Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Анализ социальной профилактики семейного неблагополучия (результаты исследования)



Основными направлениями деятельности Центра является профилактика детской безнадзорности, социального сиротства и семейного неблагополучия, работа с несовершеннолетними и семьями по восстановлению и сохранению утраченных семейных связей, оказание комплексной (социально-правовой, психолого-педагогической и медицинской) помощи несовершеннолетним, членам их семей, оказавшимся в трудной жизненной ситуации.

Важным отличием центра от других типов учреждений является его направленность на профилактику, предупреждение разных видов семейного неблагополучия.

Для ранней профилактики семейного неблагополучия основными направлениями деятельности специалистов Центра является восстановление функций семьи, оптимизация детско-родительских отношений, создание условий для формирования ответственного родительства, что обеспечивает нормальное воспитание и образование ребенка в семье, восстановления утраченных семейных связей и формирования осознанной родительской позиции.

Особую роль в этой системе целенаправленной профилактической деятельности специалистов Центра отводится следующим элементам:

-формирование у детей и подростков позитивных стандартов здорового образа жизни, сознательного отношения к обязанностям родителей;

-психолого-педагогическое сопровождение родительства на разных стадиях его становления;

-раннее предупреждение неблагоприятных воздействий со стороны семьи (в кризисные для нее моменты) на развитие ребенка;

-пропаганда позитивного образа современной семьи, материнства и отцовства;

Специалисты Центра в работе с семьей руководствуются следующими принципами:

1.Принцип своевременности предусматривает раннее выявление семейного неблагополучия, трудных жизненных ситуаций, в которых оказались семьи и дети, а также факторов детской безнадзорности и социального сиротства. Реализация этого принципа дает возможность предотвратить скатывание семьи к критической границе, за которой лежит полное отчуждение от родителей, а социальные отклонения в жизнедеятельности последних перерастают в асоциальную, противоправную деятельность. Своевременное выявление неблагополучной семьи помогает избежать крайней меры - лишения родительских прав.

2.Принцип гуманизма выражает готовность сотрудников прийти на помощь семье. Способствовать ее социальному благополучию, защищать права и интересы.

3.Принцип индивидуального подхода предполагает учет социальных, психологических, функциональных особенностей конкретной семьи и ее членов при выборе форм воздействия, а в дальнейшем и взаимодействия и реабилитации.

4.Принцип стимулирования внутренних ресурсов семьи – настрой семьи на самопомощь путем изменения образа жизни, перестройки отношений с детьми. Принятие решения обратиться за помощью к специалистам (например, наркологу), если необходимо.

5.Принцип интеграции усилий, комплексный подход – объединение усилий социальных служб, государственных учреждений и общественных организаций для наиболее эффективного содействия семье.

Специалистами Центра уделяется большое внимание раннему выявлению неблагополучных семей с целью изучения их условий жизни, оздоровления их морально - психологического климата, оказания реальной помощи и поддержки.

Эффективно работает “телефон доверия”. Кроме того, что оказывается консультативная и экстренная психологическая помощь, по сигналам, поступившим на его номер, специалисты часто выезжают на места для решения проблем, с которыми столкнулись ребенок и его семья.

В процессе исследования было проведено анкетирование 30-ти неблагополучных семей, которые дали количественные данные (неблагополучных семей, состоящих на учете в этом Центре).

В результате исследования было выявлено, что неблагополучные семьи, пользующиеся услугами Центра в основном - малообеспеченные (76%), и только 24% -с достатком. Из них только 30% это полные семьи, а остальные 70% неполные (рис.7)

Рис.7 Категории семей, пользующие услугами Центра (в процентах)

Возраст матерей, чьи семьи пользуются услугами Центра в основном: 36-45 лет(62%), 26-35 лет (20%), 46-55 лет (12%) и 21-25 лет(6%). (рис.8)

Рис.8 Возрастные показатели женщин

В среднем в неблагополучных семьях по 2 ребенка (63%), 1 ребенок у 20% семей, реже встречаются многодетные семьи 17%.(рис.9)

Рис.9 Количество детей в неблагополучных семьях (в процентах)

Доброжелательность и уважение в атмосфере семьи присутствуют в 23% семей; бодрость, радостное настроение, юмор в 14% семей; спокойствие, уравновешенность в 10% семей; нервозность, отчужденность в 36% семей, в 17% семей проявляется физическая агрессия.(рис.10)

Рис.10 Атмосфера в неблагополучной семье (в процентах)

По мнению родителей, ребенок ждет от семьи, в которой живет, хорошей организации быта - 19%, радости и общения 44%, покоя и защищенности 37%.(рис.11)

Рис.11 Что ждет ребенок от своей семьи (в процентах)

Более всего заботит в семье родителей, здоровье детей- 49%, хорошая учеба детей – 13%, трудовое участие детей в жизни семьи – 13%, настроение детей и причины его изменения–25%.(рис.12)

