Каранкевич Леонид Платонович

Стр 1 из 5Следующая ⇒

12.02.1937 г., д. Гута Кировского р-на Могилевской обл.

Во время Великой Отечественной войны и после нее до 1955 г. я проживал

в д. Гута Кировского района Бобруйской области. В феврале 1944 г., нас, часть

жителей д. Гута, утром в сопровождении немецких автоматчиков погнали

как скот в д. Выжары (2, 5 км от д. Гута), далее пересадили нa грузовые авто-

машины и повезли до ст. Телуша (недалеко от г. Бобруйска) где загнали на

поле за колючую проволоку. Затем погрузили в крытый железнодорожный

вагон. В вагоне было очень много людей. Сидели на полу по очереди. В вагоне

был тяжелый запах, люди оправлялись в тряпку и выбрасывали в отверстия

вагона. После того как нас привезли на железнодорожный разъезд, нас на-

сильно стали выталкивать из вагона, многие не хотели выходить из него,

после этого нас в сопровождении солдат погнали в неизвестном направлении.

Женщины и мужчины на спине несли клунки, а на руках грудных детей. Вся

дорога была усеяна кружками, мисками, подушками, одеялами и другими

личными вещами. Нас привели в лес с высокими деревьями, там были ворота,

через которые пропускали детей, женщин и пожилых людей, молодых муж-

чин отделяли. Здесь отделили и моего дядю, Печень Василия Максимовича,

а его жена Надежда с грудным ребенком Колей осталась с нами. В этом лесу

мы провели одну ночь, Утром нас повели дальше, проходя через молодой не-

высокий лес, я увидел дым, и запах гари, который я помню до сих пор.

По рассказу моей мамы, Каранкевич В. М., жена брата моего отца Каран-

кевич Е. В., подошла к сложенным бревнам и вернулась со словами: «Вера,

нам конец!.. Из бревен торчат руки и ноги». По моему предположению фаши-

сты сжигали мужчин, которых отделили ночью, так как о них нет никаких

сведений до сих пор, в том числе и моем дяде, Печень В. М.

Затем нас привели к высокому песчаному месту, где люди рыли широкие

канавы, нас начали строить вдоль них, люди сопротивлялись, цеплялась друг

за друга, кричали и плакали, но тут подъехало несколько машин и, посовещав-

шись, фашисты приняли решение вести нас дальше. Через некоторое время нас

загнали за огороженное колючей проволокой болото, по периметру стояли сто-

рожевые вышки, на которых находились пулеметчики. Людей было очень мно-

го, чтобы расположится на устойчивой почве люди боролись за каждый сухой

участок земли, за каждую кочку. Никаких условий для существования и вы-

живания людей не было, люди оправлялись и пили болотную воду в одном месте.

Благодаря моей маме, несмотря на то, что она была беременной, мы за-

няли кочку, на ней из покрывал, принесенных с собой, устроили шалаш. В

нем разместились дети, мои сестры и братья: Валя, Гена, Тома, Коля (ему

был один год).

Наши родители, мама, бабушка Настя, тетя Фрося, тетя Катя, тетя Надя

и тетя Марина спали па улице па снегу.

В одну из ночей с нашего шалаша сорвали одеяло, и мы, дети, остались

под открытым небом.

В один из дней объявили, что привезут хлеб. Моя мама и тетя Надя пошли

за хлебом. Приехала машина с двумя дверьми. Открылась одна дверь, и толпа

бросилась к ней, мама с тетей Надей оказались в конце толпы, из открытой

двери в людей швыряли хлеб, его хватали на лету, сбивая с ног друг друга,

после того как открылась вторая дверь машины, в маму бросили хлеб, она

схватила его и начала убегать, за ней побежали другие люди, чтобы отнять

хлеб. Она начала кричать и звать тетю Надю на помощь, она помогла, но обе-

зумевшие от голода люди оторвали половину буханки хлеба.

После такой раздачи хлеба оставалось лежать много трупов, люди затап-

тывали друг друга.

Нас освободили 19 марта 1944 г. войска Красной армии, выводили из ла-

геря по узкому коридору, состоящему из солдат, которые нам говорили «Ни

шагу в сторону», – вокруг было все заминировано.

Шла огромная колонна людей. Детей несли на руках, обессиленных вели

под руки, упавших солдаты садили на повозки. Так увезли и мою бабушку

Настю, навсегда, мы даже не знаем, где она похоронена. Моя двоюродная се-

стра жила на болоте, где родственники раскопали мерзлый мох и прикрыли

могилу ветками.

