V. Ревизия психоанализа и видение нового общества: 40 лет в США и Мексике

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 19Следующая ⇒

Переехав из Чикаго в Нью-Йорк в 1934 г., Фромм возобновил свою практику как психоаналитик. В Институте социальных исследований он посещал беседы, регулярно проводившиеся Хоркхаймером, Лёвенталем, Маркузе и Виттфогелем. Он, как и прежде, работал главным образом дома, на 66-й улице (с ноября в Сентрал Парк Уэст, сначала в доме № 444, а с 1943 г. — в доме № 320), при этом выполняя функцию руководителя отдела социальной психологии и подготовил «Социально-психологическую часть» (1936) «Исследований авторитета и семьи», изложив в ней сущность авторитарного характера.

Как ни была естественна для Фромма его работа в инстигуте, тем не менее ему приходилось постоянно доказывать правильность своего аналитического социально-психологического подхода. Трудности возникали при защите психоаналитического толкования ответов на анкету перед членами института, не овладевшими психоаналитической теорией из-за недостатка личного опыта. Критика Фроммом теории либидо Фрейда привела к открытому конфликту. Эта критика явилась логическим продолжением его подхода, разработанного им в статьях «Социально-психологическое значение теории материнского права» (1934) и «Общественная обусловленность психоаналитической терапии» (1935). Если характер является ареной человеческого и общественного поведения, обусловленного, с одной стороны, экономическими и общественными силами и, с другой стороны, — психическими силами и потребностями, и в то же время опосредует эти силы, тогда человека нельзя более рассматривать как продукт судьбы, определяемой сексуальными влечениями и инстинктом самосохранения или влечениями к жизни и смерти.

В начале 1930 г. Фромм познакомился с открытием Якоба Бахофена, изложенном в опубликованной в 1861 г. книге «Материнское право», и оно укрепило его сомнение относительно возможности объяснения влечений теорией либидо. Критика ее, высказывавшаяся Фроммом в беседах с Гроддеком, Фридой Фромм-Райхманн и Карен Хорни в Баден-Бадене, могла быть более точно сформулирована теоретически на основании социально-психологического подхода. «Как раз на феномене Эдипова комплекса, выступающего в качестве центрального лишь в патриархальном обществе, видно, как легко впадают в ошибку, когда считают свою собственную психическую структуру естественной для всего общества, или «общечеловеческой». При этом забывают, что при других общественных условиях в качестве производительной силы выступали и могут выступать совсем иные структуры влечений. Значение культур матриархата для социального исследования заключается в том, что в них обнаруживаются совсем иные психические структуры, чем привычные для наблюдателя нашего общества. Понимание такой иной возможности является важным вкладом в исследование. Это особенно относится к тому, что мы можем назвать «матрицентристским» комплексом в противоположность «патрицентристскому».

Ревизия Фроммом психоанализа, по мнению его критиков, отразилась в его первой книге «Бегство от свободы», вышедшей в 1941 г. в Нью-Йорке. В начале ее формулируется суть социально-психологического подхода и подчеркивается, что судьбу влечения следует понимать, исходя из жизненной судьбы. В отличие от метода индивидуальной психологии, или психологии личности, в социальной психологии осуществляется решающий переход от интереса к качеству влечений (либидо, деструдо, прегенитальная и генитальная сексуальность и т.д.) и к их источникам (их укорененность в физиологии и их связь с эрогенными зонами). Если вопрос о качестве влечений и их источниках и имеет эвристическую ценность для изучения подсознания и подсознательных процессов у индивидов, то изучение экономических, общественных и культурных факторов, оказывающих влияние на подсознание общественных величин, показало, что не источники влечений и их качество определяют подсознание и его проявления в экономической, общественной и культурной сферах, наоборот, психическая структура определяется экономической, социальной и культурной структурой.

Открытия Бахофена подтвердили подход Фромма. Теория межличностных отношений Салливена открыла ему новый метапсихологический горизонт. Преодоление фрейдовской ортодоксии Фромм осуществлял не в дискуссии вокрут частностей социально-психологической теории. Критика Фромма затронула наиболее уязвимый пункт в психоанализе Фрейда. В статье «Общественная обусловленность психоаналитической тера 'ни» Фромм показал, насколько «святыня» Фрейда — его; имание сексуальности — зависит от буржуазной сексуальной морали. Даже там, «где предметом критики является буржуазная мораль, в работе «Культурная сексуальная мораль и современная нервозность» (1908), критическая позиция Фрейда принципиально вовсе не отличается от позиции его класса». К тому же выводу Фромм пришел при исследовании георий Фрейда о развитии культуры, о сублимации, о положении женщины и о приемах психоанализа. Именно подчеркивание терпимости аналитика показывает, «что за его свободой от ценностных установок и либеральностью скрывается позиция уважения табу буржуазной морали и ненависти к их нарушениям, — позиция, аналогичная позициям консервативных членов того же слоя общества».