Рис.12 Что заботит родителей (в процентах)

Наиболее частые проблемы, с которыми обращаются в Центр семьи это:

Нетрудоспособность - 51%; зависимость(алкогольная)одного из супругов-35%; отсутствие пособий и выплат-4%; задолжность по ЖКХ-10%.(рис.13)

Рис.13 Проблемы семей, находящихся на сопровождении (в процентах)

 

Из числа опрошенных семей только 5% знают, какие льготы им положены по закону, и пользуются ими, остальные не знают -53%, знают, но не пользуются -25%, и 17% затрудняются ответить. (рис.14)

Рис.14 Осведомленность семей о своих льготах (в процентах)

Делая выводы, мы можем сказать, что в Центре уделяют внимание социальной профилактике с неблагополучными семьями, но их деятельность недостаточно направлена и эффективна. Из всего изложенного видно, что проблемы в социальной профилактике семейного неблагополучия есть и их нужно правильно решить. Для этого мы в результате исследования разработали практические рекомендации.

Переставляю стакан кока-колы с левой стороны стола на правую, перекладываю, обёртки от гамбургеров и сладкого пирожка туда же. Пристально изучаю края подноса, провожу по периметру пальцем, начинаю тыкать чего-то на мобильном.

- А летом купаться мы на Карьеры песчаные ездим.

- Ага, там лес такой замечательный. Сосновый. Обувь скидываешь и идёшь по песочку, иголки сосновые иногда легонько впиваются в ступни, но это ничего. Главное, до воды добраться, не наступив на мятые пивные банки, на упаковки от сухариков, кальмаров, на зубочистки, на шелуху от семечек, на колбасные ошмётки, на обёртки всяких сладостей и прочую муру.

- Да мусор по всему берегу – это ерунда. Вот то, что через дорогу там большущее городское кладбище – это да. Трупный яд там всякий. Ты плаваешь, а он через кожу к тебе организм проникает.

- Глупости. Полгорода на песчаных Карьерах купается и ничего, никаких эпидемий нет.

- Тонут там люди часто. Есть даже легенда, что это особо шустрые покойники с кладбища до дна Карьеров дорываются и людей купающихся за ноги хватают.

- Ага, поэтому особо шустрых хоронят сразу с лопатой, чтоб дорываться им проще было. Сама видела. А тонут там, в основном, не самые трезвые. Заплывают, судорога и goodbye.

- Почему ж, там и трезвые тонут на Карьерах на этих.

Вода в ванной начала потихоньку остывать, и я потянулся было отвернуть вентиль с горячей, но не получилось. Тело будто бы стало не моё. Лёжа на спине по горло в остывающей воде, я смотрел в потолок и видел твоё лицо вместо потолка. Ещё там были верхушки сосен, проносящийся над ними звёздный хоровод, месяц с острыми краями серпа, мигающий почти игрушечный самолёт, одинокий Меркурий, радостная Венера, Марс кирпичного цвета, твои слегка раскосые северные глаза, моя мечта о полярном круге, путешествие на оленях и бег по северному сиянию. На краю ванны стоит бутылка коньяка, и я стараюсь нашарить хотя бы её. Получается. Она покрылась потом. Нужно её подхватить и спрятаться от того, что тебя больше нет. Крепко ухватить бутылку у меня не получается, руки слушаются так себе. Коньяк закачался на краю ванны. Ну, не может же он ухнуть на пол – это будет несправедливо, лучше пусть ко мне в воду, тут я его быстренько выловлю. Но коньяк решение уже принял...

 

Ходить есть гамбургеры, мы с тобой не ходили. У тебя была к ним серьёзнейшая непереносимость. Теперь же я себе это позволяю. Беру сразу несколько, к ним кока-колы большой стакан и сажусь где-нибудь в центре зала. Вокруг все едят и не обращают на меня никакого внимания. Очень замечательно. А я слушаю их разговоры.

- Короче, мы вчера до двух ночи болтали. Вот пристал ко мне сил нет. Всё чего-то предлагает, зовёт, цветы по одной штучке таскает.

- А ты его чего?

- Чего я его?! Я его контролирую. «Возбудим, но не дадим». Пусть мучается.

Переставляю стакан кока-колы с левой стороны стола на правую, перекладываю, обёртки от гамбургеров и сладкого пирожка туда же. Пристально изучаю края подноса, провожу по периметру пальцем, начинаю тыкать чего-то на мобильном.

- А летом купаться мы на Карьеры песчаные ездим.

- Ага, там лес такой замечательный. Сосновый. Обувь скидываешь и идёшь по песочку, иголки сосновые иногда легонько впиваются в ступни, но это ничего. Главное, до воды добраться, не наступив на мятые пивные банки, на упаковки от сухариков, кальмаров, на зубочистки, на шелуху от семечек, на колбасные ошмётки, на обёртки всяких сладостей и прочую муру.

