, как рабство, появившись на ранних ступенях эволюции, постепенно отмирало бы. Верно ли это утверждение, претендующее на истинное, универсальное? Конечно же нет! И прежде всего потому, что на самых ранних ступенях истории рабства практически не существовало. Более того, в течение долгого периода, к примеру, истории Китая рабство вообще не было известно, за исключением порабощения преступников. Оно широко распространяется не ранее IV века до нашей эры. Позднее его неоднократно отменяли, но оно возникало вновь, особенно когда наступал голод. И так исчезновение и возрождение рабства случалось несколько раз кряду². В длительной истории Китая подобные изменения никоим образом не подтверждают названную тенденцию. То же можно сказать и об эволюции рабства в Древней Греции и Риме. В архаическую эпоху было очень мало рабов. К ним относились как к членам семьи, их достоинство и статус не имели ничего общего с ужасами рабства более поздних ступеней развития³. С политической эволюцией социально-политических организаций рабство усиливалось качественно и количественно. В Риме оно достигло своей кульминационной точки лишь в конце республики (II—I вв. до н. э.), в Греции же — в V—IV веках до нашей эры. Если в последние века истории Рима и Греции и наблюдается сокращение числа рабов и качественное смягчение рабского законодательства (эдикты Клавдия, Петрония и Антония Пия), то это компенсировалось за счет закрепощения свободных граждан и другими законами, ограничивающими их освобождение (законы Элия Сентия, Фуфия Каниния)⁴. Взятая в целом, история этих политических сообществ не следует " ожидаемому курсу". Они, не упоминая о других организациях, где эволюция рабства была схожей, свидетельствуют о том, что вышеупомянутая тенденция не была универсальной и типичной для политической эволюции любой крупной политической организации⁵.

' Для античных государств Греции и Рима см.: Pö hlman R. Geschichte der Antike Communismus und Socialismus; для средневековья: Carlyle R. W., and A. J. History of Medieval Political Theory. Edinburgh, 1903—1922. Vol. 1—4; Beer M. Social Struggles in Antiquity. L., 1921; Beer M. Social Struggles in the Middle Age. L., 1924.

² Chen Huan Chang. The Economic Principles of Confucius. Vol. 2. P. 374—379.

³ Г. Шмоллер справедливо замечает, что общераспространенная ошибка исследователей — описывать античное рабство в темных красках. На ранних фазах развития оно мало напоминало ужасающее рабство позднего периода. Условия жизни рабов в примитивных культурах мало чем отличались от условий обычных членов патриархальной семьи. См.: Schmoller G. Die Tatsachen der Arbeitsenteilung. P. 1010 ff.

⁴ Meyer E. Die Sklaverei im Altertum. B., 1898; Guiraud P. La main-d'oeuvre industrielle dans l'ancienne Grè ce. P., 1900.

⁵ Spencer H. Principles of Sociology. Vol. 3. Ch. 15.

==338

Мне могут возразить, что история человечества, взятая в целом, • показывает исчезновение рабства: оно существовало, но больше ведь не существует! На это я бы ответил, что только немногим более полувека прошло с тех пор, как оно было отменено в самой демократической стране — США; что крепостное право, которое было не лучше, чем рабство, было упразднено в России только в 1861 году. История, как оказалось, выжидала очень долго, подчас многие тысячелетия, прежде чем отважилась показать тенденцию " к равенству в этом отношении". На основании такого короткого промежутка времени невозможно с уверенностью сказать, что этот " исторический акт" является конечным и необратимым. Более того, рабство, если не юридическое, то фактическое, продолжает существовать и распространяется самыми цивилизованными нациями в их колониях среди диких и варварских туземцев. Отношение к ним и условия их жизни благодаря присутствию " цивилизаторов" зачастую такие, что им вряд ли позавидовали бы рабы прошлого. И это хорошо всем известно. Именно сейчас профессор Э. Росс в своем официальном докладе Лиге Наций указал на существование подлинного рабства в африканских колониях. Подобные " открытия" сделаны правительствами Колумбии и Венесуэлы'. Об этих явлениях, касающихся миллионов, часто забывают, так как порабощены не " белые люди", они не принадлежат к " культурным нациям" ². Два-три десятка тысяч афинян гордились своей свободой и демократией, умалчивая о том, что они эксплуатируют десятки, а то и сотни тысяч рабов. Точно так же мы хвалимся нашей демократией и равенством, забывая, что под властью 30—40 миллионов граждан Великобритании находится 300 миллионов подвластных британской короне, которые отнюдь не вкушают всех благ демократии и к которым относятся так же, как к рабам в далеком прошлом. Мы часто упрекаем Аристотеля и Платона за их " классовую" ограниченность" по отношению к рабству. Но мы также гордимся равенством малой группы людей, утаивая условия жизни тех, кто находится вне этой группы. А это значит, что социальная дистанция между наиболее развитыми демократиями Великобритании и Франции (африканские и индо-китайские колонии), Бельгии (Конго), Нидерландов (Ява), не говоря уже о других европейских державах, и их колониальным туземным миром едва ли меньше, чем дистанция, существовавшая между афинянами, спартанцами и их рабами, илотами и полусвободными слоями населения.