В сопровождении Красной армии нас привели в д. Короватичи, деревня

была огорожена колючей проволокой, здесь располагался карантин.

Нас поселили в первом доме, хозяйку звали Екатериной. Мы размести-

лись на глиняном полу.

Мы были очень истощенные и слабые. Из-под рубашки я доставал по не-

сколько вшей.

Нам привезли прошедшую термическую обработку и дезинфекцию одеж-

ду, а нашу забрали.

Все дети болели тифом, нам давали таблетки. По линии Красного креста

нам выдавался американский рацион.

В апреле месяца 1944 г. поездом нас перевезли на ст. Буда-Кошелево, хо-

дить я не мог, меня на плечах носила тетя Фрося, далее нас повезли в д. Бри-

лево. Там нас разместили в доме Самусевой Степаниды, у нее было четыре

ребенка. В доме жили я, мой двоюродный брат Николай, моя мама, тетя Надя,

тетя Фрося. Николай вскоре умер.

После того как мы узнали об освобождении 29 июня Бобруйска, мы собра-

лись домой. Хозяйка Степанида и ее дети прощались, как с родными. Доби-

рались домой на попутном военном транспорте. Приехав домой мы увидели,

что дома не осталось никаких вещей.

Миронович Екатерина Афанасьевна

1905 г., д. Колки Копаткевичского р-на

8 января 1944 г. приехали 6 немецких жандармов и приказали немедлен-

но покинуть с. Колки. Нас всех повыгоняли из домов. Мы, захватив с собой

необходимые вещи, вышли на улицу. Жителей под конвоем жандармы пере-

гнали в д. Секеричи. Там всех загнали в большие колхозные сараи. Охраняли

нас жандармы.

Кроме меня еще лежало много людей, больных тифом. Почти в каж-

дом доме были тифозные больные. К нам приехал какой-то русский врач.

Он вместе с немецким комендантом села Хоромцы отделял больных тифом.

Всех их перевели на специально отведенную улицу. Туда переселили всех

больных. Я тогда уже выздоравливала, и поэтому меня не перевели туда. По

рассказам жителей, все дома на этой улице были забиты больными. На эту

улицу здоровых людей не пускали.

Примерно 10 марта всех жителей с. Хоромцы, нас, привезенных туда,

и всех тифозных больных немцы, погрузив на машины, перевезли в д. По-

рослище. Этой деревни нет – она сгорела. На месте этого сгоревшего села был

устроен лагерь, то есть часть места огорожена колючей проволокой. Туда свез-

ли всех нас, здоровых и больных тифом, и вместе выгрузили. В этом лагере

мы переночевали. Спали на земле вместе с тифозными больными. Утром нас

всех вновь погрузили на автомашины и перевезли в лагерь, расположенный

на болоте возле д. Рудобелка. Там мы пробыли два дня. Ночевали прямо на

болоте, в воде. Много народа в этом лагере умирали от тифа и обморожений.

Продуктов никто не давал.

Через два дня всех, кто мог ходить, пешком погнали в лагерь, что в трех

километрах возле д. Озаричи. Всех же больных тифом немцы погрузили на

машины, и тоже перевезли в лагерь. Поскольку все трое моих детей заболели

тифом, меня в Озаричский лагерь привезли вместе с тифозными больными,

которых погрузили на восемь больших крытых автомашин примерно по 25–

30 человек в каждой. В Озаричском лагере в первую ночь из числа тифозных

больных умерло около 100 человек.

В то время как мы находились в Хоромцах, в связи с распространением

эпидемии тифа немцы не принимали никаких мер по оказанию врачебной

помощи. Только через три недели после нашего приезда в это село немцы ста-

ли отделять тифозных больных от здоровых. А потом, не оказывая больным

никакой врачебной помощи, немцы вывезли в лагерь Рудобелки и здоровых

и больных вместе.

Из нашего села житель Грушко Евтихий в Хоромцах заболел и лежал в

месте, отведенном для тифозных больных. Затем, находясь уже в Озаричском

лагере, я вновь видела Грушко. Он все еще продолжал болеть. Где он сейчас –

не знаю. Трое моих детей уже в госпитале, после освобождения из лагеря,

были вылечены. Сейчас я с ними продолжаю находиться в госпитале, так как

у троих обморожены ноги.

Из протокола допроса 1 апреля 1944 г. // НАРБ, ф. 845, оп. 1, д. 54в, л. 156–160.

12 3 4 5 Следующая ⇒