- Да мусор по всему берегу – это ерунда. Вот то, что через дорогу там большущее городское кладбище – это да. Трупный яд там всякий. Ты плаваешь, а он через кожу к тебе организм проникает.

- Глупости. Полгорода на песчаных Карьерах купается и ничего, никаких эпидемий нет.

- Тонут там люди часто. Есть даже легенда, что это особо шустрые покойники с кладбища до дна Карьеров дорываются и людей купающихся за ноги хватают.

- Ага, поэтому особо шустрых хоронят сразу с лопатой, чтоб дорываться им проще было. Сама видела. А тонут там, в основном, не самые трезвые. Заплывают, судорога и goodbye.

- Почему ж, там и трезвые тонут на Карьерах на этих.

Вода в ванной начала потихоньку остывать, и я потянулся было отвернуть вентиль с горячей, но не получилось. Тело будто бы стало не моё. Лёжа на спине по горло в остывающей воде, я смотрел в потолок и видел твоё лицо вместо потолка. Ещё там были верхушки сосен, проносящийся над ними звёздный хоровод, месяц с острыми краями серпа, мигающий почти игрушечный самолёт, одинокий Меркурий, радостная Венера, Марс кирпичного цвета, твои слегка раскосые северные глаза, моя мечта о полярном круге, путешествие на оленях и бег по северному сиянию. На краю ванны стоит бутылка коньяка, и я стараюсь нашарить хотя бы её. Получается. Она покрылась потом. Нужно её подхватить и спрятаться от того, что тебя больше нет. Крепко ухватить бутылку у меня не получается, руки слушаются так себе. Коньяк закачался на краю ванны. Ну, не может же он ухнуть на пол – это будет несправедливо, лучше пусть ко мне в воду, тут я его быстренько выловлю. Но коньяк решение уже принял...

 

Ходить есть гамбургеры, мы с тобой не ходили. У тебя была к ним серьёзнейшая непереносимость. Теперь же я себе это позволяю. Беру сразу несколько, к ним кока-колы большой стакан и сажусь где-нибудь в центре зала. Вокруг все едят и не обращают на меня никакого внимания. Очень замечательно. А я слушаю их разговоры.

- Короче, мы вчера до двух ночи болтали. Вот пристал ко мне сил нет. Всё чего-то предлагает, зовёт, цветы по одной штучке таскает.

- А ты его чего?

- Чего я его?! Я его контролирую. «Возбудим, но не дадим». Пусть мучается.

Переставляю стакан кока-колы с левой стороны стола на правую, перекладываю, обёртки от гамбургеров и сладкого пирожка туда же. Пристально изучаю края подноса, провожу по периметру пальцем, начинаю тыкать чего-то на мобильном.

- А летом купаться мы на Карьеры песчаные ездим.

- Ага, там лес такой замечательный. Сосновый. Обувь скидываешь и идёшь по песочку, иголки сосновые иногда легонько впиваются в ступни, но это ничего. Главное, до воды добраться, не наступив на мятые пивные банки, на упаковки от сухариков, кальмаров, на зубочистки, на шелуху от семечек, на колбасные ошмётки, на обёртки всяких сладостей и прочую муру.

- Да мусор по всему берегу – это ерунда. Вот то, что через дорогу там большущее городское кладбище – это да. Трупный яд там всякий. Ты плаваешь, а он через кожу к тебе организм проникает.

- Глупости. Полгорода на песчаных Карьерах купается и ничего, никаких эпидемий нет.

- Тонут там люди часто. Есть даже легенда, что это особо шустрые покойники с кладбища до дна Карьеров дорываются и людей купающихся за ноги хватают.

- Ага, поэтому особо шустрых хоронят сразу с лопатой, чтоб дорываться им проще было. Сама видела. А тонут там, в основном, не самые трезвые. Заплывают, судорога и goodbye.

- Почему ж, там и трезвые тонут на Карьерах на этих.

Вода в ванной начала потихоньку остывать, и я потянулся было отвернуть вентиль с горячей, но не получилось. Тело будто бы стало не моё. Лёжа на спине по горло в остывающей воде, я смотрел в потолок и видел твоё лицо вместо потолка. Ещё там были верхушки сосен, проносящийся над ними звёздный хоровод, месяц с острыми краями серпа, мигающий почти игрушечный самолёт, одинокий Меркурий, радостная Венера, Марс кирпичного цвета, твои слегка раскосые северные глаза, моя мечта о полярном круге, путешествие на оленях и бег по северному сиянию. На краю ванны стоит бутылка коньяка, и я стараюсь нашарить хотя бы её. Получается. Она покрылась потом. Нужно её подхватить и спрятаться от того, что тебя больше нет. Крепко ухватить бутылку у меня не получается, руки слушаются так себе. Коньяк закачался на краю ванны. Ну, не может же он ухнуть на пол – это будет несправедливо, лучше пусть ко мне в воду, тут я его быстренько выловлю. Но коньяк решение уже принял...

