Что они означают в концепции Салливана?

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 3Следующая ⇒

" Близость – это такой тип ситуации, включающей двух людей, которая дает достаточные возможности для утверждения всех их личных ценностей. Утверждение личных ценностей требует такого типа отношений, которые я называю сотрудничеством, а под ним разумею четко сформированную приспособленность поведения одного человека к выраженным потребностям другого человека ради увеличения идентичного, т.е. все более и более полного взаимного удовлетворения, а также для поддержания возрастающего у обоих чувства безопасности их положения".

Если мы освободим эти утверждения от некоторой языковой сложности, то сущность любви предстанет как ситуация сотрудничества, в котором два человека чувствуют так: " Мы играем по правилам игры, чтобы поддержать наш престиж, чувство превосходства и достоинство".

Как фрейдовская концепция любви дает описание опыта патриархального самца в условиях капитализма XIX в., так салливановское описание передает опыт отчужденной, мыслящей рыночными категориями личности XX в. Это описание " эгоизма вдвоем", эгоизма двух людей, объединенных своими общими интересами и противостоящих вместе враждебному и чуждому миру. Такое описание близости применимо к чувству любого слаженного сотрудничества, в котором каждый " приспосабливает свое поведение к выраженным потребностям другого человека ради общих целей" (показательно, что Салливан говорит здесь о выраженных потребностях, в то время как любовь предполагает у двух людей реакцию именно на невыраженные потребности).

Любовь как взаимное половое удовлетворение или любовь как " слаженная работа" и убежище от одиночества – это две " нормальные" формы псевдолюбви в современном западном обществе, социальные модели патологии любви. Существует много индивидуальных форм патологии любви, которые приводят к страданию, вызывающему неврозы. Некоторые из наиболее часто встречающихся форм кратко описаны в следующих примерах.

Основу невротической любви составляет то, что один или оба " любовника" остаются привязанными к фигуре одного из родителей и, уже будучи взрослыми, переносят чувства ожидания и страхи, которые испытывали по отношению к отцу и матери, на любимого человека. Эти люди никогда не освобождаются от образа зависимости и, повзрослев, ищут этот образ в своих любовных требованиях. В подобных случаях человек – в смысле чувств – остается ребенком 2, 5 или 12 лет, хотя интеллектуально и социально он находится на уровне своего возраста. В наиболее тяжелых случаях эмоциональная незрелость ведет к нарушениям социальной дееспособности; в менее тяжелых случаях конфликт ограничивается сферой интимных отношений.

Имея в виду наши предыдущие обсуждения матерински- или отцовски-центрированной личности, следующие примеры невротического типа любовных отношений коснутся людей, чье эмоциональное развитие осталось на стадии младенческой привязанности к матери. Это люди, которые как бы никогда от нее так и не отделились. Они все еще чувствуют себя детьми, жаждут материнской опеки, любви, тепла, заботы и восхищения. Словом, они беспомощны и жаждут безусловной материнской любви. Такие мужчины часто бывают нежны и обаятельны, стараются возбудить к себе женскую любовь, причем даже и после того, как добились своего. Но их отношение к женщине (как и ко всем другим людям) остается поверхностным и безответственным. Их цель – быть любимыми, а не любить. В мужчине такого типа обычно много пустоты, более или менее прикрытой грандиозными идеями. Когда, по прошествии некоторого времени, женщина перестает удовлетворять его фантастическим ожиданиям, начинаются конфликты и обиды. Если женщина не всегда восхищается им, если она делает попытки жить своей жизнью, если она хочет быть любимой и окруженной вниманием и (в крайних случаях) если она не согласна прощать ему его любовные дела с другой женщиной (или проявлять к ней восхищенный интерес), то мужчина чувствует себя глубоко задетым и разочарованным и обычно рационализирует это чувство посредством идеи, что женщина " эгоистка, так как не любит или подавляет его". Все, что не согласуется с отношением любящей матери к своему дорогому ребенку, расценивается как доказательство отсутствия любви. Такие мужчины обычно путают свою нежность и желание нравиться с подлинной любовью, а затем приходят к выводу, что с ними обошлись просто нечестно; они воображают себя великими любовниками и горько жалуются на неблагодарность своих подруг.