' В сообщениях из Боготы (Колумбия), появившихся в " Mineapolis Journal" (1925, П.ЬИ), читаем: " Правительствами двух стран, Колумбии и Венесуэлы, установлено узаконенное существование работорговли индейцами в пограничной зоне, которой сопутствуют принудительный труд аборигенов на каучуковых плантациях и продажа индейских девушек белым торговцам. Работорговля, о которой долгое время ходили слухи, отмечена теми же ужасающими чертами, что и бельгийская каучуковая торговля в Конго... Белые господа, покупающие мужчин и женщин, имеют над ними полные права, включая право на жизнь и смерть. Торговцы, утратившие гуманистический облик, безжалостно относятся к бедным индейцам. Последние выращивают заррапию, главный продукт земледелия в этом районе, торговцы же отбирают у них большую часть урожая в обмен на горстку соли или коробок спичек. Зачастую продукт и вовсе отбирается силой..."

² И если в течение нескольких последних декад их положение улучшилось, то оно все равно не идет ни в какое сравнение с соответствующими изменениями жизни европейского населения. Разница между ними все столь же велика, как и в прошлом.

==339

Среди 400 миллионов населения Индии рабство в виде низших каст все еще существует, несмотря на то что в истории этого народа было немало возможностей, дабы проявить " освобождающую тенденцию". Более того, социальная дистанция от самого низкого слоя империи до полноправных граждан Британии отнюдь не короче, чем от рабов до граждан Рима. Социальная дистанция от коренного жителя Конго до рабочего Бельгии, от аборигена нидерландских, французских, португальских колоний до статуса гражданина этих стран едва ли меньше, чем социальная дистанция от слуги до его хозяина в отдаленном прошлом. Рабство означает полное подчинение одного индивида другому, который обладает правом распоряжаться жизнью или смертью своего раба В этом смысле рабство продолжает существовать во многих странах. Одним из источников рабства было совершение преступления. И эта категория рабов еще существует в лице преступников, чье поведение полностью контролируется другими, кого в некоторых случаях могут подвергнуть экзекуции, и с кем фактически обращаются как с рабами; преступник подчас вынужден заниматься изнурительным трудом и практически не распоряжается самим собой. Заключенных в тюрьмах можно не называть рабами, но суть явления от этого не изменится.

Другим источником рабства в прошлом была война. Приводит ли опыт мировой войны к убеждению, что времена изменились? Напротив, обращение с военнопленными было столь же плохим, как и обращение в прошлом с рабами. Более того, буквально на наших глазах группа " искателей приключений" поработила и лишила собственности миллионы людей России в период с 1918 по 1920 год. Они уничтожили сотни тысяч людей, замучили других и навязали миллионам обязательный тяжелый труд, который не легче труда рабов в Египте во время возведения пирамид. Короче говоря, они лишили население России всех прав и свобод и создали в течение четырех лет настоящее государственное рабство в его наихудшей форме. Это положение в смягченном виде сохраняется и даже приветствуется многими " независимыми мыслителями" современности.

Величаются ли указанные категории людей рабами или нет — дела не меняет. Что же действительно имеет значение, так это тот факт, что в современных европейских странах и их колониях еще существуют миллионы людей, которые по сути своего положения являются рабами. Многие туземцы были освобождены до их колонизации, чтобы потерять это право на свободу после нее. И этот нижний слой во многих странах очень велик. Всех фактов, кажется, достаточно, чтобы убедиться в том, что ни условия рабства, ни взаимоотношения между рабом и хозяином, ни психология раба и хозяина, ни рабские лишения, ни привилегии хозяина, ни социальная дистанция между ними фактически и полностью не исчезли. Очарованные речами, мы чрезмерно приукрашиваем сущее, преувеличивая ужасы прошлого'. Короче говоря, я думаю, что даже по отношению к рабству ситуация не столь блестящая, какой обычно преподносится.