 

Ходить есть гамбургеры, мы с тобой не ходили. У тебя была к ним серьёзнейшая непереносимость. Теперь же я себе это позволяю. Беру сразу несколько, к ним кока-колы большой стакан и сажусь где-нибудь в центре зала. Вокруг все едят и не обращают на меня никакого внимания. Очень замечательно. А я слушаю их разговоры.

- Короче, мы вчера до двух ночи болтали. Вот пристал ко мне сил нет. Всё чего-то предлагает, зовёт, цветы по одной штучке таскает.

- А ты его чего?

- Чего я его?! Я его контролирую. «Возбудим, но не дадим». Пусть мучается.

Переставляю стакан кока-колы с левой стороны стола на правую, перекладываю, обёртки от гамбургеров и сладкого пирожка туда же. Пристально изучаю края подноса, провожу по периметру пальцем, начинаю тыкать чего-то на мобильном.

- А летом купаться мы на Карьеры песчаные ездим.

- Ага, там лес такой замечательный. Сосновый. Обувь скидываешь и идёшь по песочку, иголки сосновые иногда легонько впиваются в ступни, но это ничего. Главное, до воды добраться, не наступив на мятые пивные банки, на упаковки от сухариков, кальмаров, на зубочистки, на шелуху от семечек, на колбасные ошмётки, на обёртки всяких сладостей и прочую муру.

- Да мусор по всему берегу – это ерунда. Вот то, что через дорогу там большущее городское кладбище – это да. Трупный яд там всякий. Ты плаваешь, а он через кожу к тебе организм проникает.

- Глупости. Полгорода на песчаных Карьерах купается и ничего, никаких эпидемий нет.

- Тонут там люди часто. Есть даже легенда, что это особо шустрые покойники с кладбища до дна Карьеров дорываются и людей купающихся за ноги хватают.

- Ага, поэтому особо шустрых хоронят сразу с лопатой, чтоб дорываться им проще было. Сама видела. А тонут там, в основном, не самые трезвые. Заплывают, судорога и goodbye.

- Почему ж, там и трезвые тонут на Карьерах на этих.

Вода в ванной начала потихоньку остывать, и я потянулся было отвернуть вентиль с горячей, но не получилось. Тело будто бы стало не моё. Лёжа на спине по горло в остывающей воде, я смотрел в потолок и видел твоё лицо вместо потолка. Ещё там были верхушки сосен, проносящийся над ними звёздный хоровод, месяц с острыми краями серпа, мигающий почти игрушечный самолёт, одинокий Меркурий, радостная Венера, Марс кирпичного цвета, твои слегка раскосые северные глаза, моя мечта о полярном круге, путешествие на оленях и бег по северному сиянию. На краю ванны стоит бутылка коньяка, и я стараюсь нашарить хотя бы её. Получается. Она покрылась потом. Нужно её подхватить и спрятаться от того, что тебя больше нет. Крепко ухватить бутылку у меня не получается, руки слушаются так себе. Коньяк закачался на краю ванны. Ну, не может же он ухнуть на пол – это будет несправедливо, лучше пусть ко мне в воду, тут я его быстренько выловлю. Но коньяк решение уже принял...

 

Ходить есть гамбургеры, мы с тобой не ходили. У тебя была к ним серьёзнейшая непереносимость. Теперь же я себе это позволяю. Беру сразу несколько, к ним кока-колы большой стакан и сажусь где-нибудь в центре зала. Вокруг все едят и не обращают на меня никакого внимания. Очень замечательно. А я слушаю их разговоры.

- Короче, мы вчера до двух ночи болтали. Вот пристал ко мне сил нет. Всё чего-то предлагает, зовёт, цветы по одной штучке таскает.

- А ты его чего?

- Чего я его?! Я его контролирую. «Возбудим, но не дадим». Пусть мучается.

Переставляю стакан кока-колы с левой стороны стола на правую, перекладываю, обёртки от гамбургеров и сладкого пирожка туда же. Пристально изучаю края подноса, провожу по периметру пальцем, начинаю тыкать чего-то на мобильном.

- А летом купаться мы на Карьеры песчаные ездим.

- Ага, там лес такой замечательный. Сосновый. Обувь скидываешь и идёшь по песочку, иголки сосновые иногда легонько впиваются в ступни, но это ничего. Главное, до воды добраться, не наступив на мятые пивные банки, на упаковки от сухариков, кальмаров, на зубочистки, на шелуху от семечек, на колбасные ошмётки, на обёртки всяких сладостей и прочую муру.

- Да мусор по всему берегу – это ерунда. Вот то, что через дорогу там большущее городское кладбище – это да. Трупный яд там всякий. Ты плаваешь, а он через кожу к тебе организм проникает.

- Глупости. Полгорода на песчаных Карьерах купается и ничего, никаких эпидемий нет.