В редких случаях такая матерински-центрированная личность может жить без каких-либо тяжелых беспокойств. Если мать в самом деле " любила" сына, сосредоточив на нем все свое внимание (возможно, она подавляла его, не оказывая при этом разрушающего воздействия), если, став взрослым, такой человек нашел жену того же типа, что и мать, если его особые дарования и таланты позволяют ему использовать свое обаяние и возбуждать восхищение (как иногда в случае с удачливыми политиками), то он хорошо приспосабливается в социальном смысле, так никогда и не достигнув более высокого уровня зрелости. Но при менее благоприятных условиях – а это случается, естественно, чаще – его любовная, а то и социальная жизнь приносит ему серьезные разочарования. Когда такой человек предоставлен самому себе, у него возникают внутренние конфликты, сопровождаемые тревогой и депрессией.

В более тяжелой форме патологии фиксированность на матери глубже и иррациональнее. Это желание, образно говоря, вернуться не в материнские заботливые руки или к ее кормящей груди, а в ее – всеприемлющее и всеуничтожающее – лоно. Так развивается душевная болезнь, следствием которой может стать навязчивая идея об уходе из жизни. Этот вид аномалии обращен обычно к тем матерям, которые свою привязанность к ребенку выражают поглощающе-разрушительным образом, т.е. хотят навсегда удержать возле своей юбки дитя, даже ставшее уже юношей или мужчиной. Мать может дать жизнь и может забрать жизнь. Она та, кто порождает жизнь, и та, кто ее уничтожает; она может творить чудеса любви, но никто не может причинить больше боли, чем она. В религиозных образах (таких, как индусская богиня Кали) и в символике снов часто можно найти воплощение этих двух противоположных ипостасей матери.

Другую форму невротической патологии встречаем в тех случаях, где на первый план выступает привязанность к отцу.

Если мать бывает излишне холодна и сдержанна, отец (отчасти вследствие бесчувственности своей супруги) сосредоточивает все свои эмоции и интересы на сыне. " Хороший отец", он в то же время бывает жестко авторитарен. Всякий раз, когда он доволен поведением сына, он хвалит его, делает подарки, проявляет чуткость; когда же сын чем-либо вызывает недовольство отца, тот лишает его своей нежности или бранит. Сын, для которого отеческая любовь – единственное, что он имеет, становится рабски привязан к отцу, желая во что бы то ни стало нравиться ему. Если это удается, он чувствует себя счастливым и довольным. Но когда допускает промахи или что-то у него выходит не так, он чувствует себя нелюбимым, отвергнутым. Став взрослым, он будет стараться найти в ком-либо отцовский образ, чтобы крепко привязаться к такому человеку. Вся его жизнь станет цепью взлетов и падений – в зависимости от того, удается или нет добиться похвалы от своего кумира.

У таких людей социальная карьера часто бывает очень успешной. Они несознательны, надежны, усердны – при условии, что человек, избранный в качестве отцовского образа, понимает, как ими управлять. Но в своих отношениях с женщиной они остаются сдержанными и пренебрежительно-снисходительными, хотя часто внешне это выглядит отцовской заботой о ней как о маленькой девочке. Поначалу они часто производят на женщину сильное впечатление своими мужскими качествами. Но когда женщина, став супругой, выясняет, что ей выпало играть вторую роль после недосягаемого отцовского образа – самого дорогого для ее мужа, то ее разочарованию нет предела. Может, однако, случиться, что и у жены осталась сильная привязанность к своему отцу – и тогда она счастлива с мужем, который печется, о ней как о беспомощном ребенке.

Более сложный вид невротической любви встречается в тех случаях, когда родители не любят друг друга, но не позволяют себе ссориться или высказывать неудовольствие друг другу. Отстраненность не позволяет им быть естественными в своих отношениях к ребенку. Допустим, маленькая девочка живет в атмосфере " корректности", не допускающей близкого контакта с отцом или матерью; она никогда не знает, что родители чувствуют или думают. В результате девочка уходит в свой собственный мир, в мечты наяву. Установка отстраненности сохраняется и в ее позднейших любовных отношениях. Замкнутость в себе порождает постоянную тревожность, чувство недоверия к миру и часто ведет к мазохистским наклонностям как единственному способу выплеснуть эмоции, расковаться. Часто такая женщина предпочитает, чтобы муж устроил сцену, закричал на нее, но не оставался невозмутимым, потому что это хоть как-то может снять с нее бремя напряжения и страха; нередко такие женщины бессознательно провоцируют подобное поведение, чтобы избавиться от мучительного состояния эмоциональной сдержанности.

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