Указание Фромма на зависимость как теории, так и терапии психоанализа от общественных условий было нацелено на принципиальную ревизию: психоанализ должен еще раз взглянуть на себя в зеркале своей общественной детерминированности и сделать из этого выводы. Для теории это подтверждается в приведенном выше подходе к жизненной судьбе. Для терапевтической практики это означает, что «аналитик, для которого заповеди и запреты общества, в котором он живет, обладают абсолютным характером табу, независимо от их ограниченного смысла... не способен снять у пациента страх перед нарушением этих табу (по большей части воображаемым). Этот страх лежит в основе его невроза, и без его преодоления излечение невозможно». В силу своеобразного стечения обстоятельств разбор социальнопсихологической концепции Фромма и обоснование им критики Фрейда в Институте социальных исследований не были оценены по достоинству. Возникший в связи с этим конфликт был перенесен на уровень личных отношений. Фромм связывал изменение отношения к нему Хоркхаймера с приходом в институт в 1938 г. Адорно и его влиянием. «В первые годы работы института, когда еще он находился во Франкфурте и Женеве, у Хоркхаймера еще не было никаких возражений против моей критики Фрейда... Однако вскоре после того, как институт перебазировался в Нью-Йорк... Хоркхаймер изменил свое мнение. Он вдруг начал защищать ортодоксальный фрейдизм и рассматривать Фрейда как подлинного революционера, исходя из его материалистической позиции в отношении сексуальности... Я предполагаю, что отчасти это связано с влиянием Адорно, которого я резко критиковал с самого начала его появления в Нью-Йорке». Когда Адорно стал полноправным членом института, Фромм в 1938 г. отказался от сотрудничества и после долгой тягостной переписки должен был согласиться на пожизненное трудовое соглашение, по которому он получал 5 тыс. долл.

Многолетние усилия Фромма и его сотрудников добиться публикации результатов исследования настроений германских рабочих и служащих остались тогда безуспешными. Причиной этого был не уход Фромма из института. «Наоборот, нежелание Хоркхаймера опубликовать исследование явилось одним из многих разногласий, заставивших меня в конце концов оставить институт».

Только в 1980 г., т.е. через 50 лет после начала этого проекта, Вольфганг Боне смог опубликовать его материал под названием «Рабочие и служащие накануне третьего рейха», после того, как была отобрана большая часть материала, находившегося у Фромма, и было согласовано с ним название.

Изменения, происшедшие с Хоркхаймером, объясняет его письмо к Лео Лёвенталю, в котором он отвечал на запрос Эрнста Криза об отношении Института социальных исследований к Фрейду. В этом письме от 31 октября 1942 г. Хоркхаймер писал: «Психология без либидо — это не психология... Психология в подлинном смысле — это ведь всегда психология индивида». Он заканчивает упреком: «Фромм и Хорни ударились в психологию «здравого смысла» и психологизировали даже культуру и общество». Хоркхаймер едва ли мог более ярко выразить свое несогласие с социальнопсихологическим мышлением Фромма!

Личные отношения Фромма с Маркузе были иными, чем с Хоркхаймером и Адорно. С последним у него никогда не было дружеских отношений. Безусловно, в 30-х годах Хоркхаймер производил сильное впечатление на Фромма. О проводившемся, прежде всего Адорно, философском переосмыслении марксистской теории общества, названном впоследствии «критической теорией», Фромм узнал через Хоркхаймера. Впоследствии Фромм интерпретировал такой поворот Хоркхаймера как возвращение к буржуазии и буржуазному обществу, последовательным выражением которого явились новое открытие им официальной религии («Тоска по другому») и принятие почетного гражданства города Франкфурта.