- Тонут там люди часто. Есть даже легенда, что это особо шустрые покойники с кладбища до дна Карьеров дорываются и людей купающихся за ноги хватают.

- Ага, поэтому особо шустрых хоронят сразу с лопатой, чтоб дорываться им проще было. Сама видела. А тонут там, в основном, не самые трезвые. Заплывают, судорога и goodbye.

- Почему ж, там и трезвые тонут на Карьерах на этих.

Вода в ванной начала потихоньку остывать, и я потянулся было отвернуть вентиль с горячей, но не получилось. Тело будто бы стало не моё. Лёжа на спине по горло в остывающей воде, я смотрел в потолок и видел твоё лицо вместо потолка. Ещё там были верхушки сосен, проносящийся над ними звёздный хоровод, месяц с острыми краями серпа, мигающий почти игрушечный самолёт, одинокий Меркурий, радостная Венера, Марс кирпичного цвета, твои слегка раскосые северные глаза, моя мечта о полярном круге, путешествие на оленях и бег по северному сиянию. На краю ванны стоит бутылка коньяка, и я стараюсь нашарить хотя бы её. Получается. Она покрылась потом. Нужно её подхватить и спрятаться от того, что тебя больше нет. Крепко ухватить бутылку у меня не получается, руки слушаются так себе. Коньяк закачался на краю ванны. Ну, не может же он ухнуть на пол – это будет несправедливо, лучше пусть ко мне в воду, тут я его быстренько выловлю. Но коньяк решение уже принял...

 

Ходить есть гамбургеры, мы с тобой не ходили. У тебя была к ним серьёзнейшая непереносимость. Теперь же я себе это позволяю. Беру сразу несколько, к ним кока-колы большой стакан и сажусь где-нибудь в центре зала. Вокруг все едят и не обращают на меня никакого внимания. Очень замечательно. А я слушаю их разговоры.

- Короче, мы вчера до двух ночи болтали. Вот пристал ко мне сил нет. Всё чего-то предлагает, зовёт, цветы по одной штучке таскает.

- А ты его чего?

- Чего я его?! Я его контролирую. «Возбудим, но не дадим». Пусть мучается.

Переставляю стакан кока-колы с левой стороны стола на правую, перекладываю, обёртки от гамбургеров и сладкого пирожка туда же. Пристально изучаю края подноса, провожу по периметру пальцем, начинаю тыкать чего-то на мобильном.

- А летом купаться мы на Карьеры песчаные ездим.

- Ага, там лес такой замечательный. Сосновый. Обувь скидываешь и идёшь по песочку, иголки сосновые иногда легонько впиваются в ступни, но это ничего. Главное, до воды добраться, не наступив на мятые пивные банки, на упаковки от сухариков, кальмаров, на зубочистки, на шелуху от семечек, на колбасные ошмётки, на обёртки всяких сладостей и прочую муру.

- Да мусор по всему берегу – это ерунда. Вот то, что через дорогу там большущее городское кладбище – это да. Трупный яд там всякий. Ты плаваешь, а он через кожу к тебе организм проникает.

- Глупости. Полгорода на песчаных Карьерах купается и ничего, никаких эпидемий нет.

- Тонут там люди часто. Есть даже легенда, что это особо шустрые покойники с кладбища до дна Карьеров дорываются и людей купающихся за ноги хватают.

- Ага, поэтому особо шустрых хоронят сразу с лопатой, чтоб дорываться им проще было. Сама видела. А тонут там, в основном, не самые трезвые. Заплывают, судорога и goodbye.

- Почему ж, там и трезвые тонут на Карьерах на этих.

Вода в ванной начала потихоньку остывать, и я потянулся было отвернуть вентиль с горячей, но не получилось. Тело будто бы стало не моё. Лёжа на спине по горло в остывающей воде, я смотрел в потолок и видел твоё лицо вместо потолка. Ещё там были верхушки сосен, проносящийся над ними звёздный хоровод, месяц с острыми краями серпа, мигающий почти игрушечный самолёт, одинокий Меркурий, радостная Венера, Марс кирпичного цвета, твои слегка раскосые северные глаза, моя мечта о полярном круге, путешествие на оленях и бег по северному сиянию. На краю ванны стоит бутылка коньяка, и я стараюсь нашарить хотя бы её. Получается. Она покрылась потом. Нужно её подхватить и спрятаться от того, что тебя больше нет. Крепко ухватить бутылку у меня не получается, руки слушаются так себе. Коньяк закачался на краю ванны. Ну, не может же он ухнуть на пол – это будет несправедливо, лучше пусть ко мне в воду, тут я его быстренько выловлю. Но коньяк решение уже принял...

 

Ходить есть гамбургеры, мы с тобой не ходили. У тебя была к ним серьёзнейшая непереносимость. Теперь же я себе это позволяю. Беру сразу несколько, к ним кока-колы большой стакан и сажусь где-нибудь в центре зала. Вокруг все едят и не обращают на меня никакого внимания. Очень замечательно. А я слушаю их разговоры.

