Общее введение к Соборным посланиям

⇐ ПредыдущаяСтр 55 из 73Следующая ⇒

К Соборным относятся семь апостольских посланий: Иак.; 1, 2 и 3 Ин.; 1 и 2 Петр. и Иуд. Такой порядок легче всего объяснить ссылкой на Гал. 2, 9, где ап. Павел перечисляет столпов первохристианской Церкви: «Иаков и Кифа [т.е. Петр – А.С.] и Иоанн». К посланиям, озаглавленным именами этих корифеев, присоединено Послание Иуды. В целом их можно охарактеризовать как свидетельства тех, кто был наиболее близок к Иисусу Христу – как родственники (сводные братья Иаков и Иуда), уверовавшие лишь после Его Воскресения, или как ближайшие, наиболее доверенные ученики (Петр и Иоанн).

Название «Соборные послания», вошедшее в церковный обиход благодаря Евсевию Кесарийскому в начале IV века[890], имеет в виду некий общий признак, который должен быть свойствен семи посланиям. Но их общность ограничивается только тем, что предполагается их соборное, т.е. циркулярное значение, хотя в ряде случаев правильнее, наверное, было бы говорить о неясности или неизвестности конкретного адресата.

Эти послания весьма различны не только по авторству, но по объему и содержанию. О каждом из них нужно говорить в отдельности, причем в разной соотнесенности с различными другими книгами Нового Завета. Например, послания св. Иоанна, особенно Первое, невозможно разбирать без соотнесения с Евангелием от Иоанна (что мы и делаем), а Послание св. ап. Иакова мы будем рассматривать после Послания к Евреям (относящимся к корпусу Павла), хотя возможны и другие варианты[891].

Первое Соборное Послание св. Иоанна Богослова

Между Первым Соборным Посланием св. Иоанна Богослова и Евангелием от Иоанна настолько много общего – в стиле, лексиконе, богословских идеях[892] – что не приходится сомневаться в их принадлежности одному и тому же автору, или уж по крайней мере одной традиции. Главную разницу при известном упрощении можно объяснить лишь разницей жанра: Ин. – это Евангелие, т.е. последовательный текст, свидетельство о земном служении, смерти и Воскресении Иисуса Христа, а 1 Ин. – это Послание, т.е. более краткий по объему труд, не предусматривающий повествовательного материала, а содержащий увещания апостола. Но даже цели написания Ин. и 1 Ин. формулируются очень сходно (ср. Ин. 20, 31и 1 Ин. 5, 13).

Авторство и обстоятельства написания

Имя писателя в Послании не указывается – это один из редких случаев в новозаветных посланиях. Вопрос об авторстве в значительной степени решается в зависимости от аналогичного вопроса в отношении Ин. Если автором четвертого Евангелия был св. апостол Иоанн Богослов, то и автором 1 Ин. был он же[893]. Более того, напрашивается вывод, что Ин. и 1 Ин. связаны между собой не только принадлежностью одному автору, но и временем и мотивами написания, а может быть, и композиционной соотнесенностью. 1 Ин. «иногда понимается как богословский трактат, сопровождающий распространение четвертого Евангелия, или, наоборот, получивший в четвертом Евангелии историко-догматическое раскрытие»[894].

По поводу времени написания 1 Ин., в частности, относительно Ин., существуют разные предположения: до, одновременно или после. Как бы там ни было, временное расстояние было, скорее всего, очень невелико. Если 1 Ин. было написано после Ин., то это могло быть около 100-го года[895].

Адресат

Св. Иоанн обращается к христианам общин, находящимся в провинции Асия в Ефесском ареале, с которыми он был хорошо знаком[896].

Причины написания 1 Ин.

Причины написания 1 Ин., сколь бы ни проникновенно и незабываемо ни звучали те или иные отрывки, как и в случае с другими апостольскими посланиями, были негативного характера: разделения среди христиан, а также лжеучения, искажавшие Благую весть. Лжеучения же касались того, о чем св. Иоанн с таким пламенеющим жаром свидетельствовал в своем Евангелии – реальности воплощения Слова, Сына Божия, и беспредельности любви Божией, которая проявилась в Боговоплощении.

«Общине, к которой обращается Иоанн, знакомы проблемы: возникли разделения (1 Ин. 4, 3), христиане не любили друг друга (исчез дух братолюбия) (2, 9; 4, 20). Многие считали себя без греха (1, 10) или впали в гностицизм и считали, что только знанием (гнозисом) можно познать Бога, при этом пренебрегая образом жизни (2, 4). Некоторые и вовсе покинули общину и отреклись от Христа (2, 19. 22)»[897].

Внешние особенности 1 Ин.

Близость Ин. и 1 Ин. усиливается еще и тем, что хотя 1 Ин. обладает рядом недвусмысленных признаков послания (обращение к читателям, авторское «мы»; например, «сие пишем вам» в 1, 4), эпистолярные признаки в нем сведены до минимума. Нет ни привествия, ни традиционного вводного благодарственного раздела, ни заключительных приветов и т.п.[898] 1 Ин. очень похоже на трактат, но не отвлеченно-богословского характера, а самого что ни на есть практического, обращенного к реальной жизни христиан и их общин. Правда, конкретно не говорится, кто эти христиане и где они находятся. Да если это и трактат, то не в классическом смысле слова – с четким планом и специальной терминологией, а в смысле единства темы:

«Анализ 1 Ин. представляет почти непреодолимые ò ð ó ä í î ñ ò è. 1 È í. можно заучить наизусть, но пересказать его, строго говоря, невозможно. Послание состоит из отдельных афоризмов, часто необычайной глубины, соединение которых представляет собою, может быть, наиболее совершенный пример Иоанновской «цепи». Всякое деление 1 Ин. на его составные части должно быть признано условным. Послание отмечено несомненным развитием его основных мыслей, но провести в нем четкие грани представляется невозможным»[899].