«С Маркузе у меня отношения были все же очень, как говорят, амбивалентные. Мы шли очень разными путями. Его идеал состоял, собственно, в том, что человек должен снова стать ребенком. Мой — в том, что человек должен развиваться сам до высшей зрелости или совершенства своей личности». Фромм всегда относился к Маркузе серьезно. Книги Маркузе имеются в библиотеке Фромма иногда в нескольких экземплярах, и по ним видно, что Фромм очень серьезно занимался идеями Маркузе. Со своей стороны, Маркузе, несмотря на ожесточенные споры, просил Фромма в 1964 г. о рецензии на свою книгу «Одномерный человек». Хотя Фромм и не согласился на эту просьбу, тем не менее она свидетельствует о том, что Маркузе ценил его. При всех разногласиях между ними, общим для них было то, что оба они в 60-х годах стали «пророками» студенческого движения, Маркузе — больше в Германии и Европе, Фромм — в США. Амбивалентность отношений между Фроммом и Маркузе едва ли возможно точнее передать, чем приведя один случай из 70-х годов. Фромм ехал в Швейцарию в поезде, и ему показалось, что напротив него сидит Маркузе, но он не заговорил с ним. Несколько дней спустя он рассказал об этом случае одному знакомому, знавшему и Маркузе. На что тот ответил, что он знает об этом, Маркузе ему рассказал!

К тому времени, когда Фромм перестал работать в Институте социальных исследований (1938), он уже давно входил в кружок психоаналитиков, в котором все более четкие формы принимала ревизия психоанализа. Важнейшей фигурой в нем в эти годы была, безусловно, Карен Хорни (16 сентября 1885 г. — 4 декабря 1952 г.), о которой Джек Л. Рабинс (автор ее биографии) пишет, что у нее была «длительная интимная дружба с Фроммом». Через нее Фромм в Чикаго вошел в контакт с Карлом Менингером, Лео Бартемейером, Гарольдом Лассвелом и супругами Блицстен. Критика, которой Хорни подвергла Фрейда, привела к напряженности в ее отношениях с Францем Александером, а затем и к разрыву с ним. Едва Фромм переехал в 1934 г. в Нью-Йорк, Хорни последовала за ним и стала там заниматься практикой, в с 1935 г. читать лекции в Новой школе социальных исследований.

Хорошие отношения Фромма с Хорни сохранялись до начала 40-х годов: «Он часто вместе с ней обедал и посещал ее. Но прежде всего они оказывали влияние на мышление друг друга: Карен училась у Фромма социологии, а он у нее — психоанализу». Они постоянно проводили вместе отпуск. В 1937 г. они отдыхали на озере Тахое, в 1938 г. — в Швейцарии, в 1941 г. — на острове Манхеган в штате Мэн у Эрнста и Анны Шахтель. Эрнст Шахтель, журналист по образованию, работал вместе с Фроммом в Институте социальных исследований. Он проходил подготовку по психоанализу в Берлине и Нью-Йорке и долгие годы был дружен с Фроммом.

У Фромма и Хорни было много общих друзей, важнейшим из которых для Фромма был (как и для его бывшей жены Фриды) Гарри Сток Салливен, также в 1931—1939 гг. занимавшийся практикой в Нью-Йорке. В течение многих лет каждую неделю происходили их встречи, которые Салливен шутливо называл «Клуб Зодиака». Наряду с Фроммом, Хорни, Салливеном и его приемным сыном Джеймсом Салливеном в него входили Уильям Сильверберг, Эдвард Шипли и Клара Томпсон. Их объединяли гуманистические взгляды и интерес к общественным наукам.

Клара Томпсон по настоянию Салливена начала учебу у Шандора Ференци в Будапеште и в 1933 г. вернулась в НьюЙорк. Она стала первым президентом основанного совместно с Салливеном Вашингтон-Балтиморского психоаналитического общества и курсировала, подобно Салливену, Сильвербергу и Хорни, между Нью-Йорком и Вашингтоном, чтобы там преподавать. В 1934 г. Клара Томпсон продолжала свои учебные анализы у Фромма и в 1935 г. стала членом Нью-Йоркского психоаналитического общества. Сердечные отношения между Томпсон и Фроммом сохранялись на протяжении 40-х годов, устояв перед всеми неурядицами и расколами. Такую же «верность» Фромму проявила лишь вторая дочь Хорни, Марианна, 1913 г. рождения, которая по совету матери, получив медицинское образование в 1937 г., начала проходить у Фромма курс обучения психоанализу, что было чревато тяжелыми последствиями для отношений между Карен Хорни и Фроммом.

Общий интерес Хорни и Фромма к культурным и социологическим влияниям на психику или характер отразился в их общем контакте с другой группой друзей — Абрахамом Кардинером, Гарольдом Лассвеллом, а также с Маргарет Мид, Рут Бенедикт и Джоном Доллардом, которые не являлись членами Нью-йоркского психоаналитического общества. «Они проводили вместе вечера еженедельно, веселились и обсуждали актуальные вопросы. Маргарет Мид вспоминает о том, как они обсуждали различие между «индивидуальными» признаками и такими, которыми обладают различные индивиды, принадлежащие к одной культуре. Это различие должно было стать ключевой концепцией в мышлении Фромма». Кардинер вспоминает о вечерах, проведенных с Доллардом и Фромом в отеле у Хорни, где они играли в рулетку и Фромм «своим прекрасным задушевным голосом пел классические песни».