- Короче, мы вчера до двух ночи болтали. Вот пристал ко мне сил нет. Всё чего-то предлагает, зовёт, цветы по одной штучке таскает.

- А ты его чего?

- Чего я его?! Я его контролирую. «Возбудим, но не дадим». Пусть мучается.

Переставляю стакан кока-колы с левой стороны стола на правую, перекладываю, обёртки от гамбургеров и сладкого пирожка туда же. Пристально изучаю края подноса, провожу по периметру пальцем, начинаю тыкать чего-то на мобильном.

- А летом купаться мы на Карьеры песчаные ездим.

- Ага, там лес такой замечательный. Сосновый. Обувь скидываешь и идёшь по песочку, иголки сосновые иногда легонько впиваются в ступни, но это ничего. Главное, до воды добраться, не наступив на мятые пивные банки, на упаковки от сухариков, кальмаров, на зубочистки, на шелуху от семечек, на колбасные ошмётки, на обёртки всяких сладостей и прочую муру.

- Да мусор по всему берегу – это ерунда. Вот то, что через дорогу там большущее городское кладбище – это да. Трупный яд там всякий. Ты плаваешь, а он через кожу к тебе организм проникает.

- Глупости. Полгорода на песчаных Карьерах купается и ничего, никаких эпидемий нет.

- Тонут там люди часто. Есть даже легенда, что это особо шустрые покойники с кладбища до дна Карьеров дорываются и людей купающихся за ноги хватают.

- Ага, поэтому особо шустрых хоронят сразу с лопатой, чтоб дорываться им проще было. Сама видела. А тонут там, в основном, не самые трезвые. Заплывают, судорога и goodbye.

- Почему ж, там и трезвые тонут на Карьерах на этих.

Вода в ванной начала потихоньку остывать, и я потянулся было отвернуть вентиль с горячей, но не получилось. Тело будто бы стало не моё. Лёжа на спине по горло в остывающей воде, я смотрел в потолок и видел твоё лицо вместо потолка. Ещё там были верхушки сосен, проносящийся над ними звёздный хоровод, месяц с острыми краями серпа, мигающий почти игрушечный самолёт, одинокий Меркурий, радостная Венера, Марс кирпичного цвета, твои слегка раскосые северные глаза, моя мечта о полярном круге, путешествие на оленях и бег по северному сиянию. На краю ванны стоит бутылка коньяка, и я стараюсь нашарить хотя бы её. Получается. Она покрылась потом. Нужно её подхватить и спрятаться от того, что тебя больше нет. Крепко ухватить бутылку у меня не получается, руки слушаются так себе. Коньяк закачался на краю ванны. Ну, не может же он ухнуть на пол – это будет несправедливо, лучше пусть ко мне в воду, тут я его быстренько выловлю. Но коньяк решение уже принял...

 

Ходить есть гамбургеры, мы с тобой не ходили. У тебя была к ним серьёзнейшая непереносимость. Теперь же я себе это позволяю. Беру сразу несколько, к ним кока-колы большой стакан и сажусь где-нибудь в центре зала. Вокруг все едят и не обращают на меня никакого внимания. Очень замечательно. А я слушаю их разговоры.

- Короче, мы вчера до двух ночи болтали. Вот пристал ко мне сил нет. Всё чего-то предлагает, зовёт, цветы по одной штучке таскает.

- А ты его чего?

- Чего я его?! Я его контролирую. «Возбудим, но не дадим». Пусть мучается.

Переставляю стакан кока-колы с левой стороны стола на правую, перекладываю, обёртки от гамбургеров и сладкого пирожка туда же. Пристально изучаю края подноса, провожу по периметру пальцем, начинаю тыкать чего-то на мобильном.

- А летом купаться мы на Карьеры песчаные ездим.

- Ага, там лес такой замечательный. Сосновый. Обувь скидываешь и идёшь по песочку, иголки сосновые иногда легонько впиваются в ступни, но это ничего. Главное, до воды добраться, не наступив на мятые пивные банки, на упаковки от сухариков, кальмаров, на зубочистки, на шелуху от семечек, на колбасные ошмётки, на обёртки всяких сладостей и прочую муру.

- Да мусор по всему берегу – это ерунда. Вот то, что через дорогу там большущее городское кладбище – это да. Трупный яд там всякий. Ты плаваешь, а он через кожу к тебе организм проникает.

- Глупости. Полгорода на песчаных Карьерах купается и ничего, никаких эпидемий нет.

- Тонут там люди часто. Есть даже легенда, что это особо шустрые покойники с кладбища до дна Карьеров дорываются и людей купающихся за ноги хватают.

- Ага, поэтому особо шустрых хоронят сразу с лопатой, чтоб дорываться им проще было. Сама видела. А тонут там, в основном, не самые трезвые. Заплывают, судорога и goodbye.