Сильнейшее впечатление на читающего 1 Ин. оказывает не только тем, что посвящено по сути дела одной теме – любви Божией, открывшейся в Иисусе Христе, воплощенном Слове, но и тем, с каким глубоким чувством (можно сказать, с тоской, болью и в то же время воодушевлением) апостол пишет о любви, которая есть единственно важное, непреходящее содержание христианства – и как учения, и как практики жизни. Так мог писать только тот, кто своими собственными очами видел Слово, явившееся в любви (см. 1 Ин. 1, 1).

«Возлюбленные! » – такое обращение часто встречается в Послании (2, 7; 3, 2. 21; 4, 1. 7. 11; ср. 3 Ин. 1. 2. 5. 11), поэтому и в богослужебном использовании любое Апостольское чтение, взятое из 1 Ин., вводится не традиционным «братие! », а «возлюбленнии! »

Глядя на молодое пополнение Церкви, св. Иоанн обращается к нему как к детям. И он имеет право так говорить и писать, ибо за ним – авторитет человека, через всю свою жизнь пронесшего увиденное когда-то Слово. «Дети», а точнее «детки» (tekni/a; слав. ча1дца), или «дети мои» – еще одно часто повторяющееся обращение в 1 Ин. (см. 2, 1. 12. 18. 28; 3, 7. 18; 4, 4. 21)[900].

Богословские темы 1 Ин.

Если в Евангелии любовь, которой Отец возлюбил мир и потому отдал Сына Своего Единородного (см. Ин. 3, 16), говорит устами Иисуса Христа, а также являет себя в Его Крестных страданиях, о которых св. Иоанн пишет как евангелист (свидетель), то в Послании он уже сам «от себя» пишет о любви, которая должна стать содержанием христианской жизни:

⁸Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. ⁹Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. ¹⁰В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши. ¹¹Возлюбленные! если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга. ¹²Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас. ¹³Что мы пребываем в Нем и Он в нас, узнаем из того, что Он дал нам от Духа Своего. ¹⁴И мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына Спасителем миру. ¹⁵Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге. ¹⁶И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем (1 Ин. 4, 8-16).

Наверное, именно эти строки в наибольшей степени послужили тому, чтобы ап. Иоанн Богослов стяжал себе прозвище апостола Любви. Ведь ему принадлежит это знаменитое высказывание, формально подпадающее под категорию определений – «определение» Бога (пишем в кавычках, потому что, естественно, никакого определения Бога дать невозможно):

Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8. 16).

В самом начале Послания апостол напоминает о единственном основании для таких суждений о Боге и для своих увещаний к подражанию божественной любви. Начало Послания очень похоже на начало Евангелия:

¹О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, – ²ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам, – ³о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами: а наше общение – с Отцем и Сыном Его, Иисусом Христом. ⁴И сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна (1 Ин. 1, 1-4).

Как много здесь общего с Прологом Ин.! Вновь говорится о Слове, которое есть жизнь. Его явление было настолько реальным (в Ин. говорится о воплощении), что его осязали руки, видели очи... В стихах 3-4апостол говорит от своего лица, но его слова созвучны со словами Христа на Тайной Вечере о совершенной радости (см. Ин. 15, 11; 16, 24) и о Его общении с Отцом (см. Ин. 17, 11. 21-22). Мы привели только четыре первых стиха Послания, в которых очевидны параллели с Прологом Ин., но список всех таких параллелей будет почти равен объему Послания.

В Послании содержится одно из наиболее ярких и однозначных свидетельств о воплощении (любимая тема евангелиста Иоанна):

²Духа Божия (и духа заблуждения) узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога; ³а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь есть уже в мире (1 Ин. 4, 2-3).

Вновь те же темы и термины, что и в Ин.: любовь, любить, познать, общение, пребывать в..., грех, диавол, мир, дух лжи, антихрист, свет, тьма, жизнь, смерть...

Богословие св. Иоанна – не устремленное лишь к небу желание получить какое-то оторванное от реальности знание о Боге, а трезвое принятие жизни здесь в свете откровения о Боге. Св. Иоанн устремлен к небу, но твердо стоит на земле.

Таким образом, Послание затрагивает очень интересную и важную тему: как соотносится мистика, знание (или познание) Бога, богословие и, с другой стороны, повседневность, практика христианской жизни. Знаменательно, что ее затрагивает величайший мистик и богослов – св. Иоанн.

Церковная традиция давно по достоинству оценила столь удивительный парадокс мистики св. Иоанна. Созерцая и чуя божественную тайну, он сумел сочетать это созерцание и чутье с практическим требованием единственного, что достойно такого богословия – любви между учениками. Он использовал довольно мало слов (см. выше), а те, что использовал, выражали одновременно и то, и другое. «Иоанн Богослов в молчании» – так называется одна из икон, изображающая св. апостола, который прикрывает свои уста указательным перстом, тем самым призывая к молчаливому созерцанию тайны Бога и Его любви, открывшейся в Иисусе Христе.

⇐ Предыдущая 50 51 52 53 545556 57 58 59 Следующая ⇒