В эти годы (1936—1940) Фромм писал свою первую книг)', о которой он объявил в 1939 г. в своем сообщении Институту социальных исследований как о социально-психологическом исследовании фашизма под названием «Человек в авторитарном государстве». О ней Хорни писала своему издателю Нортону, как о книге по проблемам характера и культуры, рассматривающей отношения между культурой и структурой личности: «Д-р Фромм пытается подвести под психоаналитическую теорию социологическую базу, в отличие от физиологической и биологической у Фрейда».

Хотя в своей книге «Бегство от свободы» (1941) Фромм и не подвел социологическую «базу под психоаналитическую теорию», но такая формулировка точно соответствовала попытке ревизии психоанализа самой Карен Хорни в опубликованной ею в 1937 г. книге «Невротическая личность нашего времени». В том же году вышла книга Кардинера «Индивид в обществе», усилившая раздражение по отношению к Хорни и ее группе. Дело дошло до ожесточенной дискуссии между Хорни и ортодоксальными членами Нью-йоркского института по совершенно конкретным вопросам интерпретации. Так, однажды необходимо было дать толкование сну, в котором фигурировали две женщины, одна раздетая, другая одетая. В связи с этим разгорелся спор — идет ли речь о зависти к пенису или о социальном неравенстве!

Смелые идеи Хорни и ее группы привлекали все больше студентов, поэтому деятельности группы Хорни было решено положить конец. Сначала были отклонены диссертации некоторых аспирантов потому, что не были «достаточно аналитичны». После протестов и проведения опросов 29 апреля 1^941 г. на ежегодном организационном собрании Ньюйоркского психоаналитического общества Хорни была дисквалифицирована как обучающий аналитик и преподаватель и ей было разрешено преподавать только студентам 3-го курса. Хорни покинула собрание. За ней последовали Клара Томпсон, Бернард С. Роббинс, Харман С. Эфрон и Сара Р. Кельман, а с ними 14 аспирантов.

Уже в мае 1941 г. они основали Ассоциацию для развития психоанализа. Сильверберг прибыл из Вашингтона и стал ее президентом. В сотрудничестве с Нью-Йоркским медицинским колледжем в июне 1941 г. был основан учебный центр нового объединения — Американский институт психоанализа—в помещении госпиталя на Нижней пятой авеню. Салливен стал, по предложению Томпсон, его почетным членом. Фромм, с самого начала принимавший участие в создании новой группы, мог стать «только» почетным членом, поскольку не был медиком. Он резко этому воспротивился и поставил свое членство в зависимость от того, будет ли он признан обучающим и контролирующим аналитиком. Это условие было принято в ноябре 1941 г.

Конфликт, связанный со статусом Фромма, был предрешен. Спустя год с небольшим, в января 19.43 г., студенты потребовали от декана факультета, чтобы Фромму «в связи с его стимулирующими клиническими описаниями» было дано разрешение вести «технический» семинар. Декан отклонил это требование, поскольку тем самым было бы официально санкционировано преподавание психоанализа немедиком. Компромиссное предложение, согласно которому Фромм проводил бы теоретические занятия, исключив клинические семинары по психотерапевтической технике, было им отклонено. Томпсон, бывшая тогда президентом, создала после этого комиссию для разрешения проблемы. Когда Фромм заявил, что уйдет, если ему не будет разрешено вести «технические» семинары, комиссия решила лишить его привилегий преподавателя, предоставленных ему в 1941 г.

На особом заседании комиссии в апреле 1943 г. Томпсон поставила под сомнение мотивы комиссии. Она аргументировала это тем, что, согласно общим положениям, НьюЙоркский медицинский колледж «...хотя и не мог бы допустить на свой факультет непрофессионала, но это должен решать не факультет. Поэтому Фромм, если хочет, должен быть принят без оговорок. Поскольку он был принят как преподаватель анализа и контролирующий аналитик, отказывать ему в ведении клинически-технических семинаров непоследовательно...» Она считала, что «причины проблемы являются либо политическими, либо личными».