- Почему ж, там и трезвые тон- А ты его чего?

- Чего я его?! Я его контролирую. «Возбудим, но не дадим». Пусть мучается.

Переставляю стакан кока-колы с левой стороны стола на правую, перекладываю, обёртки от гамбургеров и сладкого пирожка туда же. Пристально изучаю края подноса, провожу по периметру пальцем, начинаю тыкать чего-то на мобильном.

- А летом купаться мы на Карьеры песчаные ездим.

- Ага, там лес такой замечательный. Сосновый. Обувь скидываешь и идёшь по песочку, иголки сосновые иногда легонько впиваются в ступни, но это ничего. Главное, до воды добраться, не наступив на мятые пивные банки, на упаковки от сухариков, кальмаров, на зубочистки, на шелуху от семечек, на колбасные ошмётки, на обёртки всяких сладостей и прочую муру.

- Да мусор по всему берегу – это ерунда. Вот то, что через дорогу там большущее городское кладбище – это да. Трупный яд там всякий. Ты плаваешь, а он через кожу к тебе организм проникает.

- Глупости. Полгорода на песчаных Карьерах купается и ничего, никаких эпидемий нет.

- Тонут там люди часто. Есть даже легенда, что это особо шустрые покойники с кладбища до дна Карьеров дорываются и людей купающихся за ноги хватают.

- Ага, поэтому особо шустрых хоронят сразу с лопатой, чтоб дорываться им проще было. Сама видела. А тонут там, в основном, не самые трезвые. Заплывают, судорога и goodbye.

- Почему ж, там и трезвые тонут на Карьерах на этих.

Вода в ванной начала потихоньку остывать, и я потянулся было отвернуть вентиль с горячей, но не получилось. Тело будто бы стало не моё. Лёжа на спине по горло в остывающей воде, я смотрел в потолок и видел твоё лицо вместо потолка. Ещё там были верхушки сосен, проносящийся над ними звёздный хоровод, месяц с острыми краями серпа, мигающий почти игрушечный самолёт, одинокий Меркурий, радостная Венера, Марс кирпичного цвета, твои слегка раскосые северные глаза, моя мечта о полярном круге, путешествие на оленях и бег по северному сиянию. На краю ванны стоит бутылка коньяка, и я стараюсь нашарить хотя бы её. Получается. Она покрылась потом. Нужно её подхватить и спрятаться от того, что тебя больше нет. Крепко ухватить бутылку у меня не получается, руки слушаются так себе. Коньяк закачался на краю ванны. Ну, не может же он ухнуть на пол – это будет несправедливо, лучше пусть ко мне в воду, тут я его быстренько выловлю. Но коньяк решение уже принял...

 

Ходить есть гамбургеры, мы с тобой не ходили. У тебя была к ним серьёзнейшая непереносимость. Теперь же я себе это позволяю. Беру сразу несколько, к ним кока-колы большой стакан и сажусь где-нибудь в центре зала. Вокруг все едят и не обращают на меня никакого внимания. Очень замечательно. А я слушаю их разговоры.

- Короче, мы вчера до двух ночи болтали. Вот пристал ко мне сил нет. Всё чего-то предлагает, зовёт, цветы по одной штучке таскает.

- А ты его чего?

- Чего я его?! Я его контролирую. «Возбудим, но не дадим». Пусть мучается.

Переставляю стакан кока-колы с левой стороны стола на правую, перекладываю, обёртки от гамбургеров и сладкого пирожка туда же. Пристально изучаю края подноса, провожу по периметру пальцем, начинаю тыкать чего-то на мобильном.

- А летом купаться мы на Карьеры песчаные ездим.

- Ага, там лес такой замечательный. Сосновый. Обувь скидываешь и идёшь по песочку, иголки сосновые иногда легонько впиваются в ступни, но это ничего. Главное, до воды добраться, не наступив на мятые пивные банки, на упаковки от сухариков, кальмаров, на зубочистки, на шелуху от семечек, на колбасные ошмётки, на обёртки всяких сладостей и прочую муру.

- Да мусор по всему берегу – это ерунда. Вот то, что через дорогу там большущее городское кладбище – это да. Трупный яд там всякий. Ты плаваешь, а он через кожу к тебе организм проникает.

- Глупости. Полгорода на песчаных Карьерах купается и ничего, никаких эпидемий нет.

- Тонут там люди часто. Есть даже легенда, что это особо шустрые покойники с кладбища до дна Карьеров дорываются и людей купающихся за ноги хватают.

- Ага, поэтому особо шустрых хоронят сразу с лопатой, чтоб дорываться им проще было. Сама видела. А тонут там, в основном, не самые трезвые. Заплывают, судорога и goodbye.

- Почему ж, там и трезвые тонут на Карьерах на этих.