Высшие классы. Обрагимся к противоположным, верхним слоям политических организаций. Подобно детям, мы хвалимся тем, что деспотизм и самодержавные монархии ликвидированы, что избирательное право стало всеобщим, что аристократии больше не существует, ' Г. Спенсер верно пишет: " Свобода современного труженика на деле вряд ли значит больше, чем возможность обмена одной формы рабства на другую". См.: Spencer H Principles of Sociology. Ν. Υ , 1912. Vol. 3. P. 464—465.

К оглавлению

==340

что социальная дистанция от низших слоев до высших значительно уменьшилась. Некоторые " социальные мыслители" сформулировали ряд закономерностей, " исторических тенденций", такие, как законы исторического перехода 1) от монархии к республике, 2) от самодержавия к демократии, 3) от правления меньшинства к правлению большинства, 4) от политического неравенства к равенству и т. п. Верно ли все это? Подтверждается ли все это историческими фактами? Хотелось бы, чтобы все это было правдой, но, к сожалению, наше желание не подкреплено фактами. Позвольте мне кратко остановиться на основных категориях подобных " упрямых" фактов, которые противятся тому пути, о котором мы мечтаем.

I. Во-первых, не существует постоянной исторической тенденции от монархии к республике. Возьмем ли мы Древнюю Грецию или Рим, средневековую Италию, Германию, Англию, Францию, Испанию, не говоря уж о " безнадежных" в этом отношении азиатских державах, и мы увидим, что в истории этих стран монархия и республика поочередно вытесняли друг друга без какого-либо определенного направления, уступая место одна другой. Рим и Греция начинали свою историю как монархии, позднее стали республиками и закончили свою историю снова монархиями. Теории приверженцев циклического развития прошлого, таких, как Конфуций, Платон, Фукидид, Аристотель, Полибий, Флор, Цицерон, Сенека, Макиавелли, Вико, были более научными и схватывали дейсгвительность гораздо лучше, чем многие спекулятивные теории современных " тенденциозных законодателей". Подобные " повороты" мы находим в истории всех перечисленных выше и многих других стран. Часть средневековых итальянских республик, как известно, впоследствии стали монархиями. Франция с конца XVIII века и на всем протяжении XIX века пережила несколько подобных " поворотов". Многие европейские республики, завоеванные в ходе революций, и вовсе исчезли. В Испании установленная в 1873 году республика просуществовала крайне недолго. В Греции за последние несколько лет мы наблюдали такие переходы неоднократно. Нет необходимости в бесконечном повторении известных фактов*. Только человек, мало разбирающийся в истории и предпочитающий иметь дело с фикцией, а не с реальностью, может поверить в существование упомянутой выше тенденции².

' Об интересных соображениях на эту тему см.: Main H. Popular Government. P. 13—20, 70—71

² Для оценки степени государственного деспотизма и свободы граждан гораздо более важным критерием является характер государственного контроля и вмешательства, чем альтернативная пара монархия — республика Кривая государственного контроля и вмешательства столь же непостоянна, она варьируется от страны к стране, а в рамках одного и того же общества зависит от времени (подробнее см.: Сорокин Π Система социологии. Т 2 С. 125—145). И анархисты, обещающие исчезновение государства и его вмешательства в жизнь общества, и коммунисты или социалисты, пророчащие безграничный государственный контроль в форме всерегулирующего правительства (в экономике, в сельском хозяйстве, образовании, семейных отношениях и т. п.) с системой всеобщей " национализации", в равной мере заблуждаются. История шарахалась в этом отношении во все стороны, и нет резона считать, что отныне она прекратит свои обоюдонаправленные метания, дабы угодить коммунистам или анархическим " законодателям". Все это представляется истинным, даже вопреки нынешнему буму коммунизма, социализма, фашизма и иной диктатуры. Эти факты нашей реальности гленны, пройдет время, и они будут отменены другими формами государственного правления.

==341

II. Нет исторической тенденции смены правления меньшинства на правление большинства. Здесь вновь концепции мыслителей прошлого более валидны, чем многие популярные теории современных политических писак. Во-первых, наивно полагать, что так называемый абсолютный деспот может себе позволить все, что ему заблагорассудится, вне зависимости от желаний и давления его подчиненных. Верить, что существует такое " всемогущество" деспотов и их абсолютная свобода от общественного давления, — нонсенс. Герберт Спенсер в свое время показал, что в большинстве деспотических обществ " политическая власть — это чувство сообщества, действующего через посредника, который формально или неформально установлен... Как показывает практика, индивидуальная воля деспотов суть фактор малозначительный, его авторитет пропорционален степени выражения воли остальных". А сам деспот, хоть и " номинально всемогущий, в действительности менее свободен, чем его подчиненные" '. Вспомним и Ренана, разъяснившего, что каждый день существования любого социального порядка в действительности представляет собой постоянный плебисцит членов общества, и если общество продолжает существовать, то это значит, что более сильная часть общества отвечает на поставленный вопрос молчаливым " да". С тех пор это утверждение было проверено неоднократно и в настоящий момент стало банальностью. Но это, однако, не подразумевает, что в деспотических обществах правительство — инструмент большинства. Хотя трудно дать однозначный ответ на этот вопрос. Истина заключается в том, что деспоты — не боги всемогущие, которые могут править так, как им заблагорассудится, невзирая на волю сильной части общества и на социальное давление со стороны подчиненных. Это верно и по отношению к любому режиму, как бы он ни именовался. Если бы деспотизм был бы чем-то вроде правления большинства, то гораздо чаще это — правление более сильного меньшинства, а демократия, как правление большинства, чаще правление более сильного меньшинства. Это утверждение едва ли нуждается в доказательстве после тщательных исследований на эту тему Д. Брайса, М. Острогорского, Г. Моска, Р. Мичелса, П. Кропоткина, Г. Сореля, В. Парето, Дж. Стивена, Г. Мэна, Г. Воласа, Ч. Мерриама и многих других компетентных исследователей. Несмотря на разницу в политических приемах, они единодушны в признании того, что процент людей, живо и постоянно интересующихся политикой, так мал и, похоже, останется таковым навеки, что управление делами неизбежно переходит в руки меньшинства и что свободное правительство не может быть ничем иным, кроме как олигархией внутри демократии². И это справедливо не только в отношении демократии, но и коммунистических, социалистических, синдикалистских или каких угодно иных политических организаций³. Формальный критерий всеобщего избирательного права, как

• Spencer H. Principles of Sociology. Vol. 2. P. 253, 321.

² Bryce J. Modern Democracies. Vol. 2. P. 549—550. Даже Конституция США была ратифицирована квотой не более одной шестой части всего взрослого населения. См.: Beard С. A. An Economic Interpretation of the Constitution of the United States. N. Y„ 1913. P. 324.

³ Об олигархичности правления в подобных политических организациях см.: Michels R. Political Parties. N. Y., 1915. P. 93 ff., 239 ff.; Michels R. La cnsi psicologica del socialismo // Revista Itaiiana de sociologia 1910. P. 365—376; Fournié re E. La crise socialiste. P., 1908. P. 365, 371; Fournié re E. La Sociocratie. P. 117. На русском опыте мы видим, как страной с населением в 130 миллионов управляет группа коммунистов числом в 600 тысяч. Вот оно воистину " правление большинства"!

==342

было доказано М. Острогорским, а недавно Ч. Мерриамом и X. Гознеллом, не гарантирует вовсе управления большинства. " Гражданин, объявленный свободным и суверенным в демократических организациях, фактически имеет в политике нулевое значение и не играет роли повелителя. Он не оказывает никакого влияния на избрание людей, которые правят его именем и за счет его авторитета". Таково действительное состояние дел'. Политологический анализ профессора Ч. Мерриама показывает, что в США партийное меньшинство формулирует большую часть законов². Все это верно и по отношению ко всем демократиям. Действительная ситуация может стать ясной из следующей таблицы³.

Страна	Население	Численность	Число	Процент	Процент приняв
и год	в возрасте	электората	принявших	прого	ших участие в
выборов	старше		участие	лосовав	выборах от общей
	20 лет		в выборах	П1ИХ	численности насе
					ления в возрасте
					старше 20 лет
Швейцария
				50.6	20.7
Дания:
	1900 000⁴*			76.7	64.0
Нидерланды:
	3376 965⁵*			0^7 7
	1 352 508"			63.2
	935 665⁶*			13 1
Лондон:
	4488120-*		l 228 838		28.0⁴*
Бавария:
				82.5
Франция:
	22000 000⁴*			79.0	40.0⁴*
Австралия:
	3 140 137⁴*		1 646 863	57 J5	52.0-*
США:
	63000000-*				42.0⁷*

К этому следует добавить, что во французски> колониях процент неголосующих, которые имеют право, пусть даже я формальное, колеблется от 72, 74% до 40.09%; в Египте этот процент и того больше — около 98%. Эти цифры во многих отношениях поучительны. Они показывают, что даже в самых развитых демократиях, если исключить белых граждан и все остальное коренное население колоний, процент граждан, полноправно принимающих участие в парламентских выборах, ' См.: Ostrogorsky M. La dé mocratie et les parties noiï tiques. P., 1912. P. 614—615.

² Merriam С. E., Gosnell H. F. Non-voting: Causes and Methods of Control. Chicago, 1924; Lippman W. The Phantom Public. N. Y., 1925. Ch. \—^.

³ Все включенные в таблицу цифры заимствованы из статистических ежегодников нижеупомянутых стран. Среди них: " Statistische Jahrbuch der Schweiz", " Statistik Aarbog (Denmark)", " Jaarcijeers voor Nederland", " London Statistics", " Stû tistisches Jahrbuch fü r den Freistadt Bayern", " Of^c'ai Year Book of the Commonwealth of Australia", " Statistical Abstracts of the Li-sited States".

⁴ * Приблизительно (прим. авт.).

' *Население в возрасте старше 25 лет (прим. авт.).

⁶ *Женщины не принимали участия в выборах (прим. авт.).

⁷ " Население в возрасте старше 21 года взято на 1921 год (прим. авт.).

==343

в среднем не превышает 50% от общего числа граждан в возрасте от 20 лет и старше. Если к этому добавить, что из числа голосующих час-ib вынуждена голосовать, как ей приказано " боссами'" или теми, κ ί ο покупает их голоса, то становится ясным, что правительство и вводимые им законы не есть результат единодушного желания всех избирателей, а обычно, особенно в Европе, результат воли только незначительной группы из числа депутатов, имеющих относительное большинство среди других парламентских фракций и партий и которые поэтому представляют чолько один сектор населения благодаря искусным махинациям и разнообразным ухищренным способам " боссов", комитетов и подкомитетов, что в конечном итоге даст возможность меньшинству одержать победу над большинством. Поэтому никакое всеобщее избирательное право и никакие другие " демократические уловки" нельзя принять за правление большинства.

Но и это еще ν все. Большая часть современных европейских держав имеет свои собственные колонии, которые формально являются анклавами соответствующих демократических республик, империй и королевств. Первые управляются последними. Что представляет собой население колоний? Принимает ли оно участие в избрании правительства, которое ими верховодит? Принимает ли оно участие в законотворчестве? Вовсе нет! ' Ими правят самым автократическим способом. Следующую цит.чу из книги Дж. Брайса можно отнести на счет населения любой колонии. В Британской Индии, он пишет, " центральное правительство и правительство провинций, люди, " которые что-то значат", то есть те, от кого исходят важные политические решения, не превышают одной тридцатой населения. В олигархии британских официальных лж, правит эта, внутренняя олигархия" *. Очевидно, что эти назначенные, а ре избранные правители Британской Индии с населением около 300 миллионов не могут считаться правительством большинства. Так же обстоят дела почти во всех колониях². Таким образом, правительство большинства в современных демократиях — это, как правило, npaaneHii^ меньшинства, если принимать во внимание население колоний. Сред·»' всего населения Британской империи в возрасте от 21 года и старше число тех, кто имеет привилегию избирательного права и действительно ео пользуется, не превысит, вероятнее всего, 8—10% всего населения.

На основе вышеприведенных данных правильно сделать следующее заключение: налитае исторической тенденции от правления меньшинства к правлению большинства весьма спорно. Брайс был прав, говоря, " как мало на самом деле людей, которые управляют миром! " ³

III. Политическая стратификация современных политических организаций не меньше, чем она была в прошлом. Вышеприведенное отступление от основной темы сделано как раз для того, чтобы развеять миф, мешающий правильному видению реальной ситуации в области политической стратификации. Суть вопроса: как бы ни была измерена социальная дистанция, доходом ли, уровнем жизни, психологическим или культурным критерием, единомыслием, образом жизни, юридическими или фактическими привилегиями, реальным политическим влиянием или чем-то другим, будет ли эта дистанция между высшими

' Bryce J Modem Democracies. Vol 2. P. 543.

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