На самом деле проблема возникла на почве личных отношений между Хорни и Фроммом. После опубликования «Бегства от свободы» его популярность среди студентов необычайно возросла, однако неожиданно он, а вскоре и Томпсон не получили никаких предложений относительно кандидатов на проведение учебных и контрольных анализов. Вопрос проведения анализа непрофессионалом стал лишь удобным поводом для того, чтобы прикрыть личный конфликт и сделать из него «политическую» проблему. Если Хорни столь решительный противник проведения анализа непрофессионалом (в знаменитой дискуссии по этому вопросу в 1947 г. она, правда, высказывалась за то, чтобы психоаналитики имели медицинское образование, но не была принципиальным противником аналитиков-любителей), то как это согласуется с тем, что она рекомендовала своей дочери Марианне аналитика-любителя Фромма для учебного анализа? Видимо, все дело в том, что именно этот учебный анализ дочери побудил Карен Хорни к разрыву с Фроммом.

Уже в 1939 г. учебный анализ Марианны Хорни настолько продвинулся, что она начала «давать волю своим чувствам, отчасти направленным против матери, из-за действительного или воображаемого пренебрежения с ее стороны». Когда бунт Марианны против матери стал усиливаться, Карен «стала обвинять в этом Фромма... Видимо, она при этом забыла свои собственные аналитические познания, что подобные чувства возникают при всяком успешном анализе».

Уход Фромма был естественным после решения комиссии. Вместе с ним с ее заседания ушли Клара Томпсон, Гарри Сток Салливен, Жанет Риош, Лионель Блицстен, Леопольд Розанес, Бен Вейнингер, Георг Гольдман, Эдвард С. Гаубер, Джеймс Малони, Мейер Маскин, Марджори Джервис и Эрнст Хадли. Для Карен Хорни это был не последний конфликт и разрыв. Спустя год от нее отошли Уильям Сильверберг, Бернард С. Роббинс, Хармон С. Эфрон, т. е. «борцы» 1941 г., — и некоторые другие ученые. Но Марианна не поддержала мать, что Карен Хорни глубоко переживала. Сначала Марианна отдалилась от нее, вышла замуж и позднее работала в Институте им. Уильяма Эленсо Уайта, возглавляемого Фроммом.

Часть психоаналитиков, вышедших в 1943 г. из Американского института психоанализа, объединились с другими, по большей части из Вашингтон-Балтиморского психоаналитического общества, чтобы создать филиал Вашингтонской школы психиатрии, основанной Салливеном в 1936 г. Организаторами этого филиала были Гарри Сток Салливен Эрих Фромм, фрида Фромм-Райхманн, Клара Томпсон, Давил и Жанет Риош; немного позднее к ним примкнули Ральф Кроули, Хильда Брухи и Мейер Маскин. Чтобы наладить дело, Салливен, Фрида Фромм-Райхманн и Давид Риош каждые три недели приезжали из Вашингтона в НьюЙорк. После окончания второй мировой войны их деятельность значительно расширилась. С 1946 г. Нью-йоркский филиал Вашингтонской школы психиатрии стал называться Институтом психиатрии, психоанализа и психологии им. Уильяма Эленсона Уайта. Как и в Вашингтонской школе психиатрии, в Нью-Йорке изучение психоанализа сочеталось с другими гуманитарными и общественными науками. Целью являлись «подготовка психиатров и психологов — специалистов в области теории и практики психоанализа — и распространение психоаналитических идей среди учителей, священников, социальных работников, медицинских сестер и врачей в целях повышения уровня их профессиональной деятельности». Кроме того, институт содержал одну из первых клиник, доступных малообеспеченным. С 1946 по 1950 г. Фромм взял на себя руководство учебной частью и преподавательским персоналом, и после своего переезда в Мехико в 1949 г. он проводил ежегодно по несколько месяцев в институте, где читал лекции и проводил самые специализированные семинары.

Проблема ортодоксии или ревизии психоанализа сравнительно поздно отразилась в работах Фромма. Серия его публикаций открывается статьей «Психоанализ как наука» (1955). В ней Фромм впервые изложил свою критическую позицию. Статья «Психоанализ — наука или верность линии? » (1958) явилась памфлетом против ортодоксии. Как указывается в трехтомной биографии Фрейда, написанной Эрнстом Джонсом, в ней ведется атака против Ранка и Ференци. В дискуссии с самим Фрейдом Фромм вступил впервые в своей книге «Зигмунд Фрейд. Его личность и его влияние» (1969), появившейся сначала под заглавием «Миссия Зигмунда Фрейда». Последняя книга Фромма «Психоанализ Зигмунда Фрейда — величие и границы» (1979) должна была показать взгляды Фромма на технику психоанализа, но этому помешал тяжелый инфаркт сердца весной 1977 г. Фромм успел написать только первую часть книги, в которой излагается его критика теории психоанализа Фрейда, и не успел довести до конца изложение собственного опыта и теории техники, которым он обучал на семинарах при подготовке психоаналитиков в Нью-Йорке и Мехико.

Свою собственную позицию в отношении теории и практики психоанализа Фромм еще раз обрисовал на III Международном форуме психоанализа в Мехико в докладе «Психоаналитический образ человека и его обусловленность общественной ситуацией» (1977).

Поскольку Фромм не состоял членом Международного психоаналитического объединения и не имел возможности официально выступать на его конгрессах, он явился инициатором создания Международного форума психоанализа, на котором мог встречаться со своими единомышленниками из Немецкого психоаналитического общества, Венского кружка глубинной психологии и нью-йоркского Института им. Уильяма Эленсона Уайта. Тесное сотрудничество этих групп в журнале этого института «Контерпорари сэйкоэнэлайзис» и в основанном Фроммом в Мехико «Ревиста де псикоаналисис, псикиатриа и псиколохиа», а также в немецкоязычном «Цайтшрифт фюр психосоматише медицин унд психоаналюзе» отражало общность этих людей.

Несмотря на близость позиций так называемых «неофрейдистов» или «культуристов» в вопросах ревизии психоанализа, Фромм сохранял здесь свою самостоятельность. Речь идет прежде всего о его прежних соратниках. «Несмотря на то, что мы были друзьями, вместе работали и разделяли определенные взгляды, прежде всего в критике теории либидо, различий между нами было больше, чем общности, прежде всего в «культурной» точке зрения. Хорни и Салливен понимали культурные модели в традиционно-антропологическом смысле, в то время как я исходил из динамичного анализе экономических, политических и психологических сил, образующих основу общества».

Психоанализ и его пересмотр стали основным делом Фромма с самого начала его знакомства с этим предметом. Теоритическая деятельность Фромма была неотделима от его повседневного опыта практикующего психоаналитика. Он всегда стремился свои теоретические взгляды выразить и обобщить в научном диспуте, через публикации и преподавательскую деятельность. О масштабах последней свидетельствует перечень учебных заведений, в которых он работал в качестве преподавателя, гостевого профессора или штатного профессора. В то время, когда Фромм был членом Института социальных исследований, он преподавал в Международном институте социальных исследований при Колумбийском университете в Нью-Йорке, а в 1940—1941 гг. читал в нем лекции как гостевой профессор. С основанием в 1941 г. Американского института психоанализа он стал его преподавателем. Порвав в 1943 г. с Хорни, он занял ее место в ньюйоркском филиале Вашингтонской школы психиатрии и соответственно в Институте им. Уильяма Эленсона Уайта, где читал лекции на темы: «Природа человека и структура характера» и «Язык символов». Этим темам посвящены опубликованные в эти годы книги: «Психоанализ и этика» и «Сказки, мифы, сны» (1951). В эти годы Фромм занимался этикой Аристотеля и Спинозы. Своей популярности среди студентов он обязан редкой чести, которой был удостоен в 1948 г., когда в качестве штатного члена факультета был избран студентами старших курсов для торжественного вручения академических степеней.

Как Фромм справлялся со своими разнообразными обязанностями, описывается в его некрологе, опубликованном в 1980 г. в «Беннингтон куадрилл»: «У него была привычка по мере надобности по понедельникам проводить занятия в Беннингтоне. По вторникам он покидал город, чтобы заниматься практикой психоанализа в других городах. По пятницам он приезжал из Нью-Йорка с портфелем, набитым деликатесами, затем приглашал к себе на Марфи Роуд гостей».

25 мая 1940 г. Фромм получил американское подданство, а 24 июля женился второй раз. Его жена, Хенни Гурланд, родилась 27 сентября 1890 г. в Аахене. В 1922 г. она вышла замуж за Отто Розенталя, в 1929 г. разошлась с ним. В 1930 г. она работала фотокорреспондентом в одной из левых газет, в 1933 г. эмигрировала в Брюссель, где познакомилась с Рафаелем Гурландом и в 1936 г. вышла за него замуж. Рафаель участвовал в гражданской войне в Испании. В 1937 г. Хенни, ее сын Йозеф и Рафаель переселились в Париж. Брак с ним распался. Он некоторое время находился в Мексике, затем вступил во французскую армию, сражался на стороне Франции во второй мировой войне, а после ее окончания поступил на французскую дипломатическую службу.

Когда немцы заняли Париж, Хенни со своим уже 17-летним сыном бежала, сначала в Марсель, где она встретилась с Вальтером Беньямином. Вместе они намеревались через Испанию и Португалию эмигрировать в США. У них были въездные визы, но не было выездных. 25 сентября 1940 г. они перешли в Пиренеях зеленую границу и представились в Порт-Бу испанским властям, чтобы следовать дальше. Но испанские власти воспротивились этому и намеревались отправить их на следующий день обратно во Францию. Беньямин принял большую дозу морфия и умер 26 сентября 1940 г. Хенни удалось вместе с Йозефом бежать через Португалию в Нью-Йорк. Ее приятельница Рут Штаудингер имела в Нью-Йорке небольшую студию, где Хенни возобновила свою работу по специальности.

Через Рут Штаудингер Эрих Фромм познакомился с Хенни Гурланд. Во время бегства от нацистов Хенни, видимо, повредила спинной мозг, что причиняло ей большие страдания. Поскольку врачи оказались бессильны перед ревматическим артритом, Фроммы в 1949 г. переселились в Мексику, чтобы по совету врачей попробовать лечение радиоактивными источниками в Сан Хосе Пурна. Там Хенни умерла в 1952 г. от последствий своей болезни. Детей у них не было, но Фромм заботился об образовании своего пасынка, ставшего впоследствии профессором металловедения в Броуновском университете. Впоследствии Фромм не вспоминал Хенни. Ранняя смерть жены сильно потрясла Фромма.

Внезапный переезд в Мексику не означал, что Фромм отказался от своей деятельности в США. Ежегодно он проводил там около четырех месяцев, чтобы выполнять свои обязанности в Институте им. Уильямса Эленсона Уайта и в ряде университетов. Особой чести он был удостоен в зимний семестр 1948/49 гг. в Йельском университете, где ему было поручено читать курс Терри о религии. В этих лекциях, опубликованных под заглавием «Психология и религия» (1950), Фромм впервые сформулировал свою критику религии, отмежевавшись от Фрейда и Юнга. Одновременно со своей преподавательской деятельностью в Мехико Фромм продолжал читать лекции как гостевой профессор в многочисленных американских университетах, институтах и колледжах. В период 1957-1961 гг. он поддерживал как профессор постоянные контакты с университетом штата Мичиган, а с 1962 г. стал адъюнкт-профессором психологии в Нью-йоркском университете. Заработки от этой лекционной деятельности и от публикаций покрывали большую часть его бюджета.

Фромм прожил в Мексике более 25 лет. Видимо, он обрел там новую родину по многим причинам. Очень важной была для него возможность знакомить со своими взглядами на психоанализ целые поколения психоаналитиков — психиатров и психологов. В 50—60-х годах Фромм выступал в Мексике прежде всего как психоаналитик и социопсихолог, а в США — как социальный критик и социальный политик.

Поначалу его деятельность в Мехико складывалась скорее случайно. Ансието Арамони, Артуро Хигареда, Армандо Хинохоса и Хорхе Дербес организовали совместно с профессором психиатрии Раулем Гонсалесом Энрикесом двухгодичные курсы повышения квалификации по психиатрии. В конце 1950 г. они познакомились с Фроммом, согласившемся вести на этих курсах семинар о подсознании и его языке. Из этого первого контакта возникла идея в течение нескольких лет подготовить группу психоаналитиков. Соответствующая петиция была подписана теми, кто прослушал первый курс Фромма по психоанализу. Среди них были Гонсалес Энрикес, Альфонсо Мильян, Гильхермо Давила, Абраам Фортес, Хорхе Дербес, Хосе Ф. Диас, Рамон де ла Фуенте, Франсиско Гарсиа, Хорхе Сильва и Хорхе Веласко.

Привлекательность такого смелого начинания была столь велика, что Фромм поддержал проект. Ему удалось освободить для преподавания в Институте им. Уильямса Эленсона Уайта два месяца в году и с 1951 г. занять пост внештатного профессора на медицинском факультете Национального автономного университета Мексики с целью подготовить «Мексиканскую группу по исследованию психоанализа». Эти курсы действовали до 1956 г., и Фромм работал на них как обучающий и контролирующий аналитик и как руководитель клинических и теоретических семинаров. Наряду с обучением 13 кандидатов модифицированной теории и технике Фрейда, Фромм, исходя из своего собственного теоретического интереса, проводил в эти годы исследование «Психоанализ функции матери». В своей преподавательской работе Фромм время от времени получал подкрепление из Нью-Йорка в лице Натана Аккерманна, Эдуарда С. Таубера, Клары Томпсон. Розы Шпигель и Джона Томпсона. На гостевые лекции приезжали, кроме прочих, Михаель Балинт, югослав Гайо Петрович и теолог Пауль Тиллих, которого Фромм знал еще по Франкфурту.

После первого выпуска курсов в 1956 г. необходимость постоянного пребывания в Мексике перестала вызывать у Фромма какие-либо сомнения. Возможность продолжать дальнейшую работу с уже подготовленными психоаналитиками на широкой основе была слишком привлекательна. Наконец, Фромму предоставлялся шанс вывести психоанализ за пределы его роли как терапии, использовать его для гуманизации медицины и для подготовки медиков и педагогов, для воспитания, для религиозного опыта и для понимания общественных изменений.

В Мексике решительно изменилась его личная жизнь, появились и новые проекты. После смерти своей жены Хенни Фромм был очень подавлен. Тем не менее (а возможно, именно поэтому) через некоторое время он вновь обрел полноту жизни. В этом ему помогла Аннис Фримен, американка родом из Алабамы, некоторое время жившая в Индии с мужем, внезапно скончавшимся. Фромм и высокая, привлекательная женщина, бывшая на два года моложе его, по своей внешности и привычкам типичная американка, хорошо друг друга понимали и поженились 18 декабря 1953 г. Вскоре после этого Аннис Фромм начала строить планы о приобретении дома в пригороде Куернавака. После их реализации в конце 1965 г. Фроммы переехали из Мехико в свой дом с большим садом. Эта перемена места привела и к сокращению времени, проводимого Фроммом в Мехико, куда он стал приезжать на два с половиной дня, чтобы выполнять свои обязанности по различным проектам. Остальное время он проводил «дома» и стремился прежде всего писать. Однако он продолжал заниматься практикой и, помимо утренней прогулки, в поселке знаменитостей Куернаваке ничего не оставалось от мечты о «сладостном безделье».

С помощью секретарши Беатрис Мейер Фромм поддерживал широкую международную переписку. На своих семинарах и лекциях он заговорил по-испански и стал публиковать на этом языке небольшие работы.

После первого выпуска курсов в конце 1956 г. по инициативе Фромма было основано Мексиканское психоаналитическое общество. Оно было призвано «способствовать обучению и исследованиям в области психоанализа в духе большей научной свободы... и развитию психоанализа в Мексике». Для достижения этой цели в 1957 г. были открыты вторые курсы по подготовке психоаналитиков. На них обучались 15 человек. Что касается распространения психоанализа на другие дисциплины, то речь шла прежде всего о психиатрии, психологии и медицине, о гуманизации этих дисциплин в соответствии с принципами гуманистического психоанализа Фромма. Педагогическими проблемами сам Фромм занимался «между прочим». Он пропагандировал «Саммерхилл» А.С.Нейла, сотрудничал с Иваном Илличем и Паоло Ферейрой в основанном Илличем в Куернаваке Межкультурном центре документации. Он начал размышлять над педагогическими принципами, которыми руководствовался отец Уассон, возглавлявший детский дом по соседству, где воспитывались 1200 детей.

Чтобы стимулировать распространение психоаналитического мышления в испаноязычном регионе, Фромм в издательстве «Фондо де культура экономика» начал публиковать серию «Психологическая библиотека», открывавшуюся переводом его книги «Пути из больного общества». Эта серия в дальнейшем включила 72 названия. В 1965 г. Фромм основал уже упомянутый журнал «Ревиста де псикоаналисис, псикиатриа и псиколохиа». С целью познакомить широкую общественность с психоанализом Фромм в 1967 г. организовал постоянный цикл лекций на тему: «Человек в современном мире». Кроме Фромма в нем участвовали Рамон Хирау, Иван Иллич и др. Этот цикл был позднее дополнен другим: «Психоанализ и детская медицина».

Первым культурным достижением стал совместный семинар с Дайзецем Т. Судзуки по психоанализу и дзэн-буддизму, проводившийся в августе 1957 г. Фромм, занимавшийся буддизмом еще с середины 20-х годов, познакомился, как и Хорни, с дзэн-буддистом Судзуки в 40-х годах на семинарах в Колумбийском университете Нью-Йорка. Фромм продолжал очень серьезно заниматься дзэн-буддизмом, расценивая его как путь к религиозному опыту — при всех различиях, — очень близкий психоаналитическому опыту. Семинар с 86летним Судзуки, проходивший в доме Фромма в Куернаваке, должен был показать, что существует внутреннее родство мистического и научного опыта, коренящееся в гуманистическом опыте единства религиозного как целостно-человеческого.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