Вода в ванной начала потихоньку остывать, и я потянулся было отвернуть вентиль с горячей, но не получилось. Тело будто бы стало не моё. Лёжа на спине по горло в остывающей воде, я смотрел в потолок и видел твоё лицо вместо потолка. Ещё там были верхушки сосен, проносящийся над ними звёздный хоровод, месяц с острыми краями серпа, мигающий почти игрушечный самолёт, одинокий Меркурий, радостная Венера, Марс кирпичного цвета, твои слегка раскосые северные глаза, моя мечта о полярном круге, путешествие на оленях и бег по северному сиянию. На краю ванны стоит бутылка коньяка, и я стараюсь нашарить хотя бы её. Получается. Она покрылась потом. Нужно её подхватить и спрятаться от того, что тебя больше нет. Крепко ухватить бутылку у меня не получается, руки слушаются так себе. Коньяк закачался на краю ванны. Ну, не может же он ухнуть на пол – это будет несправедливо, лучше пусть ко мне в воду, тут я его быстренько выловлю. Но коньяк решение уже принял...

 

Ходить есть гамбургеры, мы с тобой не ходили. У тебя была к ним серьёзнейшая непереносимость. Теперь же я себе это позволяю. Беру сразу несколько, к ним кока-колы большой стакан и сажусь где-нибудь в центре зала. Вокруг все едят и не обращают на меня никакого внимания. Очень замечательно. А я слушаю их разговоры.

- Короче, мы вчера до двух ночи болтали. Вот пристал ко мне сил нет. Всё чего-то предлагает, зовёт, цветы по одной штучке таскает.

- А ты его чего?

- Чего я его?! Я его контролирую. «Возбудим, но не дадим». Пусть мучается.

Переставляю стакан кока-колы с левой стороны стола на правую, перекладываю, обёртки от гамбургеров и сладкого пирожка туда же. Пристально изучаю края подноса, провожу по периметру пальцем, начинаю тыкать чего-то на мобильном.

- А летом купаться мы на Карьеры песчаные ездим.

- Ага, там лес такой замечательный. Сосновый. Обувь скидываешь и идёшь по песочку, иголки сосновые иногда легонько впиваются в ступни, но это ничего. Главное, до воды добраться, не наступив на мятые пивные банки, на упаковки от сухариков, кальмаров, на зубочистки, на шелуху от семечек, на колбасные ошмётки, на обёртки всяких сладостей и прочую муру.

- Да мусор по всему берегу – это ерунда. Вот то, что через дорогу там большущее городское кладбище – это да. Трупный яд там всякий. Ты плаваешь, а он через кожу к тебе организм проникает.

- Глупости. Полгорода на песчаных Карьерах купается и ничего, никаких эпидемий нет.

- Тонут там люди часто. Есть даже легенда, что это особо шустрые покойники с кладбища до дна Карьеров дорываются и людей купающихся за ноги хватают.

- Ага, поэтому особо шустрых хоронят сразу с лопатой, чтоб дорываться им проще было. Сама видела. А тонут там, в основном, не самые трезвые. Заплывают, судорога и goodbye.

- Почему ж, там и трезвые тонут на Карьерах на этих.

Вода в ванной начала потихоньку остывать, и я потянулся было отвернуть вентиль с горячей, но не получилось. Тело будто бы стало не моё. Лёжа на спине по горло в остывающей воде, я смотрел в потолок и видел твоё лицо вместо потолка. Ещё там были верхушки сосен, проносящийся над ними звёздный хоровод, месяц с острыми краями серпа, мигающий почти игрушечный самолёт, одинокий Меркурий, радостная Венера, Марс кирпичного цвета, твои слегка раскосые северные глаза, моя мечта о полярном круге, путешествие на оленях и бег по северному сиянию. На краю ванны стоит бутылка коньяка, и я стараюсь нашарить хотя бы её. Получается. Она покрылась потом. Нужно её подхватить и спрятаться от того, что тебя больше нет. Крепко ухватить бутылку у меня не получается, руки слушаются так себе. Коньяк закачался на краю ванны. Ну, не может же он ухнуть на пол – это будет несправедливо, лучше пусть ко мне в воду, тут я его быстренько выловлю. Но коньяк решение уже принял...

 

Ходить есть гамбургеры, мы с тобой не ходили. У тебя была к ним серьёзнейшая непереносимость. Теперь же я себе это позволяю. Беру сразу несколько, к ним кока-колы большой стакан и сажусь где-нибудь в центре зала. Вокруг все едят и не обращают на меня никакого внимания. Очень замечательно. А я слушаю их разговоры.

- Короче, мы вчера до двух ночи болтали. Вот пристал ко мне сил нет. Всё чего-то предлагает, зовёт, цветы по одной штучке таскает.

- А ты его чего?


Поделиться:



Популярное:

Последнее изменение этой страницы: 2016-08-24; Просмотров: 1984; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.105 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь